| II, 1869 — см. Валентина Гебель. Н. С. Лесков. В творческой лаборатории. M., 1945, стр. 130). Ближе к реализации такого обширного исторического рассказа Лесков подошел позднее в романе «Захудалый род» (1874). Как можно судить по осуществленной части Плодомасовской хроники, Лесков ставил в ней задачу изображения хода русской истории XVIII–XIX веков, как он писал позднее, «со стороны самой легкой и поверхностной, со стороны изображения каких-нибудь неважных людей, которые, однако, самою своею жизнью до известной степени выражают историю своего времени» («Киевская старина», 1883, т. V, февраль, стр. 235. Предисловие к «Печерским антикам»). Материал для «Старых годов в селе Плодомасове» Лесков черпал в основном из собственных воспоминаний детства, из наблюдений над бытом и нравами дворянских родов Орловской губернии 1830-х-1840-х годов, из рассказов родных и из семейной хроники. Так, эпизод неравного брака пятидесятилетнего боярина Плодомасова с пятнадцатилетней Марфой Андреевной мог быть взят Лесковым из семейной хроники: его родная тетка Наталья Петровна Алферьева в 1824 году почти еще подростком была выдана замуж за пятидесятилетнего холостяка, богатого помещика М. А. Страхова, который ее тиранил и ревновал. Лесков провел в детстве несколько лет у Страховых и позднее воспроизводил характер хозяина дома в своих произведениях. Для Плодомасовой, по словам Лескова, он использовал многие черты характера одной из помещиц, о которой писал в статье «Пресыщение знатностью» («Новое время», 20 января 1888, «В Кромском уезде Орловской губернии, в селе Зиновьеве, жила помещица Настасья Сергеевна, рожденная кн. Масальская. Она в юности получила блестящее образование в Париже и пользовалась общим уважением за свой ум и благородный, независимый характер. Состояние у нее было среднее (500 душ), но хорошо поставленный дом ее был открыт для званых и незваных. Ее очень почитали и ездили к ней издалека, не ради пышности и угощений, а «на поклон» — из уважения. В зиновьевском доме было хлебосольно, но просто, приветно и часто очень весело. |
| Слова отрывков: «они раньше отличались справедливостью и законностью по отношению к своим подданным, а теперь, напротив, обращаются жестоко и нарушают их права» – рисуют изменение отношений в Болгарии во время 2-го похода Святослава, когда русский князь стал беспощадно наказывать изменников». Из отрывков видно, что движение, вызванное походами Святослава, было громадным: оно простиралось не только к нижнему течению Дуная, но шло далеко на запад. Нельзя не сознаться, что отрывки привносят, таким образом, несколько новых черт в один из любопытнейших эпизодов русской истории, но нельзя думать, что Васильевским устранены все затруднения по поводу записки греческого топарха. Не находя здесь уместным входить в проверку исследования Васильевского, ограничиваемся указанием на то, что тот же вопрос трактуем был совершенно в другом историческом освещении автором настоящего обзора в статье «Византийские владения на северном берегу Чёрного моря», помещённой в журнале Киевская Старина, за 1889 год. Кроме того, в Трудах VIII Археологического съезда в Москве (т. III, стр. 278) напечатана статья П.Н. Милюкова, трактующая тот же вопрос с новой точки зрения. Что записка готского топарха может быть ещё предметом горячих споров, это видно из полемической статьи Васильевского против автора статьи «Византийские владения на северном берегу Чёрного моря» и из ответа на неё, помещённого на страницах Журнала Министерства Народного Просвещения, октябрь и декабрь 1889 г. 4 . Из предыдущего мы могли усмотреть, что Васильевский часто и с особенною любовью останавливался на темах, имеющих связь с древнею русской историею. Не менее того его занимали вопросы, касающиеся южно-славянской истории, поскольку они могут быть изучаемы в связи с Византией и поскольку они способствуют выяснению древней истории южной России. Специальных исследований, имеющих отношение к юго-славянской истории, у Васильевского не мало; они могли бы составить довольно компактный томик. Сюда прежде всего относятся библиографические статьи: 1) «О мнимом славянстве гуннов, болгар и роксолан», Журнал Министерства Народного Просвещения, июль 1882 года, 2) «Ещё раз о мнимом славянстве гуннов» (там же, апрель 1883), с которых мы и начнём обзор. |
