| Здесь же располагались разменные кассы. В рассказе синоптиков и повествовании евангелиста Иоанна есть отличия в контексте и в ответе Спасителя. Рассказ апостола Иоанна с вопросом о власти Иисуса Христа ( Ин.2:18–21 ) помещён в самом начале служения Господа накануне Пасхи, тогда как синоптики единогласно приводят «очищение храма» в событиях Страстной недели, за несколько дней до распятия. Эти отличия породили спор среди экзегетов о количестве изгнаний торгующих из храма. Ряд экзегетов считает, что это были два разных события 167 , другие – что у синоптиков и апостола Иоанна Богослова описано одно и то же событие, но евангелист Иоанн в соответствии со своим богословским и литературным замыслом ставит его в начало Евангелия 168 . Автор статьи не ставит задачу разрешить эту трудность, но обращает внимание на то, что полемическая история у синоптиков о праве Иисуса Христа может быть сопоставлена и сравнима с рассказом апостола Иоанна. Можно вспомнить слова святителя Иоанна Златоуста , который уже сопоставлял эти истории: «Подобный вопрос („Какою властью Ты это делаешь?“. – Авт.) предложили они и у евангелиста Иоанна, хотя не теми же словами, но в том же смысле ( Ин.2:18 )» 169 . Согласно критическому изданию Нового Завета Нестле-Аланда, греческий текст полемической истории о власти Иисуса Христа у синоптиков и евангелиста Иоанна не имеет существенных разночтений по отношению к византийскому типу текста, отражённому в большинстве рукописей. У евангелиста Матфея, судя по ходу его рассказа, полемическая история происходит на второй либо на третий день после входа Господа в Иерусалим 170 и через день после акции в храме. Апостол Марк лишь упоминает: Пришли опять в Иерусалим ( Мк.11:27 ). У апостола Луки не уточняется, лишь указано: В один из тех дней ( Лк.20:1 ). У евангелиста Марка эта история стоит между проклятием смоковницы с наставлениями о прощении и притчей о злых виноградарях, у апостола Матфея – между проклятием смоковницы и притчей о двух сыновьях, у евангелиста Луки – между изгнанием торгующих из храма и притчей о злых виноградарях. |
| Этим означается, – говорит он, что на конец веков воссиял нам, сидящим во тьме, чрез воплощение, свет истинный – Иисус Христос, и исполнил вселенную светом своей благодати» 53 . С благоговением созерцая эту тайну Божественного домостроительства, и как бы не в силах будучи слезящими очами покаяния и сокрушения сносить свет Божественный, кающиеся грешники смиренно повергаются во прах пред Господом, и умиленно, во глубине души своей молят Его премилосердного, чтобы Он излиял и на них благодать всесвятого Духа своего, озарил сердца их светом истинного Боговедения и согрел теплотою любви Божественной. Особенно знаменательно было это священнодействие архиерея в первенствующие времена; тогда между христианами много было и оглашенных, готовившихся принять св. крещение, которое на языке церковном называется таинством света и просвещения. Таинство крещения совершалось над этими оглашенными перед самой Пасхой; тогда они действительно удостоивались духовного возрождения, обновления и просвещения благодатию Святого Духа, а до того времени, в течении всего великого поста св. церковь приготовляла и приучала их к принятию благодати Духа Святого и духовного озарения, указывая им, между прочим, прообразы этого обновления и озарения в вышеупомянутом священнодействии архиерея или иерея на вечерни, с которой соединяется литургия Преждеосвященных Даров. Вслед за этим знаменательным действием читается вторая паремия из книги Притчей. «Книга Притчей, заключая в себе краткие, но многознаменательные изречения и правила Божественной небесной Премудрости о приобретении мудрости, содержит всякого рода наставления о добродетели и благочестии, и о соблюдении оных во всех отношениях жизни; в обязанностях к Богу и церкви, в жизни общественной и гражданской, в жизни семейной и