| Практически все толкования архитектурных форм, содержащиеся в «Скрижали», относятся к внутренним формам храма. Это отвечает христианскому пониманию архитектуры как материальной оболочки происходящего в ней священного действа. Недаром греческое слово «экклесия» ( церковь ) изначально обозначало собрание верующих и лишь впоследствии перешло и на помещение для этого собрания. Символика архитектуры вызывала огромный интерес у читателей XVII в. В 1685 г., например, в Яссах впервые был издан на греческом языке мало до того известный даже в греческой церкви труд Симсона Солунского. В том же году эта книга была прислана патриарху Иоакиму, a с 1686 по 1696 г. на Руси появились сразу три перевода: Евфимия Чудовского, митрополита Досифея и Николая Спафария 616 . В 1689 г. Евфимий перевел Германа Константинопольского , а в 1700 г. в предисловии к одному из списков указывалось: «...писася многажды (выделено нами. – И.Б.-Д . ) сия книга ... в пользу служителем и таинником церквы Христовы» 617 , что свидетельствует о бытовании ее в среде служителей церкви. Однако русская богослужебная практика и тем более интерьеры русских храмов XVII в. существенно отличались от византийских интерьеров VII–VIII и даже XV вв. Это вызывало естественное желание приспособить древние толкования к новым условиям. Уже в «Скрижали» заметна забота о русском читателе: некоторые грсческие слова, данные в русской транскрипции, пояснялись в тексте или на полях (катапетасма – «завеса», фимиатом – «кадильница», кандила – «лампада»). Иногда вначале дается калька-перевод (синфорион – «сопрестолие»), а затем добавляется соответствующий русский термин («горний престол»). В отдельных случаях можно говорить о переносе значения термина на русские реалии. Так, у Симсона Солунского двустолпие (диастила) обозначает столбики, несущие космит: они «суть как бы твердь, разделяющее духовное с чувственным» 618 . Автор же русского перевода, очевидно, под двустолпием понимал восточные столбы храма, к которым крепился иконостас и которые «суть яко стена и твердь, яже разлучает вещественная от умных» 619 (выделено нами. – И.Б.Д.). Вероятно, случалось, что новые оттенки возникали при переводе самопроизвольно. Скажем, местонахождение «перлов Божественных догматов», судя по тексту Германа Константинопольского , содержавшихся в церкви или на престоле, в «Скрижали» локализуется следующим образом: «И верх ея бисери, сиречь божественные заповеди» 620 . Данную фразу можно отнести как к индитии (верхней одежде престола), так и к завершению церкви. Последняя интерпретация открывала возможности для символической трактовки архитектурного убранства храма. |
| Различия двух редакций Чина агиасмы Итак, мы имеем две редакции Чина агиасмы. Они похожи, но имеют два знаковых отличия. Первое — рассматриваемое в данной статье (скачущая/приводящая ). Второе — различие священнических возгласов при освящении воды: Ты убо, Человеколюбче Царю, прииди и ныне наитием Святаго Твоего Духа и освяти воду сию (редакция А); Сам убо, Человеколюбче Царю, прииди и ныне наитием Святаго Твоего Духа и освяти воду сию (редакция Б). Редакция Б ближе к Требнику 1658 года, а редакция А ближе к дореформенному тексту. Вероятнее всего, редакция А представляла собой заключительную, она не содержит одиозных неологизмов, ближе к дореформенному тексту и поэтому соответствует «политике» властей в конце XVII века в отношении справы: они не хотели провоцировать раскол — была надежда на его уврачевание. В этом случае перепечатка редакции Б в Требник 1688 года была произведена просто по недосмотру. Согласование этих двух редакций так и не было произведено, что вполне объяснимо: власти стали «сворачивать» справу в конце XVII века (насаждаемая царем Петром секуляризация делала невозможным былое отношение к справе), и многие новообрядческие тексты различных богослужебных книг остались несогласованными. Обе