| Итак, в Священном Писании есть места, где слово весь не означает всецелого без остатка, но иногда означает только малую часть от всего вообще. Теперь о слове все (всех). Всегда ли оно означает всех без остатка? Вот один пример. Если в каком-либо городе есть только один учитель некой науки, тогда фраза: «Все в этом городе учатся этой науке у него», – означает не то, что вообще все жители этого города учатся у него этой науке, ибо подавляющее большинство людей в любом городе и не помышляют об этом. Но эта фраза означает то, что никто в этом городе не учится этой науке без него. Этот пример можно отнести и ко Христу Богу. Все спасаются через Него, то есть никто не спасается без Него. Так сказал Сам Христос: никто не приходит к Отцу, как только через Меня ( Ин.14:6 ). Вот еще пример из Священного Писания: Бог же, как предвозвестил устами всех Своих пророков пострадать Христу, так и исполнил… ( Деян.3:18 ). Но, как мы знаем, не все пророки говорили о Христе, а о страданиях Его говорили и вообще только некоторые, меньшинство. А.П. Лопухин толкует это место Писания так: «Хотя не все пророки пророчествовали именно о страданиях Христовых, однако, апостол говорит о них так, очевидно, потому, что основным средоточным пунктом еврейского пророчества вообще был Христос Мессия» 50 . Еще один пример: и почил Бог в день седьмый от всех дел Своих ( Евр. 4, 4 ). Но если Бог закончил все дела Свои, как же тогда Христос говорит: Отец Мой доныне делает, и Я делаю ( Ин.5:17 )? Вот что пишет Евфимий Зигабен : «В Боге мы знаем двоякое делание: одно обозначает сотворение всей природы в начале, а другое – управление, промышление и сохранение ее. Что касается первого, то Бог почил от всех дел Своих в седьмой день; что же касается второго, то Он всегда делает, управляя сотворенным, промышляя и сохраняя его», – далее в подтверждение Евфимий Зигабен приводит толкование преподобного Максима Исповедника : «Установив раз и навсегда первые законы бытия и природу всего сущего, Бог доселе еще делает, так как не только сохраняет в бытии все вещи, но и творит новые части присущей им самим силой» 51 . Таким образом, в этом отрывке послания к Евреям слово всех не означает всех дел Божиих вообще, а только дела сотворения мира. |
| Встреча со служанкой не входила в его планы, ведь он сидел в отдалении, но она сама « подошла к нему… и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином », и страх завладел его сердцем, боязнь за собственную жизнь, – и он отрекается от Господа Иисуса Христа словами: « не знаю, что ты говоришь ». Оказывается, даже такой уклончивый ответ, формально как будто и не отречение, означает именно отречение от Христа – как отказ открыто и несмотря ни на что исповедовать Иисуса Господом. Сказано: «Ибо если устами твоими будешь исповедывать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься» ( Рим.10:9 ). Собственно, исповедник – на древнегреческом «мартирос» – и означает мученик; поэтому Петр, не готовый к мучению, не готов и к исповеданию. Так что же он, апостол Петр, имел в виду, когда говорил, обращаясь к своему Божественному Учителю: «хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя» ( Мф.26:35 ). Возможно, он представлял себе этот подвиг как что-то очень и очень торжественное, но не так же буднично – спрашивает какая-то служанка, возможно, с грязным ведром в руках… Собственно говоря, от первых христиан никогда не требовали отречения от Христа ни иудеи, ни язычники; они всегда требовали совершение своих особенных обрядов или произнесение особых слов. Но именно в этом христиане и видели отречение от Христа. Формальность сродни принципиальности, и сказать, что формально как бы и не было отречения, означает, что отречение было закамуфлировано, носило скрытую форму или было спрятано от себя самого и от