| Постоянным же предметом занятий Паисия в Румынских странах, конечно, было обучение в училище ясском. Ибо к этому времени должно отнести показание грека Димитрия Прокопиева в его «записи об ученых греках XVII, и отчасти XVIII в.» 7 . Ученый Димитрий, признавая Паисия «образованным во всех науках и превосходно знакомым с Божественными писаниями,» вместе называет его дидаскалом ясскаго училища. Это училище заведено было тогдашним воеводою Василием Лупулом, по письму патриарха константинопольскаго Парфения, вместе с возстановлением прав над церковию молдавскою престола константинопольскаго, тогда как доселе, со времен собора флорентийскаго, церковь молдавская признавала над собою власть патриарха ахридскаго 8 . В каком отношении к православию стоял Паисий в этом периоде своей жизни? – В ясском училище, сколько можно судить по тогдашним делам, не было преданных римской церкви. В известном споре о православии патриарха константинопольскаго Кирилла Лукаря, котораго латинская партия старалась представить решительным протестантом, ясские ученые не последовали такому суждению о нем; и на соборе ясском, хотя учение, выдаваемое за Кириллово, было осуждено, как противное восточной церкви, но не подвергнуто осуждению имя Кирилла. – Паисий Лигарид умел прилаживаться ко всякому образу мыслей. В православном училище он умел казаться православным, но не прерывал сношений с своими прежними товарищами по училищу римскому, выставляя себя пред ними приверженцем римских убеждений. Примечательно в этом отношении письмо его к соотечественнику своему, Льву Аллацию, где он сообщает разсказ о чуде, котораго не мог совершить православный русский Священник, но которое будто бы совершил униатский архиерей Иоасафат Кунцевич. Дело представляется в таком виде: «призван был русский священник для разрешения одного умершаго в отлучении от церкви, котораго тело, в следствие того, найдено было не разлагающимся в земле. Священник будто бы начал свою разрешительную молитву таким образом: если мы правильно разсуждаем, гнушаясь азимитов и латиномудрствующих, Господи Боже наш, то... и проч. Но никакого чуда не последовало. Приглашен был Иосафат Кунцевич. Он молился так: если мы правильно веруем, что Дух Св. исходит от Отца и Сына, что архиепископ древняго Рима, по исповеданию флорентийскаго собора, – есть отец и учитель всех христиан и наместник Христов, и веруем так, как он верует то ... и проч. – Едва окончил он эту молитву, – пишет Лигарид, – как труп разрешился», и пр. Этот отрывок из письма ясно показывает, на какой стороне были сочувствия Лигарида. Прибавим к сему, что письмо это принадлежит еще Панталеону, а не Паисию, Лигариду 9 . |
| Тяжелые испытания выпали на долю Полоцка во время Ливонской войны (1558-1583). В 1563 году город был взят приступом войсками Ивана Грозного. Как отмечал в своих записках иезуит Антоний Поссевино, при осаде Полоцка русскими полками его жители «публично молились о даровании московитянам победы». После окончания штурма в Софийском соборе, который к этому времени имел уже два придела — во имя Святой Троицы и в честь Всех Святых, по случаю одержанной русскими победы был совершен благодарственный молебен. Через три года, в 1566 году, в Полоцке разразился страшный мор: от чумы умерли сотни жителей и среди них многие священники, в том числе поставленный на местную кафедру Иваном Грозным архиепископ Трифон. Но самые лютые испытания обрушились на Полоцк после захвата его в 1579 году армией польского короля Стефана Батория. Изгнав «москвитян» из города, Баторий в отместку за сочувствие белорусов русским издал указ, по которому в Полоцке учреждался иезуитский коллегиум, а все православные церкви, за исключением Святой Софии, передавались католикам. В результате этого деяния 6 монастырей и 8 церквей в Полоцке были отняты у православных. Огромной потерей стало разграбление отрядами мадьяр Стефана Батория ценнейшей библиотеки Святой Софии. Немецкий хронист Р. Гейденштейн, наблюдавший картину разорения Полоцка, зафиксировал данное событие в составленных им «Записках о Московской войне». На этом бедствия для Полоцка не закончились. В 1596 году часть высшего клира Православной Церкви Речи Посполитой, изменив вере предков, приняла т.