| Бенуа, Сомов и Дягилев основали в Петербурге журнал «Мир искусства» (1898-1904), служивший проводником западных воззрений и течений, как и его наследники — московский журнал «Золотое руно» (1906—1909) и петербургский «Аполлон» (1909—1917). Идеям Бенуа, Дягилева (который ни живописцем, ни писателем не был, а был организатором, реформатором вкуса, что в те годы было столь же важно) и мастерству таких художников, как тот же Бенуа, Коровин, Головин, Добужинский и немного позже Сапунов обязана своим обновлением декорационно-постановочная сторона русского театра, сперва проветренная западным ветром, а потом и сама послужившая образцом для Запада. В тех же журналах, в тех же художественных кругах взращивалась с таким же усердием и книжная графика, поначалу точно так же следуя западным примерам (главным образом английским и немецким). В 1904 году обложка и заставки литературного журнала «Весы» исполнены были по заказанным в Париже рисункам Одилона Редона, но это было уже последним отголоском ученичества, и в 1914 году, на преждевременно закрывшейся из-за войны Лейпцигской выставке книги и книжной графики, своеобразие русского вклада в этого рода художество получило всеобщее признание, и русский павильон (организованный редактором «Аполлона» С. К. Маковским) имел исключительный успех. Таким образом, новый режим русского искусства обусловлен был с самого начала сближением его с подлинной художественной жизнью Запада, которая в течение полувека оставалась попросту России неизвестна, была заслонена торжествовавшим повсюду официальным псевдоискусством и безвкусием. Этот новый режим противополагался старому не столько даже силой выдвинувшихся при нем больших талантов и блеском их произведений, сколько самим создавшим его изменением вкусов, оценок и теми новыми горизонтами, которые он открывал не одной живописи и скульптуре, но всякому вообще и особенно так называемому прикладному художеству. Недаром все это движение соприкасалось в своих истоках с немецким «Югендштилем» и с родственными ему обновительными движениями в Англии, Франции, Бельгии, Голландии и скандинавских странах. |
| Ночная Спи. Да будет твой сон спокоен. Я молюсь. Я дыханью внемлю. Я грущу, как заоблачный воин, Уронивший панцирь на землю. Безконечно легко мое бремя. Тяжелы только эти миги. Все снесет золотое время: Мои цепи, думы и книги. Кто бунтует, – в том сердце щедро, Но безмерно прав молчаливый. Я томлюсь у Ливанского кедра, Ты – в тени под мирной оливой. Я безумец! Мне в сердце вонзили Красноватый уголь пророка! Ветви мира тебя осенили... Непробудная... Спи до срока. Март – апрель 1904 Впервые: «Стихи о Прекрасной Даме» (1905). Эпиграф из стихотворения Андрея Белого «Золотое руно» (1903), строки которого «На горных вершинах//наш Арго//наш Арго,//готовясь лететь, золотыми крылами//забил» стали девизом московских символистов-«аргонавтов». К мифотворчеству »аргонавтов« Александр Блок присоединяет свой стихотворный цикл »Молитвы». Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою. Так пел ее голос, летящий в купол, И луч сиял на белом плече, И каждый из мрака смотрел и слушал, Как белое платье пело в луче. И всем казалось, что радость будет, Что в тихой заводи все корабли, Что на чужбине усталые люди Светлую жизнь себе обрели. И голос был сладок, и луч был тонок, И только высоко, у Царских врат, Причастный тайнам, – плакал ребенок О том, что никто не придет назад. Август 1905 Романсы С.Н. Василенко, для сопрано с фортепьяно (1909), М.Ф. Гнесина, музыка к стихам (1915), и других композиторов. Входил в репертуар Александра Вертинского. Вербочки Мальчики да девочки Свечечки да вербочки Понесли домой. Огонечки теплятся, Прохожие крестятся, И пахнет весной. Ветерок удаленький, Дождик, дождик маленький, Не задуй огня! В Воскресенье Вербное Завтра встану первая Для святого дня. 1–10 февраля 1906 Стихотворение создано для детского букваря, издававшегося по заказу Святейшего синода. Впервые: журнал «Тропинка» (1906, 6) под названием »Вербная суббота». Детские песни на музыку Р. М. Глиэра (1908), А. Т. Гречанинова (1910), Ц. |