домашней. Посему великопостные паремии, содержа назидательнейшие места из притчей касательно приобретения мудрости и благочестия, также как самые сильные изображения нравственного безумия, т. е. порочности, нечестия и всякого рода бесчиния, с тем вместе преподавая многоразличные наставления о чистоте и целомудрии, о непорочности и правоте нравов, о благоразумии и честности, о благодушии и кротости во всех возрастах и обстоятельствах жизни, и в летах юности и мужества, и в счастье и злоключении, и в богатстве и скудости, и в начальстве и подчинении; равно как в могуществе и уничижении, опытным образом показывают нам прямой путь к благочестию и добродетели, или к истинному нравственному и духовному преспеянию, в каковое должен быть возведен падший и восстановляемый в первобытное, Богоподобное совершенство человек. |
| Подробности реальной жизни, среди которых названия реально существующих городов и реальные обстоятельства социальных отношений соединены в рассказ, который иллюстрирует учение Иисуса. Как только идея доказана, рассказ завершается. Аллен считает, что книга Ионы – также притча, имеющая некоторые аллегорические элементы». 1024 Он видит в литературном «тоне» книги пародию или сатиру. Иона – это «нелепый персонаж», которого никто не стал бы защищать. Он – эгоистичен и самоправеден. Таким образом, цель книги – бросить вызов настроениям некоторых групп израильского общества, от лица которых выступает пророк Иона. Аллен видит в книге Ионы параллели с притчей Иисуса о блудном сыне. Цель книги – показать великую Божью любовь и великое Божье прощение и осудить неправильное понимание характера Божьего. 1025 Если считать книгу Ионы притчей, то она станет самой длинной притчей Библии. Кажется, что четыре главы – слишком большой объем для произведений этого жанра. Многие уверены в том, что Иона – это историческая фигура. Он представлен книгой как человек, существовавший в истории, и имеет связь с историческим лицом, о котором говорится в 4 книге Царств (14:25). Книга упоминает о реально существующих в истории местах. Единственные серьезные возражения против ее достоверности – большая рыба, проглотившая Иону и сообщение о покаянии царя Ниневии и жителей города. Помимо аргументов, основанных на возможности спасения человека, в течение трех дней находящегося в желудке у большой рыбы или кита (а, очевидно, что это произошло), 1026 повествование об Ионе схоже с повествованиями об Илии и Елисее в 3 и 4 книгах Царств. Их истории тоже полны сверхъестественных событий, особенно те, что повествуют о похождениях пророка Елисея. В этих рассказах, помещенных в контекст темных дней правления Ахава и Иезавели, мужам Божьим требовалось божественное подтверждение их служения по спасению нации от духовного самоубийства. В случае с пророком Ионой, чудо большой рыбы было необходимо, чтобы спасти пророка от последствий его же непослушания и вновь вернуть его к Богу. |
| Глава седьмая 1. Тщетная попытка о. Булгакова обосновать свое учение о Софии на учении св. Афанасия Впрочем, несмотря на такое отрицательное отношение к объяснению данных слов кн. Притчей о Премудрости Божией св. Афанасием Великим , о. Булгаков каким-то образом находит в этом толковании благоприятное для себя учение о Софии. Прот. Булгаков заявляет, что о той Софии, о которой он учит, будто бы учит и св. Афанасий Великий . В своем сочинении «Купина Неопалимая» он говорит: «в учении св. Афанасия Великого появляется... характерное различие Премудрости извечной и Премудрости тварной, вписанной в мир, причем текст 8:22 (кн. Притчей), по его мнению, говорит и о той и о другой. В таком случае и возникает вопрос об этой Премудрости, и фактически св. Афанасий излагает здесь учение о Софии, как первообразе творения (так понимает этот текст и Митрополит Макарий. Догмат. Богосл. 