н. Брестскую унию. Среди епископов, подписавших унию, был и полоцкий владыка — Григорий Герман Загорский, по возвращении из Бреста обративший единственный из уцелевших православных храмов города — Софийский собор — в униатский, сохранив при нем кафедру. В 1607 году Полоцк постиг большой пожар, не миновавший и Святую Софию, также погоревшую. Восстанавливать храм, некоторое время находившийся в запустении, выпало в 1618 году известному униатскому архиепископу Иосафату Кунцевичу. При восстановлении собора Кунцевич приложил все усилия, чтобы изменить православный облик храма. По свидетельству базилианского историка Стебельского, Иосафат приказал «укоротить» украшавшие церковь купола, дабы они не напоминали о прошлом Святой Софии. На месте придела в честь Всех святых Кунцевич освятил алтарь в честь святого Бенедикта. |
| 6 мая 1610 г. вышел указ кор. Сигизмунда III Вазы об аресте «корректора Логвина Карповича» за издание в Виленской типографии антикатолического и антиуниат. соч. М. Г. Смотрицкого «Θρνος, to jest Lament, iedyney s. powszechney apostolskiey Wschodniey Cerkwie» (Плач единой святой соборной апостольской Церкви). Однако Л. был арестован раньше. В Великую субботу, 7 апр. 1610 г., в типографии прошел обыск, при котором схватили «главного типографа братского, слугу и писаря Лонгина Карповича». Несмотря на протест шляхты Пинского повета (как человек шляхетского происхождения Л. не мог быть арестован), архимандрит не был отпущен. Он находился в тюрьме 2 года. Как свидетельствует архиеп. Мелетий (Смотрицкий), Л. «был насмеван вере православной, лжен, безчещен, шарпан от суда до суда, из тюрьмы до тюрьмы», так что ему, «мордованому на каждый день... в муках умирать приходилось». По-видимому, подвижника заставляли перейти в унию. Архиеп. Мелетий (Смотрицкий) свидетельствовал, что узник «правды евангельской никак не предал» и был «жестче за алмаз». Л. освободили не ранее Пасхи 1612 г. После выхода из тюрьмы, не позднее 1615 г., Л. стал ректором братской школы. Вскоре после смерти униатский митр. Ипатия Потея , сохранявшего за собой Владимиро-Брестскую кафедру, Л. был избран православными Литвы в 1613 или 1616 г. епископом Владимирским и Брестским (хиротония не могла состояться из-за запрета властей). Вероятно, в ответ на выдвижение Л. Иосафат Кунцевич , только что ставший архимандритом униатского виленского во имя Св. Троицы монастыря , и живший там униат. Пинский еп. Паисий Суховский сделали попытку убить Л. При Л. Свято-Духов мон-рь встал во главе всех правосл. обителей Литовского великого княжества и сделался центром антиуниат. сопротивления. Под его управление перешли существующие правосл. мон-ри (Цеперский, минский Петра и Павла и др.), устраивались новые обители ( могилёвский Братский в честь Богоявления, Буйничский в честь Сошествия Св. Духа на апостолов , Купятицкий Введенский и др.). Л. установил в Виленском мон-ре общежительный устав свт. Василия Великого, для чего составил и издал «Киновион» (Вильно, 1618). В грамоте кор. Владислава IV 1633 г. отмечено, что общежительный мон-рь при ц. Св. Духа «заложон» Л. и должен управляться «водлуг порядков от першого архимандрита на письме зоставленных». Пострижениками Л. были Мелетий (Смотрицкий), Иосиф (Бобрикович) , Исаия (Трофимович-Козловский). |