Бога. Евфимий Зигабен пишет: «Смотри, как тот, который недавно пред этим так сильно хвастался, испугался теперь слабой служанки, когда был оставлен Божией благодатью» 543 . Но почему же он, Петр, причастник первой Евхаристии – и уже оставлен благодатью. Проблема апостола заключается в том, что он слишком уповает на себя и думает, что Христос нуждается в его стойкости и твердости, в его помощи. Но это мы нуждаемся в защите Бога, и никак иначе, и никак не наоборот. Сказано: «Направь меня на истину Твою и научи меня, ибо Ты Бог спасения моего; на Тебя надеюсь всякий день» ( Пс.24:5 ); и еще: «И возрадуются все уповающие на Тебя, вечно будут ликовать, и Ты будешь покровительствовать им; и будут хвалиться Тобою любящие имя Твое» ( Пс.5:12 ). – То есть наша надежда и упование – на Господа; ликовать и хвалиться подобает о имени Его. |
| В глазах современного Евфимия палестинского монашества его лавра была образцовой формой жилища аскетов; ей стараются подражать ктиторы других монастырей иудейской пустыни. Мартирий и Илья – подвижники лавры Св. Евфимия, впоследствии Иерусалимские патриархи, устроили в этой пустыне лавры по образцу Евфимиевой. 156 Если та форма жизни монашества, которую Св. Евфимий считал наиболее уместной в Палестине, не представляла в себе ничего нового в сравнении с общинами Харитона Исповедника, то очевидно, что причина того громадного влияния, какого достиг Св. Евфимий не только среди палестинских монахов, но и во всей Византийской империи, нужно искать в самой личности великого подвижника, в его нравственно-аскетической высоте. Прославляя три добродетели Св. Евфимия – воздержание, молчаливость и бодрствование, биограф его говорит, что он прилагал всё старание к тому, чтобы подражать доблестям Арсения, сперва воспитателя детей императора Феодосии: Аркадия и Гонорея, а потом строгого египетского подвижника. С великим удовольствием слушал он рассказы честных отцов, в разное время приходивших к нему из Египта и повествовавших о жизни великого Арсения, и как бы на скрижали души своей старался переписывать его добрые дела. 157 Подражал его уединению, смирению, умеренности как в одеянии, так и в пище, его рачительности и бдительности; повторяя неоднократно вопрос египетского подвижника: Арсение! Зачем ты сюда пришел? и отвечая, как и Арсений: не на покой, но на труды; не на леность, но на подвиг, и потому подвизайся, трудись и не ленись. Этими словами Св. Евфимий хотел возбуждать внимание к самому себе. Подобно египетскому подвижнику, горел Св. Евфимий любовью к пустынничеству и отвращался славы, проводил все ночи в слезах и молитвах. Будучи столь ревностным подражателем жизни св. Арсения, Св. Евфимий во многом, по словам Кирилла, превзошел даже его, именно он достиг такого влияния на современное ему не только христианское, но и языческое население Палестины, какого, насколько мы знаем, никогда не имел Арсений в Египте. |
| В селе многие жители были крайне враждебно настроены к храму и требовали его закрытия. Когда отец Евфимий проходил по улице, то ему вслед часто неслись ругательства и смех. В 1935 году отец Евфимий не смог уплатить назначенных ему властями налогов. За неуплату его имущество было конфисковано, а храм закрыт. После закрытия храма безбожники стали его разорять, вынося иконы и уничтожая их. Один из таких безбожников вытаскивал иконы, бросал их на землю и с ожесточением одержимого топтал. Впоследствии он отморозил руки и ступни ног и лишился возможности двигаться; у сына, который родился у него вскоре после кощунства, руки и ноги были от рождения каленными. Местные власти устроили в храме склад для зерна, затем — конюшню, а после нее превратили помещение храма в склад для удобрений и этим почти разрушили здание. После закрытия храма отец Евфимий еще некоторое время прожил в