редакции в неизменном виде дожили до настоящего времени: редакция А печатается в Минеях, редакция Б — в Требниках. Но каким же образом «архаичный» вариант прошения закрепился в Минеях месячных? В 1683–1687 годах работала комиссия по справе этих Миней (заново пересматривались все богослужебные последования), и в 1690–1691 годах их издали19. Оставшиеся корректурные экземпляры позволяют проследить ход справы. Вначале была взята иосифовская Минея, и справа производилась в ней (этот печатный корректурный экземпляр январской Минеи не сохранился). Затем всё начисто переписывалось и снова правилось. Именно к этому сохранившемуся корректурному экземпляру есть возможность обратиться: с него непосредственно производилась печать (РГАДА. Ф. 381/1, 237)20. В нем имеется несколько этапов корректуры. Для нас актуальны так называемые вторая и третья справы. После окончания работы комиссии, когда Минеи в конце 1689 года прочитывались перед цензором, у справщика Евфимия Чудовского стали возникать многочисленные претензии к тексту, и он взялся еще раз править Минеи21. Свою справу он совершал киноварью, и она мною названа второй справой. Этой справе подвергся в том числе Чин агиасмы. Особенно активно Евфимий правил паремии, подвергаются справе молитвы священника и ектения. Интересующее нас прошение до второй справы осталось неизменным: в варианте Минеи общей с праздничной ( вода приводящая ) на л. 101 об. Евфимий исправляет киноварью над строкой это причастие на скачущая . |
| Причем после прочтения сдавали в набор чистой перевод , то есть начисто переписывали перевод после справы с кавычной книги, а не печатали прямо с кавычной, как это было раньше (о чем свидетельствуют многочисленные пометы в былых кавычных книгах, обращенные к наборщикам). В ходе чтения перед патриархом делалась новая справа, после которой положено было снова переписать перевод, чтобы он был, согласно указу, «чистым». Чтение, справа и свидетельствование наиболее «важных» книг совершалось соборянами (патриарх собирал бывших в Москве «под рукою» архиереев и иные власти), что потом обязательно отмечалось в предисловии (см., например, предисловие Типикона 1682 г.). Впрочем, как уже было сказано, эта соборность имела лишь формальный характер, ходом справы Патриарх Иоаким руководил единолично, и никто не смел возражать ему напрямую (по крайней мере, примеров подобных возражений до нас не дошло). Все эти этапы справы, установленные Иоакимом, были образцово соблюдены при справе Типикона. Осталось три корректурных экземпляра, которые позволяют максимально полно реконструировать процесс справы. Руководил этим процессом, судя по результатам почерковедческого анализа, справщик и переводчик Евфимий Чудовский. В качестве «заготовки» для корректуры было использовано печатное Око Церковное 1641 г., что весьма показательно. На начальном этапе никоновской справы принципиально отметался русский литургический опыт. Иоакимовский этап справы обычно называют «русским», потому что на этом этапе стал учитываться русский литургический пласт, и при справе использовались славянские древние рукописные источники. На настоящий момент можно считать доказанным факт использования древних славянских Типиконов из Патриаршей библиотеки (Синодальное собрание ГИМ) при справе Типикона, правда доказательная база нуждается в обработке и только после этого может быть издана. На полях харатейных Типиконов Синодального собрания обнаружены пометы справщиков, и анализ содержания справы однозначно говорит об использовании справщиками (в основном, наверное, Евфимием) древних славянских и греческих источников. |
