| Федор Степун, философ и социолог, в «Большевизме и христианской экзистенции» пишет: «Несправедливого и строптивого царя Иосиф Волоцкий за царя не признавал: «Таковой царь, — поучает он, — не Божий слуга, но дьявол и мучитель». Г. Флоровский так решительно подчеркивает эту сторону иосифлянства, что сближает Иосифа с монархомахами. Тяжелой вины Иосифа [апология казни еретикова и пр.] отрицать нельзя, но, с другой стороны, все же нельзя забывать, что он первый выдвинул проблему социального христианства, за которую впоследствии боролись Владимир Соловьев и его продолжатели — Булгаков, Бердяев и прежде всего Федотов [Степун выделяет Федотова, ибо тот, как раз, рисовал крайне мрачный, ультраконсервативный образ прп. Иосифа]. То, что Иосиф связал идею социального христианства с властью царя, осуждать не приходится, ибо с какою иною силою мог он ее связать в XV веке». Наконец (места мало, а так можно было бы продолжать в таком духе еще долго), историк и богослов прот. Георгий Флоровский в «Путях русского богословия» пишет: « Всего труднее понять преподобного Иосифа и его правду, которая так потускнела от малодушия и податливости его преемников. Но правда здесь была. Это была правда социального служения. Иосиф был прежде всего исповедником и властным проповедником строгого общежития. Он был суров и резок, но больше всего к самому себе. Все мировоззрение преподобного Иосифа определяется идеей социального служения и призвания Церкви. Идеал Иосифа, это своего рода хождение в народ. И потребность в этом была велика в его время, — и нравственные устои в народе были не крепки, и тягота жизни скорее сверх сил. Своеобразие Иосифа в том, что и саму монашескую жизнь он рассматривал и переживал, как некое социальное тягло, как особого рода религиозно-земскую службу. В его «общежительном» идеале много новых не византийских черт. Неточно сказать, что внешний устав или обряд жизни заслоняет у него внутреннее делание. Но самое молитвенное делание у него изнутри подчиняется социальному служению, деланию справедливости и милосердия. Самого Иосифа всего меньше можно назвать потаковником. И никак не повинен сам он в равнодушии или в невнимании к ближним. Он был великим благотворителем, «немощным спострадатель», и монастырские «села» защищал он именно из этих филантропических и социальных побуждений. Ведь «села» он принимает от владущих и богатых, чтобы раздавать и подавать нищим и бедным. И не только от страха, и не только из чувства долга, но именно из милосердия Иосиф благотворит, и обращает свою обитель то в сиропитальницу, то в странноприемный дом, и учреждает «божедомье» в погребение странным. Самого царя Иосиф включает в ту же систему Божия тягла, — и Царь подзаконен, и только в пределах Закона Божия и заповедей обладает он своей властью. А неправедному или «строптивому» Царю вовсе и не подобает повиноваться, он в сущности даже и не царь, — «таковый царь не Божий слуга, но диавол, и не царь, а мучитель». Здесь Иосиф почти что соприкасается с монархомахами ». |
| Новейшие толковники разногласие между евангелистами объясняют тем, что Матфей изложил родословие Иосифа, а Лука – Марии, или, вернее, отца ее Илия. Если в самом деле так, то понятно само собою, что для различных лиц – Иосифа и Марии или отца ее Илия – необходимы должны быть и различные родословия. Какое же основание для этого предположения? Основание находится в самом тексте евангельском. Евангелист Лука выражается: и был (Иисус), как думают, Сын Иосифов, – ην... ων, ως νομζετο, Yις Ιωσφ, – если Лука, говорят, сказал, что Иосиф не истинный, а мнимый отец Иисуса, то по этому уже самому он должен был составить родословие не Иосифа, а Марии, Матери Христа, отцом которой был Илий, иначе Иоаким, как он называется по древнему церковному преданию. Но сила доказательства заключается не в том, однако, что Иосиф называется в Евангелии от Луки мнимым отцом Иисуса, таким он собственно представляется и у евангелиста Матфея в Мф.1:18–20 , а в том, главным образом, что в словах: как думают, Сын Иосифов, пред именем Иосиф в подлиннике не достает члена του. Между тем член этот стоит