селе, совершая по просьбе верующих требы. Жить становилось все трудней, и он переехал в Иваново, где устроился работать сторожем в одном из лечебных учреждений, но так же, как и раньше, совершал требы по просьбам верующих. Он поселился в так называемом рабочем поселке, где снимал угол, лишь бы переночевать. Комнаты здесь сдавались всем, кто ни просился, люди совершенно друг другу не знакомые спали в одной комнате рядом друг с другом на полу. Через некоторое время узнали, что отец Евфимий — священник, и в разгар самых свирепых гонений донесли, что в доме»нелегально»проживает священник. 1 января 1938 года отец Евфимий был арестован и заключен в тюрьму в городе Иванове. Через несколько дней он был допрошен. — Вы арестованы как участник нелегальной контрреволюционной группы заштатного духовенства, проводившей антисоветскую агитацию среди своего окружения. Признаете ли себя виновным? — Не признаю себя виновным, так как никакой антисоветской агитации я не вел и членом контрреволюционной подпольной организации заштатного духовенства не состоял. После этого были допрошены лжесвидетели, и в первую очередь хозяйка квартиры, где снимал угол священник. Она показала:«Тихонравов систематически на протяжении всего 1937 года в моем присутствии допускал контрреволюционные клеветнические выпады по адресу советской власти… В сентябре 1937 года, выражая недовольство советской властью, заявил:«Жить стало невозможно, нас, служителей… облагают непосильными налогами… Это делают с целью уничтожения религии и нас, духовенства». Припоминаю ряд случаев, когда Тихонравов в моем присутствии распространял контрреволюционные провокационные слухи о якобы эксплуатации заключенных в советских тюрьмах и концлагерях». |
| — Ты же не поставишь мою фотографию на виду, — сказал о. Евфимий. — Папочка, да что я! Да разве я могу не поставить твою фотографию на виду? — возразила дочь. Отец Евфимий согласился и, когда ему стало лучше, сфотографировался. Приближался Великий пост, и о. Евфимий решил служить открыто — во всяком случае, в первую неделю поста, на Вербное воскресенье и на Пасху, а после, как Бог даст. Служил он, не спрашивая разрешения властей, но перед самой Пасхой подал заявление, чтобы разрешили служить на Пасху, на Фомино воскресенье и на Радоницу. А про себя решил: разрешат или нет — все равно буду служить, а власти хотя бы не скажут, что не просил разрешения. Отвратительным раболепством было бы отказаться от церковной службы на Пасху. Верующие собрались в дом священника пораньше, человек тридцать. Началась пасхальная заутреня; около двух часов ночи в дом ворвались сотрудники НКВД с обыском. Все присутствовавшие были переписаны, а священник арестован. При обыске у священника изъяли личную переписку, церковную книгу с регистрацией рождений, смертей и браков, приходно–расходную книгу, церковную кружку, в которой было сто пятьдесят рублей, тысячу двести свечей, семьдесят крестильных крестиков, пятьдесят пять книжечек для церковных поминаний и ветхую ризу. Пересмотрев все отобранное, власти обнаружили, что священник аккуратно вел все записи рождений, браков и смертей. Сравнили их по книгам, хранящимся в сельсовете. Оказалось, что в сельсовете не зарегистрировано за 1934 год пятнадцать человек родившихся и девять умерших; за 1935 год не зарегистрировано одиннадцать умерших. Обвинили священника, что вопреки запретам советской власти он вел»регистрацию гражданского состояния»и тем»вредил советскому государству, втягивал в преступления часть колхозников и трудящихся единоличников…» В тюрьме о. Евфимий в объяснительной записке писал:«Если меня необходимо обвинить — покоряюсь этому с радостью. По окончании следствия прошу меня из–под ареста не освобождать, потому что, освободившись, я снова буду чувствовать себя обязанным исполнять свои священнические обязанности, то есть и крестить, и отпевать, и совершать другие требы». |