| Дамаскин не отрицает справедливости того заявления Домецкого, что Евфимий не получил школьного образования, не утверждает, чтобы Евфимий, как учившийся в школе, умел складно и красиво писать, а только говорит: «Что касается до того, что в словах Евфимия, как говоришь, все было не складно и не ладно, то думаю, что ты не написал столько тетрадей для защиты лжи, сколько Евфимий потрудился для истины. Ибо много творений святых отцев Евфаний перевел с греческого на славянский язык; и мне кажется, что эти труды гораздо нужнее и полезнее для святой Церкви, чем ваши авторские сочинения, в которых латинская ложь, а не истинное святых отцев учение содержится... Ты говоришь: не ученые здесь люди. А я тебе скажу: иной и не учился школьным наукам, однако, хранимый Божией благодатью, никогда не впадает в такое зломудрие и невежество, до какого дошел ты, называющий себя ученым» 19 . Из этого заявления сторонника Евфимия очевидно, что Евфимий не учился ни в Чудовской, ни в какой бы то ни было другой школе, а что если он и обладал какими-либо научными знаниями, то этим он обязан был не Чудовской греческой школе, а своему личному обращению с Епифанием и чтению разных книг. Если Евфимия современники и называют иногда учеником Епифания, то вовсе не в том смысле, чтобы он был воспитанником греческой Чудовской школы, в которой будто бы учил Епифаний. В пользу несомненного существования латинской так называемой Спасской школы, открытой Симеоном Полоцким , ученые приводят следующую выдержку из расходных записей приказа Тайных дел 1665 года, найденную Забелиным: «5 июля подьячему приказа Тайных дел Федору Казанцу по указу государеву выдано из сумм приказа сто рублей к хоромному строению, что в Спасском монастыре за Иконным рядом, в которых (хоромах) учитца по-латыням подьячим приказа Тайных дел Семену Медведеву, да дворцовым Семену да Илье Казанцам». 30 июля выдано еще 70 рублей к тому же хоромному строению, причем замечено, что жить в этих хоромах для наученья – подьячему приказа Тайных дел, следовательно, тому же Медведеву. |
| В свою очередь, один из главных обличителей «латинствующих», Евфимий Чудовский, действительно уделяет в своих сочинения много внимания обличениям «лукавых силлогизмов». Нам известно, откуда Чудовский инок воспринял мысль о том, что использование силлогизмов в богословских дискуссиях «силлогизмов» есть одна из порочных черт «латинства»: это были сочинения Нила Кавасилы , византийского апологета XIV в. 520 Однако главная идея Кавасилы заключается не в отрицании значимости силлогической логики, а в ограничении её применения при разрешения догматических вопросов, таких как «filioque»: в них человеческий силлогизм должен уступить Божественному Откровению. В творчестве Евфимия силлогизм понимается как некое богословское утверждение, выражающее частное мнение утверждающего субъекта, а не учение Церкви, и тем самым априори неверное. Таким образом, для Евфимия силлогизм есть своего рода синоним «падшего мудрования», и латинское богословие силлогизмов противопоставляется православному святоотеческому богословию. Свою полемику с «латинствующими» от Сильвестра Медведева до Петра Артемьева Евфимий определяет как «разорение силлогизмов» с помощью учения св Отцов 521 , а в «Остне» без всяких оговорок заявляет: «бегати бо силлогизмов, по святому Василию, повелеваемся яко огня; зане силлогизмы по святому Григорию богослову , и веры развращение, и тайны истощение» 522 . Однако время непосредственного воздействия Евфимия на великорусскую интеллектуальную жизнь заканчивается вскоре после смерти патр. Иоакима, в 1690 г. По указу молодого царя, недовольного переводами чудовского старца, Евфимия отстранили от Печатного двора. Несмотря на то, что Евфимий вскоре вернулся в Москву и в 1697 г. даже принял участие в деле диакона Петра Артемьева, чудовский инок более не пользовался прежним влиянием. Ему даже не удалось добиться печатного издания «Щита веры», полемического сочинения, написанного по горячим следам евхаристических споров в 1690 г. Очевидно, что гораздо большее воздействие на взгляды представителей московской интеллектуальной элиты 1690-х гг. оказывали образовательные институции, появившиеся в русской столице в 1680-х гг. Их выпускники и составили московскую интеллектуальную элиту 1690-х гг. Что же представляли собой эти учебные заведения? |
