| писателей патриаршего круга, поборников греко-византийской традиции, боровшихся против массового проникновения западных «новин» в русскую жизнь. Близкими к патриарху Никону по духу творчества и пониманию писательского мастерства среди грекофильствующих традиционалистов я бы назвала двух писателей и переводчиков, творивших в стенах Чудова монастыря, известного литературного центра и оплота «старомосковской» партии во второй половине XVII в., инока Евфимия и иеродиакона Дамаскина 1136 . В своей литературной практике талантливый автор и переводчик Евфимий Чудовский 1137 , начинавший свою писательскую карьеру в начале 1650-х годов с должности справщика Печатного двора 1138 , воплощал концепцию словесного творчества, согласно которой создатель произведения всегда должен помнить о необходимости иносказательного смысла своего творения. «Согласно такому подходу, писатель, используя „готовое слово“ сакральных и других традиционных текстов, путём наслаивания дополнительных смысловых пластов способен защитить всякий свой аргумент в споре и выразить любое своё умозаключение, оставаясь в „правовом“ поле вероисповедной доктрины» 1139 . Главными аргументами в обосновании собственных высказываний оставались для Евфимия цитаты из Священного Писания и святоотеческих трудов. Сам Евфимий охарактеризовал свой способ создания текста как «ткание от творцев», в связи с чем работу над текстом чудовского монаха исследователи русской культуры XVII в. сравнивали с процессом ткачества 1140 . В то же время Евфимий, переписывавший стихи Симеона Полоцкого , имел общие со старообрядцами взгляды на риторику 1141 . Талантливый переводчик и полемист иеродиакон Дамаскин 1142 отвергал «величавые глаголы» собственных авторских рассуждений, «яко авторская хитрость обретается и у еретиков и богоотступников, а показовати и исписовати, елико по силе человеческой, намерения и разумы Святаго Писания, древняго же и новаго, и глаголы святых отец, к яковой-любо вещи приличныя избирати. И тако веровати и творити свойственно самем токмо Христианом, вемы убо и святых отцев наших... |
| С. 235). При этом «Евфимий правил чиновник архиерейского священнослужения изданный в 1677 году и первый занес сюда требование поклонов на слова Господни, заимствовав его для литургии Иоанна Златоуста – из служебника 1651 года, а для литургии Василия Великого – из служебника 1655–58 годов. Что особенно важно в этом случае, он самовольно решился изменить здесь чинопоследование, рассмотренное и одобренное самими восточными патриархами на Соборе 1667 года» (Сменцовский М. Братья Лихуды. С. 124). 278 «Со всей несомненностью можно утверждать, что открытый спор по вопросу о времени пресуществления св. даров возник на Москве только по приезде самобратиев Лихудов» (Прозоровский А. СильвестрМедведев. С. 242). 280 «До приезда Лихудов в Москву сочувствие патр. Иоакима было на стороне Медведева» (Миркович Г. О времени пресуществления Св. Даров. С. 88). 282 «Есть известие, что якобы сам патриарх иной раз жаловался на то, что именно Евфимий его “на то подбил, уже де мене не на одно и прежде подбивал, и я де настрадался”. Это в частности якобы касается и позиции Иоакима в вопросе о Пресуществлении...» (Флоровский Г., прот.Чудовский инок Евфимий//Slavia (19). 1949. С. 133–134). 283 «...Обрядовые вопросы, замешанные в спор о времени пресуществления, привлекали к нему и народную массу, живо интересовавшуюся, под влиянием раскола, обрядовыми вопросами. А то недоверие к грекам, которое так сильно было поддерживаемо расколом, должно было склонять сочувствие простого народа на сторону латинствующей партии» (Верюжский В. Афанасий, архиепископ Холмогорский. Его жизнь и труды в связи с историей Холмогорской епархии за первые 20 лет ее существования и вообще Русской Церкви в конце XVII века. СПб., 1908. С. 501). 285 Сильвестра Медведева известие истинное... С. 4. Вспомним Аввакума, советовавшего царю Алексею оставить «киръеленсон». 287 «...На стороне Сильвестра были симпатии большинства московского общества» (Прозоровский А. Сильвестр Медведев. С. 298). 288 «...Раскольники глухо волновались после своего возмущения, окончившегося казнью Никиты Пустосвята. На Дону поп Куземка чинил всякие расколы; Палеостровский монастырь был захвачен поморянами, которые потом и сожглись в нем. Были тогда и сумас-шедшие вроде Квирина Кельмана, в 1689 г. сожженного за ересь, или Аф. Ржевского, который в пылу битвы с попом Варфоломеем “тайну Христову всю пролил под ноги и ногами истоптал”» (Там же. С. 301). Ср.: «...народная масса встретила распоряжение патриарха о новом порядке благовеста к Достойно и о поклонах крайне враждебно. Патриарху и духовным властям грозила серьезная опасность, и только вмешательство царевны Софии предотвратило кровавую катастрофу. Движение, вызванное Медведевым, таким образом, стало принимать характер противоиерархический» (Сменцовский М. Братья Лихуды. С. 155). |
