| Служба построена так, что самые длинные Евангелия читаются только в начале, потом – все короче, короче и песнопений меньше. А песнопения звучат прекрасные, чудесные, и такие, о которых можно говорить очень долго. Но я, когда эти все дни проводил не дома, а в другом месте (речь идет о больнице, из которой меня отпустили только на одну беседу в храм), я тщательно изучил всю службу (потому что там было самое удобное место, чтобы все еще раз внимательно прочитать) и ощутил полное свое бессилие передать эти тексты. Они не звучат в моих устах, когда я говорю о них в беседах, не звучат, когда мы разбираем их с семинаристами на лекциях, они все мимо ушей пропускают. Это какая-то удивительная стихия: когда читаешь эти тексты вне богослужения, ты не воспринимаешь их во всей полноте, а на службе, бывает, ты отвлекаешься, разные мысли приходят. «Ох, вот еще что-то надо сделать, за это надо бы заплатить, пора делать ремонт, и обязательно не забыть купить хлеба», – все время что-то такое в голове толпится, вместо того, чтобы воспринимать то, что совершается на службе. И поэтому я подумал: «Несмотря на бессилие, вот я возьму, и процитирую эту стихиру, этот антифон, эти слова: «Мал глас испустил разбойник на кресте,/велию веру обр ете,/во едином мгновении спас еся,/и первый райская врата отверз вниде:/Иже того покаяние восприемый,/Господи, слава Тебе!» «Искупил ны еси от клятвы законныя/честн ою Твоею Кровию,/на Кресте пригвоздився и копием прободся,/безсмертие источил еси человеком,/Спасе наш, слава Тебе». Здесь звучит удивительный прокимен: «Разделиша ризы Моя себе, и о одежди Моей меташа жребий». Евангелие одно, потом – сразу после 50 Псалма – другое и трипеснец, прекрасный, замечательный канон – трипеснец. «Честнейшую херувим…» В каноне интересна 9-я Песнь. Эту Песнь написал Косма Маюмский. Он эту Песнь написал как раз прямо-таки в Великий Пяток, как о нем пишут биографы. То есть, он и раньше хотел написать, но у него не получалось, но прямо в Великую Пятницу он написал. Какую же он Песнь написал? |
| Так вот, Господь во гробе соблюдал субботний покой, но этот покой был живой, действующий, творческий, от которого сама смерть умерла. Богослужения Великой Субботы уже лишены трагизма – мы знаем, чего ради Христос принял смерть, мы ждем Его Воскресения. Они очень тихие, долгие, поэтичные. Начинаются они утреней с чином Погребения. Эта служба выстроена волнами: минорные переживания об умершем Христе чередуются с подъемами на теме Воскресения. Первая часть утрени – Похвалы, диалог «заупокойной» семнадцатой кафизмы и стихов, исполненных противоречивых переживаний творения, взирающего на смерть Творца – Жизнодавца: «Животе, како умираеши? Како и во гробе обитаеши, смерти же царство разрушаеши, и от ада мертвыя возставляеши?», «Все творение содрогалось от Твоих Страданий, все сострадало Тебе, о Слово, узнавая в Тебе Вседержителя». Фото: tatmitropolia.ru Затем поются тропари, которые мы слышим на каждом воскресном Всенощном бдении – и в них уже прямо возглашается Воскресение Христово: Ангельский собор удивися, зря Тебе в мертвых вменившася, смертную же Спасе крепость разоривша, и с Собою Адама воздвигша, и от ада вся свобождша. Мироносицы жены, с миры пришедшия ко гробу Твоему Спасе, рыдаху, Ангел же к ним рече, глаголя: что с мертвыми Живаго помышляете? Яко Бог бо воскресе от гроба. Затем мы снова возвращаемся к мотиву погребения на каноне Великой Субботы «Волною морскою…». (Кстати, в русской традиции церковного пения он поется на мелодию, которая сама напоминает перекатывающуюся волну.) Текст этот писали три автора в течение очень долгого времени: с первой по пятую песни Марк Савваит (начало X века), с шестой по девятую – Косма Маюмский (VIII век), ирмосы – преподобная Кассия (IX век); возможно, некоторые написал византийский император конца IX – начала X веков Лев Мудрый. Сквозь десятилетия им удалось сообща создать цельное произведение: от оплакивания к торжеству. Того, Кто в древности накрыл волной гонителя-мучителя, потомки спасенных скрыли под землей. Мы же, как девы юные, воспоем Господу, ибо славно Он прославился. |