1. §38, 366, который говорит здесь, ссылаясь на отцов Церкви, – в частности на Иоанна Дамаскина и св. Дионисия Ареопагита о первообразах πρωττυπα и предначертаниях παραδεγματα вещей в Боге). Таким образом, центр тяжести в истолковании переносится с ипостасного Логоса на Премудрость Божию, чрез Него раскрываемую в Духе Святом. Как говорит св. Григорий Богослов : «чем занята была мысль Божия, прежде, нежели Всевышний, царствуя в пустоте веков, создал вселенную и украсил ее формами? Она созерцала вожделенную светлость Своея доброты... Мирородный Ум разсматривал также в великих умопредставлениях Своих Им же составленные образы мира, который произведен впоследствии, но для Бога и тогда был настоящим» (Слово 4-е). «Этот предвечный мир, – говорит прот. Булгаков, – есть основание мира сотворенного, и о нем-то, об этой Премудрости Божией и говорится в Притчах. Этот мир, в творении из ничего, становится миром тварным, оставаясь самотождественным по онтологической основе. Посему и можно говорить о сотворении мира, как грядущем боговоплощении, как истолковывает это св. Афанасий» 288 . Итак, прот. Булгаков полагает, что св. Афанасий, при объяснении им текста из книги Притчей 8:22, учит о Премудрости предвечной, как первообразе творения и о премудрости тварной. Будем пока говорить о первой. По свидетельству о. Булгакова указание на эту Премудрость, будто бы, видит в означенном библейском тексте и М. Макарий вместе с св. отцами – Иоанном Дамаскиным , Дионисием Ареопагитом и Григорием Богословом . |
| Наказания Господня, сын мой, не отвергай и не тяготись обличением Его; ибо кого любит Господь, того наказывает и благоволит к тому, как отец к сыну своему. (3:11–12) Основной, многократно повторяемый лейтмотив «Притчей» заключается в том, что в итоге человек, ведущий праведную, высоконравственную жизнь, в любом случае выигрывает по сравнению с «нечестивым». Успех последнего — всегда обманчив и носит временный характер, в то время как следующего «путями Бога» человека всегда ждет награда, причем отнюдь не в загробном, а в этом мире. Награда эта не обязательно заключается в богатстве — она может проявиться в долголетии, в гордости за детей, в пусть и не богатом, но надежном и избавленном от страха за завтрашний день существовании, в спасении от бедствий. Этот лейтмотив звучит уже в первой главе «Притчей» и дальше только набирает силу: Сын мой! если будут склонять тебя грешники, не соглашайся… сын мой! не ходи в путь с ними, удержи ногу твою от стези их, потому что ноги их бегут ко злу и спешат на пролитие крови… а делают засаду для их крови и подстерегают их души. Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им. (1:10–19) Путь же беззаконных — как тьма; они не знают, обо что споткнутся. (4:19) Страх Господень прибавляет дней, лета же нечестивых сократятся. (10:27) Непорочность прямодушных будет руководить их, а лукавство коварных погубит их. Не поможет богатство в день гнева, правда же спасет от смерти. Правда непорочного уравнивает путь его, а нечестивый падет от нечестия своего. (11:3–5) За смирением следует страх Господень, богатство и слава и жизнь. (22:4) В этом контексте чрезвычайно важен другой мотив «Притчей» — о том, что жизнь по законам морали куда более важна, чем показная религиозность, готовность принести жертвы Богу в надежде, что она искупит любые грехи: Жертва нечестивых — мерзость пред Господом, а молитва праведных благоугодна Ему. (15:8) И все же современный читатель не поймет всего значения этой книги, если не уяснит, что именно «Притчи» как бы еще раз кодифицировали и закрепили в расширенных формулировках ту содержащуюся в «Пятикнижии» систему ценностей, которая легла в основу еврейского и христианского мировоззрения. А затем, если угодно, и той буржуазной, «мещанской» морали, на которой основана современная западная цивилизация. |