| Ещё один картографический выверт постиг Речицкий уезд – на сей раз адресатом «щедрого подарка» красной Москвы оказалась Латвия. Была российская, белорусская Речица – стала латышским Резекне. «Была тебе любимая – а стала мне жена»… То есть, танки НАТО на исторической (досоветской) белорусской земле стоят прямо сейчас. А аппетит, как известно, приходит во время еды… Судьба Перемышля, Холма и Белостока ещё более печальна. Их не просто отрезали от Радз iмы государственной границей. Именно из этих некогда российских, русских, белорусских городов (все три дефиниции исторически верны) в 2020 году осуществляется информационная агрессия, направленная на разрушение Союзного Государства России и Белоруссии, да и самой Белоруссии тоже. Впрочем, в среде поклонников бело-красно-белого флага вышеупомянутые потери белорусских земель нынче предпочитают затушёвывать, чтобы не портить картину «нерушимой дружбы» с революционным Киевом, Варшавой и прибалтийскими «младоевропейцами». Зато активно распространяется мифология о «Смоленском княжестве» как части белорусских земель. … Впрочем, у каждого государства – от Монголии до Парагвая и от Бирмы до Словакии – есть «миф основания». Миф – не в пошлом повседневном, а в лосевском смысле, как жизненно необходимая реальность сверхъестественного. Если же государство расположено на разломе между цивилизациями, то мифов основания возникает несколько. И они, увы, враждуют друг с другом. Иначе и быть не может. В Белоруссии (как части Юго-Западной России) ещё в XIX веке столкнулись два мифа основания – один был связан с польскими интеллектуальными кругами и Прибалтикой, его героями были Гедимин, Ольгерд, Владислав-Ягайло, Сигизмунд III, Иосафат Кунцевич и Анджей Бобола, Тадеуш Костюшко, Константин Калиновский. Другой, связанный с собственно белорусскими интеллектуальными кругами, сформировался как репрезентация историко-философского направления, получившего наименование «западнорусизм». Его герои – Свв. Владимир-Креститель, Евфросиния Полоцкая, Кирилл Туровский; Константин Острожский, священномученик Афанасий Брестский, Святитель Георгий (Конисский), Митрополит Иосиф (Семашко). Нетрудно заметить, что первый из конструирующих национальную идентичность мифов почти полностью связан с западной, католической цивилизацией, а второй – несомненно, указывает на восточно-православный путь развития. |
| – Поставление православных архиереев и Советование о благочестии. – Усиление борьбы вследствие поставления православных архиереев. – Иосафат Кунцевич и письмо к нему Льва Сапеги. – Убиение Кунцевича. – Послание папы против православных. – Наказание жителям Витебска за смерть Кунцевича. – Козаки. – Гетман Сагайдачный. – Сочинение Пальчевского о козаках. – Митрополит Иов Борецкий поднимает козаков на защиту православия. – Обращение Иова к Москве. – Торжество поляков над козаками и комиссия на Медвежьих Лозах. – Похождения искателя турецкого престола Александра Ахии. – Восстание козаков под начальством Тараса. – Кисель и его отношения к козакам. – Восстание Павлика и Скидана. – Восстание Остранина и Гуни. – Киевская школа. – Луцкое братство и школа. – Петр Могила . – Отступление Смотрицкого от православия. – Смерть Сигизмунда III. – Требования козаков. – Королевич Владислав старается уладить дело между православными и униатами. – Продолжение полемики между ними. – Петр Могила митрополит и его поведение. – Продолжение гонения на православных. – Переселение в Московское государство. Обозревши Смутное время и восстановление спокойствия и самостоятельности Московского государства, Восточной России в царствование Михаила, мы должны обратить теперь наше внимание на Россию Западную, где шла также религиозная борьба, в решении которой должен был принять участие преемник Михаилов. Мы видели, что Западная Россия, вследствие известных недостатков своего государственного развития, не могла сохранить самостоятельности и должна была примкнуть к более сильному государству, Литовскому, а потом, при посредстве Литвы, соединилась и с Польшею. Мы видели также, что на первых же порах этого соединения оказались большие неудобства вследствие различия исповеданий, когда при Ягайле и некоторых его преемниках польские католики давали себе волю увлекаться религиозною ревностию и теснить восточное русское исповедание. Мы видели, как уже давно подобные попытки имели следствием народную вражду и стремление русских людей оторваться от польско-литовского союза и присоединиться к единоверной Восточной России. |
