| – Открытие Каспари выдвинуло вопрос, нельзя ли среди этих ложнонадписанных сочинений найти и каких-либо других сочинений Аполлинария помимо тех, принадлежность которых Аполлинарию установлена Каспари. За решение этого вопроса взялся очень плодовитый, но не особенно авторитетный (не занимавший даже нигде профессорской кафедры) немецкий ученый Йоганнес Дрэзеке, который и нашёл возможным приписать Аполлинарию и 4-ю и 5-ю книги псевдо-Василия против Евномия, и псевдо-Иустиновское «Увещательное слово к эллинам», и некоторые другие сочинения, как например сохранившиеся под именем то Афанасия Великого , то св. Максима Исповедника «Диалоги о Св. Троице против аномиев и македониан». Свои находки Дрэзеке изложил в ряде журнальных статей, а в конце концов (уже в 1892 г.) объединил и в целое исследование под заглавием «Аполлинарий Лаодикийский. Его жизнь и его сочинения», в приложении к которому издал и самый текст приписываемых им Аполлинарию творений 9 . Это исследование появилось в издаваемых Гебхардтом и Гарнаком «Текстах и исследованиях по истории древнехристианской литературы». Гипотезы Дрэзеке встречены были на Западе далеко не с тем доверием, как открытия Каспари, но пока не находили себе и основательного опровержения. Вопрос об Аполлинарии и его сочинениях приобретал неожиданный интерес, на что и было указано Гарнаком ещё за 5 лет до выхода в свет монографии Дрэзеке об Аполлинарии. А.А.Спасскому и была поставлена А.П.Лебедевым задача: проверить выводы Каспари и особенно Дрэзеке и установить точно, какие именно из приписываемых Аполлинарию Лаодикийскому этими учёными ложнонадписанных сочинений действительно принадлежат или, по крайней мере, могут принадлежать ему, и какие несомненно ему не принадлежат. Посвящённая решению этой задачи магистерская диссертация А.А.Спасского, окончившего в 1890 г. Академию первым магистрантом, появилась в печати не так скоро, только в 1895 г. 10 ,и не произвела такого, например, эффекта, как выход в свет в 1890 г. – спустя год по окончании автором курса Академии – двухтомного исследования о блаженном Феодорите Η. |
| ″Творения Василия Великого νατρεπτικς το πολογητικο το δυσσεβος Ενομου в пяти книгах, но 4-я и 5-я книги по всей вероятности не принадлежат Василию″, то теперь в патрологиях будут писать: ″Творения Дидима Александрийского : Περ Τριδος. De Spiritu Sancto. ντιρρητικς κατ’ Ενομου (в S. Basilii Magni opera, inter spuria, как 4-я и 5-я книги против Евномия). Мысль, что этот ‘Антирритик’ принадлежит Дидиму, первый высказал в 1895 г. и обосновал А.Спасский″. Много ли русских имён могут рассчитывать на такую будущность?» К этой оценке, высказанной таким компетентным и беспристрастным ценителем, каким был В.В.Болотов , трудно что-либо прибавить. Само собою понятно, что А.А.Спасский имел возможность в первой же серьёзной работе одарить нашу науку ценным открытием не по одной счастливой случайности, но главным образом потому, что обладал уже в то время солидной начитанностью и в литературе, и в самых первоисточниках древней церковной истории, а также и незаурядным критическим талантом. Насколько серьёзно А.А.Спасский уже в то время изучил богословскую литературу IV в., насколько освоился с тогдашней терминологией в учении не только о воплощении (которое преимущественно должно было интересовать его как исследователя сочинений Аполлинария), но и о Св. Троице, можно судить по тому, что он, как это отмечено и у В.В.Болотова 34 , отчётливо различает 35 богословскую терминологию древнейших защитников Никейского символа, как Афанасий Великий , к которой примыкал и Аполлинарий, от позднейшей, строго выработанной, терминологии каппадокийских отцев с их ясным учением о μα θετης 36 и τρες ποστσεις. И это дало ему возможность со всей решительностью опровергнуть гипотезу Дрэзеке о принадлежности Аполлинарию псевдо-Афанасиевых «Диалогов о Св. Троице», автор которых держится каппадокийской терминологии. Отличающееся такими достоинствами магистерское сочинение А.А.