| Епископ Арсений утверждает необходимость и неизбежность редактирования богослужебного текста. Это средневековое отношение к тексту, который не был заморожен, а от рукописи к рукописи постепенно редактировался. Текст жил. Множественность редакций, тем не менее, не сильно мешала в средневековье, как не мешает и сейчас старообрядческому богослужению. Сами принципы средневековой редактуры были другими. В позднейший период редактура осуществлялась всей Церковью. Переписчик или печатник лишь ее осуществлял. Отметим, что некорректурных рукописей почти не встречается. Одной из форм такой постепенной и поступенной общественной редактуры являлись просто глоссы на полях и т.н. кавычные глоссы. Исправляемое слово или выражение заключалось в кавыки, и на полях в таких же кавыках давался альтернативный текст. Если предложенный текст находил поддержку у молящихся, то исправления вводились в текст . Редактировал не весь народ, но и не какие-то изолированные справщики (как было при никоновской справе; именно подобных справщиков-модернистов-вредителей превращают в жупелы и призывают бояться активные борцы с модернизмом). Итак, редактором была духовная элита общества (если так можно выразиться) – монастырские и городские книжники, священники и епископы, миряне-начетчики. Подобный «общественный», или постепенный, способ редактуры был характерен для Руси в XV–XVII вв., а предыдущие XI–XIV вв. были периодом литургических реформ, когда на Русь активно поступали новые тексты, иногда наоборот – возвращались старые. Большинство этих текстов приходило в результате южнославянского влияния. Некоторые – переводились отечественными переводчиками или появлялись в результате сверки имеющегося текста с греческим оригиналом. Текст в этом случае был авторским, и лишь позже начиналась его «обкатка». Общественная редактура в XV–XVII вв. обходилась почти без сверки с греческими текстами. Тут главным критерием был смысловой и молитвенный анализ (если так можно выразиться). Внимание к богослужебному тексту, к богослужебному слову определялось умением людей молиться, вкладывать ум в слова молитвы. Непонятность или двусмысленность текста воспринималась как кощунство , поэтому постепенно все подобные места «снимались». Редактура всегда утверждалась в процессе «молитвенной обкатки» исправленного места. |
| — удобнейшее практическое пособие, не очень похожее на рукописные Типиконы XVI b., но сочетавшее в себе Типикон, к которому было добавлено нечто вроде современных «Богослужебных указаний» и еще множество других материалов. Согласно Дмитриевскому, тип «больших Типиконов» много позаимствовал из монастырских и соборных Обиходников ( Дмитриевский, 554 ). В Приходно-расходных книгах Печатного Двора сохранились имена справщиков, правивших Типикон. Они составляли некую корпорацию, обособленную от остальных справщиков: «Кроме того упоминаются как справщики Устава 1641 г. Черниговский (собора Черниговских чудотворцев в Москве) протопоп Михаил Рогов, ключарь Успенского собора Иван Наседка, князе-Александровский протопоп Иоаким, и Захар Афанасьев…» ( Мансветов II, 536–538 ). Отметим, что правили Устав самые опытные и уважаемые справщики. Корректурного экземпляра от этого печатного издания не сохранилось. Скажем немного об Оке церковном 1651 г. Это библиографический фантом, появившийся в каталогах Сопикова и Ундольского. Его описывает (!) Мансветов, ссылаясь на несуществующие Приходно-расходные книги Печатного Двора (одна не сохранилась, в другой вырван лист — согласно Е.В. Лукьяновой). Эту ошибку повторяют вслед за Мансветовым многие литургисты (А.А. Дмитриевский, Н.Д. Успенский , из современных исследователей Т.В. Суздальцева). См. по этому поводу: Рубан II . Типикон 1682 г. Далее мы переходим к никоновской справе Типикона. Это условное название — справу точнее можно назвать послениконовской, поскольку осуществлялась она при Патр. Иоакиме, который по своем поставлении (1674) дал указ править Типикон. Однако принципы справы оставались прежними и определялись новым нетрадиционным отношением к символу и символике. Характер справы стал принципиально иным, впрочем, об этом подробно сказано в моей недавно вышедшей книге о справе Миней 7 . Патриархом Иоакимом был издан ряд указов в целях усиления контроля над справщиками. Вводилась вторая (патриаршья) цензура: новоправленую книгу прочитывали в Крестовой палате в присутствии патриарха. |