| Сорбонна писала: «мы не сомневаемся, монсеньор, что Вы употребите все средства для возбуждения в достоуважаемых епископах русской церкви желания уделить внимание этому важному делу». Испанский посланник Дюк де Лирия причислил Жюбе к духовенству своего посольства и помогал ему в его пропагандных сношениях с соответствующими русскими кругами. С поощрения Дюка де Лирия другой духовный член посольства, доминиканец Рибейра, уже писал возражение и ответ от имени самого Де Лирия на книгу Буддея. Камень Веры оказался под защитой иностранных и русских салонов. Семьи Долгоруковых и Голицыных устроили на загородной даче Голицыных под Москвой довольно удобное место, где Жюбе был познакомлен с русскими иерархами: с Феофилактом (Лопатинским) Тверским, Сильвестром Рязанским, с Варлаамом (Вонатовичем), будущим Киевским, с Чудовским архимандритом Феофилом (Кроликом) и Новоспасским архим. – греком Евфимием (Колетти). Рибейра также был с ними знаком. Евфимий, в частности, перевел книгу Рибейри с латинского на русский. Общим для всех их языком был латинский богословский язык. А архимандриты Феофил и Евфимий говорили и на других языках. Феофил (Кролик) довольно свободно владел и немецким языком. Он в 1716–1722 гг. сидел в Праге и был занят (по поручению русской Академии Наук и с согласия русской церковной власти), переводом большого словаря немецкого языка на русский. По возвращении из Праги Феофил был включен в первоначальный петровский (антиепископский) состав Синода, асессором. Человек «бывалый», «чужой» по мерке старорусской партии, Евфимий (Колетти) грек, учитель греческого языка, ездивший заграницу с царевичем Алексеем Петровичем и с другими высокопоставленными лицами, и как священник и как переводчик, припутан был к делу царевича Алексея и попал в ссылку. При Петре II был освобожден, как мотивировалось официально молодым императором «за заслуги пред его родителем», почтен местом архимандрита Новоспасского монастыря и членом Синода. Сам Дюк де Лирия и Рибейра приезжали в гости к Евфимию в Новоспасский монастырь. |
| Так, в челобитной государю от 1655 года Епифаний говорит, что он приехал в Москву по указу государя «для переводу латинских и греческих книг, и за тое работишку пожаловал ты меня, государь, поденным кормом денежным по осми алтын с копейкою и питьем», и теперь просит выдать корм за несколько месяцев, «чтобы мне за твоим государевым делом труждающеся» не умереть голодною смертью . В 1658 году Епифаний заявляет царю в челобитной: «Перевожу я, богомолец твой, с латинских книг на русскую печать писмо, и по твоему великого государя указу давано мне, богомольцу твоему, из болыпаго прихода поденный корм». В 1669 году Епифаний пишет к царю в челобитной: «По твоему, великого государя, указу сижу я, богомолец твой, в Чудове монастыре в церковной книге в переводе розных языков, а идет мне, богомольцу твоему, твоево государева жалованья поденного корму из приказу большаго приходу по осми алтын по две деньги» 18 . И нигде ни разу в челобитьях государю Епифаний не называет себя учителем школы, не просит за учительство государева жалованья, а всегда говорит о себе только как о переводчике книг, только за эту переводческую «работишку» он просит и получает назначенное ему государево жалованье. Однако современные ученые не только признают существование Чудовской греческой школы Епифания, но даже указывают и воспитанника этой школы, каким будто бы был известный книжный справщик инок Евфимий. Но это указание ошибочно, так как есть положительное свидетельство,что Евфимий вовсе не получил школьного образования. Гавриил Домецкий в своих возражениях на книгу «Остен» говорит: «Удивляться надобно, как это Евфимий, простой монах, не дьякон и не поп, и не ученый, всю науку свою покончивший Псалтирью, не умеющий говорить связно и красноречиво, а такую силу взял над святейшим Иоакимом, что увлек его на такое дело – на возмущение всей Церкви, и ослепил многих, которые пристали к нему, как бы к какому-нибудь богослову». На эти обвинения Домецкого отвечал чудовский иеродиакон Дамаскин, горячий поклонник и сторонник Евфимия. |
