| Но как бы ни отнеслась Государственная Дума к церковной школе, будущее этой шкалы зависит, к счастью, не от Думы и не от какого-либо другого учреждения. Источник жизнеспособности этой школы – в ней самой, в ее связи с Церковью. С этой стороны она неуничтожима, как неуничтожима Церковь . Отвергнет государство церковную школу, – можно сказать, тем хуже для государства, а школа все-таки останется. Если она не погибла в Италии и Франции, если мы видим ее сильной в Германии, Бельгии, в Англии, в Америке и особенно в Норвегии (во всех этих странах на церковную школу отпускаются крупные суммы и со стороны государства), если она процветает даже в турецкой Греции, то тем более она останется в России. Государственная Дума, если решается уничтожить церковную школу, тем показывает только то, что она напрасно называется Государственной Думой, ибо это – мера совершенно не государственная. В России не было клерикализма. Гонение на школу церковную, как акт недоверия и гонения против самой Церкви, будет первым шагом к насаждению именно клерикализма. К. П. Победоносцев выражался, что в России нет и не должно быть собственно ни церковной, ни земской, ни министерской школы, а есть, в сущности, только школа государственная. В этом смысле субсидия от казны церковным школам была проявлением глубокой государственной мудрости. Отнимите эту субсидию: школа церковная, конечно, многое потеряет, долго будет болеть, изыскивать средства существования, сократится в числе, быть может, наполовину, но она останется, и уж тогда-то останется она только и исключительно церковной, чуждой государству и от него отделенной. Это ли нужно? Никакая Дума не может уничтожить религии и Церкви: запросы религиозные и потребность общения в отправлении религиозного служения – вечны. Никакая Дума не уничтожит приходской общины, понимаемой в чисто-религиозном смысле. А если так, то приходская община, самоопределяясь в будущем, не только будет иметь церковно-приходскую школу, но и земскую, и министерскую подчинит и своему влиянию, и своему надзору, ибо для семьи, для родителей, – а они – члены приходской общины, – далеко не безразлично, кто, чему и как учат их детей. |
| Нельзя налюбоваться на школу, выстроенную на средства о. Иоанна. Комнаты большие, высокие, светлые; вся она так просто, удобно и практично устроена, что сделала бы честь любому городу. Освящение школы было весьма трогательно и торжественно. После литургии при колокольном звоне, о. Иоанн с крестом в руках и всё духовенство в полном облачении с пением священных песнопений отправились в школу. Здесь в главной комнате перед большим образом всех святых был отслужен водосвятный молебен. Св. водой дом кропил сам о. Иоанн. При этом он произнес теплое, задушевное поучение, прося учителя и учительницу усердно заниматься обучением и воспитанием вверенных им детей, а детей повиноваться своим руководителям и воспитателям. Потом стали по списку вызывать поступивших в школу детей. О. Иоанн возлагал на голову каждого из них свою руку. Всем детям были розданы евангелия, псалтыри и разные другие книжки религиозного содержания. Когда всё кончилось, о. Иоанн пришел в свой дом. Открыв окно и посмотрев на любимое свое детище – школу, он перекрестился. В это время вся площадь была залита народом, пришедшим сюда на торжество со всех сторон. Увидя о. Иоанна в окне, все упали на колени и со слезами благодарили его за школу. В народе только и были слышны слова: «спасибо тебе, батюшка. Спаси тебя, Господи! Помилуй тебя Бог!» О. Иоанн на это отвечал: «зачем мне кланяетесь? Бога благодарите». Он не раз благословлял их из окна, сам кланялся им, отвечая на их усердные поклоны, молился за них. По загорелым, грубым щекам мужиков слезы катились ручьем. О. Иоанн, по-видимому, до глубины души был тронут этой искренней, горячей благодарностью сурян. И действительно, нельзя без слез смотреть на неподдельное выражение искренней благодарности крестьян, которая не поддается даже описанию. Много говорят и пишут о том, что наш серый мужик не умеет ни чувствовать, ни выражать —714— благодарности, но это большая несправедливость по отношению к нему. Если нашему крестьянину сделать действительную пользу или помочь ему в нужное и страдное для него время, то он гораздо глубже умеет чувствовать, ценить и высказывать свою благодарность, чем любой привеллигированный умник. |