| Книга Притчей есть изображение мыслей и действований человека, проникнутого истинною, небесною мудростью. По словам св. Василия Великого 81 , «книга Притчей есть образование нравов, исправление страстей и вообще учение жизни, заключающее в себе множество правил для деятельности. Она различными средствами изгоняет порок, и опять многими способами вводит добродетель. Она обуздывает язык неправдивый, исправляет глаз, который смотрит лукаво, не дозволяет начинать рукам неправедным, отгоняет праздность, наказывает неуместные вожделения, учит благоразумию, учит мужеству, превозносит целомудрие». Потому каждое чтение из этой книги есть зеркало, в котором можем видеть, насколько мы в своей жизни далеки от образца жизни человека духовно мудрого, и на сколько близки мы к изображению тех безумцев, какие описываются в ней. Чтения из всех книг предлагаются здесь не в подстрочном переводе, а для краткости указывается только содержание их, с переводом некоторых только мест, к которым особенно обращается внимание слушателей. Неделя первая Главное содержание стихир великопостных не одинаково во всех неделях поста; для каждой недели есть своё особое содержание стихир, особенно стиховных самогласных на утрени и вечерни. В первую неделю предметом этих песнопений служит изложение условий истинного, богоугодного поста и многообразной пользы, происходящей от поста; убеждения с радостью и усердием начать подвиг постный. Чтения из книги пророка Исаии на первой неделе излагают сильную обличительную речь Исаии к неблагодарному народу израильскому (гл. 1), призвание язычников в благодатное царство (гл. 2) и угрозы немилосердным и надменным (гл. 3 до 14 ст.). Чтения из книги Бытия изображают творение мира и человека, блаженное состояние человека в раю и оканчиваются повествованием о падении первых людей и проклятии, наложенном на них Богом (гл. 1, 2, 3 до 20 ст.). Чтения из книги Притчей изображают происхождение мудрости, убеждения держаться её и указание на многоразличную пользу, какую доставляет мудрость человеку, исполняющему предписания её (гл. 1, 2, 3 до 34 ст.). Воскресенье сырное |
| Глава третья 1. Толкование св. Афанасия Великого библейского текста: Прит. 8:22. Посмотрим, наконец, с точки зрения того же святотеческого учения на последнее богооткровенное свидетельство из книги Притчей, приводимое о. Булгаковым в пользу своего взгляда на Софию, Премудрость Божию. Это место из Библии цитируется им по русскому тексту. Наш епископ Феофан Затворник вместе с св. Августином и другими св. отцами предпочитает прочим библейским переводам перевод греческий семидесяти толковников, как самый истинный, боговдохновенный 155 . А наш славянский перевод был сделан с греческого, не поврежденного текста 70-ти толковников 156 . Поэтому и мы будем рассматривать этот третий текст Св. Писания, указанный прот. Булгаковым, из книги Притчей 8 гл. 22–23, 30 ст. на славянском языке. Означенные стихи в славянском переводе читаются так: Господь созда мя (говорит Премудрость,), начало путей Своих в дела Своя: прежде век основа Мя, в начале, прежде неже землю сотворити ... Аз бех, о Ней же радовашеся, на всяк же день веселяхся пред лицем Его на всяко время 157 . Все это место св. отцы относят не к Софии в смысле учения о. о. Булгакова и Флоренского, а к Премудрости Ипостасной, что тоже – к Слову Божиему или Единородному Сыну Божиему. Очень подробно объясняет эти слова из книги Притчей св. Афанасий Великий во втором своем слове против ариан. Имея в виду слово: созда, Афанасий Великий говорит, что здесь разумеется человеческая, тварная природа Божественной Премудрости, Сына Божия 158 . «Когда, – вещает великий святой отец, – слышите: созда, разумейте, что не Себя называет Он (Господь) тварью, но Свое человечество, которому и свойственно быть созданным» 159 . «Как слыша у Иоанна, – продолжает св. Афанасий, – Слово плоть бысть, представляем, что не само Слово всецело есть плоть, но что облеклось Оно плотию и соделалось человеком; и слыша, что Христос бысть по нас