пред всеми прочими именами, находящимися в генеалогии. Стоит он также пред каждым именем и в родословии Евангелия от Матфея. Только в двух манускриптах – Италийском и под буквою G известном – находится член του и пред именем Иосиф; но весьма легко объяснить эту вставку в упомянутых манускриптах подражанием следующим выражениям родословия, – это с одной стороны; а с другой, было бы непонятно опущение члена во всех прочих древних памятниках, если бы он стоял первоначально в тексте. Вследствие отсутствия члена имя Иосиф получает совсем иной смысл, чем какой имеют все другие имена, и само собою, так сказать, выпадает из родословия. На основании этого можно смело заключить, что 1) сам Лука не считал имени Иосифа необходимым членом родословия; 2) что генеалогия его начинается не с Иосифа, а с Илия. Но если Иосиф не есть необходимый член родословия и если генеалогия Луки начинается с Илия, то требуется решить еще один весьма важный вопрос: от чего зависит слово Илиев – του λ, – не зависит ли оно от непосредственно предыдущего имени Иосиф? Судя по аналогии со всеми другими именами, стоящими в родительном падеже, из которых каждое последующее несомненно зависит от предыдущего, можно заключить и так; только тогда придется признать Илия отцом Иосифа, а признавши Илия отцом Иосифа, мы должны будем принять и объяснение, предлагаемое Юлием Африканск им, то есть, что Лука, как и Матфей, излагает генеалогию Иисуса Христа чрез родовую линию Иосифа. |
| В XI–XV веках Святой Иосиф – неизменный персонаж канонических композиций «Рождество Христово», «Сон Иосифа», «Сретение», «Бегство в Египет» монументальной византийской живописи храмов (Рождество Христово. Начало XI в. Мозаика. Монастырь Осиос-Лукас, Дельфы, Греция; Принесение во храм. Начало XI в. Мозаика. Монастырь Осиос-Лукас, Дельфы, Греция; Сон Иосифа. XI в. Фреска. Церковь Успения Пресвятой Богородицы, Атени Сиони, Грузия; Рождество Христово. 1100 г. Мозаика. Церковь Успения Богоматери, Дафни, Греция; Рождество Христово. 1143–1151. Мозаика. Церковь Марторана, Палермо, Сицилия; Рождество Христово. 1143–1150. Мозаика. Палатинская капелла, Палермо; Сон Иосифа. Бегство в Египет. 1143-1150. Мозаика. Палатинская капелла, Палермо; Сретение. XII в. Фреска. Спасо-Преображенский Мирожский монастырь, Псков; Путешествие в Вифлеем. 1316–1321. Мозаика. Монастырь Хора в Константинополе, Стамбул, Турция; Рождество Христово. 1316–1321.Мозаика. Монастырь Хора в Константинополе, Стамбул; Сон Иосифа. 1316-1321.Мозаика. Монастырь Хора в Константинополе, Стамбул, Турция; Рождество Христово. 1497. Икона. Кирилло-Белозерский художественный музей-заповедник, Кириллов). Из этого круга росписей и мозаик хотелось бы выделить фреску XII века из новгородской церкви Благовещения на Мячине (в Аркажах), в которой отразилась во всей полноте сама суть Святого Иосифа. Источником торжественно-возвышенной композиции «Иосиф ведет Марию в свой дом» (1189 г. Фреска. Церковь Благовещения в Аркажах, Новгород), достаточно редко встречающейся в живописи, могли послужить не дошедшие до нас иллюминированные рукописи Константинополя X–XI веков или специально созданные книги образцов фресок Статная фигура Иосифа значительно выше по росту и крупнее по формам, чем детская фигурка юной Марии. Он представлен не молодым, но и не старым. Убеленный сединами, умудренный годами и опытом человек, с суровым выражением аскетического лица, властным решительным жестом берет за руку робкую и покорную Марию, увлекая ее за собой. Таким образом, выразительным языком поз и жестов подчеркивается значительность фигуры Иосифа в евангельской истории и важность его роли, как хранителя и защитника Девы Марии. |