| Но вернемся к корректурным экземплярам. Типикон правили в два этапа. Результатом первого этапа справы стал кавычный экземпляр Типикона 1641 г. (РГАДА, Ф. 1251, БМСТ/СПК 1946(1041(5))). Это издание описывали Мансветов, Никольский, Смирнов ( Мансветов I, 323–356 , Никольский, 1-52; Смирнов, 54–56, 248 ). Исходя из анализа почерков, правили его два справщика: Иосиф Белый и Евфимий (причем 90% помет в этом Типиконе сделано Евфимием). На этом первом этапе справы перевод тропарей, кондаков и гимнографических текстов практически не осуществлялся, текстологические исправления формировали новообрядческий месяцеслов и устав (кроме этого были орфографические, лексические, типографские, грамматические исправления — см. Сиромаха, 157 ). Затем проводилась обработка вышеуказанных исправлений, в результате которой появлялась чистовая рукопись правленого устава (ГИМ, Син. 314), она правилась, и затем с учётом исправлений вновь переписывалась набело — ГИМ, Син. 321 (рукопись датирована — 1682г.), подписывалась участниками архиерейского собора, и после этого ее снова правили 8 . Стоит отметить, что в печатном издании (л.4 об.) значится большее количество подписавших (16 подписей), чем на самом деле в рукописном образце Син. 321 (13 подписей). « Излишек вероятно составился из лиц, которые не участвовали непосредственно в комиссии, свидетельствовавшей устав, но дали своё согласие письменно» ( Мансветов I, 337 ). Нам здесь, в отличие от Мансветова, видится простой подлог, каковых, впрочем, бывает много в ходе книжной справы и в которых власть не видит особого греха. Мнение членов собора (со времени Патр. Никона) о справе имело лишь формальное значение, они были уже не в силах противостоять воле власти, и ни о каких соборных началах здесь (как и очень часто в истории Руси) говорить не приходится. С этой последней правленой рукописи и производился набор и печать Типикона 1682 г. Исходя из анализа почерков, справу совершали Иосиф Белый и Мардарий Хоныков, окончательное редактирование — Евфимий (см. Сиромаха, 156 ). |
| Еще до того, как в Московской типографии были отпечатаны корректурные версии, появляется новое определение Синода, связанное с изданием исправленной Триоди: «1. Печатание исправленной Триоди Постной, а равно и других трудов Комиссии по исправлению текста богослужебных книг по мере их выхода представить на общем основании Московской Синодальной типографии, предупредив типографию, чтобы на заглавных листах богослужебных книг, печатаемых в новой редакции, не делалось никаких отметок о произведенном их исправлении. 2. Поставить правилом, чтобы новые, исправленные издания богослужебных книг выпускались в продажу не прежде, как по распродаже всех экземпляров старого издания, и 3. В частности, в отношении исправленной Триоди Постной разрешить печатание ее прежде всего в том формате, какого имеется меньший запас в синодальных книжных запасах и лавках». Отсюда становится понятным, что новоисправленные книги должны постепенно и незаметно вытеснить старую редакцию. То есть после того как прежнее издание (старый текст) будет распродано, в продажу поступят книги, содержащие новый текст. В идеале замена должна была остаться незамеченной, чему способствовало отсутствие в книге какой-либо информации об исправлении. Все эти предосторожности предпринимались из-за опасения, что книжная справа может привести к расколу. В 1912 году Постная Триодь выходит в свет тиражом 3000 экземпляров. Параллельно с окончанием работы над Триодионом комиссией начато исправление Цветной Триоди. Общие принципы подготовки этого издания были теми же, что и при работе над Постной Триодью. В 1913 году Пентикостарион напечатали тиражом 5000 экземпляров Следующей книгой, над которой работала комиссия был Октоих. К 1914 году работа над первой частью (гласы 1-4) была завершена. Определением Синода (от 19 апреля 1914 года) она была разрешена к печати. Однако до настоящего времени не удалось обнаружить ни корректурных листов (хотя они, несомненно, были отпечатаны), ни сведений о выходе поновленного Октоиха. В 1914 году, когда стали подходить к концу запасы предыдущего тиража Ирмология, Синодальная типография стала готовить новое издание. Поскольку ирмосы, входящие в Триоди и Октоих, были недавно исправлены, типография обращается в Синод с запросом относительно того, какой редакции следовать в данном издании. На это приходит следующий ответ: «Принимая во внимание, что в настоящее время имеется оригинал всей 1-й части Октоиха в исправленном виде и что при новом издании Ирмология предполагается те песнопения, которые входят в состав этой книги из Триодиона и Пентикостариона, печатать в исправленной редакции, Св. Синод определяет: разъяснить управляющему Московской Синодальной типографией, что текст песнопений, вошедших в Ирмологий из Октоиха, при предпринимаемом новом издании Ирмология должен быть печатаем в исправленной редакции». |