Спасского не было первым его трудом, появившимся в печати. Ещё будучи студентом Академии, он напечатал большие статьи: «Отношение пророков к обрядовому закону Моисея» в «Чтениях в Обществе Любителей Духовного Просвещения» за 1889 г. Март, и «Св. Иустин Философ и синоптические Евангелия» в «Православном Обозрении» за 1889 г. Май-июнь, а вскоре после окончания курса статью: «Гусс и Виклеф» в «Чтениях в Общ. Люб. Дух. Просв.» за 1890 г. Июль. Разнообразные темы этих статей доказывают, что они представляют собою семестровые сочинения автора, т. е. произведения такого рода, которые редко появляются в печати. Для семестровых сочинений они не совсем обычны даже и по своему размеру: статья об Иустине занимает в «Прав. Обозрении» 106 страниц. А главное: они отличаются – необычным для студенческих работ – изяществом стиля. В этом отношении они превосходят даже и исследование А.А.Спасского об Аполлинарии в том виде, в каком оно было представлено им на степень кандидата богословия, что и отмечено в отзыве о нём профессора А.П.Лебедева 37 . |
| Справка : 1) Указом Святейшего Синода от 5 июля 1895 года за 2565 Советам Академий предписано было: „дозволять удостоенным степени кандидата переделывать их кандидатские сочинения в магистерские диссертации с большой осторожностью и не иначе, как с особого разрешения Епархиального Архиерея“. – 2) Кандидатское сочинение священника Димитрия Лебедева отмечено было рецензентами баллом 5−. Определили : Дозволить смотрителю Кинешемского духовного училища священнику Димитрию Лебедеву переработать его кандидатское сочинение на вышеуказанную тему в магистерскую диссертацию, – о чём и представить предварительно на Архипастырское утверждение Его Высокопреосвященства. XVII . а) Отзывы о курсовом сочинении действительного студента Академии Хотовицкого Александра на тему: „Характер и рост внутренней (преимущественно противо-сектантской) миссии в Русской церкви за последнее десятилетие“. 1) Экстраординарного профессора А.П. Орлова: „Задачей г. Хотовицкого было – представить по возможности полную и всестороннюю картину современного (за по- —511— следние 10 лет) состояния русской противо-сектантской миссии, как в её организации, так и жизнедеятельности. Материалом для такой работы служили всякого рода известия о противо-сектантском миссионерстве в Русской Церкви, в систематизированном или отрывочном виде сделавшиеся достоянием печати (отчёты различных миссионерских учреждений и деятелей, журнальные статьи, корреспонденции и т. п.). – Сочинение г. Хотовицкого разделяется на две части: в первой части (1–194 стр.) автор характеризует отношение к внутренней миссии со стороны центрального управления русской церкви, – затем даёт более или менее подробную характеристику устройства и деятельности епархиальных миссионерских Братств, Комитетов, Советов, – обозревает миссионерскую деятельность специальных противо-сектантских миссионеров, – приходских пастырей и народа; наконец, говорит о чрезвычайных формах противо-сектантской миссионерской деятельности (миссионерских курсах; областных и всероссийских съездах). Вторая глава сочинения г. Хотовицкого посвящена обзору внутренних идейных течений в нашей противо-сектантской миссии за последние годы, – в частности, трактует о вопросах, вызванных в ней появлением известных манифестов о вероисповедной свободе (195–259 стр.). В преднамеченный автором план его работы должны были, по его заявлению, войти ещё отделы – „о противо-сектантской литературе и о постановке преподавания сектантства в духовной школе (семинариях и академиях)“ за указанный в теме автора период, но „за ограниченностью располагаемого автором времени“ эти главы остались не написанными. В особом „приложении“ (I–IX) г. Хотовицкий ограничился лишь сжатым обзором того материала, каким он предполагал заполнить намеченные им рубрики. В „заключительных строках“ своей работы (259–271 стр.) автор высказывает несколько замечаний о причинах мало-успешности современной противо-сектантской миссии и о мерах к её возвышению. |