| Есть еще у людей века сего неправильное и неблагоприятное для духовной жизни понятие: это – понятие их о духе зла. В сознании многих образованных людей нашего времени почему то не укладывается мысль о мировом представителе зла диаволе, как определенной личности. Они готовы считать диавола – отвлеченным понятием, суммой зла, олицетворением зла, но не личностью. Над «верой в чорта», по их выражению, они смеются. И в то время, когда одни так отрицают бытие диавола, другие из людей нынешнего образованного общества проявляют усиленный интерес к демонскому миру. Появилось несколько периодических изданий специально спиритических и демонологических. В 1906 году при редакции художественного журнала «Золотое Руно» объявлен был даже конкурс с премией за лучшее художественное произведение, которое совершеннее изобразит диавола. Художники принялись за дело. И дело стало являть плоды по роду своему. Художник М. Врубель, усиливаясь изобразить глаз диавола, впал в полное душевное расстройство. Не напрасно мужи духовного разума всегда настойчиво охраняют общество от легкомысленного отношения к области диавольской. Когда в половине XIX века на одной из гостиниц г. Москвы появилась вывеска: «Bon diable», т. е. добрый диавол, – то рывший тогда на московском свещнике приснопамятный святитель Филарет решительно потребовал снятия вывески. И вывеска была удалена. Не то теперь. Для правильного решения вопроса о диаволе возьмем исходною точкой священные евангельские повествования. Кто верит в св. Евангелие так, как оно есть, а не по своему смышлению, тот как истолкует все те многочисленные места его, где говорится о диаволе и о бесах? Вот для примера – искушение Господа в пустыне. Диавол приступает к Иисусу, беседует с Ним, дерзает переносить Его на крыло храма и на гору высокую, затем оставляет Его, и вместо диавола приступают к Иисусу ангелы и служат Ему ( Мф. 4:1–11 ). Все это передается в Евангелиях, как совершившийся факт. Разве здесь говорится не о личности? А как понимать бесов в истории исцеления Гадаринского бесноватого? Здесь целый легион бесов беседует со Христом, бесы просятся в стадо свиное, затем бесноватый человек исцеляется, а стадо погибает в озере ( Лк. 8:27–36 ). Отчего же мирно пасшееся дотоле стадо свиное сразу бросилось в море? Разве и тут не личные силы действуют? Не то же ли мы видим далее в апостольской истории во время пребывания ап. Павла в Филиппах, где он изгнал прорицательного духа из служанки ( Деян. 16:16–18 ), и в Ефесе, где злой дух избил сыновей иудейского первосвященника Скевы ( Деян. 19:13–16 )? Не тоже ли мы видим во многочисленных житиях святых подвижников, где повествуется о многоразличных кознях диавольских? Везде во св. Евангелии, в апостольских писаниях и в житиях святых говорится о диаволе, о бесах, как определенных личностях, которые способны вселяться в человека и сливать свою личность с его личностью и причинять ему всевозможный вред. Так всегда разумели бесов святые апостолы и святые отцы церкви. |
| С 1906 г. М. публиковал критические статьи об искусстве в журналах «Весы», «Золотое руно», «Аполлон», «Старые годы», его интересовал широкий круг тем - от древнерусского искусства до творчества Сезанна. Активно занимался переводами, в частности новелл П. Мериме, прозы Ж. де Нерваля; впервые перевел на рус. язык У. Бекфорда. Под влиянием образов эпохи Ренессанса написал ряд лит. сочинений. Наибольший отклик вызвал у современников роман «Эгерия» (Берлин, 1922). Совместно с И. Э. Грабарем работал над 6-м томом «Истории русского искусства» (М. написал 4 из 5 выпусков тома). В 1913-1914 гг. совместно с К. Ф. Некрасовым издавал художественный ж. «София». М.