| В это время Иосифу было 12 лет, а по другим рассказам – семь лет. Гавриил сказал также: «Иосиф! Бог всевышний изрек, что если ты будешь терпеливо переносить несчастия, какие случатся с тобою, то Он поставит тебя царем в Египте и снова возвратит тебя к отцу твоему. » Колодец превратился для Иосифа в самое покойное жилище, в котором Гавриил угостил его райскою пищею. Змея, находившаяся на дне колодца, хотела было ужалить Иосифа, но Гавриил сделал её безвредною для Иосифа. 400 Когда братья возвратились к отцу своему, то сказали, что Иосифа съел волк. Иаков действительно скоро увидел волка с окровавленною пастью и спросил волка: «Ты ли съел Иосифа?» По молитве Иакова волк проговорил: «Пророк Божий! Разве ты не знаешь, что мясо всех пророков запрещено животным и проч». Он же и рассказал Иакову, что пасть его выпачкали кровью братья Иосифа 401 . На самом деле братья Иосифа продали его египетскому царю, в чем и дали собственноручную подпись, которая начиналась словами: «Во имя Бога милостивого и милосердого!» 402 . Здесь, в Египте он был посажен в темницу, по клевете Зулейхи, жены царедворца. Но Иосиф не роптал на Бога, а как благочестивый мусульманин постоянно совершал намазы. За это явился к нему однажды Гавриил, принес ему какой-то плод, похожий на изюм, и приказал съесть. Когда Иосиф съел его, то научился снотолкованию 403 . Когда же он вышел из темницы, то сделался великим человеком и известил о себе Иакова. Иаков послал ему в подарок чалму Авраама, доставшуюся ему по наследству. Иосиф был очень рад такому подарку, потому что эта чалма доставляла пророчество тому, у кого она была на голове 404 . Пророческая деятельность Иосифа проявилась в том, что он сделал мусульманином царя египетского, Ряйяна и Зулейху, на которой и женился, причем Гавриил прочитал над новобрачными хутьбу, ту самую, какую читал и Адаму 405 . Наконец при своей смерти он сделал завещание брату своему, Иуде, чтобы, когда он умрет, кости его положили в каменный гроб и опустили бы на дно реки Нила. Он предсказал, что явится пророк в среде израильтян, по имени Моисей, который перенесет кости его в Ханаан. Когда настала его кончина, Иуда в точности исполнил его завещание 406 . История Иова |
| М. Достоевский и К. Леонтьев пред «старцами» Оптиной пуст.//ДЧ. 1898. Ч. 1. 1. С. 157-162; Можно ли, и как можно правосл. христианам молиться за христиан неправославных?: (Ответ на письмо, полученное из-за границы от рус. православной, состоящей в замужестве за протестантом, и по поводу отлучения гр. Толстого)//Там же. 1901. Ч. 3. 11. С. 320-333; Прошу тебя отеческим гласом: (Письма прп. Иосифа Оптинского и восп. о нем)/Сост.: З. Афанасьева. М., 1998; Душеполезные поучения прп. оптинских старцев: В 2 т./Оптина пуст. [Козельск], 2000. Т. 1. С. 671-675; Собрание писем Оптинского старца Иосифа/Сост.: В. В. Каширина. [Козельск], 2005; Преподобные оптинские старцы: Жития и наставления/Оптина пуст. [Козельск], 20082. С. 333-343. Лит.: С. У. В. Т. Путешествие учеников Мещовского ДУ в Оптину пуст.//ДЧ. 1901. Ч. 3. 10. С. 367-396; Ераст (Вытропский), иером. Оптинский старец иеросхим. о. Иосиф († 9 мая 1911 г.): [Некр.]//Там же. 1911. Ч. 2. 6. С. 109-113; Поселянин Е. Оптинский старец Иосиф//Сельский вестн. 1911. 126; Надгробное слово на погребение приснопамятного старца Оптиной пуст. иеросхим. Иосифа: Произнесено в Божеств. Литургии в Введенском соборе Оптиной пустыни 12 мая 1911 г. [Козельск], 1911; Из жизни оптинского старца иеросхим. Иосифа: (Убогая лепта духовного сына памяти незабвенного отца). М., 1911; Очерк жизни старца Оптиной пуст., иеросхим. Иосифа. [Шамордино], 1911. Джорд., 1962; Фудель И., прот. Памяти старца о. Иосифа//Моск. вед. 1911. 120. С. 2; Житие оптинского старца Иосифа/Оптина пуст. [Козельск], 1993; Дневник послушника Николая Беляева (прп. оптинского старца Никона). М., 2004; Оптинский патерик/Сост.: мон. Иулиания (Самсонова). Саратов, 2006. С. 129-139; Каширина В. В. Обращения в духовных письмах прп. оптинского старца Иосифа (Литовкина)//Рус. речь. 2007. 3. С. 86-87; Преподобные оптинские старцы. [Козельск], 20082. С. 313-333; Летопись скита во имя св. Иоанна Предтечи и Крестителя Господня, находящегося при Козельской Введенской Оптиной пуст./Сост.: мон. |