| Хронологические рамки жизни К. М. и Иоанна Дамаскина в целом совпадают. Согласно данным Жития, составленного Иоанном Меркуропулом, и Ватиканскому Житию, К. М. был на 3-5 лет старше прп. Иоанна. Установить точную дату рождения Иоанна Дамаскина не представляется возможным. Из наиболее вероятных датировок Деторакис выбрал 679-680 гг., следов., рождение К. М. он датирует 674-676 гг. ( Δετορκης. 1979. Σ. 86-88). Из-за несовпадений сведений в источниках установить год смерти К. М. еще сложнее; Жития сообщают о различной продолжительности жизни К. М.: либо говорится, что он умер в глубокой старости, либо указан конкретный возраст - 78 лет или 54 года. Но в Житиях есть информация, что К. М. умер немногим позднее Иоанна - спустя год или чуть больше. Традиционно считается, что Иоанн умер до 754 г. или конкретнее, в 749-750 гг. Т. о., по предположению Деторакиса, К. М. скончался в 751-752 гг. Такую же датировку можно получить, если допустить, что К. М. был поставлен епископом Маюмы в 735 г. и умер спустя 17 лет, о чем сообщается в Житии, составленном Иоанном Меркуропулом. Приблизительно та же дата получается, если к возможному году рождения К. М. (674-676) прибавить 78 лет ( Δετορκης. 1979. Σ. 89-90). Несмотря на неоднозначность данных, на к-рые опирался Деторакис в своих расчетах, предложенная им датировка жизни К. М. в наст. время представляется наиболее правдоподобной. Прп. Косма Маюмский. Роспмсь ц. вмц. Георгия Победоносца в Старо-Нагоричино. 1317-1318 гг. Прп. Косма Маюмский. Роспмсь ц. вмц. Георгия Победоносца в Старо-Нагоричино. 1317-1318 гг. Относительно происхождения К. М. сведения из Синаксаря К-польской ц., из житий 2-й группы и Ватиканского Жития совпадают в том, что он был родом из Иерусалима. Это же косвенно подтверждается подписями К. М. в акростихах его канонов, в к-рых он называет себя святоградцем (агиополитом - Αγιοπολτης) и иерусалимцем (Ιεροσολυμτης). Из Халкинского и Афинского Житий известно о происхождении К. М. с о-ва Крит. Согласно Лаврскому Житию, К. М. род. в Дамаске. Митр. Софроний (Евстратиадис), а вслед за ним и Деторакис настаивают именно на последней версии: во-первых, поскольку К. М. был усыновлен Сарджуном, отцом Иоанна Дамаскина, вероятнее всего, все они жили в одном и том же городе; во-вторых, в Афинском Житии К. М. именуется Дамасским - исследователи видят в этом указание на древнюю традицию, согласно которой К. М. происходил, как и Иоанн, из Дамаска; кроме того, в Ирмологии XIII в. (Сгурт. E. γ. II. fol. 16v) К. М. также именуется Дамаскином: один из ирмосов надписан «Космы монаха Дамаскина (Κοσμ μοναχο το Δαμασκηνο) (см.: Δετορκης. 1979. Σ. 84-85). |
| Одна из многих, одна из нас. В этом, пожалуй, главное чудо Богородицы, отраженное в рождественской стихире: «Что Ти принесем, Христе, яко явился еси на земли, яко человек, нас ради? Каяждо бо от Тебе бывших тварей благодарение Тебе приносит: ангели — пение, небеса — звезду, волсви — дары, пастырие — чудо, земля — вертеп, пустыня — ясли, мы же — Матерь Деву». Стихиру написал гимнотоворец VIII века Косма Маюмский, и, судя по этим строкам, он был прекрасный, тонко чувствующий, приводивший богатые и сложные богословские формулировки в ясные и понятные образы, лишенный всякой «византийской витиеватости» поэт. Мария – дар Христу. Наш дар. Наши золото, ладан и смирна. Она похожа на подаренный росток розы или иного цветка, который, разрастаясь, ароматом своим радует не только хозяина, но и тех, кто его когда-то подарил. И именно поэтому про Нее нет исторических источников. Помните, в «Маленьком принце»? «— Цветы мы не отмечаем, — сказал географ. — Почему?! Это ведь самое красивое! — Потому, что цветы эфемерны. — Как это — эфемерны? — Книги по географии — самые драгоценные книги на свете, — объяснил географ. — Они никогда не устаревают. Ведь это очень редкий случай, чтобы гора сдвинулась с места. Или чтобы океан пересох. Мы пишем о вещах вечных и неизменных. — Но потухший вулкан может