- участник первой мировой войны, командир артиллерийской батареи, организатор обороны Севастополя, многократно награжден за боевые заслуги. В 1918-1922 гг. работал в Отделе охраны памятников Наркомпроса РСФСР, вместе с Грабарем участвовал в реставрации храмов Москвы и Новгорода: в частности, он был одним из инициаторов расчистки росписей в церквах Московского Кремля . Основатель Об-ва итальянских исследований (Studio italiano), где выступали с лекциями ведущие писатели и историки искусства и культуры. С др. литераторами создал «Книжную лавку писателей» (1918) с целью поддержать бедствующих авторов; принимал участие в деятельности Комитета помощи голодающим (Помгол) в 1921 г. Был арестован (1921); находился в эмиграции (с 1922) сначала в Германии, затем в Италии и во Франции. Жил в Германии, в Италии (с 1923); в Париже (с 1927) стал одним из учредителей об-ва «Икона», активно сотрудничал в газ. «Возрождение», занимался политической публицистикой, историей первой мировой войны и др. военно-историческими сюжетами, опубликовал ряд статей на эти темы. Однако М. продолжал писать о древнерус. и визант. искусстве, рассказывать о нем зап. аудитории, в т. ч. благодаря его деятельности во Франции появился ряд исследователей в этой области. М. писал и об итал. искусстве (напр., о Фра Анджелико). Перед началом второй мировой войны переехал в Великобританию, совместно с У. Алленом написал монографии о событиях на советско-герм. фронте (2 книги были напечатаны в 1944 и 1946 в изд-ве Penguin), о военной истории Кавказа в XIX в. (изд. в 1953, посмертно). В последнее время жил в Ирландии в имении Аллена Уайтчерч-Хаус (графство Уотерфорд), где скончался от сердечного приступа в возрасте 69 лет; похоронен на маленьком кладбище около католич. церкви. |
| Степан Павлович (1874–1943) и Михаил Павлович Рябушинские (1880–1960) известны как собиратели произведений искусства. Особенно славилось собрание икон С.П. Рябушинского, занимавшегося также вопросами реставрации икон (его собрание при подготовке своих трудов использовал И.Э. Грабарь). Он собирался открыть в Москве Музей русской иконописи, но начавшаяся Первая мировая война помешала этим планам. Владимир Павлович Рябушинский (1873–1955) оставил значительное литературное наследство, отчасти собранное в его книге «Старообрядчество и русское религиозное чувство». В эмиграции основал парижское общество изучения древнерусского искусства «Икона». Известный меценат, коллекционер, художник-любитель и литератор Николай Павлович Рябушинский (1877–1951) в 1906– 1909 гг. финансировал издание журнала русских символистов «Золотое руно», выступил также инициатором выставки московских символистов «Голубая роза» (1907). В его собрании находились работы русских и французских художников, в том числе начала XX в., старые европейские мастера, скульптуры О. Родена, иконы и многое другое Дмитрий Павлович Рябушинский (1882–1962) был профессором Сорбонны (1930-е гг.), членом-корреспондентом французской Академии наук. Основал Аэродинамический институт в подмосковном имении Рябушинских Кучино (позднее влился в ЦАГИ). Самый младший брат, Федор Павлович Рябушинский (1885– 1910), умер молодым, успев, однако, стать известным организацией и финансированием экспедиции на Камчатку (на это дело он пожертвовал 200 000 руб.). Все братья Рябушинские после Октябрьской революции 1917 г. эмигрировали. В заграничных банках у них сохранялся капитал (около 500 тыс. фунтов стерлингов), что позволило им продолжить дела. Однако в конце 1930-х гг. большинство их предприятий разорилось вследствие Великой депрессии. На вторую половину XIX в. приходится деятельность талантливого самородка, яркого публициста, общественною деятеля, крупного предпринимателя и видного деятеля старообрядчества поморского согласия Василия Александровича Кокорева (1817–1889). |