| Борьба, борьба духовная – важный агент в народной жизни: она пробуждает жизненные силы, напрягает, укрепляет, изощряет их и делается, таким образом, верным залогом преуспеяния; отсутствие же борьбы, если оно продолжительно, порождает лишь застой умственный и нравственный, за которым следует постепенное ослабление духовных сил. Это обычное явление, как в жизни человека, так и в жизни целого народа. Эту истину сознавали под бременем испытаний и наши юго-западные братья XVII века. «Если б исшедшие от нас (то есть, униаты) не восстали от нас, – говорил один из депутатов православного населения, Лаврентий Древинский, в речи своей на Варшавском сейме 1620 года, – то такие науки, такие училища, такое число достойных ученых людей не явились бы в русском народе; учение в храмах наших по-прежнему было бы покрыто пылью нерадения 130 ». В 1649 году, без сомнения, по совету Никона, вызваны были царскою грамотою из Киевского братского монастыря ученые: Арсений Сагановский и Епифаний Славинецкий «для реторического учения и для перевода греческих книг». В следующем году к ним присоединился еще Иеромонах Дамаскин-Птицкий. Они составили ученое братство, причем Епифаний назначен был начальником патриаршего Чудовского училища и главным справщиком книг. Приобретены были и потребные книги греческие. С этою целью послан был в 1653 году на восток келарь Троицко-Сергиева монастыря Арсений Суханов . С одного Афона он вывез до 505 книг богослужебных и учительных, частью весьма древних: так, одному Евангелию считали тогда 1050 лет, а другому – 650 лет. Около 200 рукописей приобретено было в разных других местах. В числе привезенных Арсением книг были и два полные экземпляра греческой Библии. Поощряемые Никоном, Епифаний и сотрудники его ревностно принялись за работу. Богослужебные книги, изданные при патриархе Иосифе невежественными справщиками, были теперь постепенно исправляемы по греческому и древнерусскому текстам и вновь издаваемы 131 . Переведены были вновь с греческого лучшие произведения Григория Богослова , Василия Великого , Афанасия Великого , Иоанна Златоуста , Иоанна Дамаскина . Самим Епифанием, кроме того, составлены были греко-славяно-латинский словарь, наставление об изучении греческого языка и филологический словарь или свод разных мест из греческих отцов церкви, объясняющий слова Св. Писания. Епифаний образовал и достойных учеников, вместе с ним принимавших потом (в 1674 г.) участие по исправлению славянской Библии. Это были: два инока Чудовского монастыря – Евфимий и Моисей, священник Никифор, двое светских типографщиков; все они называются уже хорошо знающими греческий и латинский языки и славянскую грамматику. |
| была использована Острожская Библия (корректурный экземпляр: РГАДА. Ф. 1251. Д. 149). В предисловии к Библии 1663 г. Епифаний подчеркивал, что ввиду недостатка греч. рукописей и людей, знающих греч. язык, московское издание было осуществлено по Острожской Библии «неизменно», кроме орфографии и «некиих вмале имены и речений явственных погрешений». Только Псалтирь была включена в издание в редакции Епифания, исправившего текст по греч. оригиналу. Языковые изменения, внесенные при подготовке Библии 1663 г., затронули гл. обр. орфографию. Правка на грамматическом уровне сводилась к следующему. Устранялись грамматические ошибки (допущенные в Острожской Библии в отношении собственно книжных церковнослав. форм, не имевших аналогов в живом языке); получила последовательное выражение грамматическая категория одушевленности/неодушевленности; на основе рекомендаций Грамматики Мелетия (Смотрицкого) устранялась грамматическая омонимия (глагольных форм 2-го и 3-го лица ед. ч. аориста, отдельных падежных форм ед. и мн. числа имен существительных муж. и жен. рода с основой, оканчивающейся на мягкий согласный, шипящий и «ц» и др.). Синтаксические замены (исправление форм относительных местоимений в сложноподчиненных предложениях, установление формального тождества греч. и слав. инфинитивных конструкций с целевым значением посредством введения «еже» - аналога греч. артикля ср. рода τ) также свидетельствуют об ориентации справщиков на труд Мелетия (Смотрицкого). На Соборе 1673 г. было принято решение отредактировать «Библию всю вновь, Ветхий и Новый Заветы с книг греческих» (цит. по: Евгений. Словарь . 1827. Т. 1. С. 180). Согласно указу 1673 г. в состав библейской комиссии помимо Епифания (Славинецкого) вошли его ученик Евфимий Чудовский, бывш. игум. путивльского Молченского монастыря Сергий, чудовский мон. Екклесиарх, иеродиак. Моисей, иерей Никифор Симеонов и 2 писца - Михаил Родостамов и Флор Герасимов. Кончина Епифания в 1675 г. не позволила завершить начатую работу, к печати был подготовлен только НЗ (РГБ. |