клятва ( Гал. 3:13 ). и: неведевшаго греха по нас грех сотвори ( 2Кор. 5:21 ), представляем, что не Он всецело соделался клятвою и грехом, но что принял на Себя клятву, лежавшую на нас, по сказанному Апостолом: искупил ны есть от клятвы ( Гал. 3:13 ); и по слову Исаии, носил грехи наши ( Ис. 3:4 ) и по написанному у Петра, вознесе их на теле Своем на древо ( 1Пет. 2:24 ), так, если слышим во Притчах: созда, должны представлять, что не Слово всецело по естеству есть тварь, но что облеклось Оно в тварное тело; что ради нас созда его Бог, для нас по написанному, совершив Ему тварное тело 160 , чтобы мы могли в Нем обновиться и обожиться» 161 . |
| Наконец, писатель книги Притчей пророчески возносится мыслью к предизображению нового домостроительства Божия, имеющего открыться в проповеди Спасителя мира, в спасении мира и человека и в создании Новозаветной Церкви. Это предизображение находится в первых стихах 9ой главы кн. Притчей: «Премудрость построила себе дом, вытесала семь столбов его, заколола жертву, растворила вино свое...» и пр. (9:1—6). Этот величественный образ равен по силе пророчествам о Спасителе ветхозаветных пророков. Так как домостроительство спасения совершено Сыном Божиим, то свв. Отцы Церкви, а за ними вообще православные толкователи книги относят имя премудрости Божией, по существу принадлежащей Святой Троице в совокупности, ко Второму Лицу Святой Троицы Сыну Божию, как Исполнителю Совета Святой Троицы. По аналогии с этим местом, и те образы книги Притчей, какие указаны были выше, относящиеся к премудрости в Боге (из гл. 8), истолковываются в приложении к Сыну Божию. Когда ветхозаветные писатели, которым не открыта вполне тайна Пресвятой Троицы, выражаются: «вся премудростью сотворил еси,» то для новозаветного верующего, для христианина, под именем «Слова» и под именем «Премудрости» открывается Второе Лицо, Сын Божий. Сын Божий, как Ипостась Святой Троицы, вмещает в Себе все божественные свойства в той же полноте, как и Отец и Святой Дух. Но, как явивший эти свойства миру в его творении и в его спасении, Он бывает именуем Ипостасной Премудростью Божией. С таким же основанием Сын Божий может быть именуем и Ипостасной 1 Кор. 1:24). Следует еще остановить внимание на 7 главе книги Прем. Соломоновой. Здесь о премудрости, даруемой человеку от Бога, говорится, что в ней действует — «Она есть дух разумный, святой, единородный, многочастный, тонкий, удобоподвижный, светлый, чистый, ясный, невредительный... человеколюбивый, беспечальный, всесильный, всевидящий... , сияние бо есть света присносущного...» (Прем. Сол. 7:22—30). В этих словах для христианина открываются – уже приоткрывшаяся ветхозаветному благочестивому писателю – истина о Духе Святом, о благой Его силе, разливаемой Им во всем мире, и о благодати Его, даруемой Им и просвещающей верующего человека. |
| Войдя в храм телесный. Истинная Премудрость Божия Посвящает друзей Своих, Готовит трапезу, питающую души, И растворяет питье жизни в чаше для верных. Приступим же благочестиво и будем петь: Славно прославился Христос Бог наш. 154 В XIII и XIV вв. эта же тема «Софии Премудрости» получает невиданное до того времени распространение, и притом в новой форме, как тема живописи. Во всех известных случаях этого периода живописцы вдохновляются непосредственно текстом 9-й главы книги Притчей, 155 но при этом ясно подразумевают, что ветхозаветный текст есть прообраз Тайной вечери и таинства Причащения, как его понимал Косма Маиумский в каноне Великого четверга. Фрески, изображающие эту «трапезу Премудрости», известны во всех концах восточно-христианского мира: в церкви св. Климента в Охриде (1295), в сербских и македонских церквах Грачаницы (1321), Дечан (1348), Маркова монастыря (1370); в Рильском монастыре в Болгарии (1335) и в монастыре Зарзма в Грузии. Эта же тема появляется и на Руси – среди Волотовских фресок, а также в качестве иллюстрации к тексту Псалма 45, 6 в Киевской Псалтыри 1397 г. 156 В XV и XVI вв. тема Премудрости остается популярной в искусстве Северной Руси. Отправной точкой этого развития продолжает быть иллюстрация книги Притчей в «евхаристическом» истолковании. 