| Кроме общих рассуждений и выработки общих положений для всех консисторских архивов, Комиссии по тем или иным поводам приходилось иметь суждение о разборе, порядке хранения и уничтожения дел в архивах консисторий: Архангельской, Вологодской, Белорусской. Вятской, Курской. Нижегородской, Новгородской, Орловской, Пермской, Рязанской, С.-Петербургской и в особенности Харьковской, куда был командирован даже делопроизводитель Комиссии. В последнее время предпринято собирание сведений о консисторских архивах. Из прилагаемой ведомости (см. ниже стр. 41 и дал.) обнаруживается, что только половина консисторских архивов хранит жалкие остатки делопроизводства XVIII ст. Причиной этому является прежде всею взгляд на «архивы старых дел» (будто бы они никому ненужны), а затем несоответствующие целям архивные помещения и способы хранения дел. В присылаемых из епархий отчетах об архивах попадаются иногда такие замечания: «дела старых лет, в коих нет надобности», хранятся в таком-то монастыре (вологодская, где есть древлехранилище); «много ветхих документов и дел старого времени» (Екатеринославская, открытая всего в 1775 г.); «много отрывков из дел прежнего времени» (Казанская); «архивы старых дел хранятся особо» (Киевская и Полтавская, ср. «Киев. Старина» 1905 г. 2); «архив богат историческими материалами, но с 1721 г. многое истлело» (Рязанская, где есть древлехранилище); «помещение архива тесно, сыро, темно, – дела портятся» (Томская, открытая в 1882 г.), и проч. Все архивы жалуются на обременение метрическими, исповедными и клировыми ведомостями, на хранение которых и обращается главное внимание. Новы и интересны эти собранные сведения о консисторских архивах. Из прилагаемой, в первый раз и с большим трудом составленной ведомости видно, что консисторские архивы хранят в себе самые разнообразные зачастую весьма ценные материалы; из них самым и единственно полным считается Петербургский. Несметное количество метрических книг и копий с них (Казан.), восходящих до 1642 г. (униат. Литов.), 1701 г. |
| «Материалы». Киевская Старина 1884 г. октябрь. Письмо. 53 Pank. «Zur Geschichte des Auftretens und der Ausbreitung des Baptismus in Kurland». Mittheilungen u. Nachrichten. 1885. S. 249. 57 Дородницын. «Светская власть в борьбе со штундой». Чт. Общ. люб. д. пр. 1893 г. июль-август, 411. 59 Ibid. S. 83. Очевидно, Либиг даёт отчёт, как разъездной миссионер по назначению союзной конференции. 79 Разумеются, должно быть, пашковцы, которые ещё ранее вошли в сношения с петербургскими баптистами. 101 На пасхальное приветствие: «Христос воскресе» отвечают «Воистину воскресе», – ради принятого обычая, объясняют они. 102 См. «Мир Искусства». Заключение к статье «Л. Толстой и Достоевский», 2 за 1902 г., стр. 107. 107 См. икону св. Иулиана, епископа Гальского, держащего на руках своих младенца и молящегося о нем, и житие его, исключительно списывающее его удивительную любовь к детям. 109 На беседе кроме меня принимали участие: новгородский епархиальный миссионер иеромонах Варсанофий, ярославский – Ив. Ал. Тупиков и до 10 местных священников с благочинным во главе. С о. Варсанофием мы вместе возвращались восвояси. 110 Новгородские, ярославские и вологодские спасовцы, по сообщению бывших на беседе священников, учат об антихристе, как чувственном, и его пришествия ещё ждут; впрочем, и среди них тоже начинает бродить мысль о духовном антихристе. 