| Чтобы не обременять семью, о. Евфимий решил на время уйти. Зима, самые морозы. Он собрал все свои пожитки — столярный инструмент (все железо и дерево) — это все нужное и оставлять нельзя. Поклажи набралось два мешка, не менее трех пудов. Попробовал поднять — тяжело, не дойти с ними до Ачинска. Но с Женей, сыном, попрощался, еще утром, когда тот уходил на работу. Если еще остаться, то сын придет домой обедать, увидит, что отец еще не ушел, и будет недоволен. Простился с женой, с младшими детьми — никто не удержал, не попросил остаться, а как на то он надеялся, ведь никак ему с такой поклажей не дойти по лютому морозу до города. Взвалил о. Евфимий мешки перевязкой на плечи и вышел. Прошел версту, а казалось, десять — так тяжело, и все оглядывался: не выйдет ли кто из домашних, не позовет ли вернуться? Уже и сын должен прийти, сядет обедать, узнает, что он только что вышел, примется догонять, вернет, ведь такая на дворе непогода. Так прошел о. Евфимий пять верст — и все оглядывался. Но никто не бежал его возвращать, пустая дорога, ни впереди никого, ни позади. Да и кто теперь пойдет пешим под ночь. Так он дошел до первой деревни. Смеркалось. Надо бы зайти заночевать, но не было денег, нечем было заплатить за ночлег, и он, миновав деревню, отправился дальше. Наступила ночь, мороз с каждым часом становился сильней, а сил двигаться дальше все меньше. Без отдыха мог пройти полверсты. Пока шел — изнемогал от напряжения, весь становился мокрым, а когда садился отдохнуть — мороз моментально проникал сквозь ветхий пиджачишко, пронизывая насквозь. Не доходя до Ачинска верст десять, изнемог окончательно. Твори, Бог, волю Свою, нет сил идти. Посидел минут пять. Слышит, едет кто–то. Смотрит — по дороге в Ачинск едет мужик вразнопряжку порожняком. А у о. Евфимия нет сил встать навстречу. Проехал было, но остановился, спрашивает: — Кто сидит? — Человек. — Чего сидишь? — Идти не могу. — Замерзнешь! — Наверное. — Давай десять рублей! Довезу! — подошел. — Если бы у меня был рубль, я сейчас зашел бы в Малый Улуй на станцию и доехал бы до Ачинска, но у меня и рубля нет. |
| Во время Великой Отечественной войны Е. был единственным насельником Зедазени. О престарелом подвижнике заботились его духовные дочери - монахини из Самтавро. Зимой 1944 г. мон. Зоиле (Двалишвили) и неск. монахинь, навещавшие Е., нашли его тяжело больным, прикованным к постели. Вскоре он преставился и был похоронен во дворе Зедазени у вост. стены храма. 18 авг. 2003 г. на заседании Синода ГПЦ Е. был причислен к лику святых «за неоценимые заслуги в деле сохранения древних грузинских церковных песнопений, позволивших сохранить музыкальную сокровищницу грузинского народа». На заседании Синода РПЦ 26 дек. 2003 г. Е. был включен в Месяцеслов РПЦ (Определения Свящ. Синода. 2004. С. 21-22). Соч.: История перенесения на ноты груз. песнопений//НЦРГ. Q 840; то же//Груз. деятели XIX в. и груз. церк. пение/Сост.: И. Тавберидзе. Тбилиси, 2005. С. 129-179 (на груз. яз.). Лит.: О-дзе Д. Груз. церк. песнопение//Сакартвело (Грузия). Тифлис, 1920. 9 окт. 117 (на груз. яз.); Гавашели Л. Самоотверженные деятели груз. музыки: Письмо 2-е//Сабчота хеловнеба (Сов. искусство). Тбилиси, 1961. 12. С. 65-68 (на груз. яз.); Мегрелидзе Ш., Кезевадзе М. Из истории песнопений Зап. Грузии//Там же. 1989. 2. С. 49-54 (на груз. яз.); Андриадзе М. Положение груз. церк. пения в XIX в.//Грузинская Патриархия. 1998. 1. С. 4-11 (на груз. яз.); она же. Жанры песнопений и традиция невмирования по груз. рукописям XIX в.: Дис. докт. Тбилиси, 1998. С. 241 (на груз. яз.); она же. Груз. церк. песнопения//Грузия - Свет Христов. Тбилиси, 2003. Т. 1. С. 865-885 (на груз. яз.); Бубулашвили Э. Груз. церк. песнопения в период экзархов//Народ и традиция: Сб. груз. церк. песнопений. Тбилиси, 2001. С. 181 (на груз. яз.); Жития груз. святых/Сост.: прот. З. Мачитадзе и др. Тбилиси, 2004. С. 32-35 (на груз. яз.); Определения Свящ. Синода//ЖМП. 2004. 