| Проф. Н. Беляев всю свою ученую деятельность сосредоточил на борьбе с католицизмом (католическое учение о так называемой сатисфакции; характеристика римско-католического учения с точки зрения римского догмата; идея папской непогрешимости; теория папской непогрешимости; о римском католицизме). Точно также суровым и неутомимым обличителем католицизма был обратившийся из католицизма в православие о. Владимир Геттэ (его La papoute heretique переведено в журнале «Вера и Разум» за 1895 г.). Иванцова – Платонова – о римском католицизме; А. Лебедева – о главенстве папы; А. Беляева – о соединении церквей. Заблуждения протестантов значительно менее были у нас предметом опровержения. Классическим трудом, посвященным этому делу, является сочинение Стефана Яворского «Камень веры православным церкве святые сыном на утверждение». В новое время явились: А. Кассианова – беседы двух русских немцев; еп. Хрисанфа – характер протестантства и его историческое развитие; Бенескрипова – об источниках христианской религии по учению православно-кафолической церкви, сравнительно с учением лютеран о сем предмете; М. Ястребова – учение аугсбурского исповедания и его апологии о первородном грехе; Флоринского – согласно ли с Евангелием действовал и учил Лютер? Коржавина – Учение об оправдании по символическим книгам лютеран; Стукова – лютеранский догмат об оправдании верою; Мышцына – связь антиномизма с учением Лютера; И. Поспелова – православие лютеранство; Ив Олесницкого – символическое учение лютеран о таинстве евхаристии: Маргаритова – Лютеранское учение в его историческом развитии при жизни Лютера. Имеются у нас и монографии и статьи посвященные разбору других инославных исповеданий (наприм., об англиканской церкви Михайловского, Евг. Попова) и монографии, разбирающие взгляды тех или иных протестантских богословов. Но вообще для обличения протестантизма у нас не было и нет такой нужды, как в полемике с католичеством. Если протестантизм порою и стремится к пропаганде, то он никогда не стремился подчинить нас чьей-либо видимой земной власти. |
| Не ослабевала деятельность С.Г. Рункевича и в качестве члена «Общества распространения религиозно-нравственного просвещения». Для него эта деятельность давно уже стала частью жизни, душевной потребностью. В ней он реализовал себя исключительно как христианин. Своим внутренним идеалом он видел то, чтобы по возможности нести свет христианского просвещения и культуры в среду простого народа. Здесь в Петербурге, начиная со студенческой скамьи, он встретил массу ярких примеров самоотверженного служения ближним, как в лице духовенства, так и в лице мирян. Нужно сказать, что Петербург вообще в то время отличался большой активностью и разнообразием форм христианского служения. Множество благотворительных организаций, обществ, церковных братств, частных лиц самым активным образом искали и находили более совершенные и продуктивные формы служения ближним. Процесс этот отличался динамикой и творчеством. Многочисленные примеры, которые видел С.Г. Рункевич вокруг, вдохновляли и его самого искать более полной личной реализации на этом поприще. С 1 января 1895 года «Общество распространения религиозно-нравственного просвещения» начало издание еженедельного журнала «С.-Петербургский Духовный Вестник», посвящавшийся обозрению столичной и епархиальной жизни в Петербурге. По задумке организаторов, журнал должен был служить органом Санкт-Петербургской епархии и самого «Общества», ставя себе целью – дать возможность духовенству епархии обмениваться между собой плодами своей проповеднической, просветительской и благотворительной деятельности, а светским читателям – назидательное чтение, как в статьях богословского характера, так и в словах, поучениях и беседах, которые должны были печататься в журнале применительно к переживаемым церковным событиям. В обсуждении программы журнала принимали участие члены «Общества» протоиереи: И.Г. Покровский, Л.П. Петров, А.С. Лебедев, священники: А.И. Сперанский, П.Д. Городцов, В.Н. Велтистов, П.Н. Лахостский и светские лица: Я.И. Зарницкий, А.А. Завьялов, С.Г. Рункевич и др. 177 . |