| У нас есть много святых, принадлежащих Римской церкви, между которыми есть и Папы Римские». Действительно есть и Папы и не Папы, и мужской пол и женский; но разве вопрос в принадлежности Римской церкви, а не в том – признает или нет, православная церковь то или другое лицо за святое?... Действительно есть; но какого времени?... признанные таковыми до разделения церквей; но об них ли речь? Не следует? Значит по логике опровержения следует, что и Иосафат Кунцевич со всей всечестной братией препрославленных иезуитами святых, и Агнесса Сорель со всей пречестной компанией «носивших на себе язвы Господа Иисуса» и препожалованные теми же иезуитами во святые, с уплатой за то Римской курии крупных сумм, все таковые и им подобные, должны быть почитаемы в русской церкви: нельзя же почитая Маргариту, исключать из почитаний всех прочих.– Так ли? А по логике здравого смысла иначе: «православных тех только должен почитать святыми, которые признаны таковыми православною церковью». Ц О. Вест. Мнение П. Б-ва о дополнении наших календарей или святцев, именами святых и не вошедших в наши святцы совершенно верно. В наших святцах, и (особенно в тех, кои печатаются при богослужебных книгах, как напр. Требник, Служебник, Типикон и др.) помещены далеко не все святые; в них нет имен таких святых, которых чтила св. церковь с первых веков своего существования. Достаточно в этом отношении указать на церковные истории Евсевия, Сократа, Созомена , Евагрия и др., где перечислено много святых, проливших свою кровь за Христа, но не внесенных в святцы. В наших святых самых полных (напр. в Киевск. месяцеслове) нет святых, которых память с первых веков христианства торжественно чтилась, как напр. Пофина (Епископа Лионского) и пострадавших с ним, Бландины, Симфорозы с 7 сыновьями, Феофила Епископа Антиохийского, Димитрия Александр. Епископа и мн. др. Неужели священник, основательно знающий историю христианской церкви, погрешит, если он, по желанию родителей, даст их младенцу имя не находящееся в святых, но известное ему из церковной истории. |
| Новость о восстановлении православной иерархии вызвало сильнейшее раздражение униатских иерархов. Узнав о свершившихся хиротониях, они подали донос Сигизмунду, в котором называли патриарха турецким шпионом и возмутителем покоя в королевстве. Король был разгневан. Он объявил патриарха Феофана подлежащим аресту и суду, но было уже поздно. Сопровождаемый казаками, патриарх благополучно добрался до границы. Тогда весь гнев был вымещен на православном люде. Приверженцы унии с благословения своих епископов и с одобрения власти устраивали погромы православных дворов, храмов и монастырей. Среди них особенной ненавистью к «схизматикам» отличался полоцкий униатский епископ Иосафат Кунцевич. За свою жестокость он получил прозвище «кровавый душехват». В его епархии всем православным священникам запрещалось появляться в местах, где находились церкви. Они лишались права совершать богослужения и Таинства. В случае же неповиновения им рубили головы, их топили в реке или вешали. «Схизматиков» запрещалось хоронить на кладбищах и служить по ним панихиды. Тех же, кого хоронили, ослушавшись приказа, он велел выкапывать и бросать трупы на съедение собакам. В ответ жители многих городов взялись за оружие. В свою очередь Кунцевич засыпал короля доносами, пока не добился прибытия войска для усмирения непокорных. Жестокость полоцкого епископа к православным была столь сильна, что литовский канцлер написал униатскому митрополиту: «Владыка Иосафат… надоел и омерзел народу как в Полоцке, так и везде. Мы опасаемся, как бы эта уния не стала причиной нашей погибели… Ваша милость, держи его в узде». Однако видя, что даже митрополит не может повлиять на вздорного епископа, канцлер писал и самому Кунцевичу: «Ваша святость позволяет грабить схизматов и отрубать им