111 Беседуя, я имел перед глазами книжку с текстами. „Г. миссионер! Слово Божие нужно в сердце иметь, а не на бумажке“, – заметили мне. Я ответил, что «дух» мой содержит в себе воспринятое из слова Божия, а «ум» может и забыть ( 1Кор.14:14 ). Немного спустя, я заметил в руках сектанта-главаря бумажку с текстами. Наступила моя очередь обратить на это внимание. «Ну, г. миссионер, мы – вас, вы – нас, и довольно», – сказали сектанты. Я продолжал беседу. – «Истолкуйте нам, что значит: «не надейтесь на князей и сынов человеческих», – сказал один (его теперь сектанты не считают за своего, но на тот раз он стоял рядом с главарём и вслед за ним импровизировал молитву, на которую остальные в несколько голосов отвечали «аминь»). |
| И когда по изгнании его из Киева пригласили туда Ростислава, он не торопился, но сначала отправил бояр – Ивана Ручечника и Якуша, а также двух уполномоченных из Смоленска и Новгорода. Сделавшись великим князем Киевским, Ростислав требовал строгого подчинения себе Мстиславичей, и решения о митрополичьей кафедре по его взгляду. Изяслав поддерживал в России поставленного митр. Клима (Климента), которому отказывались подчиняться епископы Смоленский и Новгородский. Климент писал Ростиславу, но он был солидарен со своим Смоленским епископом. И вот, избран не Константин, поддерживаемый Ростиславом, а третий. В княжение Киевское Ростислав вступил в 1159 г. Достойно еще замечания, что своим вмешательством в дела Полоцкие, через помощь Всеволоду, Ростиславом положено прочное основание протекторату Смоленска над землею Полоцкою, разделившуюся на Полоцкую, Минскую, Изяславскую и Стрижевскую. После себя в Смоленске Ростислав Мстиславич оставил князем сына Романа, а Святослава поставил в Новгороде, Давида же в Новом Торгу. Но последние два вскоре были удалены новгородцами. В 1168г . Ростислав торжественно путешествовал в Новгород, где опять водворился Святослав Ростиславич. Лучшие люди Смоленска встретили его за 300 вер., а перед городом князь Роман с епископом Мануилом, тысяцким Вгнездом, «мал не весь град». Старому князю поднесено было множество даров. Новгородцы встретили его в Луках. Устроив новгородские дела, Ростислав Мстиславич возвратился в Смоленск. Он сделался нездоров. Сестра его Рогнеда уговаривала остаться в Смоленске, но он хотел быть положенным в Печерской лавре и поспешил в Киев, но скончался в Зарубе (Рогнедине), напутствованный своим духовником Семеном. Он тихо скончался 14 марта. Сыновья Ростислава не сумели поддержать политическое влияние Смоленска. Они сиживали на разных столах на юге и в Новгороде, но в трудную пору убегали в свои владения Смоленские, находившиеся под общею властью Смоленского князя и веча. В 1169 г. Роман помогал Андрею Боголюбскому взять Киев, а потом в 1175 г. |
| В соответствии с общими принципами издания, текст второй редакции мы печатаем по киевской рукописи РК 1 с дополнением по московской копии ( РМ 2) отрывков, отсутствующих в ней, и с учетом гоголевской правки в этой копии. Отдельные случаи, в которых мы дополняем текст киевской рукописи, либо отходим от него, перечисляются ниже. В отделе «других редакций» печатается редакция 1835 г., а также текст промежуточной редакции глав V, VIII u IX (из РК 1 с вариантами по РМ 1); текст главы VI дah, кроме того, в первоначальном наброске ( РМ 1), существенно отличающемся от окончательной редакции РК 1; промежуточная редакция этой главы неизвестна. Попытку реализации замысла «Тараса Бульбы» следует относить, по-видимому, к концу 1833 г., когда Гоголь усиленно стремился «туда, туда! в Киев, в древний, в прекрасный Киев» (письмо к М. А. Максимовичу от декабря 1833 г.), мечтая о кафедре истории в открываемом тогда Киевском университете и замышляя широкие планы исторических трудов, в частности трудов по истории Украины. «Истории Малороссии», всей «от начала до конца», «или в шести малых, иль