| Справка: 1) Помощник инспектора Петр Полянский , представивший в совет академии диссертацию под заглавием: «Первое послание Святого Апостола Павла к Тимофею» для соискания степени магистра богословия, согласно определению совета академии от 29 Мая текущего года, утвержденному Его Высокопреосвященством 14 Июня, должен был держать вновь устные испытания по означенным в донесениях комиссий предметам, так как по этим предметам им не оказаны были своевременно соответствующие степени магистра успехи. По каждому предмету должен быть получен бал не менее 4½. Определили: Изготовить помощнику инспектора Петру Полянскому новый диплом на степень кандидата богословия, с обозначением в нём успехов, оказанных Полянским на устных испытаниях. На сем журнале резолюция Его Высокопреосвященства: «Июня 30. Статьи VI, VII, X и XIV утверждаются; с XII статьей согласен; правила, в статье XIII, допускаются в виде опыта; прочее – к исполнению». 8 Августа 1895 года Присутствовали, под председательством ректора академии, архимандрита Лаврентия, члены совета академии, —298— кроме профессоров: В.О. Ключевского , М.Д. Муретова , А. П. Смирнова , И.А. Татарского, А.Д. Беляева и Н.А. Заозерского , находящихся в отпуску. В собрании сем рассуждали о производстве поверочных испытаний студентов семинарий и других лиц, прибывших и имеющих прибыть в состав нового (LIV) академического курса по назначению начальства и по собственному желанию. Справка: 1) По § 81 лит. а п. 1 устава духовных академий «назначение предметов поверочного испытания при приеме в студенты академии» значится в числе дел, окончательно решаемых самим советом академии. 2) Указом Святейшего Синода от 8 Марта 1873 г., за 10, советам академий вменено в обязанность, чтобы они при приеме воспитанников семинарий в академию обращали самое строгое внимание на состояние их здоровья и подвергали всех, явившихся к испытанию, надлежащему медицинскому освидетельствованию. Определили: 1) Поручить академическому врачу Ивану Соколову подвергнуть, в присутствии члена правления академии профессора Алексея Лебедева и одного члена из инспекции, 16 и 17 Августа надлежащему медицинскому освидетельствованию всех прибывших для поступления в состав нового академического курса. 2) 18, 19 и 21 Августа назначить письменные упражнения: по нравственному богословию (18), начальным основаниям философии (19) и догматическому богословию (21). Тему для первого сочинения поручить дать и. д. инспектора академии иеромонаху Кириллу, для второго – доценту Алексею Введенскому и для третьего – экстраординарному профессору Александру Беляеву . Чтение и оценку сочинений поручить, кроме преподавателей, дающих темы, следующим лицам: первого – и. д. ординарного профессора академии Петру Казанскому , второго – экстраординарному профессору Николаю Заозер- |
| В 1886 г. в Тифлисской семинарии, воспитанники которой почти все были местными, из-за политики русификации, проводившейся экзархом Грузии архиепископом Павлом Лебедевым (1882–1887), произошли волнения, приведшие к убийству В 1893 г. беспорядки в этой семинарии повторились. В том же году вспыхнули волнения в Смоленской, Московской, Могилевской и Черниговской семинариях. В 1895 г. произошло возмущение во Владимирской семинарии, сопровождавшееся покушением на ректора архимандрита Никона Софийского, так что перепуганные власти потребовали даже вызвать войска против молодежи. Будущий митрополит Евлогий Георгиевский, назначенный после этих событий инспектором семинарии, сообщает в своих воспоминаниях, что причиной волнений явилась полицейская система воспитания, поддерживавшаяся ректором и инспектором. По той же причине в 1897 г. беспорядки охватили Тульскую Под влиянием революционных настроений 1905–1907 гг. по семинариям прокатилась настоящая волна возмущений. В 18 семинариях дело дошло до тяжелых столкновений, но и в других имели место постоянные стычки между преподавателями и учащимися, которые отказывались отвечать на занятиях и бойкотировали некоторых Эти