| Пример – конец кондака Воздвижению Креста. Греческий текст: […Εφρανον εν τ δυνμει σου, τος πιστος Βασιλες ημν,] τν συμμαχαν χοιεν τν σν, πλον ειρνης, αττητον τρπαιον . Современный перевод: [ Возвесели силою твоею верныя люди Твоя, победы дая нам на сопостаты,] пособие имущим Твое, оружие мира, непобедимую победу. Это пословный перевод: смысл смутен, неярок и требует разъяснения. Вначале восстановим адекватный перевод. Для этого необходим контекст. Вот перевод на русский: Возвесели силою Твоею верныя императоры Твоя, победы устраивая( подавая) им на врагов, пусть у них будет (χοιεν – praes. optativus plur., 3 per. ) твое союзничество (или соводительство, помощь), оружие мира, непобедимый трофей(подразумевается Крест) . Αττητον τρπαιον можно перевести скорее как непобедимое знамение(перевод трофейв богослужебной практике невозможен). πλον ειρνης – по-гречески оксюморон (т.е. противоречивое высказывание, наподобие живого трупа) – мир(ειρνη) не может иметь оружия. Но по-славянски этот оксюморон «не звучит», потому что две лексемы – мир (ειρνη) и м ip (κσμος) – в славянском произносятся одинаково (хоть и пишутся по-разному). Отсюда нестройность и непонятность перевода. Однако в Средневековой Руси это место было отредактировано и получило вполне ясный и глубокий смысл, отличающийся от греческого оригинала. Во-первых, запятая была поставлена в другом месте: пособие имущу твое оружие, миру непобедимую победу . Впрочем, древнегреческие оригиналы не балуют нас знаками препинания – там их вообще нет (есть только колоны – риторические знаки), так что движение знаков препинания в минейных текстах не считалось отклонением от подлинника – знаки препинания свободно редактировались (но не в текстах следующей степени сакральности: в Псалтыри это было недопустимым ). Во-вторых, изменен падеж (с винительного на дательный) – подобная замена, кстати, очень характерна для славянских дореформенных переводов (пример – известная форма во веки веков) . На слух так и тянет истолковать фразу миру непобедимую победу в смысле победы Креста над м ipoм (как совокупностью страстей). Именно в этом смысле и понимали фразу на Руси в XVI в. (слово оружиебыло, соответственно, отнесено к предыдущей фразе). Смысл можно пересказать следующим образом: даруй нам в помощь Крест – Твое оружие, для победы над м ipoм. Война земная (о которой говорит греческий кондак) здесь становится образом брани духовной, в которой Крест помогает одержать победу. Путь к этому «второму» смыслу сейчас лежит через замену иже на йоту( мир→м ip ). Но дело в том, что указанная специфика употребления этих двух букв отсутствовала в средневековой Руси и появилась только после никоновской справы. В дореформенное время обе греческие лексемы писались и произносились одинаково ( мир). Поэтому разобраться, что за мир имелся в виду в кондаке, без греческого оригинала невозможно. Да и не нужно: новый смысл кондака, наверное, глубже и удачнее изначального греческого. |
| См. Никольская Н. «Сказание инока Ефросина и певческая книжная справа XVII века» 75 Наименование распев в данном случае следует понимать не как мелодическую систему (в отличие от роспева), а как один из способов соотношения богослужебного текста и мелодического элемента. 78 Первое учебно-методическое пособие Г. Печенкина под названием «Самогласны и запевные строки столпового роспева» вышло в 2005 г. и довольно быстро обрело свою заинтересованную аудиторию как среди студентов и преподавателей учебных заведении так и в клиросно-певческой среде. Однако необходимость в уточнении и истолковании сложной и быстроизменяющейся церковно-певческой терминологии, а также в более глубокой разработке обучающей методики освоения пения на глас способствовала выходу нового расширенного издания настоящего пособия под названием «Пение на глас. Самогласны и запевные строки 79 Практические занятия рекомендуется начинать с самого начала учебного семестра параллельно с курсом лекции независимо от их тематической направленности. 83 Колоном называется раздел богослужебного текста его структурная единица подвергающаяся распеву на одну из интонационных формул напева. В тексте самогласна – это предложение или его часть распеваемое на колено 117] 84 В Пособии приводятся примеры на распевание трех воскресных стихир на Господи воззвах и тропаря на все восемь гласов в безлинейной нотации 85–93]. 85 На сегодняшний день остается не до конца выясненным вопрос об изначальной принадлежности этих роспевов к одноголосной или многоголосной форме песнопении. Так, например, Г. Пожидаева пишет что путевой роспев становится основой раннего многоголосия на гребне своего развития 186] тогда как М. Богомолова предполагает, что путевой и демественный роспевы изначально возникли как многоголосные 106]. 86 См. Срезневский. И. Материалы для словаря древнерусского языка T.II. ч. 2. Ст. 1738. На это издание указывают в своих исследованиях И. Гарднер Г. Пожидаева. 87 Напомним, что в XII веке евангельские стихиры были зафиксированы в двух рукописях Благовещенском кондакаре и Стихираре ГИМ Син. |