| В сентябре того же 1685 года решено было построить в Богоявленском монастыре школу, в которой должны были учить Лихуды. Патриарх Иоаким 3 сентября нарочно ходил в Богоявленский монастырь, чтобы осмотреть место, где строить школу «для учения ученикам греческому книжному писанию», а 12 декабря во вновь устроенную деревянную школу выдан был образ Пресвятой Богородицы Владимирской. Значит, в декабре 1685 года школа была уже готова, и с этого времени Лихуды начали свое учительство в Москве. 29 января 1686 года патриарх со архиереи ходил в Богоявленскую школу, в которой учили Лихуды, «и в той школе святейший патриарх учеников слушал учения» 124 . Эта первоначальная, в Богоявленском монастыре построенная деревянная школа Лихудов была очень невелика, так как, по свидетельству Феодора Поликарпова, к Лихудам в школу переведено было сначала всего шесть учеников из Типографского греческого училища 125 . Но скоро обстоятельства побла-гоприятствовали Лихудам: вместо небольшой деревянной Богоявленской школы были выстроены для училища по распоряжению патриарха Иоакима большие каменные здания на особо отведенном для этого месте, рядом с Заиконоспасским монастырем. Лихуды, прибыв в Москву, близко сошлись здесь с известным греком иеродиаконом Мелетием, который перед смертию назначил их своими душеприказчиками. Мелетий умер 16 февраля 1686 года, оставив после себя денег и разного имущества, которое было продано Лихудами, на 4305 рублей, 30 алтын, 10 денег. Тогда патриарх Иоаким приказал из оставленных иеродиаконом Мелетием денег 2000 рублей употребить на постройку новой каменной школы, место под которую отведено было рядом с Заиконоспасским монастырем; заведовать постройкой школы патриарх поручил богоявленскому архимандриту Никифору. В расходных книгах патриаршего казенного приказа значится, что июня в 3 день (1686 г.) патриарх ходил в Спасов монастырь «для досмотру места, где строить каменные палаты для учения учеником греческого книжного писания». С осени 1686 года начали строить каменные здания школы при Заиконоспасском монастыре. 6 апреля 1687 года богоявленский архимандрит Никифор с братией бил челом государям, чтоб построенные в Богоявленском монастыре из государевой казны деревянные кельи для Лихудов отданы были в монастырь безденежно, потому что, как объясняют челобитчики, «ныне-де по их великих государей указу им, учителем, построены каменные школы». Государи указали отдать кельи в монастырь «в то время, как те учители переведены будут в каменные школы». |
| Затем был прочтен отчет попечительства. Акт закончился пением „Боже Царя храни» и молитвою. После акта служащим и гостям предложена была скромная трапеза в комнатах ректора. Открытие образцовой школы при Казанской Духовной Семинарии 315 . Учреждение образцовых начальных школ при Семинариях требуется новым уставом духовных Семинарий, в штатах, приложенных к которому, однако не указано ассигнования на содержание оных какой-либо суммы. Между тем необходимость неотложного учреждения образцовой школы, особенно в виду постоянного увеличения и учреждения новых церковно-приходских школ, сознавалась как правлением Семинарии, так и особенно рекомендовалась Высокопреосвященнейшим Палладием, Архиепископом Казанским. Не крепкая надежда на отыскание необходимых средств для школы довольно долго удерживала от учреждения ее. Но вероятно суждено быть образцовой школе примерною и в этом отношении. Учреждение школы и зачисление в нее законоучителем священника