| Летом Белый и С. Соловьев сняли пустой домик около деревни Петровское, в двух верстах от Дедова. Там поэт доканчивал четвертую симфонию «Кубок метелей» и писал стихи, впоследствии вошедшие в сборник «Урна». Вернувшись в Москву, снова погрузился в литературные распри: пытался объединить три журнала: «Весы», «Золотое руно» и «Перевал», чтобы «из трех батарей обстреливать злую башню В. Иванова», но журналы между собой враждовали: «Весы» нападали на «Перевал», «Перевал» обижался на «Весы» и яростно атаковал «Золотое руно». Недоразумения между «Весами» и «Золотым руном» кончились полным разрывом. Богатейший купец-меценат Н. П. Рябушинский, издававший «Золотое руно», совершил какой-то бестактный поступок по отношению к одному из сотрудников. Группа «Весов» объявила ему бойкот, и когда издатель пригласил Белого заведовать литературным отделом журнала, он ответил ультиматумом: Рябушинский должен оставить пост редактора, как человек, ничего не понимающий в литературе. К сожалению, у Рябушинского не хватило мужества упразднить самого себя, и пост заведующего литературным отделом он предложил Блоку. Тот согласился. Белый пришел в бешенство: петербуржцы получают свой орган в Москве! Брюсов и Белый разрывают с редактором-самодуром, а Блок соглашается с ним сотрудничать! Это — штрейкбрехерство! В книге «Между двух революций» автор рисует карикатуру на ненавистного «эксплуататора» — Рябушинского. «Казался красавец этот — куафером: не зубы, а блеск; губы — пурпур, жемчуга — щеки; глаза — черносливы; волной завитые волоса, черней ваксы, спадали на лоб; борода — вакса — вспучена; ее не выщиплешь — годы выщипывать — очень густа». Придравшись к статье Блока «О реалистах», он пишет ему оскорбительное письмо, обвиняя его чуть ли не в доносительстве. Блок посылает ему вызов. Белый приносит ему извинения, объясняет свою обиду и недоумение и настаивает на встрече. 24 августа Блок приезжает в Москву и между ним и Белым происходит 12-часовой разговор. Недавние друзья решили, что «идейная борьба не должна заслонять доверие и уважение друг к другу». |
| За ней живут так называемые персо-армяне и армяне, подданные римлян, занимающие пространство вплоть до самых пределов Иберии. От города Апсарунта до города Петры и границ лазов, где кончается Эвксинский Понт, пути один день. Упираясь в эти места. Понт образует береговую линию в виде полумесяца. Длина пути при переезде по этому заливу-полумесяцу составляет приблизительно пятьсот пятьдесят стадий, а все, что лежит за этой береговой линией, является уже страной лазов и носит название Лазики. За этими местами внутри страны лежат области Скимния и Суания. Живущие здесь племена являются подчиненными лазам. Они управляются начальниками из числа местных жителей: и когда для того или другого из начальников наступает роковой час его жизни – его смертный час, то по обычаю, раз навсегда установленному, царь лазов ставит над ними другого, взамен умершею. В областях, граничащих с этой страной, главным образом вдоль самой Иберии, живут месхи, издревле являющиеся подданными иберов. Живут они в торах, но горы месхов не кремнисты, не страдают от бесплодия; напротив, они изобилуют всякими благами, а сверх того и сами месхи – искусные земледельцы и хорошие для этих мест виноградари. В этой стране поднимаются очень высокие горы, покрытые лесом и труднодоступные. Они тянутся до самых Кавказских тор, позади же них по направлению к востоку лежит Иберия, простирающаяся до пределов персо-армян. Через эти горы, уходящие высоко в небо, течет река Фазис, начинаясь с гор Кавказа и впадая в середину этого «полумесячного» залива Понта. Некоторые считают, что в этом месте река Фазис служит границей двух материков. Места, которые идут налево, если смотреть вниз по течению, являются Азией, а направо лежащие называются Европой. В той части, которая принадлежит Европе, находятся все населенные места лазов, на другой же стороне лазы не имеют ни городов, ни укреплений, ни заслуживающею какого-либо внимания поселка, если