проснуться, — прервал Маленький принц. — А что такое «эфемерный»? — Потух вулкан или действует, это для нас, географов, не имеет значения, — сказал географ. — Важно одно: гора. Она не меняется. — А что такое «эфемерный»? — спросил Маленький принц, который, раз задав вопрос, не успокаивался, пока не получал ответа. — Это значит: тот, что должен скоро исчезнуть. — И мой цветок должен скоро исчезнуть? — Разумеется. «Моя краса и радость недолговечна, — сказал себе Маленький принц, — и ей нечем защищаться от мира, у нее только и есть что четыре шипа. А я бросил ее, и она осталась на моей планете совсем одна!» Так вот, Приснодева – это эфемерный цветок, который внезапно оказался вечным. Это пятнадцатилетняя Девочка, согласившаяся взять на себя непомерную, тяжелейшую ношу. Это молодая Мать, со страхом и недоумением внимавшая непонятному обещанию «Тебе Самой оружие пройдет душу да откроются помышления многих сердец». Это Она много лет спустя стояла с разорванным сердцем, видя муки Своего единственного Сына (отойдите, скептики – Иисус был единственный Сын, иначе не надо было Мать поручать ученику, Она бы осталась в доме Своих детей) – именно поэтому Ей стала понятна любая людская боль, ибо большей боли просто не существует. |
| Песнопения праздника. По сравнению с гимнографией других двунадесятых праздников, далеко не все песнопения Крестовоздвижения связаны именно с этим событием, многие из них входят в состав крестных песнопений Октоиха (на службах сред и пятниц всех гласов), а также в последования других праздников в честь Креста: Происхождения Честных Древ 1 августа, Явления знака Креста на небе 7 мая, Крестопоклонной недели Великого поста, то есть составляют единый корпус гимнографических текстов, посвященных Кресту Господню. Ряд песнопений в последовании праздника В. традиционно включают моления за Императора и прошения о даровании ему и его воинству победы. В современных русских изданиях многие строки, содержащие прошения об Императоре, или удалены, или переформулированы, что было обусловлено историческими обстоятельствами. Причину появления таких прошений следует видеть в православном понимании Креста как знамения победы (что сделало Крест частью византийской воинской символики), а также в том, что обретение Креста и установление праздника Воздвижения состоялось благодаря, в первую очередь, святым равноапостольным Константину и Елене. Последнее подтверждается наличием особой памяти св. Константина и Елены в Синайском Канонаре IX–X вв. 15 сентября, то есть на следующий день после Воздвижения (установление этой памяти выражает ту же идею, что и установление памяти Пресвятой Богородицы на следующий день после Рождества Христова или памяти св. Иоанна Предтечи на следующий день после Крещения Господня — сразу после события прославляются те лица, которые имели первостепенное значение для его осуществления). Гимнографическое последование Крестовоздвижения содержит тропарь Спаси, Господи, люди Твоя... , кондак Вознесыйся на Крест волею... , канон прп. Космы Маюмского, большое количество стихир (22 самогласна и 5 циклов подобнов), 6 седальнов и 2 светильна. Канон в последовании Крестовоздвижения только один, но девятая песнь в нем включает не один, а два ирмоса и два цикла тропарей, причем четыре последние буквы акростиха из восьмой песни и первой группы тропарей из девятой песни канона продублированы во второй группе тропарей девятой песни. Необычность такой структуры канона объясняет предание, сохранившееся на Афоне, согласно которому прп. Косма Маюмский, придя в Антиохию на праздник Крестовоздвижения, услышал в одном храме, что его канон поют не на тот напев, который он сам имел в виду, составляя канон. Прп. Косма сделал певцам замечание, но они отказались исправить ошибку; тогда преподобный открыл им, что он и есть составитель канона, и в доказательство составил еще одну группу тропарей девятой песни. В рукописях сохранились византийские толкования на этот сложно написанный канон, на основе которых написал свое толкование (имеющее большую известность в греческих Церквах) прп. Никодим Святогорец. |