| В «Показании истины» 1689 г. автор, разъясняя одну из цитат свт. Иоанна Златоуста , пишет, что «слова Господни суть начало или основания Таинства» 438 . Это является точным изложением соответствующего пункта «Исповедания» Досифея 1672 г. Еще определеннее этот взгляд на пресуществление выражается Софронием в «Мечце духовном» 1691 г., антилатинском трактате, оформленном в виде изложения диспута с иезуитом И. Руткой, произошедшем в 1685 г. Тем самым, позиция Лихудов в спорах о времени пресуществления Св. Даров отличается двойственностью. С одной стороны, они учат, что «Господни словеса» не относятся к пресуществлению, которое происходит одной эпиклезой и на основании этого обвиняют творящих поклоны в смертном грехе, с другой – признают, что без «установительных слов» пресуществление невозможно. Второе мнение вполне согласно с греческим богословием втор. пол. XVII в., первое – оригинально и не имеет прецедентов. Та же двойственность характерна и для документов Московского собора 1690 г., вошедших в состав «Остна». Если в тексте покаяния Сильвестра Медведева говорится о словесах Христовых как о «основании и начале Таинства» («восточное» учение), то в «Поучительном послании патриарха Иоакима», автором которого был Евфимий Чудовский, утверждается, что «установительные слова» не относятся к пресуществлению. Более того, именно здесь, в «Поучительном послании» «Остна» Чудовский инок, основываясь на учении о пресуществлении одной эпиклезой, излагает целостный взгляд на произошедшие споры как на борьбу православных с «хлебопоклонной ересью». Это изложение и позволяет нам предположить, какова была причина, побудившая Евфимия в «Остне» и Лихудов в первых тетрадях «Акоса» отвергать значение «установительных слов»: наиболее вероятно, что это было стремление обвинить «латинствующих» оппонентов в ереси. Лишь «радикализованное» таким образом «восточное» учение о времени пресуществления Св. Даров в изложении Лихудов позволяло адресовать Сильвестру Медведеву (а через него – и покойному Симеону Полоцкому ) обвинения в «поклонении твари вместо Творца», брошенные за двадцать лет до того Никите «Пустосвяту»: не случайно чуть ли не в центре полемики ставится именно вопрос поклонов. |
| Однако позднее, при опровержении толкования Сильвестра Медведева на одну из цитат свт. Иоанна Златоуста , авторы вынуждены оговориться, что ни одни «установительные слова» без эпиклезы, равно как одна эпиклеза без «установительных слов», не совершают пресуществления. Нетрудно увидеть, что последнее суждение противоречит первому и подрывает всю аргументацию против поклонов на «Господних словесах». Обличению же греховности сих поклонов был посвящен целый раздел «Акоса». В двух лихудовских сочинениях, последовавших за «Акосом» и написанных уже одним Софронием (Иоанникий уезжал в Венецию), сохраняется точка зрения уже иная. В «Показании истины» 1689 г. автор, разъясняя одну из цитат свт. Иоанна Златоуста , пишет, что «слова Господни суть начало или основания Таинства» 71 . Это является точным изложением соответствующего пункта «Исповедания» Досифея 1672 г. Еще определеннее этот взгляд на пресуществление выражается Софронием в «Мечце духовном» 1691 г., антилатинском трактате, оформленном в виде изложения диспута с иезуитом И. Руткой, произошедшего в 1685 г. Тем самым позиция Лихудов в спорах о времени пресуществления Святых Даров отличается двойственностью: с одной стороны, они учат, что «Господни словеса» не относятся к пресуществлению, которое происходит одной эпиклезой, и на основании этого обвиняют творящих поклоны в смертном грехе, с другой – признают, что без «установительных слов» пресуществление невозможно. Второе мнение вполне согласно с греческим богословием второй половины XVII в., первое – оригинально и не имеет прецедентов. Та же двойственность характерна и для документов Московского собора 1690 г., вошедших в состав «Остна»: если в тексте покаяния Сильвестра Медведева говорится о словесах Христовых как об «основании и начале Таинства» («восточное» учение), то в «Поучительном послании патриарха Иоакима», автором которого был Евфимий Чудовский, утверждается, что «установительные слова» не относятся к пресуществлению. Более того, именно здесь, в «Поучительном послании» «Остна», чудовский инок, основываясь на учении о пресуществлении одной эпиклезой, излагает целостный взгляд на произошедшие споры как на борьбу православных с «хлебопоклонной ересью». |