| Новый библейско-исторический труд отличается первоклассными достоинствами и есть единственное в своём роде сочинение – по оригинальности концепции и успешности исполнения. Библейская история, начиная с сотворения мира, излагается им при свете всех научных данных и открытий, имеющих к ней то или другое отношение, и вся книга представляет превосходную научную иллюстрацию Библии в её связном изложении и исследовании. В своём целом виде этот труд несомненно был бы ценным вкладом в нашу библейско-историческую литературу. Но при слабости нашей издательской предприимчивости, этого нельзя скоро ожидать, и потому, чтобы ознакомить читателей как с этим трудом, так и вообще с состоянием библейско-исторической науки в её новейшей научной обработке, мы предлагаем несколько библейско-исторических очерков, составленных на основании этого ценного, но неизвестного ещё в нашей литературе труда. Предметом своих очерков мы берём ту область, где новейшие открытия дали наибольшую массу интересного материала, именно историю пребывания евреев в Египте, и начинаем с виновника всей этой истории, Иосифа, чтобы закончить исходом из Египта и законодательством. I. Иосиф Научный и культурно-исторический интерес личности Иосифа. – Торговые арабские караваны. – Иосиф в доме египетского обер-полицеймейстера. – Положение женщин в Египте и лёгкость нравов. – Тюремное заключение Иосифа и невольное знакомство его с придворными сановниками. – Значение снов в Египте и сны Фараона. – Возвышение Иосифа и голодные годы. – Мнимые шпионы. – Братья Иосифа во дворце придворного сановника. – Душевный кризис Иосифа. – Прибытие Иакова в Египет и аудиенция его у Фараона. – Торжественная погребальная процессия в честь отца великого египетского сановника. – Последние дни Иосифа и его теперешняя могила. В истории нет ещё личности, которая по своей чудесной судьбе, исполненной необычайных превратностей, была бы более интересна и симпатична, чем личность Иосифа. Сказание о нём это – бесподобная эпопея кроткой, чистой и благородной души, которая сама по себе составляет величайшее счастье, возвышающее человека над всеми превратностями жизни. |
| Может возникнуть вопрос: как Старец общался с русскими? Неужели все они знали греческий? Конечно, живущие в Афонской пустыне и скитах русские монахи обычно в той или иной степени владеют греческим. Но общение с русскими для Старца Иосифа не было особой проблемой еще и потому, что его ближайшим сподвижником и постоянным спутником на Афоне был, можно сказать, гражданин России, отец Арсений, который родился в семье понтийских греков. Его родители, спасаясь от гонений турок, переселились в Российскую империю в 8о-е годы XIX века, и здесь о. Арсений жил до 1910 г., до 24-х лет. Поэтому русский язык он знал не хуже, чем греческий (а может быть и лучше, ибо на греческом он говорил с акцентом всю жизнь). Этим, вероятно, объясняется тот факт, что община Старца Иосифа всегда была тесно связана с русскими. Вот некоторые свидетельства таких связей. В начале подвижничества Старца Иосифа и отца Арсения в пустынных местах у подножия Святой Горы « всем их имуществом были подаренные русскими монахами две теплые бурки, которые служили им постелью и которыми они укрывались, небольшая торба для сухарей и маленькая медная кастрюлька, чтобы варить собранные дикие травы и коренья» 4 . Около ю лет они прожили в скиту Святого Василия, а в 1938 г. переселились в пещеры неподалеку от Малого скита Святой Анны. Здесь община прожила 15 лет, до 1953 г., здесь подвиг Старца Иосифа достиг апогея, а его дары раскрылись в наибольшей полноте. В житии Старца Иосифа рассказывается: «От старых отцов из скита Святой Анны им стало известно о труднодоступных пещерах возле Малого скита Святой Анны… В тех пещерах еще недавно жили несколько русских подвижников, и там еще сохранились две небольшие цистерны. Это очень уединенное место было почти никому не известно. Участок ровной земли здесь очень узкий. С одной стороны – скала, с другой – глубокая пропасть. Это девственное место очень понравилось братьям общины Старца Иосифа своим безмолвием. Оно было столь уединенным, что найти их там было трудно» 5 . А вот как вспоминает об этом месте о. Ефрем Филофейский, ученик и биограф Старца Иосифа: «Площадка, на которой мы жили, находилась на краю обрыва, и за отсутствием места мы больше ничего там не строили. В пещерках же, которые там были и где раньше жили русские, могло поместиться два-три человека… Кроме того, сверху часто падали камни и что-нибудь ломали, поэтому мы все время от них укрывались» 6 . Святой Старец Иосиф по месту своего подвига стал преемником святых русских подвижников, ибо только святой мог прожить в таких суровых условиях. |