в четырех больших томах» (письмо к М. А. Максимовичу от 12 февраля 1834 г.) Гоголь так и не написал. Осколками грандиозного замысла истории Украины явились две статьи: «Взгляд на составление Малороссии» и «О малороссийских песнях» («Журнал Министерства народного просвещения», 1834, апрель, отд. II, стр. 1-15, 16–26) и повесть «Тарас Бульба», отдельные страницы которой, как и самый замысел, близко связаны с обеими статьями. Гоголь датировал первую статью 1832 годом и упоминал об этих статьях, как о написанных давно; см. письма к М. П. Погодину от 19 марта 1834 г. и к М. А. Максимовичу от 28 мая 1834 г. Несмотря на это, исследователи, начиная с Н. С. Тихонравова, совершенно справедливо относят обе статьи к концу 1833 г., связывая их с отмеченным уже увлечением Гоголя историею Украины. Хронологическая связь первой из отмеченных статей с повестью Гоголя подчеркивается также местом первой редакции «Тараса Бульбы» в записной тетради Гоголя ( РЛ 1): ей предшествуют отрывки «Взгляда на составление Малороссии», отрывок исторической повести «Мне нужно видеть полковника…» и «Старосветские помещики», а следом за нею идет «Вий». Этим определяется приблизительная дата первой редакции «Тараса Бульбы»; более точно начало работы над ней можно датировать мартом – апрелем 1834 г., если учесть, что среди источников «Тараса Бульбы» несомненно была «Запорожская Старина» И. И. Срезневского и что первые два выпуска «Запорожской Старины» Гоголь получил лишь в конце февраля – начале марта 1834 г. (12 февраля 1834 г. он жалуется М. А. Максимовичу: «Запорожской Старины я до сих пор нигде не могу достать»; а 6 марта уже благодарит самого И. И. Срезневского: «Вы уже сделали мне важную услугу изданием Запорожской Старины»). |
| Случай, рассказанный Бартеневым, был далеко не единичным; не одиноким был и литературный отклик Гоголя на это бытовое явление. Аналогичный эпизод встречается в повести Даля «Вакх Сидоров Чайкин», напечатанной, правда, позже «Мертвых душ» (в «Библиотеке для чтения», 1843 г., Отмечено несколько подобных спекуляций на Украине (см. «Обоз к потомству», из записок Н. В. Сушкова, в сборнике «Раут», 1854 г., кн. III, стр. 382 и сообщение в журнале «Киевская старина», 1902, стр. 155). Любопытно, что один из подобных же рассказов исходит от дальней родственницы Гоголя, М. Г. Анисимо-Яновской, причем, по ее словам, самую мысль „Мертвых душ“ дал Гоголю ее дядя, Харлампий Петрович Пивинский, накупавший мертвых душ, чтобы приобрести ценз для винокурения (с той же целью приобретал мертвые души владелец незаселенной земли, о котором рассказано в воспоминаниях Сушкова). По словам Анисимо-Яновской, Гоголь бывал в имении Пивинских, «да кроме того и вся Миргородчина знала про мертвые души Пивинского». Сам по себе этот поздний рассказ, в котором вовсе отсутствует хронология, не обязывает нас к радикальному пересмотру творческой истории «Мертвых душ», но вполне, конечно, возможно, что на первоначальную пушкинскую мысль могли наслоиться и собственные воспоминания Гоголя. Однако в замысле Гоголя предприятие Чичикова изображалось не как заурядный, а, напротив, как необычайный случай. Это видно из самого развития сюжета, из таинственности, которою замысел Чичикова окружен, а также из нежелания Гоголя заранее оповещать, «в чем состоит сюжет» (письмо к Жуковскому от 12 ноября 1836 г.). В общем идейно-художественном замысле «Мертвых душ» мотив предприятия Чичикова не имел решающего значения; как сказано в «Авторской исповеди», этот мотив («сюжет») и по мнению Пушкина был хорош для Гоголя тем, что давал ему «полную свободу изъездить вместе с героем всю Россию и вывести множество самых разнообразных характеров». На эту же основную творческую мысль Гоголя есть указание и в письмах его к литературным друзьям, написанных в 1835–1836 гг., т. е. в начале работы над «Мертвыми душами». В приведенном письме