| За тем, деятельность печатного двора важна и по характеру изданных в это время книг. Большинство изданий принадлежало к разряду книг богослужебных; за ними осмьнадцать изданий представляют собой книги богословского характера – учительные книги и сборники проповедей; далее следуют школьные книги – азбуки, учебные псалтыри и часословы и грамматика Мелетия Смотрицкого, одна книга канонического содержания (кормчая) и три издания книг светского характера 120 . Некоторые из изданных в это время учительных книг, как удовлетворявшие современным религиозным запросам жизни, приобрели особенную популярность и быстро расходились в обществе; к ним принадлежат: «книга Кириллова», «книга Ефрема Сирина », «книга о вере» и «малый катихизис» 121 . Другие же книги оставались долго нераспроданными и поступали в разряд книг залежалых 122 . Далее, весьма замечательна иосифовская книжная справа, как по своему характеру и направлению, так особенно и по отношению к последующей никоновской справе. В истории иосифовской книжной справы первое место занимает не вполне еще разъясненный вопрос о справщиках. В нашей литературе издавна установилось и до сих пор не перестает высказываться мнение, что в иосифовской справе принимали участие все наши первые расколо-учители, протопопы Аввакум и Иван Неронов, попы Лазарь и Никита пустосвят и дьякон Феодор. Мнение зто основывалось на словах митрополита тобольского Игнатия, который утверждал, что указанные лица, вместе с царским духовником, благовещенским протопопом Стефаном Вонифатьевым, пользуясь болезнию, слабостию и доверием престарелого патриарха Иосифа, получив также доступ к государям, свободно распоряжались на дворе печатном и издали здесь несколько книг, в которых проводили свои раскольнические заблуждения 123 . Из показаний м. Игнатия выводили заключение, что наши первые расколо-учители были даже в числе иосифовских справщиков 124 . В настоящее время мнение об этом положительно отвергается наукой. На основании прямых указаний в приходо-расходных записях печатного двора доказано, что наши первые расколо-учители никогда не были справщиками печатного двора 125 . |
| Однако неприязнь Патриарха Филарета к Типикону 1610 года была обусловлена не только его личными пристрастиями. При всей кажущейся консервативности подхода Логгина эта богослужебная книга была принципиально новым явлением. Уставов такого объема ранее не писали (средний объем рукописного Ока XVI века в три раза меньше, чем Ока 1610 года), а компилирование имело свои границы. Типикон 1610 года был не просто уникальным сводом уставных материалов, он должен был стать удобным практическим пособием. Он не очень похож на рукописные Типиконы XVI века, но сочетает в себе традиционный Типикон, к которому добавлено нечто вроде современных " Богослужебных указаний " , а также множество других материалов. Автором некоторых глав был, вероятно, сам Логгин. Отметим, что от предпечатной подготовки Ока 1610 года не сохранилось никаких корректурных рукописей или материалов. Вопрос об источниках этого первопечатного славянского устава остается открытым и ждет своего исследователя. Типикон 1610 года отразил живую русскую богослужебную практику начала XVII века. Кроме того, он стал своеобразным " слепком " богослужебно-литургического мировоззрения книжников и ревнителей того времени. Парадоксальным образом Логгин, а вместе с ним и " заказчик " книги Патриарх Гермоген предстают вовсе не как консерваторы, а как новаторы, создавшие принципиально новый тип богослужебной книги, который можно назвать " большим Типиконом " (согласно Алексею Дмитриевскому, тип монастырские и соборные Обиходники оказали значительно влияние на " большие Типиконы " [xxix] ). И консерватор Филарет восстал против этого новшества, впоследствии издав свой Типикон (М. 1633) [xxx] , который был перепечатан с " типового " рукописного Устава XVI века [xxxi] и имел вдвое меньший объем. Но Логгин не зря трудился, и труд его был использован последующими издателями. При Патриархе Иоасафе, в 1641 году, настало время очередного издания Типикона. И издатели, по словам Ивана Мансветова, сделали " поворот к уставу 1610 года " [xxxii] . Этот тип Устава был признан самым удобным в практическом использовании. Типикон 1610 года лег в основу Типикона 1641 года, которым до сих пор пользуются старообрядцы. Следует отметить, что этот Типикон в использовании много удобнее современного новообрядческого Типикона (прообразом которого послужило издание 1695 года) [xxxiii] . |