| – М.: Индрик, 2010. 11 . Димитрий Ростовский . Вопросы и ответы краткия о вере, и о прочих ко знанию христианину нужнейших//Собрании разных поучительных слов и других сочинений. – Ч. 6. – М.: Синодальная тип., 1786. – Л. 1–32. 12 . Димитрий Ростовский . Врачевство духовное на смущение помыслов, от различных книг Отеческих вкратце собранное//Сочинения святаго Димитрия, митрополита Ростовскаго. – Ч. 1. – М.: Синодальная тип., 1848. – С. 118–136. 13 . Димитрий Ростовский . Зерцало Православного исповедания//Остальныя сочинения Св. Димитрия, митрополита Ростовскаго чудотворца, доселе свету еще неизвестныя. – М.: Синодальная тип., 1803. – С. 1–32. 14 . Димитрий Ростовский . Краткое учение о седми таинствах церкви святителя Димитрия Ростовскаго, исправленное собственною его рукою. – М., 1880. 15 . Евфимий Чудовский. Книга о таинствах//ГИМ. – Синодальное собрание (далее – Син.). – 668. 16 . Евфимий Чудовский. Поучении от иерея детем духовным//ГИМ. Син. 683. 17 . Евфимий Чудовский. Сборник статей, относящихся к Символу веры . – ГИМ. – Син. – 396. 18 . Заповеди божия и церковныя и иная некая виновная спасению словеса. – М.: Печатный двор, 1702. 19 . Иосиф Шумлянский. Зерцало для прейзреня и латвейшаго зрозуменя веры святой, сакраментов, десятословия Божия, грехопадений человеческих, духовным и свецким людем, прилично. – Унев: тип. монастыря, 1680. 20 . Карион Истомин. Катехизис. – ГИМ. – Чудовское собрание. 301. 21 . Катехизис, албо вызнание веры святое соборное, апостольское, въсходнее церкви//Чтения в Историческом обществе Нестора-летописца. – 1890. – Кн. 4. Приложения. – С. 1–81. 22 . Кириллова книга. – М.: Печатный двор, 1644. 23 . Книга Беларуси: 1517–1917. Зводны каталог/Склад. Г. Я. Галенчанка и инш. – Минск: Беларуская Савецкая Энцыклапедыя, 1986. 24 . Книга о вере. – [Вильно]: Тип. братская, [ок. 1596]. 25 . Книга о вере единой истинной православной и о святой церкви восточной. – М.: Печатный двор, 1648. 26 . Корзо М. А. Нравственное богословие Симеона Полоцкого : освоение католической традиции московскими книжниками второй половины XVII в. |
| Собрание греческих и славянских книг было первым средством для осуществления дела исправления наших богослужебных книг. Вторым таким средством должен был служить подбор книжных справщиков. Он, действительно, заметно отразился на ходе книжной справы при Никоне – в характере и числе изданных при нем книг. Состав книжных справщиков никоновского времени не отличался ни устойчивостью, ни многочисленностью. Справщикам предъявлялись особые требования: от них требовалось знание греческого языка, полная готовность следовать указаниям патриарха и не наружное, только официальное, отношение к своему делу, но внутреннее и искреннее убеждение в необходимости и пользе его. Вследствие этого большинство иосифовских справщиков должно было оставить службу на печатном дворе, – именно из них выбыло шесть и остался только один. В тоже время было большое затруднение в приискании и новых справщиков. Никоном было назначено семь справщиков, именно в таком хронологическом порядке: старец Чудова монастыря Евфимий, старец Новоспасского монастыря Матвей, ученик Ртищевской школы и Киевской академии Иван Озеров, приезжий старец Арсений Грек, Рождественский, что у царицы на сенях, протопоп Адриан, патриарший архидиакон Евфимий и Чудовский старец Иосиф. Некоторые из них служили очень недолго. В конце патриаршества Никона оставалось только четыре справщика. 