события недвусмысленно показали, что укоренившаяся система воспитания, которую еще более ужесточил Победоносцев, не отвечала насущным педагогическим задачам и была не способна подготовить молодежь, захваченную веяниями эпохи, к предстоявшему ей священническому служению. Но и помимо собственно воспитания учителя семинарий оказывались несостоятельными даже перед чисто дидактическими задачами. В Святейшем Синоде, по сообщению одного из его членов, архиепископа Никанора Бровковича, уже в 1887 г. об уровне семинарий было «разумение вообще но при этом Синод ограничивался рассылкой циркуляров по мелким вопросам, ничего не предпринимая для преобразования самой системы воспитания. В таком состоянии дело оставалось вплоть до 1906 г., когда начались предварительные работы по общей церковной реформе. Теперь тема ущербности духовного образования стала предметом публичной дискуссии, участники которой искали путей, какими можно было бы вывести духовную школу из того летаргического состояния, в котором она пребывала. Эта задача была настоятельной и с практической точки зрения. Вот что пишет о периоде 1903–1913 гг. митрополит Евлогий: «Наши духовные семинарии не давали достаточного числа кандидатов-священников... Многие семинаристы, особенно в Сибири, не хотели принимать священного сана. Благовещенская семинария за 10 лет не выпустила ни одного священника. Религиозный энтузиазм в семинарии потух, молодежь устремлялась на гражданскую службу, на прииски, в промышленные |
| Вступительная лекция по «Истории церкви», прочитанная в Московском Университете 11 октября 1895 года 1 . Церковно-историческая наука в нашем отечестве по своему развитию и успехам стоит на незначительной высоте. Она далеко остается позади церковно-исторической науки запада – не только позади первенствующих западных национальностей: немецкой, французской, английской, но уступает по своему значению и национальностям второстепенным – итальянской, шведо-норвежской. Одною из главных причин такого явления нужно признать слишком позднее включение церковно-исторической науки в состав прочих богословских наук, преподававшихся в русских духовных школах. В то время, как на западе давно уже ввели церковно-историческую науку в программу богословских школ, у нас едва начали помышлять о том же; и на первых порах взялись за это дело апатично, без всякой энергии. А между тем церковно-историческая наука, как и всякая другая серьезная наука, может достигать надлежащего роста и развития только в связи с тем, как она поставлена и изучается в соответствующих школах. Первые попытки ввести церковно-историческую науку в русских духовных школах относятся лишь к началу XVIII века. Но эти попытки имели мало успеха, и не только в начале, но и в течение всего XVIII века. Известный Духовный Регламент, составленный современником и сподвижником Петра I, архиепископом Псковским, а потом Новгородским Феофаном Прокоповичем, выражает довольно забот о распространении и устройстве духовных школ в России; но так как Регламент покоится на схоластической почве, то в его проекте духовных школ почти совсем не было отведено места для истории церковной и гражданской. Историю, ту и другую, проектировалось преподавать в течение только одного года и притом в связи с изучением языков. История или исторические примеры должны были увеселять юношей, поглощаемых скучным делом изучения классиков. По мнению Регламента, ученики охотнее будут учиться, «когда невеселое языков учение толь веселым познанием мира и мимошедших в мире дел растворено им будет» 2 . История, по Регламенту, представлялась веселой забавой для скучающих юношей. Мнение не высокое! Едва ли оно хоть сколько-нибудь могло располагать к серьезному занятию историей. В частности, изучению церковной истории не было отведено самостоятельного места в школах, проектированных Феофаном. Изучение ее сливалось и смешивалось с изучением гражданской истории. |