| По случаю переделки некоторых костелов в православные церкви, а также, в виду открытия новых приходов, высокопреосвященный Иосиф признал необходимым вызвать, на первый раз, 10 окончивших курс учения семинаристов из Новгородской и Тверской епархий для замещения священнических, а также учительских вакансий, В декабре 1864 года посетил Вильну и был у высокопреосвященного Иосифа сенатор граф Д. А. Толстой, глубокий почитатель митрополита Иосифа и основательный ценитель заслуг его, автор его краткой биографии. Граф Д. А. Толстой в июне следующего года был назначен обер-прокурором Святейшего Синода. Глава тринадцатая. Последние годы жизни митрополита Литовского Иосифа и успехи православия, 1865–1868 I. 1865 Раздача духовенству бронзовых медалей в память усмирения мятежа. Напоминание митрополита Иосифа духовенству Литовской епархии о более заботливом воспитании своих детей в духе православия и русской народности, Ряд совершенных Иосифом торжественных богослужений и прием в день Святой Пасхи. Увольнение графа М. Н. Муравьева. Отзыв графа М. Н. Муравьева о заслугах митрополита Иосифа, как церковно-общественного деятеля и о старых бывших униатах. Защита преосвященным Иосифом старых священников бывших униатов. Согласие с ним в этом митрополита Филарета. Иосиф первый обруситель Северо-Западного края. Прибытие в Вильну К. П. фон Кауфмана. Учреждение митрополитом Иосифом православного женского монастыря в закрытом латинском монастыре визиток. Письмо по этому поводу к Иосифу митрополита Московского Филарета и присылка им двух монахинь для вновь учреждаемого монастыря. Торжественное открытие Свято-Духовского братства в Вильне и освящение часовни на память об усмирении мятежа 1863 года. Уничтожение древних изваянных изображении святых в православных храмах. Появление крайних русификаторов в Вильне, укорявших Иосифа и Муравьева в слабости и потворстве латинянам и полякам. Постепенное уничтожение митрополитом Иосифом уцелевших остатков унии. Письма митрополита Иосифа к некоторым преосвященным и к брату, его намерение отправиться на Вильдбадские воды. |
| Наша настоящая Триодь уже дошла до нас в весьма поздней редакции, но первоначальная редакция ее принадлежала братьям-студитам Феодору († 826) и Иосифу († 825), впоследствии архиепископу Солунскому. Никифор Каллист Ксанфопул († 1327), считая между песнописцами Иосифа Студита и Иосифа Песнописца, говорит, что Иосиф Студит и брат его Феодор после Космы Маюмского, сочинившего трипеснец на Страстную неделю, писали трипеснцы и на другие дни Великого поста; собрали, что до них пето было во время Великого поста, привели в порядок и, присовокупив свои стихиры и тропари, составили Триодь. Это несомненно и по рукописным Триодям. В ватиканской библиотеке, как видно у Монфокона, есть рукопись такого содержания: «Триодь, творение Иосифа и Феодора, братьев-студитов». Кардинал Квирин свидетельствует, что в древних греческих списках Триоди имя Иосифа стоит над теми из двух дневных трипеснцев Триоди, которые занимают первое место; вторые же надписываются именем Феодора; из этого числа исключает он только трипеснцы Страстной седмицы, которые составлены действительно прежде Иосифа и Феодора. Кроме первых трипеснцев на 6 недель Великого поста, в Триоди принадлежат св. Иосифу: 1) канон на Неделю блудного сына, исполненный глубокого сокрушения; вероятно, этот канон имеет в виду п[атриарх] Никифор, когда, говоря в своих правилах о принятии возвращающегося к иноческому сану, пишет: «Петь умилительный канон το πλαγου χου», 2) четверопеснцы на субботы поста – всего четыре, 3) стихиры и трипеснцы на пять дней сырной недели. Преподобный, приготовляя в них душу к наступающему посту, живо изображает спасительные плоды пощения. В ркп. Имп[ераторской] венской библ[иотеки] находится канон св. Иосифа Сгудита на Второе Пришествие с