| Во-первых, это серьезные расхождения между МТ и LXX, которые блаж. Иероним обнаружил в ходе изучения гексапларной редакции LXX и которые в большинстве случаев свидетельствовали в пользу превосходства текста МТ; во-вторых, это прямое использование МТ в книгах Нового Завета, причем последнее обстоятельство имело для него решающее значение: авторитету Семидесяти толковников он предпочел «авторитет (auctoritas) евангелистов и апостолов» 637 . Вифлеемский пресвитер пришел к убеждению, что легенда о создании LXX, точнее, о создании одинакового перевода всего текста Ветхого Завета одновременно всеми 70 толковниками не имеет исторических оснований, а сам перевод LXX не только не всегда отражает текст оригинала, но местами бессмыслен и нередко противоречит новозаветной интерпретации Ветхого Завета 638 . Более того, он настолько утвердился в мнении о первичности МТ, что и ветхозаветные цитаты у новозаветных авторов расценивал как перевод, иногда далекий от буквы оригинала, но в целом сохранявший его верный смысл, по скольку, по его словам, «апостолы и евангелисты в переводе книг Ветхого Завета (in interpretatione veterum scripturarum) искали смысла, а не слов» 639 . Следствием такого отношения к МТ было принятие блаж. Иеронимом иудейского взгляда на ветхозаветный канон, отразившегося в признании иного порядка следования ветхозаветных книг, их разделения на группы и отвержении второканонических книг 640 . Так, в согласии с иудейской традицией он делит книги Ветхого Завета по числу букв еврейского алфавита (22) на три группы: Закон (Thorath), содержащий Пятикнижие Моисеево; Пророки, куда входят 8 книг: Иисуса Навина, Судей (с которой соединяется книга Руфь), Самуила (две книги как одна книга), Царств (две книги как одна книга), Исаии, Иеремии (с которой соединяется Плач Иеремии), Иезекииля и 12 малых пророков (как одна книга); Писания (γιγραφα), состоящие из 9 книг: Иова, Псалмы Давида, три книги Соломона: Притчи, Екклезиаст, Песнь песней, книга Даниила, Хроники (1 и 2 Паралипоменон как одна книга), книга Ездры (с которой соединяется книга Неемии) и Есфирь 641 . |
| Ни об одном еще иудейском царе священные историки ничего подобного не сообщают. 3) Внутренним доказательством происхождения книги Екклезиаст от Соломона служит общее ее содержание, тон, характер, и множество исторических указаний, объясняемых личностью и эпохою Соломона. В этом отношении исследователи, первее всего, обращают внимание на возраст и душевное состояние мудреца Екклезиаста и политическое состояние при нем иудейского царства. Из книги Екклезиаст несомненно видно, что писатель ее был, при написании ее, уже в старческом преклонном возрасте. Он уже всего насмотрелся и все испытал в «суетные дни свои» ( Еккл.7:15 ); познал «суетность» увлечения земными благами: постройками, богатством, роскошью, увеселениями и чувственными увлечениями (2:1–15); он ожидает уже скорой передачи всего своего труда преемнику с ненадежными или неизвестными способностями ( Еккл.2:18–19 ). Картинное описание старческой дряхлости с ее дрожанием ног, потерей зубов, помрачением зрения, бессонницей и прочими спутниками, предвещающими скорый отход в могилу в сопровождении плакальщиц (12:1–8), – по общему мнению беспристрастных толковников, взято с собственного жизненного опыта писателя, дожившего до значительных пределов старости. Каково же было душевное состояние Соломона в старческие годы, а равно и политическое состояние иудейского царства в это время и есть ли соответствие между ними и Екклезиастом и его временем? Есть и очень близкое. 1) Правда, исторические ветхозаветные книги мало говорят о настроении и душевном состоянии Соломона в последние годы его жизни, но много дают оснований делать ясные заключения. Так, политическое состояние иудейского царства в это время не могло радовать престарелого знаменитого царя. Непосредственно за воцарением Ровоама последовавшее общее возмущение иудеев и отпадение десяти колен от иудейского царства, мотивированное «тяжким игом и жестокой работой», наложенной на евреев Соломоном ( 3Цар.12:4 ), подтвержденное тогда же и Ровоамом, присоединившим к «тяжкому игу» своего отца и «наказание бичами» ( 3Цар.12:11 ), дает полное основание утверждать, что возмущение народное было ясно заметно еще и при Соломоне. Его, вероятно, имели в виду «старцы-советники» Ровоама, предлагавшие последнему «на сей день говорить ласково» снародом ( 3Цар.12:6–7 ). Иеровоам, ставший во главе возмутившихся израильтян при Ровоаме, неспокойно, без сомнения, вел себя и при Соломоне. Откровение пророка Ахии о царствовании его над 10 коленами ( 3Цар.11:29–39 ) не осталось тайной для многих его современников, страдавших от «тяжкого ига» Соломона. Гонение, воздвигнутое на него Соломоном, еще более делало известной в народе его личность и ставило в параллель Давиду, невинно гонимому Саулом ( 3Цар.11:40 ). Нет сомнения, что популярность Иеровоама среди еврейского народа, рядом с народным недовольством правлением самого Соломона, хорошо были известны последнему. |