Н. Сердобольского и учителем окончившего курс Каз. Дух. семинарии и бывшего сельского учителя А. Сунгурова состоялось тогда, когда на содержание школы не имелось почти ни копейки. Попечительство, состоящее при семинарской церкви, назначило от себя на первый раз на школу около 20 р., а г. почетный блюститель семинарии, купец Д. М. Лаврентьев, пожертвовал на школу 328 р., и так. обр. школа сразу оказалась достаточно на первый год обеспеченною. Закончены работы по внешнему приспособлению одной из семинарских комнат к школе. Все имение Воскресной школы, очень богатой наследием от времен министра нар. просвещ. графа Д. А. Толстого, переведено в образцовую школу, и она сразу оказалась весьма приличною и в достаточной мере всем необходимым обставленною. После объявления, сделанного в ближайших церквах и в Губернских Ведомостях, стали приводить детей в школу, и в день открытия их набралось до 13. Путеводимые учителем и сопровождаемые родителями, в 11 1 / 2 часов 8 января они пришли из школы в семинарскую церковь , куда вскоре потом собрались ученики Семинарии и многие преподаватели. Ректор положил на аналой икону трех Святителей казанских, которою благословил вновь учреждаемую школу Высокопреосвященнейший Архипастырь Казанский, и начался молебен. Многие юные школяры, молясь, нередко упадали на колени. После чтения Евангелия ректор Семинарии, протоиерей Н. Каменский сказал речь, в которой, обращаясь к ученикам Семинарии и ко всем вообще заинтересованным учреждением церковно-приходских школ, предначертывал дух и характер этих школ и образ ведения занятий в них. В конце речи он обратился к ученикам, и, благословив их иконою от лица Казанского Архипастыря, преподал им наставление учиться усердно, а родителей их просил содействовать обучению детей и научению их вере и благочестию. |
| Мало того: они не давали покоя своим православным соседям, притесняя их и даже угрожая их жизни, так что последние вынуждены были просить защиты у Гродненского губернатора, который назначил в Селявичи урядника для защиты их от насилий со стороны совратившихся в латинство. Отщепенцы эти, собираясь друг у друга, читали на польском языке книги и брошюры пасквильного содержания, написанные против православия и русского правительства, и запрещали своим детям посещать школу, вследствие чего в 1890–1891 годах из их семейств ходили в местную школу только 5 мальчиков, которые также вступали в постоянный спор с учителем, по поводу своего нежелания учиться церковному пению, молитвам и прочее. Сами родители их просили учителя не учить их детей молитвам и пению, а только читать и писать, да и то по-польски. Подавали они прошение и преосвященному Литовскому с просьбою закрыть имеющуюся в Селявичах школу и разрешить учить их детей тому лицу, которое они сами выберут из своей среды. Хозяину же дома, нанимаемого под школу, отщепенцы предлагали получаемые им деньги, только бы он не отдавал помещение под школу. Враждебное отношение их к духовенству православному выразилось в том, что они не пустили ни в один дом приходившего к ним с рождественской молитвою священника, наговорив ему много дерзостей. Когда же священник собрал отщепенцев для беседы об истинах веры, совратившиеся на все его доводы отвечали: худо ли, хорошо ли учить римская церковь , нам все равно. Мы хотим быть католиками: пусть православное духовенство поклонится папе, тогда мы пойдем в церковь , убирайте ваши книги (новый завет), а одна женщина кричала: «если бы ангел с неба сошел, то мы и тогда поверили бы только тому, чему учит каплан». Но, помимо религиозной ненависти, отщепенцы оказались пропитанными в не меньшей степени и политической ненавистью. Так, многие из них, выражая сожаление о неудаче бывшего восстания, с прискорбием восклицали: не во время тогда паны бунт сделали. Ах, если бы теперь случилось то, о чем мы теперь думаем, тогда мы все пошли бы воевать». |