157 Но скоро и другой тип, так называемой «Новгородской Софии», изображенной по типу деисуса в качестве ангела, с изображениями Богоматерии Иоанна Предтечи по сторонам и бюстом Христа, как бы отождествляющего Себя с центральным образом Премудрости. Не подлежит сомнению, что все эти изображения Софии Премудрости понимались как символические (или, вернее, «типологические») изображения Христа. Текст книги Притчей читался как ветхозаветный образ грядущего вселения Бога в «телесный храм». Почти во всех случаях Премудрость изображалась в качестве крылатого ангела, по примеру иконографических изображений вообще всех ветхозаветных «теофаний», хотя в храме Преображения в «Хрелевой башне» Рильского монастыря в Болгарии Премудрость изображена как Отрок Эммануил 158 – возможно, по примеру более ранних христианских памятников, как, например, изображение Христа (V в.) в церкви монастыря «преподобного Давида» (или Христа-Латома) в Фессалониках. 159 |
| Та формула надписания, которую имеет 25-я глава: вот еще притчи,... могла явиться только при совокупном, а не отдельном издании притчей 25–29 и есть подражание формуле предшествующего надписания Притч.24:23 : вот еще притчи мудрых. Таким образом в 29 главах книги Притчей мы нашли разнообразные произведения приточной мудрости царя Соломона с примесью притчей других мудрецов в главах 22–24. Сравнительно весьма небольшое количество не принадлежащих Соломону притчей, совершенно теряющееся в массе его собственных притчей, показывает необыкновенное превосходство Соломона в искусстве составления притчей пред всеми другими приточниками, как это было замечено уже древним летописцем ( 1Цар.5:10 ). По позднейшему еврейскому преданию (Cant, rabba За) некоторые виды притчей (особенно сравнения, dugma) были первый раз изобретены Соломоном, подобно тому как некоторые виды лирической поэзии были введены первый раз Давидом, – так что другим мудрецам, не только еврейским, но и иностранным, приходилось только подражать приточному искусству Соломона. – Порядок следования отделов книги Притчей есть порядок их происхождения. По крайней мере первые четыре отдела должны были явиться один за другим в их нынешнем порядке. Послесловие, стоящее в заключении 24-й главы в сирском переводе, конец притчей Соломона, указывает тот объем, какой книга Притчей имела при Соломоне и в ближайшее после него время. Что же касается притчей 25–29, то хотя они могли произойти прежде других, но по тому изданию, какое мы имеем (от царя Езекии), они правильно поставлены после всех других притчей Соломона. Если таким образом до нас сохранился первоначальный порядок расположения отделов притчей, то с большою вероятностью это можно сказать и о порядке составных частей каждого отдела или отдельных притчей, так как дальнейшим издателям книги не было никакой выгоды от нового размещения притчей. Предположить какое либо уклонение от порядка первоначального издания можно было бы только в том случае, если бы нынешний порядок притчей представлял какую-либо слишком искусственную систему притчей, в роде напр. той, какая выведена у Грамберга (с разделением притчей на параграфы) или у Вайгингера (на 10 отделов, соответственно десяти заповедям Моисея). Между тем наши притчи, в большинстве случаев, не только не имеют никакого искусственного порядка, но и поражают видимым беспорядком. Но один беспорядок заменять другим было бы неестественно. Впрочем мы не отвергаем возможности отдельных случайных изменений первоначального порядка притчей при дальнейшем их переписывании, что можно замечать уже из сравнения порядка притчей масоретской библии с порядком LXX. |
|
|