к Пушкину от 7 октября 1835 г. сказано: «Мне хочется в этом романе показать хотя с одного боку всю Русь». А в письме В. А. Жуковскому через год (12 ноября 1836 г.) уже нет оговорки «хотя с одного боку», там сказано решительнее: «Вся Русь явится в нем». Там же он называет свой сюжет «огромным» и ясно намекает на его общественно-обличительное содержание: «Еще восстанут против меня новые сословия и много разных господ; но что ж мне делать! Уже судьба моя враждовать с моими земляками». «Новые сословия», по сравнению с «чиновниками», «купцами» и «литераторами», враждовавшими с Гоголем после «Ревизора» см. письмо к Щепкину от 29 апреля 1836 г.), — это, конечно, помещики-душевладельцы, сравнительно малозатронутые в прежних произведениях Гоголя, но занявшие центральное место в новом его широком обличительном замысле. |
| К сожалению, до сих пор, говоря о распространении протестантизма среди православного населения великого княжества Литовского и Польши, исследователи оперируют теми же свидетельствами, что и митр. Макарий сто лет назад (см., например: Дмитриев М. В. Православие и Реформация: реформационные движения в восточнославянских землях Речи Посполитой во 2-й пол. XVI в. М., 1990. С. 100). К высказываниям, содержащимся в памятниках униатской публицистики кон. 90-х гг. XVI в., когда актуальным был вопрос о политическом сотрудничестве православных с протестантами против униатов и католиков, следует относиться с большой осторожностью, на что обращал внимание, в частности, М. С. Грушевский (Грушевський. Icmopiя Укра¿ни—Руси. Т. 6. С. 421–422, 425). Столь значительное количество церквей на территории небольшого Новогрудского воеводства могло бы перейти в руки протестантов лишь при условии, если бы протестантизм стал вероисповеданием не только шляхтичей, но и крестьян, однако исследователи разных направлений согласны в том, что на восточнославянских землях протестантизм в среду сельского населения не проник. Сведения о православных князьях, панах и шляхтичах, ставших протестантами в сер.— 2-й пол. XVI в., см. в работах: £ukaszewicz J. Dzieje Koœcio³ów wyznania helweckiego w Litwie. Pozna?n, 1842. T. 1; Merczyng H. Zbory i senatorowie protestanscy w dawnej Rzeczypospolitej. Warszawa, 1904; Викторовский П. Г. Западнорусские дворянские фамилии, отпавшие от православия в кон. XVI и в XVII в. Киев, 1912. Вып. 1. Об антитринитариях см.: Любович. История Реформации в Польше; G?orski K. Studia nad dziejami polskiej literatury antytrinitarskiej XVI w. Krak?ow, 1949; G?orski K. Studia nad arianizmem. Warszawa, 1959; Chmay L. Bracia polscy. Warszawa, 1957. О распространении учения антитринитариев среди православных см.: Левицкий О. Социнианство в Польше и Юго-Западной Руси в XVI–XVII вв.//Киевская старина, 1882. 4–6; Kossowski A. Zarys dziej?ow protestantyzmu na Wo³yniu w XVI–XVII w.//Rocznik wo³y?nski, 1933. T. 3; Tazbir J. Antytrinitarizm na ziemiach ukrai?nskich w XVII wieku//Z polskich studi?ow slawistycznych. Warszawa, 1972. Seria 4. Historia. |
| Кроме того, можно думать, что последней каплей здесь явилось известное послание патриарха Адриана о брадобритии, в котором тот твердо выказал себя как защитник старины 88 . А старина с ее стрелецкими бунтами была Петру страшнее, чем личные притязания того или иного иерарха 89 . Судя по всему, внутренний поворот совершился в Петре во время заграничного путешествия 1697–1698 годов: от поддержки грекофильских проектов XVII века с их надеждами на объединение Востока под скипетром московского царя он обращается к ориентации на тесные связи с Западом 90 (кажется, сперва он даже готов был примириться с папой в целях заключения династического брака с представительницей одного из королевских домов Европы 91 и только потом уже решил опереться на протестантский мир) и с надеждой смотрит на ближайший источник западной учености – Киев. Так были