170 Из них более видное место занимали Чудовский старец Евфимий и старец Арсений Грек. Евфимий, ученик Епифания Славинецкого, прекрасно знал язык греческий, также латинский, польский, еврейский; жизнь в Чудовом монастыре, видном центре монастырской жизни в столице, бывшем тогда и выдающимся проводником духовного просвещения, сделала инока человеком образованным, должность уставщика в монастыре дала возможность весьма близко ознакомиться с составом и характером тогдашних богослужебных книг, не только печатных, но и рукописных. Арсений Грек прибыл в Москву в свите патриарха Паисия иерусалимского (1649 г.). Как ученый, он был оставлен здесь в качестве учителя в греческой Чудовской школе; но скоро был предан суду за прежние свои отступления в латинство и мусульманство и сослан в Соловецкий монастырь «для исправления веры». 171 В 1652 г. Никон взял оттуда Арсения, причислил его к составу попов своей крестовой, сделал библиотекарем патриаршей библиотеки и, наконец, главным справщиком и переводчиком книг (март, 1654 г.). 172 Много помогал нуждам печатного двора иеромонах Епифаний Славинецкий, по поручению патриарха составлявший церковные каноны и предисловия к богослужебным книгам. 173 |
| Евдоксия, црц., персонаж из Жития Иоанна Златоуста Евсевий Кесарийский , историк Евсегниев Якимка, стр. Евсеева И.А. Евстафий Плакида, св. Евстратий, мч. Евтифеев Ивашка, пов. Евтюшка, казак Евфимий Чудовский, перев. Евфимий, архидк. Евфимий, архим. новгородского Вяжицкого мон. Евфимий. патр. Тырновский Евфимий, спр. Егор, дк. Егоров А.А. Езекия, ц. Иудеи, библ. Екатерина Алексеевна, црв., дочь ц. Алексея Михайловича Екатерина, вмц. Екклесиаст, автор одной из священных книг, библ. Елеазар Анзерский, прп., св. Елеазар, первосвщ., третий сын Аарона, библ. Елена, црц., мать византийского имп. Константина Великого Елеонская А.С. Елизаров Прокопий Кузьмич, д. дв. Елисей, пророк, библ. Емченко Е.Б. Епифаний Премудрый , инок Троице-Сергиева мон. Епифаний Славинецкий, иером. Киево-Братского мон., поэт, перев. Епифаний Соловецкий, духовник пртп. Аввакума Епифаний, архиеп. Кипрский Еремеев Паршутка, сл. Ерёмин И.П. ЕрёминаТ.С. Ермил, св., мч. Ермолаев С.С. Ермолай-Еразм, русский публицист Еропкин Алексей Павлович, дв. Еропкин П., стар. Ново-Спасского мон. Есипов Андрей, сот. стр. Ефимова Л.В. Ефрем Потёмкин, стар., стрл. Ефрем Сирин, св. Ефрон И.А. Ж еглов Иван, митрополичий с. б., двор, новгородского Софийского дома Жеглов Тимофей, с. б. Живов В.М. Жизневский А.К. Жуковская Л.П. Журова Л.И. З абелин И. Заборский Пётр Иванович, трудник Заворуй Игнашка, крст. Зайцев (Заецов) Иван, дв. Замалеев А.Ф. Замврий, израильский военачальник, библ. Зверинский В.В. Зевей, библ. Зеленская Г.М. Зеньковский С.А. (Zenkovsky Serge А.) Зернова А.С. Зиборов В.К. Зимина Т.А. Зиновьев Афанасий, допрошен по «делу» о новокрещёных евреях Змеев Л.Ф. Зыбин Михаил, гол. стр. Зыбин Остафий, гол. стр. Зызыкин М.В. Зюзин Никита Алексеевич, бр. И аир, служитель синагоги в Капернауме, библ. Иакинф, св., мч. Иаков Боровичский, блж., св. Иаков, ап. библ. Иаков, архим. Новгородского Свято-Духова мон. Иаков, один из братьев Иисуса Христа, автор Послания, библ. Иаков, сын Исаака и Ревекки, младший брат-близнец Исава, библ. |
| Московским лидером «грекофилов», верным союзником Лихудов, стал Евфимий Чудовский. И дело было не только в свойственной чудовскому иноку симпатии к греческой культуре, воспитанной в нем Епифанием Славинецким. Все сочинения этого интеллектуала, подвизавшегося на Московском печатном дворе с середины XVII в., были так или иначе связаны с защитой православия и обличения иноверцев, с идеей противостояния «темного» Запада православному Востоку. Средоточием западного «злочестия» в представлении Евфимия являлся Рим и Римская Церковь , стремящиеся обольстить Россию, всевая в нее «западные папежская новомышляемая учения» 40 . «Доминиканы» и «иисуситы», по его мнению, опаснее «кальвинов» и «люторов» тем, что действуют осторожно и скрытно. Труды Симеона Полоцкого давно смущали Евфимия. В них чудовский инок распознавал скрытое «латинство». Евфимий пытался обличать «латинизм» Полоцкого еще при жизни последнего, указывая на неправославные мнения, содержащиеся в его сочинениях 1670-х гг. Однако оппонент был чудовскому иноку «не по зубам». Единственное, чего добился Евфимий, была эпиграмма, в которой Симеон намекал на некоего «Зоила», то есть завистливого клеветника, желающего опорочить более талантливого собрата по перу 41 . Усилия Сильвестра Медведева по созданию академии не оставили Евфимия равнодушным. Он и его сторонники, среди которых был молодой епископ Афанасий Холмогорский, в 1684–1685 гг. составляют два трактата «Довод вкратце» 42 и «Учитися ли нам полезнее...» 43 , в которых осуждается чисто латинское образование и отстаивается образовательная модель, в которой доминирует изучение греческого языка. Содержание трактатов было во многом обусловлено опасениями авторов, порожденными их неосведомленностью с действительным содержанием проекта академии Медведева, включавшего преподавание славянского и греческого языков 44 . Появление в русской столице «самобратьев» Лихудов обеспечило Евфимию и его приверженцам основательный перевес над своими недругами в московской интеллектуальной элите. А выявленное в ходе дебатов с Белобоцким отступление от ортодоксии русских «школьных» богословов давало неплохие шансы для того, чтобы использовать эти преимущества в своих интересах. |
| «Привилегии» Софье Алексеевне 24 января 1685 г. Однако сам факт знакомства Софьи с «Привилегией» не принес весомого плода. А 6 марта в Москву прибыли братья Лихуды, доктора богословия, с рекомендательной грамотой от иерусалимского патриарха Досифея. С 1 июля они начинают преподавать лучшим ученикам Типографской школы. Тем самым длительные попытки Сильвестра Медведева открыть академию завершились крахом: теперь к созданию высшей школы в России приступили высокоученые греки, находящиеся под покровительством патриарха Иоакима. Сильвестр был не из тех людей, кто мог легко примириться с утратой цели всей своей жизни, конфликт не на жизнь, а на смерть между ним и Лихудами был неотвратим. Московским лидером «грекофилов», верным союзником Лихудов, стал Евфимий Чудовский. И дело было не только в свойственной чудовскому иноку симпатии к греческой культуре, воспитанной в нем Епифанием Славинецким. Все сочинения этого интеллектуала, подвизавшегося на Московском Печатном дворе с середины XVII в., были так или иначе связаны с защитой православия и обличения иноверцев, с идеей противостояния «тёмного» Запада православному Востоку. Сосредоточием западного «злочестия» в представлении Евфимия являлся Рим и Римская церковь , стремящиеся обольстить Россию, всевая в неё «западные папежская новомышляемая учения». «Доминиканы» и «иисуситы», по его мнению, опаснее «кальвинов» и «люторов» тем, что действуют осторожно и скрытно. Труды Симеона Полоцкого давно смущали Евфимия: в них чудовский инок распознавал скрытое «латинство». Евфимий пытался обличать «латинизм» Полоцкого еще при жизни последнего, указывая на неправославные мнения, содержащиеся в его сочинениях 1670-х гг. Однако оппонент был для чудовского инока «не по зубам»: единственное, чего добился Евфимий, была эпиграмма, в которой Симеон намекал на некого «Зоила», то есть завистливого клеветника, желающего опорочить более талантливого собрата по перу 413 . Усилия Сильвестра Медведева по созданию Академии не оставили Евфимия равнодушным. Он и его сторонники, среди которых был молодой еп. Афанасий Холмогорский, в 1684–85 гг. составляют два трактата «Довод вкратце» и «Учиться ли нам полезнее…», в которых осуждается чисто латинское образование и отстаивается образовательная модель, в которой доминирует изучение греческого языка. Содержание трактатов было во многом обусловлено опасениями авторов, порожденными их неосведомленностью с действительным содержанием проекта Академии Медведева, включавшего преподавание славянского и греческого языков 414 . |
|
|