| Но так как еврею не дано было, по известным причинам, ясного и подробного понятия о загробной жизни вообще и, следовательно, об этом пребывающем приобретении человека за гробом, и для него земная жизнь с её скорбями и радостями имела слишком важное значение, то в ней еврей не мог признать всего суетным. Он не мог возвыситься до высшего христианского самоотвержения и до христианского взгляда на жизнь и земные блага, которые для христианина ничего не значат в сравнении с вечным благом в единении и лицезрении Бога. Еврею свойственно было искать и в земной жизни какого-либо блага. Изыскание этого мы и видим в Екклезиасте. Он возвысился до понятия пребывающего блага (ithron) за гробом, но вместе с тем указал и в земной жизни лучшее счастье и благо (tow) человека. Это различие названий пребывающего блага (ithron) и высшего для еврея земного блага (tow), различие, на которое так мало обращали, или вовсе не обращали, внимания толкователи, между тем, существенно важно и нужно для правильного понимания основной мысли или основного воззрения Екклезиаста на пребывающее приобретение. Соломон, видимо, различает эти блага или приобретения. Первое из них, хотя гадательно, указано им по смерти, в ожидаемом воздаянии Бога за праведную жизнь, а последнее (tow) получается на земле. Что же это за благо? Это благо живо и наглядно, но несколько обоюдно, указано во многих местах книги. И эти-то места издревле считались соблазнительными и подавали повод к обвинению Екклезиаста в неправильном понятии о счастье. Но совершенно напрасно. Это благо во многих местах поставляется в веселии наслаждения земными благами. Но нет сомнения, что под восхваляемыми Екклезиастом земными благами не разумеются неумеренные чувственные наслаждения, плотские удовольствия, роскошная жизнь и т. п. Такого рода удовольствия Екклезиаст сам испытал и осудил их. „И сказал я, – говорит он, – в моем сердце: ну испытай довольство в жизни, наслаждайся полнотою удовольствия; но вижу, что и это пустота. О веселье сказал я: безумное это дело, и об удовольствиях, что они доставляют мне“ ( Еккл.2:2 )? Далее вслед за этим, Екклезиаст описывает роскошную, полную неумеренных чувственных наслаждений, жизнь, между прочим, говорит: „чего бы глаза мои ни попросили, я ни в чем не отказывал им и не воспрещал сердцу моему никакого удовольствия. Но взглянул я на все дела, которые делали мои руки (для наслаждения т. е.), и на труд, сколько я трудился, делая их и, вот, все это пустота и бесполезные затеи; нет от того выгодыпод солнцем“ ( Еккл.2:11 ). Кроме того, из слов Екклезиаста: „сердце глупых любит быть в доме веселия, в доме, где пируют“ ( Еккл.7:2–4 ), видно, что он не одобряет нечистые удовольствия, свойственные глупым или безнравственным; им же одобряемое удовольствие и веселие совсем другого рода: оно не безнравственное и не нечистое. Оно, по вышеприведенным словам Евальда, то же, что страх Божий. |
| Хотя это говорит Евальд об одной лишь второй части, которую он считает древнейшей, а в прочих, по его мнению, позднейших собраниях, он замечает более чистоты в тексте; впрочем, как замечают, и об этой второй части такое мнение его не вполне справедливо. Оно основывается, главным образом, на том, что некоторые изречения и члены изречений с большими или меньшими переменами встречаются в прочих частях, и отсюда заключает он, что в том или другом месте эти изречения написаны неверно. Но эти повторения, как мы уже замечали, достаточно объясняются тем, что Соломон сам в разные времена, в разных обстоятельствах, по разным частным побуждениям мог повторять одни и те же притчи с большими или меньшими изменениями, а это не есть свидетельство о повреждении текста. Перевод LXX этой книги сделан верно, большей частью, хотя по местам темно, а в некоторых местах изменен смысл. При сравнении с подлинником оказываются даже прибавления, например, Притч.6:8; 8:21; 9:12, 18 и др.; притчи Агура и Лемуила, второй половины, поставлены после 22 стиха 24 главы; первые три стиха 31 главы переведены несогласно с подлинником; надписание в начале 10-й главы опущено. Впрочем, таких разностей у LXX с подлинником, вообще говоря, весьма немного. IV. О книге Екклезиаст I. Надписание книги Екклезиаст таково: „диврей когелет, бен-давид, мелех бийруша-лайм“, то есть „слова (или речи) когелета, сына Давидова, царя Иерусалимского“... Это надписание, именно слово Когелет, испытывало различные, часто очень замысловатые, толкования. Что значит это слово Когелет, кто им означается и почему именно это лицо так называется? Словом этим называется, в не собственном, очевидно, смысле, сын Давидов, царь Иерусалимский. Сыном Давидовым, царем Иерусалимским, в не собственном смысле, могут быть названы каждый из потомков Давида, царствовавший в Иерусалиме: так как известно, что сынами назывались и потомки известного лица; например, Иосиф обручник называется сыном Давида, Иисус Христос называется сыном Давида, Авраама и проч. |