призваны на Москву святитель Димитрий Ростовский , митрополит Стефан Яворский , архиепископ Феофилакт Лопатинский, архиепископ Феофан Прокопович и другие. На первых порах все они поддерживали царя, быть может и по общей с ним нелюбви к московским патриархам в том числе. Для этой нелюбви, правда, были разные основания. Не претендуя на звание Третьего Рима, то есть центра государственной жизни по преимуществу, Киев не желал уступать Москве в духовном значении и был не прочь зваться Вторым Иерусалимом 92 , сохраняя тем самым верность древнерусской («библейской») традиции, а кроме того, чувствовал себя на переднем крае борьбы с унией. Неудовлетворенная греками, Москва вынуждена была прибегать к киевской учености, и когда потом пыталась обвинить ее же в «латиномудрии», то вызывала тем понятную обиду малороссов. Не без горечи замечали они, что сделали для защиты православия гораздо более, чем московские богословы. И это действительно было так в вопросах традиционной полемики с униатами, например в вопросе об исхождении Святого Духа. Однако и сама уния стала возможной в том числе потому, что большинство догматических положений было общим у православных и католиков, и нельзя не признать известной правоты за Сильвестром Медведевым, не без иронии вопрошавшим: можно ли православным веровать в Сына Божия, если в Него веруют католики? 93 Мысль о тотальной противоположности восточной и западной традиций не казалась очевидной в Киеве, а если вспомнить, что тогдашние греки, как уже говорилось, зачастую подавали подчас справедливый повод к упрекам, то можно понять, почему мнение Москвы было не указом для киевских ученых 94 . |
| Присмотревшись к таким старинным предметам церковной утвари, в бытность свою строителем церквей, г. Т., в приобретении их указанным способом, составил для себя выгодную профессию. Пользуясь небрежным отношением к ним и отчасти невежествам церковных старост, он приобрёл немало археологических редкостей. По его рассказам, он купил в городе Тараще старую плисовую плащаницу, шитую золотом, с такою же бахромою, причём шитьё вокруг головы Спасителя было унизано жемчугом. Эта плащаница досталась ему очень дёшево, так как церковный староста и священник приняли жемчуг за бисер. У одного священника он купил два старых Евангелия, из которых одно писано на пергаменте. За эти Евангелия священник запросил 9 рублей (пять за печатное и четыре за писанное), а продал дешевле, так-то писанное обошлось Т. в три рубля. За последнее Евангелие, высланное им в Петербург в музей, он получил тысячу двести рублей. В другом месте он выменял старое униатское архиерейское облачение, которое продал потом какому-то ксендзу за. 600 рублей. При поездке его по Бердичевскому уезду при нем было несколько ценных вещей: серебряная чаша старинной чеканки с драконами, которую он выменял за подризник, старая, прекрасной старинной серебряной парчи риза, риза прекрасной узорчатой турецкой парчи, риза французской шёлковой старинной ткани, воздуха с золотыми галунами, и другие вещи. Перечисленные вещи – это только весьма незначительная часть всех тех, которыми владеет и владел Т.». «В этом газетном сообщении, – замечает «Киевская Старина», – приведены сведения о деятельности лишь одного спекулянта церковной стариной, но таких господ в последнее время расплодилось очень много. Все эти Теликовы, Богдановы, Столяровы и так далее и так далее, как православные, так и евреи, набившие немного руку, вращаясь среди любителей старины, очень часто поощряемые ими, иногда случайно, но по большей же части систематически устраивают набеги на наши сёла и уездные городки»... Но «это мелкие, почти неграмотные дельцы. Есть господа и высшей пробы, они, прикрываясь зачастую тогой учёного, «работают!» в том же направлении, как и их младшая братия, но действуют при этом с большим авторитетом и с большим нахальством. |
|
|