не считать, что раньше римляне выстроили здесь крепость Петру, По преданиям местных жителей, в этой части Лазики находилось и то золотое руно, из-за которого в своих мифах поэты заставили эллинов строить Арго. Но это, по моему мнению, совсем неверно. Думаю, что Ясон с Медеей, захватив руно, не мог бы уйти отсюда тайно от Эта, если бы река Фазис не отделяла царский дворец и другие жилища колхов от того места, где считали, что находилось это руно, на что ведь действительно мимоходом указывают и поэты, писавшие на эти темы. Так вот река Фазис, протекая той дорогой, как я описал раньше, впадает в конечную часть Эвсинского Понта, на краях залива-полумесяца; на одной его стороне, принадлежащей Азии, находился город Петра, а на противоположной стороне берега, принадлежащего уже Европе, находится область апсилиев: они подданные лазов и с давних уже времен христиане, как и все остальные племена, о которых я упоминал в этом рассказе. |
| Наш язык — не только средство общения; но и, по мысли Поля Валери, воплощение смысловых связей. Мы нечасто задумываемся, что посредством бесчисленных заимствований транслируется чужая культура, образ мысли, система отношений. В этом филологи видят печальную иллюстрацию того, что сами мы не создаём культурный контекст и новые смыслы, но только принимаем, как гуманитарную помощь: нагрести побольше — а там уж разбираться. Впрочем, закрыть все окна и двери и «никого не пущать» — путь в никуда. Консерватизм как самоцель любую среду способен превратить в консервную банку. Бессмысленно герметизировать отдельно взятую культуру от мировых «сквозняков», изолировать её от иноземных влияний. Но можно, обращаясь к чужим достижениям, не механически поглощать, а органически воспринимать — с тем, чтобы создавать, изобретать, преображать, привносить новое. Пример тому, заоблачный, но прекрасный — Осип Мандельштам, наиболее, наверное, остро тоскующий по мировой культуре русский поэт, создавший удивительный мир образов древней Эллады и Рима — из самых русских слов. Его представления о классической античности выражены не при помощи академизмов и латинизмов, не по-гомеровски и не по-горациевски, а по-русски, на самом исконном, чистом, хрустальном русском языке. Золотое руно, где же ты, золотое руно? Всю дорогу шумели морские тяжёлые волны. И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно, Одиссей возвратился, пространством и временем полный. Новизна Мандельштама, его поэтические открытия рождены восхищением перед наследием великих цивилизаций, которое он вдумчиво, с благодарностью исследовал и осмыслил, не прибегая к подражательству, задействуя лишь колоссальную историческую интуицию. Путь гения — всегда путь одиночки; но поэзия как высшая форма существования языка (опредление другого поэта) напоминает человеку, что и каждый из нас призван к творчеству, к свободному, личному, живому отклику на вызовы времени. Не во всех наших бедах, конечно, виновато качество «импорта». Обернёмся на себя: вот уж пару лет как новые правила русского языка постановили считать кофе существительным среднего рода. Нанесён последний удар, чтобы дезориентировать «глотателя пустот, читателя газет». А заодно — всех тех, для кого грамотность, как и вежливость, — последний оплот, точка отсчёта в непроглядном хаосе. Верно сказал журналист Андрей Архангельский: «В обществе, где доверие друг к другу находится на доисторическом уровне, грамотность — это хоть какое-то основание доверять незнакомому человеку. Это единственный опознавательный знак, мета, свидетельствующая о серьёзности намерений партнёра, о его требовательности к себе, о дисциплинированности ума, о способности человека играть по правилам». |