| Епифаний Славинецкий откровенно работал, напр., по Франкфуртским и Лондонским изданиям Библии конца XVI-ro века. Но неудивительно, что это вызывало тревогу в широких церковных кругах. В особенности когда это приводило к отступлениям от привычного порядка… Первый трагический эпизод в истории богослужебной справы XVII-ro века стоит особо. Это дело Троицкого архимандрита Дионисия Зобниновского со товарищи, осужденных за порчу книг в 1618-м году. В этом деле не все ясно. С трудом мы можем сообразить, почему справщиков судили и осудили с таким надрывом и возбуждением. Исправляли Потребник. Был принят метод сличения списков, в том числе греческих (впрочем, справщики по-гречески сами не знали, и к греческому тексту обращались через чужое посредство только в немногих отдельных случаях). «Исправление» сводилось, в большинстве случаев, к восстановлению смысла. Повод к обвинению подала одна поправка: в Крещенской водосвятной молитве читалось по неправленному тексту — «освяти воду сию Духом Твоим Святым и огнем »; справщики вычеркнули это последнее слово, — их обвинили, что они не признают Духа Святого, «яко огнь есть», и хотят вывести огнь из мира… Одним невежеством и личными счетами всего в этом деле не объяснишь. И ведь против справщиков были не только недоученные Логгин и Филарет, уставщики, но и все московское духовенство, и сам Крутицкий митрополит-местоблюститель. Ученый старец Антоний Подольский написал против Дионисия обширное рассуждение «О огни просветительном», в котором можно распознать отдаленные отголоски Паламитского богословия. Во всяком случае, тревога была поднята не только из-за внешнего отступления от прежнего и привычного текста… От конечного осуждения и заточения Дионисия избавило только решительное предстательство патр. Феофана, уже при Филарете… Первое время работа на Московском Печатном дворе велась без определенного плана. Правили и печатали книги, в которых была нужда, на которые был спрос. Только позже книжная справа получила смысл церковной реформы, уже с воцарением Алексея Михайловича. |
| Эту сильную руку, прилагавшую значительные труды к сохранению народной самобытности и исключительности через ревизию текста в пользу ритуально-номистического (законнического) ригоризма, Н. Глубоковский прослеживает сначала в деятельности первосвященника Хелкии при иудейском царе Иосии (VII в. до н. э.), затем – в реформах Ездры после Вавилонского плена (V в. до н. э.). Он пишет: «Во всех отношениях систематическая ревизия священных еврейских книг оказывалась необходимой и основоположительной во многообъемлющей реформаторской работе Ездры». Эта редакторская деятельность могла направляться Великой синагогой, созданной тогда же. «По совокупности всех данных, – продолжает Н. Глубоковский, – я считаю это известие вполне достоверным и фактически соответствующим всем историческим условиям». Поскольку практическая деятельность Ездры была направлена на обеспечение национальной пурификации (например, путем насильственного расторжения смешанных браков, заключенных евреями ранее), то и «книжная справа» должна была клониться в сторону внутренней религиозной замкнутости. Была проведена ревизия, и все сомнительное для осуществления узко националистического законничества было исключено. Н. Глубоковский приводит в качестве примера Книгу Иисуса, сына Сирахова, которая на протяжении тысячелетий была известна лишь в греческом переводе, в конце жe XIX в. были открыты фрагменты ее на еврейском языке. Разумеется, таким же характером законнической исключительности отличалась и деятельностью фарисеев и масоретов. Н. Глубоковский пишет: «Это были господа и владыки веры и дела, бесконтрольные и бесспорные в узко националистическом хранении закона по его специфическому пониманию и тесному толкованию». Исследователь считает вполне определенным фактом редакторскую работу над Масоретским текстом, унификация которого достигалась организационными мероприятиями (изъятие рукописей, централизованный орган их авторизации и др.). «Сказанное сейчас находит подтверждение и в том, что сохранившееся доныне еврейские рукописи произошли не ранее Х в. |
|
|