| 35 Тогда все вместе раздробилось: железо, глина, медь, серебро и золото сделались как прах на летних гумнах, и ветер унес их, и следа не осталось от них; а камень, разбивший истукана, сделался великою горою и наполнил всю землю. 36 Вот сон! Скажем пред царем и значение его. 44 И во дни тех царств Бог небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно, 45 так как ты видел, что камень отторгнут был от горы не руками и раздробил железо, медь, глину, серебро и золото. Великий Бог дал знать царю, что будет после сего. И верен этот сон, и точно истолкование его! Шестое чтение взято из книги пророка Даниила, который истолковал сон вавилонского царя Навуходоносора, увидевшего во сне, как некий истукан был разрушен камнем, оторвавшимся без действия рук человеческих от горы. По словам пророка, это означает, что настанет время, когда царства века сего, олицетворяемые этим истуканом, будут разрушены Богом, Который воздвигнет Свое вечное и неразрушимое Царство. Это пророчество можно понимать как подтверждение обетований Давиду, о котором говорилось в связи с пророчеством Исаии. В камне, сокрушившем царства века сего, можно усмотреть указание на Христа, а в том, камень оторвался от горы без помощи рук человеческих – на Его бессеменное зачатие, если в горе видеть Богородицу. Такое понимание отражено в песнопениях праздника, а именно в ирмосе 4-й песни 1-го канона: «Жезл из корене Иессеова, и цвет от него, Христе, от Девы прозябл еси, из горы хвальный, приосененныя чащи, пришел еси воплощься от Неискусомужныя Невещественный Боже: слава силе Твоей, Господи» . Здесь автор рождественского канона прп. Косма Маюмский с большим искусством соединил несколько несколько пророческих текстов: пророчество Исаии о Жезле из корня Иессеева, о котором говорилось выше, пророчество Даниила о «камне нерукосечном» и слова о том, что «Бог от Юга придет от горы преосененной чащи» из являющейся образцом для ирмосов 4-й песни канона песни пророка Аввакума. |
| Большую часть песнопений К. М. составляют каноны. Они имеют следующие характерные черты. Во-первых, его каноны содержат фразовый акростих. Если Иоанн Дамаскин, как правило, включал в акростих свое имя (напр., Ιωννου μοναχο - Иоанна монаха), то К. М. крайне редко обращался к этой практике. Акростихи мн. канонов К. М. написаны ямбическим триметром, в каноне на Преображение он использует дактилический гекзаметр. Гимнограф обязательно включал в акростих ирмосы; в канонах, для к-рых он использовал ирмосы Иоанна Дамаскина, акростихи отсутствуют. При сопоставлении акростихов канонов К. М. (см.: Δετορκης. 1979. Σ. 119-121) можно выделить своеобразный стиль автора. Во-вторых, большинство канонов К. М. не имеют 2-й песни. В Ирмологии Софрония (Евстратиадиса) содержатся лишь 3 ирмоса 2-й песни авторства К. М.: на Рождество и 2 на Богоявление ( Σωφρνιος (Εστρατιδης). Ερμολγιον. P., 1932. Σ. 6, 36). Не исключено, что эти ирмосы были составлены не К. М., а др. поэтом, напр. Андреем Критским ( Δετορκης. 1979. Σ. 127). В-третьих, большинство канонов К. М. написано на уникальные авторские ирмосы. Всего насчитывается 173 ирмоса авторства К. М. (Ibid. Σ. 173-178; также см.: Σωφρνιος (Εστρατιδης). Ερμολγιον. P., 1932). Для нек-рых канонов он составил по 2 ирмоса к отдельным песням. Впрочем, для ряда канонов он заимствовал ирмосы у др. гимнографов, в частности у Иоанна Дамаскина. В-четвертых, К. М. писал каноны с малым числом тропарей в песнях и без богородичнов. Как правило, в песнях 2-3 тропаря, а в каноне на Пятидесятницу вовсе по 1-2. Количество тропарей, судя по всему, зависит от длины акростиха. Эти особенности, вероятно, объясняются тем, что канон как жанр к тому времени еще окончательно не сформировался, так что песнотворцы экспериментировали с его формой. В-пятых, К. М. нередко использует одинаковое окончание ирмоса и тропарей по аналогии с общим рефреном древнего кондака . Каноны К. М. высоко оценивали византийские авторы. Феодор Продром (XII в.; см.: Theodori Prodromi Commentarios in carmina sacra melodorum Cosmae Hierosolymitani et Ioannis Damasceni/Ed. H. M. Stevenson. R., 1888) и Григорий Пардос († 1156) составили комментарии к его канонам на главные церковные праздники. Толкованием канонов К. М. занимался также прп. Никодим Святогорец (см.: Νικδημος Αγιορετης. Εορτοδρμιον, τοι ρμηνεα ες τος σματικος καννας τν δεσποτικν κα θεομητορικν ορτν. Βενετα, 1836) и многие др. (в т. ч. рус. исследователь Е. И. Ловягин (Богослужебные каноны на греч., слав. и рус. языках. СПб., 18753)). |