| – Открытие Каспари выдвинуло вопрос, нельзя ли среди этих ложно надписанных сочинений найти и каких-либо других сочинений Аполлинария помимо тех, принадлежность которых Аполлинарию установлена Каспари. За решение этого вопроса взялся очень плодовитый. но не особенно авторитетный (не занимавший даже нигде профессорской кафедры) немецкий учёный Йоганнест Дрэзеке, который и нашёл возможным приписать Аполлинарию и 4-ю и 5-ю книги псевдо-Василия против Евномия, и псевдо-иустиновское увещательное слово к эллинам, и некоторые другие сочинения, как напр. сохранившиеся под именем то Афанасия в., то св. Максима исповедника диалоги о Св. Троице против аномиев и македониан. Свои находки Дрэзеке изложил в ряде журнальных статей, а в конце концов (уже в 1892 году) объединил и в целое исследование под заглавием: «Аполлинарий лаодикийский. Его жизнь и его сочинения», в приложении к которому издал и самый текст приписываемый им Аполлинарию творений 8 . Это исследование появилось в издаваемых Гебгардтом и Гарнаком «Текстах и исследованиях по истории древне-христианской литературы». Гипотезы Дрэзеке встречены были на западе далеко не с тем доверием, как открытия Каспари, но пока не находили себе и основательного опровержения. Вопрос об Аполлинарии и его сочинениях приобретал неожиданный интерес, на что и было указано Гарнаком еще за 5 лет до выхода в свет монографии Дрэзеке об Аполлинарии. А. А. Спасскому и была поставлена А. П. Лебедевым задача: проверить выводы Каспари и особенно Дрэзеке и установить точно, какие именно из приписываемых Аполинарии лаодикийскому этими учёными ложнонадписанных сочинений действительно принадлежат или, по крайней мере, могут принадлежать ему, и какие несомненно ему не принадлежат. Посвящённая решению этой задачи магистерская диссертация А. А. Спасского, окончившего в 1890 году Академию первым магистром, появилась в печати не так скоро, только в 1895 году 9 , и не произвела такого, например, эффекта, как выход в свет в 1890 году – спустя год по окончании автором курса Академии – двухтомного исследования о Блаженном Феодорите Н. |
| Каким дурным языком пишет автор, о том свидетельствует сейчас приведенная длинная тирада из его произведения. А еще лучшим образчиком недоброкачественности авторского стиля служит следующая редкостная фраза: «Под стеклом строгой иноческой жизни и монашеских взглядов на жизнь сложились убеждения (патриарха) Игнатия» (20). Что за штука такая – «под стеклом монашеских взглядов» ?! Вообще, что это такое: литература или макулатура? XII. – Профессора Московского университета протоиерея А. М. Иванцова (ум. 1894 г.). «К исследованиям о (св.) Фотии, патриархе Константинопольском ». Петерб., 1892. Сочинение состоит из двух очень неравных частей: текста (стр. 1–31) и приложений или примечаний к тексту (стр. 1–190). Напечатаны они равным шрифтом, причем приложения набраны довольно мелким шрифтом, неприятным для глаз; каждая часть имеет свою особую пагинацию, что затрудняет цитирование этой книги (для отличия одной пагинации от другой мы станем при цитировании мест текста помещать пометку: из текста). На указанное сочинение проф. казанской академия (и университета) Ф. А. Курганов написал очень обстоятельную и сильную критику, с содержанием которой в главных чертах и считаем нужным ознакомить читателя. Критика помещена в Христианском Чтении (1895 г., т. I) и представляет собой официальный отзыв о книге, представленной автором на премию. Критик прежде всего справедливо выражает неодобрение принятой автором форме изложения предмета: вместо того, чтобы написать сочинение о Фотии, он написал тезисы (текст) и к ним весьма неудобные для чтения и справок примечания. Иванцов, оправдывая усвоенную им форму изложения, заявлял: «форма изложения, избранная нами, обусловливалась и самым предметом исследования. Если бы все, что мы успели изложить здесь, представить в цельном последовательном и равномерно-обработанном изложении с надлежащим развитием частностей, это потребовало бы, если не таких больших размеров, как сочинение Гергенретера о Фотии (3 тома), то по крайней мере половины. Так по крайней мере нам представлялось. |
|
|