таким началом: Χαρει χορς τν σν γων, Κριε. В нынешних церковных службах нет этого канона. Феодору Студиту в Постной Триоди принадлежат: 1) канон в субботу мясопустную, с акростихом в троичных и богородичных: το ναξου Θεοδρου, 2) канон в Неделю мясопустную, 3) полный канон (со второй песнью) и стихирами в субботу сырную и 4) канон в третью неделю Великого поста. Ему принадлежат трипеснцы, о которых упоминает Михаил. Кардинал Квирин, имевший в руках множество древних списков Триоди, говорит, что имя Феодора надписано над трипеснцами всех тех дней Великого поста (исключая Страстную седмицу), на которые положены два трипеснца: первый из таковых трипеснцев, говорит он, обыкновенно надписывается именем Иосифа, а второй именем Феодора. Таким образом, всех трипеснцев св. Феодора 35. Феодору Студиту , кроме всего этого, принадлежат четверопеснцы на субботы 2, 3, 4 и 5 седмицы Великого поста и стихиры при каждом каноне этого автора. С течением довольно продолжительного времени мало-помалу к названным сейчас произведениям братьев-студитов Феодора и Иосифа были присоединены и творения тех авторов, которых мы перечислили несколько выше, что в общей сложности и составило нашу настоящую Постную Триодь. |
| Уже в Новгороде (в 1537 г.) Макарий, тогда еще архиепископ, поручил боярскому сыну Василию Тучкову написать житие Михаила Клопского († 1456), Христа ради юродивого, подвижника, очень чтимого новгородцами . Около 1545 г. было составлено житие св. Александра Свирского († 1533), которое принадлежит к жемчужинам древнерусской агиографии. Автор, по имени Иларион, настоятель Александро-Свирского монастыря, был современником и учеником святого, он написал повествование исторически очень точное, изложенное простым и выразительным языком. В житии особое место уделено чудесам св. Александра, причем говорится о них простым разговорным языком, без риторики и фантастики, что производило на читателя и слушателя особенно глубокое впечатление . Это житие было составлено еще до прославления Александра и послужило основанием для его канонизации. В это же время, около 1545/46 г., по личному приказанию митрополита Макария Савва, епископ Крутицкий, ученик Иосифа Волоколамского, написал житие Иосифа. Это житие тоже было включено в Минеи, и в литературном отношении оно тоже принадлежит к лучшим образцам древнерусской агиографии. Оно богато историческими фактами и отличается хорошим стилем. Образ Иосифа представлен очень живо и производит неизгладимое впечатление. Но в то же время житие имеет вполне определенную иосифлянскую церковно-политическую окраску. Автор, епископ Савва, который сам принадлежал к этому направлению, особое внимание уделяет борьбе Иосифа с ересью, подчеркивая необходимость суровых мер против еретиков, вплоть до смертной казни, и с большим удовлетворением повествуя об уже совершенных казнях. Составитель жития говорит также о тесных взаимоотношениях между Иосифом и великими князьями, о том, как сам игумен и братия его монастыря почитали московского самодержца, которого Савва еще до 1547 г., до введения царского титула, именует «помазанником Божиим», «царем» и «православным царем», вкладывая эти выражения и в уста Иосифа . Почти одновременно или на несколько лет раньше, между 1540 и 1546 гг., было написано житие Иосифа, которое получило название «Житие неизвестного автора», ибо до сих пор не удалось установить имя его составителя. Многие исследовали склоняются к тому, чтобы считать автором жития монаха Зиновия из Отенского монастыря. Предположение это основано на некоторых обстоятельствах жизни Зиновия и на содержании жития. Хотя Зиновий разделяет идеологию иосифлян, он обнаруживает некоторую умеренность в осуждении новгородской ереси, восхваляя Иосифа за его борьбу с ней, но очень сдержанно говоря о карах против еретиков. В вопросе о монастырских владениях автор придерживается вполне иосифлянских взглядов, но он сдержан в критике мнений нестяжателей о монастырских селах. В житии подчеркивается важность внешней аскезы и выделяется этот момент в аскетическом делании Иосифа и Кассиана Босого, инока Иосифова монастыря . |
|
|