| 6-го декабря были присланы в Школу по распоряжению архиепископа Феодосия 2 новых ученика 1348 . В январе 1722-го года Тихонов усмотрел еще одного келейника – из кельи иеродиакона Михаила с братией Михаила Иларионова. Головачев предписал поставить его к смотру. На смотру он оказался учившимся уже Славенскому чтению с азбуки до Псалтири, но требующим исправления грамматикою, и был зачислен в Школу 1349 . В январе 1722-го года жена Вейдева гренадерского полка ротного писаря Анна Тимофеева писала в доношении в Канцелярию Невского Монастыря, что в 1717-м году умер ее первый муж, ратушный подьячий Андрей Щеткин, а после него остался сын Стефан, которому идет ныне 10-ый год, и его за скудостью нынешнею содержать в науке и препитать она сама не может, к тому же вышла замуж за другого, и просит принять его в Школу на монастырскую пищу и одежду. Просьба была удовлетворена 1350 . Вслед за Тимофеевой в январе и феврале и другие монастырские служители и солдаты, а также и крестьяне стали просить о приеме их детей и их в Школу. Кандидаты вызываемы были к смотру и оказывались одни учившимися Псалтири до четвертой кафизмы, другие менее. Одни принимаемы были на монастырскую пищу и одежду, других родители обязывались «поить, кормить, одевать и обувать из своего кошту» 1351 . В февраль 1722-го года выслан был Келейною Конторою из Москвы в Петербург в Школу при Невском Монастыре карлик – крестьянский сын вотчины Иверского Монастыря, служившей в Москве в доме Михаила Борисовича Шереметева. О нем было сказано, что «по малости возраста удобен видится быть в услугах при архиерейской келье, как обычайно такие мало-возрастные при высоко-достойных особах бывают». Ему, по его словам, было уже свыше 20-ти лет, но он не был «обучен Славенского чтения и писания» 1352 . В марте 1722-го года подьячий Савва Григорьев, назначенный в село Нестеровское, просил уволить из Невской Школы с ним учившихся в ней его двух сыновей, обязываясь обучать их в «такой же», как Невская, Валдайской Школе, учрежденной архиепископом Феодосием, где учителем состоял Валдайский Пятницкий священник Михаил Иосифов, который «учение знает довольное, свыше здешнего грамматиста». Просьба была удовлетворена 1353 . |
| – 45 – Кремянский Иоанн Карпов, 6 сентября 1744 года выбывший из Киевской Академии в Новгород, где в 1744–5 году преподавал фару и инфиму 250 ). 5) Нижегородская семинария. В Нижнем Новгороде преосвященный Питирим в разное время завел школы трех типов: еллино-греческую, славянограмматическую и наконец латинскую. В 1720 году он учредил здесь «еллино-греческую школу» и учителем в нее назначил «Переяславля Залесского Николаевского монастыря монаха Савватия», а в 1725 году устроил другую школу славяно-грамматическую, которою до 1726 года заведывал тот же монах Савватий, а с 1726 по 1729 год учитель Тимофей Колосовский 251 ). «Да сверх вышепоказанных школ, – говорится в донесении Св. Синоду от 17 июня 1738 года, – в нынешнем 1738 году марта от 29 дня, по прибытии из Санкт-Петербурга в Нижний Новгород, покойный преосвященный Питирим, архиепископ Нижегородский и Алаторский, при жизни своей при доме ж архиерейском определил еще вновь славянолатинскую школу, а в ней учителя иеромонаха Венедикта Туранского», и в эту школу собрано было 100 учеников 252 ). Этот Туранский был из воспитанников Киевской Академии 253 ). Он умер в 1739 году. При преемнике преосвященного Питирима Иоанне Дубинском (1739–1742), в 1740 году, по указу Св. Синода, прислан Смоленским епископом Гедеоном Вишневским в Нижний Новгород, для определения в латинскую школу, бывший в Смоленском Авраамиеве училищном монастыре «в наставлении от Римской Церкви к восприятию греческого исповедания веры вышедший из-за польского рубежа из Литвы шляхетский сын Антоний Коссаковский, которой де допросом показал, что, учась в Польше латинского языка, и слушал философии... Да от преосвященного Рафаила, архиепископа Киевского, – писал преосвященный Иоанн, – по просительным моим письмам чрез нарочно посланных на моем коште для такого ж латинского диалекта обретающихся при доме моем учеников обучения присланы два человека польской нации: воеводства Русского города Львова шляхетские дети греческого исповедания Василей Федоров сын Кунашевич, Никита Алексеев сын Долганевской» (оба из философского класса). |