головы, но Евангелие учит совершенно иным вещам. Уймитесь, а то Ваши действия могут привести к государственной смуте…» Получив письмо от канцлера, Иосафат еще с большим рвением стал насаждать унию, желая даже умереть за нее. Вновь избранный патриархом Феофаном епископ Полоцка направил грамоту, где призвал православных под свое покровительство. Это еще более разозлило «кровавого душехвата». Приехав в Витебск, Кунцевич нашел все городские храмы пустыми. Жители посещали православные богослужения за городом, в специально устроенных шалашах. Униатский епископ приказал уничтожить не только шалаши, но и всех православных священников Витебска. Это переполнило чашу терпения. Горожане взялись за камни и колья. 12 ноября 1623 года они разогнали охранников епископа, ворвались в его дворец и убили ненавистного им «душехвата». Боясь восстаний в других городах, правительство жестоко наказало жителей Витебска. После смерти Кунцевича притеснения православных усилились по всей стране. Гонения стали настолько жестокими, что в 1624 году православный митрополит Иов обратился к русскому царю с просьбой принять Малороссию в свое подданство. |
| 16 нояб. 1605 г. кор. Сигизмунд III Ваза предоставил В. м. в пожизненное управление униату архим. Самуилу (Сенчило) с «удалением от заведования» обителью представителей виленской рады. В янв. 1608 г. при В. м. было создано униатское братство, к-рому, по мнению Потея, должны были перейти грамоты и привилегии, дарованные правосл. братству, и т. о. последнее должно было прекратить свое существование (такого рода иски к правосл. братчикам выдвигались униатским братством до офиц. признания кор. Владиславом IV Вазой правосл. братства в 1632). После того как Потей в июле 1608 г. назначил своим наместником в Вильно насельника В. м. иером. Иосифа Вельямина Рутского , известного своим стремлением к окатоличиванию униатов, архим. Самуил выступил против митрополита и в авг. 1608 г. вместе с виленскими приходскими священниками обратился к собранию бурмистров и радцев рус. общины с жалобой на действия митрополита. За незаконное обращение к светскому суду Потей приговорил Самуила к лишению сана и отлучению от Церкви. Троицкий архимандрит подал виленскому правосл. братству просьбу принять его в число братчиков. На собрании 30 нояб. 1608 г. виленские правосл. священники вместе с членами братства решили вернуть архим. Самуилу (Сенчило) настоятельство в В. м. после отречения от повиновения униатскому митрополиту. Последующие полгода были отмечены стихийными стычками между православными и униатами, взаимными исками, направленными в суды разных инстанций. В июле 1609 г. в Вильно состоялось выездное заседание суда при королевском дворе, решением к-рого виленские правосл. братчики были оштрафованы на 10 тыс. злотых, а архим. Самуилу предписывалось покинуть пределы Речи Посполитой. В авг. 1609 г. В. м. окончательно перешел под власть униатов. В ведение настоятеля мон-ря светские власти передали все виленские приходские правосл. церкви. Униатский наместник обители Рутский, а затем и его преемник архим. Иосафат Кунцевич преобразовали мон-рь по образцу лат. монашеских орденов. Городской магистрат, состоявший теперь только из католиков и униатов, вынес постановление, в соответствии с к-рым каждый желающий вступить в купеческое братство или ремесленный цех должен исповедаться в Троицком храме и принести оттуда удостоверение о принадлежности к унии; инициатор этого решения - Кунцевич - бдительно следил за его исполнением. (Т. о. православные лишались средств к существованию, поскольку в соответствии с магдебургским правом после удаления ремесленника из цеха его профессиональная деятельность становилась невозможной.) |