1. С. 21-22; Тавберидзе И. Груз. деятели XIX в. и груз. церк. пение. Тбилиси, 2005. С. 65-80, 129-192 (на груз. яз.); Кезевадзе М. Гелатский мон-рь во время экзархов. Кутаиси, 2006. С. 59 (на груз. яз.); Давид (Махарадзе), митр. Алавердский. В основе сего труда лежит любовь и вытекающее из любви смирение//Картули галоба (Груз. пение). Тбилиси, 2007. 6. С. 2-3 (на груз. яз.); Тогонидзе Л. Св. Евфимий Исповедник. Тбилиси, 2007 (на груз. яз.). |
| 5 ноября 1917 года состоялось собрание прихожан одного из благочинии Ачинского уезда, на котором о. Евфимий был избран благочинным. Этот год был началом всероссийской смуты. Смерть могла войти в каждый дом. «В начале 1919 года, — вспоминал о. Евфимий, — стали расползаться слухи, втихомолку сначала и более смело и настойчиво потом, что между Ачинском и Большим Улуем оперирует какая–то группа, банда, отряд и т. п. Этот отряд многих едущих в Ачинск или оттуда не пропускает, некоторых грабят, а некоторых и убивают. Базой этого отряда называли деревню Лапщиху. Потом все чаще и чаще в устах народа стала раздаваться фамилия Щетинкина как начальника отряда, оперирующего в нашем районе, но еще не бывавшего в Большом Улуе. В конце января или в начале февраля один из граждан села Ново–Еловского привез мне записку, в которой говорилось, что их священник Владимир Фокин взят неизвестными людьми и отвезен в деревню Лодочную . В это же время или немного позднее донесли до меня весть о том, что убит кем–то и еще один священник моего благочиния — священник села Петровского Михаил Каргополов, бывший до принятия сана священника офицером казачьих войск . В это время некоторые из священников переехали в город Ачинск, в некоторых приходах не было священников, некоторые священники не ночевали у себя дома, а у кого–либо из своих прихожан. Проснувшись однажды утром, я узнал, что наше село Большой Улуй занял со своим отрядом Щетинкин и мы находимся в его власти. Многие из моих прихожан предостерегали меня, чтобы я поберегся — не ездил бы в другие приходы с требами, не выходил бы ночью и т. п. Но я продолжал жить обыкновенной жизнью. Выпадов от лиц отряда Щетинкина против меня тогда как будто не было, по крайней мере, я ничего такого не слышал. Приходилось мне сталкиваться как с представителями отряда Щетинкина, так и с ним самим. Однажды был такой случай. Дело было зимой перед масленицей. За мной приехал на лошади крестьянин нашего села Алексей Киселев и сказал мне, что меня требует Щетинкин. Семейные мои ударились в слезы. Я же собрался и поехал. Привез он меня в дом местного жителя Тихонова. Полон дом был членами отряда Щетинкина. Меня провели в другую комнату. Здесь сидели в два ряда соратники Щетинкина с винтовками и штыками на них. Между ними был прямой проход к передней стене, где за столом, как я догадался, сидел сам Щетинкин. Он пригласил меня сесть, и у нас с ним произошел следующий разговор: |
| Другая вставка – это конец Жития, представляющий собою сокращенный пересказ деяний VI вселенского собора 23 . Эта часть целиком имеется в качестве введения и заключения и в упомянутом выше переводе правил VI вселенского собора, принадлежащем св. Евфимию 24 ; она попала сюда из Жития св. Максима, ибо в переводе правил VI вселенского собора, в конце, где пропущено несколько строк из Жития, – о прославлении собором императора, сказано: „и благословили верного царя, как об этом раздельно писано в Книге святых соборов, а равно и в Житии блаженного отца нашего Максима Исповедника “ 25 . За неимением в грузинском переводе актов VI вселенского собора св. Евфимий присоединил