| В нартексе в тимпане над входом была написана фреска с Богоматерью Кириотиссой и архангелами Михаилом и Гавриилом. Апсида парекклисиона с циклом св. Франциска была заложена стеной с росписью: мраморировки, святые, обращенные вправо к изображению «Мелизмос»; на сев. стене остатки композиции «Успение»; в его зап. части поверх мраморировок была написана чреда святых в рост (ок. 20 фигур) и полуфигур (5 св. жен, равноапостольные Константин и Елена и др.), в соседней апсиде - полотенечный ряд, «Мелизмос» с Младенцем на престоле и Богоматерь Влахернитисса в конхе, а в сев. нише - св. диакон. Наиболее сохранилась «комната икон» в юго-зап. части: святые Иоанн Лествичник, Иоанн Дамаскин, Косма Маюмский, Антоний и Онуфрий. На зап. фасаде экзонартекса в нише - плохой сохранности фреска с образом Богоматери «Оранта» неясной датировки. На сев. стене ныне разрушенной юж. галереи - не описанные исследователями остатки фресок с изображениями Христа и Богоматери, датировка затруднена. В османский период были снесены апсида храма (заменена прямой стеной) и галереи. Археологические и реставрационные работы под рук. Л. Страйкера и Д. Кубана были проведены в 1966-1978 гг. Лит.: Janin. Églises et les monastères. P. 193-195, 293; Mathews T. The Byzantine Churches of Istanbul. L., 1976. P. 171-185; M ü ller-Wiener W. Bildlexikon zur Topographie Istanbuls. Tüb., 1977. S. 153-158; Kidonopoulos С. V. Bauten in Konstantinopel, 1204-1328: Verfall und Zerstörung, Restaurierung, Umbau und Neubau von Profan und Sakralbauten. Wiesbaden, 1994. S. 79-80; Kalenderhane in Istanbul, the Buildings, Their History, Architecture and Decoration: Reports/Ed. C. L. Striker. Mainz, 1997 (рец.: Mango C. A.//BZ. 1998. Bd. 91. N 2. S. 586-590); Schreiner P. Die topographische Notiz über Konstantinopel in der Pariser Suda-Handschrift//ΑΕΤΟΣ: Stud. in Honour of C. Mango/Ed. I. Ševenko, I. Hutter. Stuttg., 1998. Р. 273-283; Theis L. Flankenräume im mittelbyzant. Kirchenbau: Zur Befundsicherung, Rekonstruktion und Bedeutung einer verschwundenen architektonischen Form in Konstantinopel. Wiesbaden, 2005. S. 134-147. Abb. 241-254; Marinis V. Architecture and Ritual in the Churches of Constantinople: 9th to 15th Cent. Camb., 2014. P. 163-167. А. Ю. Виноградов Рубрики: Ключевые слова: |
| Главное – порядок слов в предложении, тот самый порядок слов, который не является синтаксисом собственно церковнославянского языка. Ведь на самом деле в чистом виде церковнославянского языка не существует. Существует язык Священного Писания, язык богослужения (литургический), язык святоотеческой письменности (напр., в наше время славянское «Добротолюбие», а в Древней Руси – весь корпус творений святых отцов). В Древней Руси был еще церковнославянский язык поучений, проповедей («Слов…»), агиографии и т. п. На этой «иерархической лествице» условно говоря жанров древнерусской книжности язык Священного Писания и язык гимнографии находились (и находятся) на самой ее вершине. Они всегда были наиболее консервативными, т. е. менялись значительно меньше, чем в прочих «жанрах», более открытых разговорному древнерусскому языку. И сейчас речь идет именно о языке богослужения. В этом языке – церковнославянском языке славяно-византийской гимнографии – есть два вида синтаксиса. Один принадлежит собственно языку (напр., обороты «Двойной винительный», «Дательный самостоятельный» и т. п.), а другой относится к области поэтики и риторики, т. е. тех поэтических приемов, которыми пользовались великие