| В 1938 году здание было перестроено под школу. В основании школы были старинные стены храма, надстроили второй этаж, пристроили спортивный (он же и актовый) зал, а со стороны алтаря сделали вход. Так храм Божий превратился в храм знаний. В качестве подсобного строительного материала использовались могильные плиты с церковного кладбища, которые служили основанием для ступенек в школу. Во время фашистской оккупации здание, теперь уже школы, стало немецким госпиталем. Очевидцы тех событий рассказывали о том, что на территории храма-школы находилось немецкое кладбище. Эта информация сейчас не подтверждена и не опровергнута. Но такое вполне могло быть, поскольку в госпитале многие солдаты умирали, и вряд ли немцы стали бы хоронить своих солдат на русском кладбище, которое находилось недалеко от бывшей церкви. Во время боев за Становой Колодезь в июле 1943 года здание сильно пострадало. Так что сразу после освобождения села пришлось восстанавливать школу. И еще несколько десятилетий здание храма использовалось в качестве школы. Ученики тех лет, теперь уже взрослые люди, рассказывают, что со стен со стороны входа (здесь в храме был алтарь) постоянно осыпалась побелка, и из-под нее проглядывали лики святых. В 1987 году рядом построили новую школу, а здание старой школы оставили сиротствовать. Хозяйственные деревенские мужики унесли из бывшей школы все, что можно было унести, и вскоре от нее остался один скелет, то есть в метр толщиной стены бывшего храма. Возрождение храма началось с того, что жители села стали собирать средства на восстановление церкви. В августе 1992 года жительницы села М. Студенникова и Н. Бухвостова ездили к епископу Орловскому и Брянскому Паисию с просьбой помочь в восстановлении церкви, но он отказал, так как епархия на тот момент не располагала средствами, необходимыми для этого. Тогда жители села обратились с этой же просьбой к оптинскому старцу схиигумену Илию. Схиигумен Илий обещал помочь найти людей и средства для восстановления храма. Особая забота оптинского старца Илия о судьбе Покровской церкви в Становом Колодезе не случайна, ведь он родом из этих мест (сегодня, в 2015 г. старец Илий является духовником Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла). К тому же, как пишет орловский краевед, уроженец села Становой Колодезь Василий Агошков, дед оптинского старца Илия, Иван Ноздрин, был церковным старостой в этой церкви. В 1992 году в Становой Колодезь приехали Владимир и Татьяна Гусевы. В то время это были не «батюшка с матушкой», а просто верующие православные христиане. Они сменили столицу и престижную работу в Московской областной филармонии на орловское село и почти полностью разрушенную церковь. Здесь у них не было ничего, кроме веры в Бога и наказа оптинского старца схиигумена Илия восстановить церковь Покрова Пресвятой Богородицы. |
| В Осака приехали около 8 часов утра; встретили отец Сергий Судзуки и катехизатор. Попивши наскоро чаю, мы весь день потом до 3-х часов подробно осматривали церковный дом и решили, что теперь пока еще не стоит строить совсем новый дом и церковь , так как и этот хорош, а христиан-то не много; нужно только непременно ремонтировать хорошенько все, и тогда достаточно будет лет на 5 еще. Позвали плотников, кровельщика и штукатура и сдали им все основательно ремонтировать в общем приблизительно на 600 почти иен, с тем чтобы они завтра же начали и до нюубая, или весеннего месячного ненастья, кончили. Владыка хотел тотчас же и уехать, но мы его удержали до утра. Вечером мы толковали о том, чтобы завести здесь