к Житию Максима эту часть, которая могла заменить его соотечественникам в деле ознакомления с исходом монофелитских споров названные соборные акты. Кроме сего есть в Житии интерполяции и чисто греческого происхождения. Одна из них имеется в Символе Максима Исповедника 26 и касается почитания икон, священных сосудов, святых и их мощей; вставочный характер этого места, составленного на основании ходячих противоиконоборческих формул VII вселенского собора, изобличается просто ходом речи. Такого же характера интерполяции имеются в конце Жития, – это известия о последних днях жизни Максима и его учеников. О св. Максиме говорится, что он, привязав перо к отрезанной руке, писал письма возлюбленным своим как с дороги в Лазскую крепость, так и из крепости, при этом прибавлено: „мы все видели послания его, написанные отрезанной рукой“. Одно из таких посланий он будто бы написал пред смертью своею Анастасию диакону, упросив начальника крепости переслать его адресату после его смерти; „мы видели“, говорит интерполятор, „и это послание, полное благодати духовной“. Интерполятор, слышавший о посланиях и письмах Максима, а может быть и действительно видевший их, не осведомленный на счет времени происхождения, а равно и содержания их, отнес их к периоду пребывания Максима в Лазике; при этом он перенес на Максима сообщение Феодосия Гангрского о том, как Анастасий пресвитер писал письма, привязав перо к отрезанной руке 27 . |
| На общем собрании членов Издательского Совета обсудили основные итоги деятельности за последние три года 17 октября 2012 г. 19:30 16 октября 2012 года состоялось заключительное в нынешнем составе собрание членов Издательского Совета Русской Православной Церкви. Заседание открыл председатель Издательского Совета митрополит Калужский и Боровский Климент . В своем вступительном слове он рассказал об основных направлениях деятельности Издательского Совета за прошедшие 3 года. В частности, иерарх отметил, что еще три года назад штат возглавляемой им структуры состоял всего из нескольких человек, а сегодня «Издательский Совет — сложившееся синодальное подразделение, решающее важные общецерковные вопросы». Также владыка Климент привел данные статистики по количеству отрецензированных за это время изданий. Далее Совет заслушал доклады о деятельности рабочих групп. Руководитель двух групп ( по формированию библиотечного фонда и разработке системы классификации религиозных изданий в соответствии с требованиями библиотечных стандартов и по поддержке существующих программ и книжных серий, посвященных подвигу новомучеников и исповедников , разработке программы издания книг, в том числе для детей и подростков, а также распространению уже изданных книг в епархиях Русской Православной Церкви) митрополит Ташкентский и Узбекистанский Викентий рассказал о работе этих групп, внес на рассмотрение Совета ряд положений, касающихся деятельности библиотек, и предложил провести ряд мероприятий, способствующих распространению знаний о новомучениках. Руководитель группы по контролю за соблюдением авторских прав и выявлению случаев издания контрафактной продукции епископ Борисовский Вениамин сообщил о положении дел в этом направлении. Обсуждались способы борьбы с выпуском и распространением контрафактных изданий. Заместитель председателя Издательского Совета игумен Евфимий (Моисеев) рассказал о деятельности рабочих групп по разработке механизмов, обеспечивающих реализацию решения о распространении изданий в системе церковного книгораспространения только после получения одобрительного грифа и по кодификации акафистов и выработке норм акафистного творчества , а священник Александр Дроздов — о группе по изучению распространения православной литературы через приходы и монастыри в епархиях Русской Православной Церкви. |
|
|