| Но главные свои силы Белый отдавал созданному им кружку «Аргонавтов». Он собирался у него на квартире по воскресеньям, не имея ни устава, ни правил. Душой его был неистовый Эллис, носивший при себе «аргонавтическую» печать и прикладывавший ее ко всему, что ему нравилось: к стихам, к переплетам, к рукописям. Содружество это, — крайний фланг символизма, разрабатывало программу движения; оно было вызвано к жизни рефератом Блока «Символизм, как мировоззрение». Дебаты и споры продолжались всю зиму. Члены новой «общины» хотели строить не только искусство, но и жизнь; как древние аргонавты, они плыли по неведомым морям за золотым руном, хотели взорвать старый мир и первыми высадиться на берегу страны Блаженных. Название «Аргонавт» было выхвачено Эллисом из стихотворения Белого «Золотое руно»: Наш Арго, наш Арго, Готовясь лететь, золотыми крылами Забил. «За столом собиралось до 25 человек, — вспоминает Белый. — Музыканили, спорили, пели, читали стихи; по почину всегда одержимого Эллиса часто сдвигались столы и начинались танцы, пародии, импровизации». В кружке участвовали Белый, Эллис, С. М. Соловьев, Эртель, Рачинский, Петровский, Астров, Нилендер и другие. Посещали его и многочисленные гости-поэты (Блок, Бальмонт, Брюсов), художники (Борисов-Мусатов, Феофилактов), музыканты (С. И. Танеев, Метнер), философы (Шпет, Гершензон, Бердяев, Булгаков, Эрн), академик Павлов, профессор Каблуков. «Аргонавты» просуществовали до 1910 г., потом они влились в книгоиздательство «Мусагет». Белый утверждает, что «аргонавты были единственными московскими символистами среди декадентов», что их духом были живы журналы «Весы», «Перевал», «Золотое руно», издательства «Мусагет» и «Орфей». Оценка, несомненно, преувеличенная, но столь естественная в устах «идеолога русского символизма». Всю эту осень Белый вел «рассеяннейший образ жизни»: по воскресеньям собирались у него, по понедельникам у Владимирова, по вторникам у Бальмонта, по средам у Брюсова, по четвергам в «Скорпионе»; были еще вечера в «Грифе» (у С. |
| Но если в ветхозаветном рассказе причина происхождения мира и человека в том, что Бог – благ, то шумеро-аккадские повествования рисуют нам картину того, как Энлиль создает мир и человека явно из корыстных целей. Причина человеческих несчастий по Библии – в грехопадении человека, тогда как в языческом понимании – в зависти богов: боги не поделили человека, и вот они, соперничая между собой, мстят ему за то, что он недостаточно кому-либо из них поклоняется. В Ветхом Завете ответственность за несчастья лежит полностью на самом человеке: он виноват и должен что-то делать для искоренения греха. В язычестве все переложено на высшие силы, на многочисленных богов, а несчастный человек как бы несправедливо ими обижен, и более того, у него нет возможности что-нибудь предпринять, чтобы хоть как-то изменить ситуацию, – он лишь игрушка в руках самодуров-богов. Это порождает безысходность, которая называется властью рока (вот он, настоящий бог языческого мира) и парализует подлинную духовную активность. Но и в языческих мифах есть отголоски удивительных откровений. Рассмотрим миф об аргонавтах; я его очень люблю. Люди из Эллады по указанию узурпировавшего власть царя Пелия отправились за золотым руном. Что такое это золотое руно? – Это шкура барана, явившегося спасителем древнегреческого царевича Фрикса, женившегося впоследствии на дочери царя Колхиды. Именно обладание этим руном может принести спасение и благодеяние грекам. Вот путешественники-воины под руководством Ясона, которому в случае успеха предприятия обещано возвращение власти, садятся на корабль, который называется Арго 4 , и плывут в Колхиду. В течение всего этого плавания с ними происходит очень много приключений и злоключений, но они добывают золотое руно с помощью волшебницы Медеи, дочери царя Колхиды Ээта, на которой Ясон обещает жениться. Вот уже этот символ вожделенного счастья в руках у аргонавтов. Они возвращаются домой в Элладу. Но так как добывание и хранение золотого руна связано с многочисленными злодействами, с ложью и коварством, то отныне оно несет проклятие. |
|
|