| Латино-униаты обыкновенно начинают с того, что превозносят своего Иосафата за его страшную ревность по унии. И мы знаем, что ревность эта была действительно преобладающею чертою в жизни и деятельности бывшего гонителя православной церкви. Но кто не скажет, что ревность была ревностью не по разуму? Сознавали это сами современники Иосафата, – и в какой бы редакции мы ни читали известное замечательное письмо Литовского Канцлера Льва Сапеги к Иосафату, в редакции ли Бантыш-Каменского, или в другой, так называемой подлинной редакции, обнародованной в последнее время самими же униатами 1 , мы должны согласиться с их же собственным свидетельством, что Иосафат „наполнял земские суды, магистраты, трибуналы, ратуши и епископские канцелярии позвами, тяжбами и доносами (на православных)“, что он „делал насилие совести человеческой... запирал православные церкви, чтобы люди погибали без богослужения, без христианских обрядов и таинств, как неверные“. –„А ведь Христос Господь не запечатывал, не запирал церквей, как Вашмосц делаете“, пишет Лев Сапега в так называемом подлинном письме своем к Иосафату. Жидам, татарам, продолжает он далее, позволено в областях королевства иметь свои синагоги и мечети, а Вы печатаете христианские храмы“, и т. д... В том же письме Сапега указывает Иосафату и на то грозное настроение православного народа и казаков, которое, по сознанию самого же Иосафата в письме его к Сапеге, грозило опасностью его жизни за его фанатические подвиги против православия, и которое, как справедливо замечает Сапега, „самую унию делало вредною для государства и опасною для самого существования и целости Польши“... 2 . Но для Кунцевича государственные интересы не существовали пред религиозными. Он не заботился даже о собственной безопасности ради излюбленной унии и безрассудно шел на явную опасность. В Витебске, жители которого более других преданы были православию, не дозволяя служить несчастным даже в шалашах и напутствовать умирающих святыми тайнами, он до того раздражил народ против себя, что уличная чернь при первом случае бросилась на него, избила палками до смерти, размозжив у него голову топором, и самый труп бросила в реку 3 . |
| просьба королю подана от Войска Запорожского, чтоб Борецкого и Смотрицкого в их епархиях утвердить, а вас и товарищей ваших свергнуть…» Владык Иова Борецкого и Мелетия Смотрицкого поставил во епископы, восстанавливая иерархию, Иерусалимский патриарх Феофан III. Сапега обличает Кунцевича: «Поступки ваши, проистекающие более из тщеславия и частной ненависти, нежели из любви к ближнему…» Осведомлённый современник, глядя на дела униатского архиепископа, говорит о его ненависти к людям, никак не о любви «как любит Бог». Сапега, понимая, что дело рано иди поздно обернётся бунтом, а там и казацким восстанием и войной, явно сожалел о создании унии в 1596 году, к чему сам приложил руку. В письме 1623 года он называет унию «неугомонною союзницей» католичества и Речи Посполитой: «Кажется, лучше и полезнее было бы для общества разорвать с этою неугомонною союзницей, ибо мы никогда в отечестве своем не имели таких раздоров, какие родила нам эта благовидная уния. Христос не печатал и не запирал церквей…». К моменту убийства Кунцевича его террор длился уже более пяти лет. В труде Иллариона Чистовича «Очерк Истории Западно-Русской Церкви» приведено описание встречи Кунцевича православными Могилёва осенью 1618 года. «… когда православные узнали, что он подъезжает к городу, то зазвонили в вечевой колокол на ратуше, подняли тревогу и заперли городские ворота, а на валах вокруг города расставили народ с оружием. Члены магистрата, бургомистр, райцы и лавники и прочие горожане во множестве, с разным оружием и цеховыми хоругвями, вышли из города на встречу Иосафату, вооружившись как бы против неприятеля и, ругая его, великим криком возбраняли въезд в Могилёв и угрожали убийством. Видя такое народное нерасположение, Иосафат принуждён был удалиться… а по прибытии затем в Варшаву, лично подал королю жалобу на могилёвских мещан». Королевский суд счёл выступление против отступника бунтом против короля, а не против притеснения веры, казнил 20 человек, в том числе бургомистра Богдана (Мирона) Соболь. |
|
|