катехизаторскую школу: теперь японцы всюду просят у нас катехизаторов (это язычники), а у нас их нет; вот и хорошо бы здесь собрать южан – людей бодрых, горячих. Как раз подошел тут один здешний молодой, но весьма ревностный христианин Андрей; он бедный, но содержит мать старуху; в церковь ходит постоянно и непременно встает на клирос. Очень хороший христианин. Я и в первую сюда поездку обратил на него внимание и хотел его помаленьку приучить к церковному делу; я так и отрекомендовал его владыке, что постоянно-де поет на клиросе за службой. Владыка завел с ним разговор и, узнавши, что человек он очень хороший, начал побуждать его взяться за проповедь слова Божия, для чего предварительно нужно поучиться в катехизаторской школе. Он высказывал свои колебания, что старая мать на руках и ее нельзя оставить. Владыка говорил, что она немного подождет, а потом пойдет жалованье и дело Бог благословит. А дело-то какое? Ведь ничто с ним не может сравниться по высоте. Советовал ему все обдумать серьезно, если сердце любит это дело, посоветоваться с матерью, а главное – помолиться Богу усердно. После его ухода владыка еще больше и воодушевленнее толковал о необходимости открыть здесь школу, и мы решили: если будет хоть 5 человек, то откроем после лета и здесь школу, а если меньше того, то учеников отправим в Токио. А отец Сергий Судзуки отправит письмо всем священникам юга Японии, чтобы указали хороших кандидатов в школу. Дай Бог, чтобы это дело действительно удалось завести и вести его прекрасно, чтобы из школы выходили настоящие ревностные проповедники христианства, отвечающие теперешнему горячему желанию японцев – слушать проповедь о Христе. |
| обр. дети горожан. Не полностью сохранилась книга списков учеников за 1587-1596 гг. (АЮЗР. Т. 10. С. 57-60; 1586-1590 гг.). В 1587 г. в школе было 22 ученика, в 1588 г.- 26 учеников: дети львовских мещан, предмещан, духовенства и неск. человек из др. городов. Обязательными в списке учеников были сведения о родителях. Мн. правосл. священнослужители (Вознесенской, Николаевской церквей) отдавали детей в братскую школу. В школе учились дети членов братства: 2 сына И. Красовского, сын И. Рогатинца и др. В 1592 г. кн. Константин Константинович Острожский отдал своего младшего сына Александра на попечение братства, чтобы избежать влияния на него «западных людей веры и науки». И все же факты обучения знатных детей в братской школе были единичными. Решение о зачислении детей в школу принималось на собраниях братства. Школу возглавлял избиравшийся братством ректор, в его ведении была учебно-воспитательная работа. Организационно-хозяйственными вопросами занимались выборные «провизоры» или «дозорцы школы» от братства. Решение о приеме в школу дидаскала также принималось на собраниях братства. Каждый кандидат должен был представить в устной или письменной форме свой план обучения. Известны 2 записки учителей за 1699 г.: Георгия Лапчинского и Теодора Рудкевича (ЦГИАЛ. Д. 689, 759). К учителям братство предъявляло высокие требования - как профессиональные, так и нравственные. По уставу братства, дидаскал должен быть «благочестив, разумен, смиреномудрый, кроток, воздержливый, не пияница, не блудник, не лихоимец, не сребролюбец, не гневлив, не завистник, не смехостроитель, не чародей, не басносказатель, не пособитель ересем, но благочестию поспешитель, образ благих во всем себе представляющим и в сицевых добродетелех, да будут ученици якож учитель их» (Там же. Д. 87. Л. 1 об.). Учителя получали от братства жалованье и обеды, которые предоставляли по очереди родители учеников. В 1592 г. по ходатайству кн. Константина Острожского и Ф. И. Скумина-Тышкевича кор. Сигизмунд III дал братству грамоту, в к-рой братское уч-ще получило статус школы свободных искусств («гимнасион»), где преподавали предметы тривиума (грамматика, риторика, диалектика) и квадривиума (арифметика, геометрия, музыка, астрономия). |
|
|