| 3) Отдел 6, 1–8, 15 заключает в себе большею частью отрывочная сентенции. Сколько можно проследить в них последовательное течение мыслей, оно представляется в следующем виде: земные блага и сокровища, сами по себе, по разным причинам, не могут способствовать или создать истинного счастья человека, они суетны и преходящи (гл. 6). Если так, то нужно стремиться к усвоению себе мудрости, под сенью которой тоже, что под сенью серебра и которая состоит в терпении и страхе Божием (7, 1–22). Эту мудрость нужно усваивать себе настойчиво, не взирая ни на какие соблазны, стеснения и другие неудачи здешней жизни (8, 23–8, 15). 4) Деятельность Божия в распределении человеческих жребиев неизгладима и, по-видимому, имеет мало или никакого не имеет отношения к религиозно-нравственному поведению человека в здешней жизни (8, 16–9, 16). В тоже время, среди упорства, дерзкого своеволия и насилия счастливых и влиятельных глупцов, для мудрого не существует другого средства сохранять свой душевный мир, как Богом дарованное терпение, молчаливость и скромность (9, 17–10, 20). В виду всего этого, единственно верный путь к счастью по сию и по ту сторону гроба есть делание добра и верность призванию, довольное и светлое наслаждение жизнью и хранение нелицемерного страха Божия от ранней юности до глубокой старости (11, 1–12, 7). Эпилог (12, 8–14). Общий взгляд на целое и его происхождение; рекомендация предлагаемых в книге уроков с указанием, сколько на личную важность авторов (9–11), столько же и на серьезное и важное содержание учения их (12–14). Скажем теперь несколько слов о том месте, которое принадлежит книге Екклезиаста в истории развития ветхозаветного откровенного учения. Книга Екклезиаст – нравоучительного содержания и в содержании своем представляет черты существенного сходства с книгою Иова. В этой последней книге рассуждения ведутся по вопросу о том, соответствует ли всегда земная судьба человека, его благоденствие или страдания его добродетели или порочности? И в книге Екклезиаста так нередко говорится о судьбе праведников и нечестивых, одинаковой, не смотря на различие тех и других по нравственным достоинствам. |
| Изречения 10, 16. 17. По его мнению выражают положение дел в те два года, когда было два царя в одной стране, старый Лаг и молодой Филадельф, при чем первый проводил умеренную частную жизнь, а второй предавался пиршествам и разврату. 24 Это же самое место 10, 16. 17. Гитциг применяет к началу царствования Птоломея Епифана (204 г.), который по смерти отца своего Птоломея Филопатора, остался отроком пять лет. Распутная женщины, на которую намекается будто бы в 7, 26., по его мнению, есть Агатоклея, наложница Филопатора; а не большой малолюдный город, спасённый мудростью одного бедняка от нападения на него сильного государя (9, 14. 15), есть малый финикийский город Дора, который в 218 году до Рож. Христ. успешно защищался против Антиоха великого. Отсюда и написание книги Гитциг относит прямо к 204 году до Рожд. Христ. 25 Фатке , представляя, что еврейское племя в веке писателя нашей книги терпело жестокие притеснения от царя и народных правителей, – что везде подглядывали и наблюдали за его поведением и доносили, – что народ был близок к возмущению, – предполагается, что книга написана во время преследований иудеев сирийцами, в конце 3 века пред Р. Хр. На этом же основании Гартман относил происхождение её е периоду Маккавеев.– Коротко сказать, наследователи нашей книги находили удобным применять содержание её к всякому времени после плена вавилонского. Последнее явление в истории литературы по нашему предмету в том направлении, начало которому положено Гроцием, представляет сочинение бреславского профессора Грётца , вышедшего в свет в 1871 году под заглавием: Kohelet – oder der Salomonische Prediger und kritisch erlautert von Dr. H. Graetz, Professor an der Breslauer Universitat, Leipzig. 1871. Грётц к определению времени происхождения книги Екклезиаст выходит из того же взгляда на содержание её, из какого выходил и Гегстенберг, только после – пленная, персидская или греческая, эпоха представляется ему очень раннею для написания книги. По представлению Грётца, автор книги питает глубокую ненависть к существующему управлению, крайне недоволен и сильно возмущён тогдашней печальной судьбой народа Божия; он знает, что всюду расставлены шпионы и досмотрщики, которых должен был остерегаться, чтобы не проговориться; изображая невыносимую тиранию царя и возмутительные злоупотребления его чиновников, он вынужден был говорить в загадках. |