творцы духовной поэзии: преп. Иоанн Дамаскин, преп. Андрей Критский, прп. Иосиф Песнописец, преп. Косма Маюмский и многие другие (в том числе, конечно, и русские) преподобные и духоносные отцы, чтобы выразить свои богодухновенные мысли и чувства и возвысить и наши умы и сердца в молитвенном предстоянии пред Богом. Помимо того что они были величайшими и искуснейшими поэтами-гимнотворцами, они пользовались веками выверенными традиционными риторическими приемами («фигурами»), которые все определены и обозначены в соответствующей литературе. Иными словами, в творениях великих гимнотворцев каждое слово на своем месте, и каждое слово принадлежит святому и богодухновенному мужу, и каждое слово бережно – пословно – было переведено с греческого на церковнославянский язык. Какие бы ни были книжные справы на Руси, но все – повторяем, все – сохраняли главную кирилло-мефодиевскую традицию, традицию пословного перевода, где порядок слов меняется крайне редко, и это отступление рассматривается как исключение. |
| Григорию Двоеслову . Составление молитв продолжается и до ныне, только для употребления верующими они должны быть рассмотрены и одобрены Святейшим Синодом. г) Песнопения Благоговейное пение священных песней прилично выражающее наши молитвенные чувства. С древних времен имеет важное место в религиозной жизни христиан. В народе иудейском Богопросвещенные лица, при особенных знамениях Божией благости и силы, вдохновенные свыше, выражали свои чувства в песнопениях; эти песнопения, будучи внесены в кодекс священных книг еврейских, вошли в общее народное употребление. Таковы суть в Библии песнь Моисея и Мариамы по переходе чрез Чермное море, песнь Моисея покаянная, пред смертью его, песнь Анны, матери Самуила, песни пророков Аввакума, Исаии, Ионы и пр. особенно же–псалмы Давида и других из священного хора певцов. Эти песнопения пелись и в иерусалимском храме, и в синагогах, и в домах и даже на дорогах. И. Христос освятил обычай пения своим примером, когда после Тайной Вечери, при пении священных песней, пошел с учениками на гору Елеонскую. Наконец Апостолы внушают петь тому, кто благодушествует и всем вообще назидать себя во псалмах и пениях и песнях духовных. Следуя этим внушениям и примерам, первенствующие христиане стали и в своих собраниях петь священные песни. Кроме песнопений, заимствованных из Ветхого Завета, с первых времен христианства стали входить в употребление песни, составленные христианами. Древнейшими, собственно христианскими, считаются: великое славословие: Слава в вышних Богу…, малое: Слава Отцу и Сыну… ,вечерняя песнь: Свете тихий…, песнь св. Амвросия Медиоланского : Тебе Бога хвалим . Составляемые впоследствии церковные песни постепенно вводимы были в Богослужение сначала там, где были составлены, а потом и в других церквах. Так составился ряд благолепных священных песней, которые, представляя в себе выражение таинственных догматов, в тоже время возбуждали в христианах или духовную радость, или печаль по Бозе, или раскаяние, или спокойное чувство мира душевного. В пении сначала участвовала вся церковь , а после, с появлением более искусственных напевов, отделены были особые певцы, составлены для них ноты и введены искусственные напевы разных видов, существующие теперь. Не излагая здесь истории церковного пения, перечислим известнейших составителей священных песнопений. К ним относятся: св. Амвросий Медиоланский , св. Ефрем Сирин , св. Златоуст, св. Григорий Богослов . Но больше всех потрудились для церковного пения: Анатолий, патриарх Константинопольский, Андрей Критский , Софроний, патриарх Иерусалимский, Косма Маюмский, Иоанн Дамаскин , Феофан Начертанный, Иосиф и Феодор Студиты и мн. другие. Между песнописцами считаются также императоры: Юстиниан, Константин Багрянородный, Лев Философ и Феофил; из женщин известны: Анна Комнина и инокиня Кассия. Из всех песнописцев первое место, бесспорно, принадлежит св. Иоанну Дамаскину , как по обилию и красоте песней, так и потому, что он собственно устроил наше церковное пение. |
|
|