| Т. о., ко времени приезда в Москву в 1685 г. греков Лихудов, присланных патриархом Иерусалимским Досифеем II, католич. учение о времени освящения Даров было не только широко распространено в Русской Церкви, но и получило соборное одобрение и имело конкретное литургическое выражение (поэтому впосл. защитники этого учения - Сильвестр (Медведев), свт. Димитрий Ростовский и др.- искренне считали, что защищают традиц. правосл. т. зр.). Братья Лихуды немедленно начали борьбу с этой католич. доктриной ( Сменцовский М. Н. Братья Лихуды: Опыт исслед. из истории церковного Просвещения и церковной жизни кон. XVII и нач. XVIII в. СПб., 1899). Уже в марте 1685 г. вопрос обсуждался на публичном диспуте Лихудов с Яном Белободским; дискуссия быстро приобрела большую остроту и получила широкий общественный резонанс, причем в споры оказались вовлечены не только духовные, но и светские лица. Партию «грекофилов» во главе с Лихудами поддержал патриарх Московский Иоаким, к ней примкнули справщик Евфимий Чудовской, архиеп. Афанасий Холмогорский и др. В это время возникает и лит. полемика, начало к-рой было положено трактатом Сильвестра (Медведева) «Хлеб животный», где выражалось и обосновывалось мнение «латинствующей» стороны конфликта об освящении Даров «Христовыми словесы». Спустя нек-рое время со стороны «грекофилов» последовал ответ - «тетради» Евфимия Чудовского «Опровержение латинскаго учения...». С появлением этих трактатов полемика еще более обострилась, что привело к написанию целого ряда новых сочинений, среди которых произведения Сильвестра (Медведева) («Книга о Манне хлеба животного», 1687), Евфимия Чудовского («Показание на подверг латинскаго мудрования»), братьев Лихудов («Акос, или Врачевание, противополагаемое ядовитым угрызением змиевым», первоначально написанное по-гречески и появившееся в отредактированном слав. переводе весной 1688), Афанасия Холмогорского («Книга о пресуществлении», датированная автором дек. 1688) и др. Литературная форма полемики послужила основой для окончательного размежевания и более четкого оформления позиций противоборствовавших сторон (см. ст. Хлебопоклонная ересь ). |
| Таким образом, ко времени приезда в Москву в 1685 году греков Лихудов, присланных патриархом Иерусалимским Досифеем II, католическое учение о времени освящения Даров было не только широко распространено в Русской Церкви, но и получило соборное одобрение и имело конкретное литургическое выражение (поэтому впоследствии защитники этого учения – Сильвестр (Медведев), свт. Димитрий Ростовский и др. – искренне считали, что защищают традиционную православную точку зрения). Братья Лихуды немедленно начали борьбу с этим учением 390 . Уже в марте 1685 года вопрос обсуждался на публичном диспуте Лихудов с Яном Белободским; дискуссия быстро приобрела большую остроту и получила широкий общественный резонанс, причем в споры оказались вовлечены не только духовные, но и светские лица. Партию «грекофилов» во главе с Лихудами поддержал патриарх Московский Иоаким, к ней примкнули справщик Евфимий Чудовской, архиеп. Афанасий Холмогорский и др. В это время возникает и литературная полемика, начало которой было положено трактатом Сильвестра (Медведева) «Хлеб животный», где выражалось и обосновывалось мнение «латинствующей» стороны конфликта об освящении Даров «Христовыми словесы». Спустя некоторое время со стороны «грекофилов» последовал ответ – «тетради» Евфимия Чудовского «Опровержение латинскаго учения...». С появлением этих трактатов полемика еще более обострилась, что привело к написанию целого ряда новых сочинений, среди которых произведения Сильвестра (Медведева) («Книга о Манне хлеба животного», 1687), Евфимия Чудовского («Показание на подверг латинскаго мудрования»), братьев Лихудов («Акос, или Врачевание, противополагаемое ядовитым угрызением змиевым», первоначально написанное по-гречески и появившееся в отредактированном славянском переводе весной 1688 года), Афанасия Холмогорского («Книга о пресуществлении», датированная автором декабрем 1688 года) и др. Литературная форма полемики послужила основой для окончательного размежевания и более четкого оформления позиций противоборствовавших сторон. |
|
|