| И Вельте и Буль убеждены, что талмудические споры представляют собою явление, позднейшее сравнительно с заключением Канона. Оба обращают внимание на то, что противники каноничности известных книг хотели их отнести к разряду генузим, и что глагол – , употребляемый в относящихся сюда свидетельствах, предполагает уже наличность Канона, из которого бы желали исключить (скрыть собств.) ту или иную книгу 258 . Достойно замечание, присоединяет Буль, что употребляется лишь об оспариваемых канонических книгах и не употребляется в приложении к Сираху, хотя эта книга много читалась и цитовалась отдельными равви. И Вельте и Буль ссылаются на свидетельство Иосифа Флавия, причем Буль рассуждает о независимости его от собора в Ямнии, представляющего собою центральное явление в рассматриваемом вопросе. Невозможно, говорит он, принять, чтобы то представление, которое дает нам пребывающий в Риме Иосиф о содержании и понятии Канона вскоре после собора в Ямнии, могло зависеть от решений этого собора. И Вельте и Буль указывают на то, что факт нареканий на канонические книги нисколько не исключает ранее прочно поставленного Канона, поскольку даже решение Мишны, собранной и редактированной около 190 года по Р. Хр. 259 , утвердившей безусловную каноничность всех 24 Писаний (с выразительным наименованием Екклезиаста и Песнь Песней), – не положило совершенного конца подобным нареканиям: живший в III веке равви, как уже упомянуто было, отрицал каноническое достоинство Есфири. Самую силу и интенсивность талмудических споров Вельте ставит под сомнение, выдвигая на вид не только уверение равви Акибы, что Песнь Песней никогда не оспаривалась в своем каноническом достоинстве, но и нелепость на основании единичного примера равви Симеона бен-Менассия, считавшего содержание Екклезиаста только за Соломоновскую, не за Божественную мудрость, – нелепость заключения о всеобщности такого мнения среди его современников. Нелепо еще рассматривать талмудические споры с точки зрения заключения Канона потому, что в таком случае придется признать открытым в I-oм столетии до Р. |
| Августина, свт. Григория Нисского , Василия Вел., Иеронима и др.), возвышение мысли человека над чувственными благами, стремление к стяжанию духовных благ и устроение жизни, направленной к приобретению блаженной вечности, чуждой земных суетных благ. В виду того, что книга Екклезиаст в современной западной, не только рационалистической, но и ортодоксальной протестантской (Геферник, Кейль, Делич др.) и католической (Ян, Гербст, Моверс, Каулен и др.) литературе признается писанием не Соломона, а позднейшей, послепленной, эпохи и неизвестных по имени лиц, необходимо и нам сказать несколько слов по этому вопросу, чтобы современный русский богослов не увлекся указанным «единогласием» и имел у себя научную основу для согласия с древним церковным по сему вопросу преданием. Отсылая за историей этого вопроса и разбором возражений против подлинности книги Екклезиаст к русской монографии архимандрита Филарета, изложим положительные доказательства происхождения ее от Соломона. 1) Книга Екклезиаст в иудейском ветхозаветном каноне всегда занимала место среди писаний Соломона: между Притчами и Песнью Песней. В этом были согласны палестинские и александрийские иудеи древнего доталмудического периода. Так, о палестинском каноне свидетельствуют Мелитон, Ориген , Епифаний Кипрский , Иероним; об александрийском каноне свидетельствуют перевод LXX-mu и отцы Церкви: св. Афанасий, Кирилл Иерусалимский , Григорий Богослов , Лаодикийский собор и другие христианские памятники. Во все последующее время, по талмудическим и масоретским спискам, в еврейском каноне книга Екклезиаст помещалась среди Притчей и Песни Песней (Baba Batra. 15а), хотя во многих списках, по богослужебному употреблению в праздники, эта книга помещалась в другом расположении, в «пяти свитках»: Песнь Песней, Руфь, Плач, Екклезиаст и Есфирь. В христианском каноне: греко-восточной Церкви, католической, протестантской церквей и общин книга Екклезиаст помещалась и помещается между книгами Притчей и Песнь Песней. 2) В параллель приведенным внешнеисторическим свидетельствам, книга заключает в себе немало внутренних в тексте и содержании доказательств своего происхождения от Соломона, а) Таково, прежде всего, надписание книги, существующее как в еврейском тексте, так и во всех древних переводах: «Слова Екклезиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме» (1:1). |
|
|
