| Корень (вместо предисловия) Жизнь в монастыре по-человечески проста и в то же время Божественна. Люди и предметы составляют единое государство, которое управляется законами, не объяснимыми мирскими критериями. Это собор светоносных личностей, живое таинство будущего века, тайноводственное общение, дорога между небом и землей. Монахи, пребывая в своем монастыре, подобны пришельцам и странникам (см.: 1Петр. 2:11 ). Но в то же время они живут нормальной жизнью, ежедневно общаются друг с другом. При этом все они, став на путь монашества в одной точке отправления, устремлены к восхождению вверх по духовной лествице, ведущей к причислению к лику святых нашей Церкви, к достижению возлюбленного Царствия Божия. И увидел я новое небо и новую землю... святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная... се, скиния Бога с человеками ( Откр. 21:1–3 ). Этот прообраз значим для нас: он символизирует монастырь, который есть жизнь и пример подлинного жития. Монастырь – это то недостающее звено в цепи, которое ее логически замыкает и все приводит в порядок. Богом заготовлено все необходимое для реализации монашеского призвания, взаимного сосуществования и брака Бога и человека 1 . Монастырь – это сообщество, причина и образ глубокой жизни, устроенной по Богу. Он есть дом Божий и врата небесные ( Быт. 28:17 ), место присутствия человека и в то же время место, избранное Богом и горячо хранящее памятование о Страшном Суде. Монашеская жизнь во граде ориентирована не на осуществление мирских и идеологических на мерений, но на достижение духовности путем аскезы и мистического зрения Бога. Город-монастырь живет как рабочая мастерская, внутри которой распределены все обязанности. Устремления же мастеровых направлены не на нечто желанное, но на Желанного, то есть Бога, сходящего с Небес и обитающего в каждом из них. Это убеждение монахов глубоко укоренено в традиции и является опорой в их жизни, по духу и силам превосходящей привычную для человека, но уже ставшую ангельской... Монахи, как и люди, имеют свои слабости, метания, борения, они падают и поднимаются, но никогда не боятся, поддавшись минутному чувству. Благодаря своим трудам они сегодня – сопричастники мучеников, а завтра воссядут на престолах со всеми святыми. Следовательно, стены градамонастыря не загораживают горизонты, но, наоборот, открывают зрение таинств и врата небес. |
| Кругосветное путешествие, совершённое Николаем II в бытность его цесаревичем, и посещение им Сибири и стран Востока, оказало на будущего Государя большое впечатление. Огромная восточная цивилизация, с её сакральным отношением к царской власти и твёрдой религиозной основой – казалась Цесаревичу гораздо ближе для восприятия русских ценностей, чем расчётливая, прагматическая и обуржуазившаяся европейская цивилизация. На Востоке не видели в России врага. Ее веру не считали, как это было в Европе, чем-то диким и варварским. Русский Царь воспринимался на Востоке, не как «тиран и деспот», а как Ак-Падишах, для мусульман, Белый Царь, для буддистов. Идея «Белого Царя» была одинаково близка всем восточным народам населявшим Российскую Империю. Столица нынешней республики Тувы, которая сегодня носит название Кызыл, до 1918 года называлась Белоцарск. Восточные народы были гораздо больше расположены к православной миссии, чем народы Западной Европы. Кроме того, восточный регион, виделся Николаю II важнейшим геополитическим направлением. Фраза царя, что «Россия должна прирастать Азией», отражали его глубочайшее убеждение в необходимости распространения русского влияния на Восток. В поездке будущего Царя сопровождали такие горячие сторонники распространения России на Восток, как князь Э. Э. Ухтомский и сын великого русского учёного Д. И. Менделеева – В. Д. Менделеев. К слову сказать, сам Д. И. Менделеев всегда горячо поддерживал планы Николая II относительно Азии. «Только неразумное резонерство, – писал Д. И. Менделеев, – спрашивало: к чему эта дорога? А все вдумчивые люди видели в ней великое и чисто русское дело – путь к океану – Тихому и Великому, к равновесию центробежной нашей силы с центростремительной, к будущей истории, которая неизбежно станет свершаться на берегах и водах Великого океана». Его поддерживал князь Э. Э. Ухтомский: «Иные говорят: «К чему нам это? У нас и так земли много», – но для Всероссийской державы нет другого исхода, – или стать тем, чем она от века призвана быть (мировой силой, сочетающей Запад с Востоком), или бесславно и незаметно пойти по пути падения, потому что Европа сама по себе нас, в конце концов, подавит внешним превосходством своим, а не нами пробужденные азиатские народы будут еще опаснее, чем западные иноплеменники». |
| Л. Анисов XXXIII глава В 1804 году владыка Платон совершил поездку в Киев. Митрополитом там был прежний викарий и друг владыки Серапион Александровский. Много раз подумывал о поездке к нему митрополит Платон. Наконец, испросив дозволение у государя, несмотря на старческие болезни, 22 мая 1804 года владыка Платон выехал из Москвы. Путь лежал через Можайск, Гжатск, Вязьму, Смоленск, Могилев и Чернигов. Спутниками митрополита были архимандрит Андроньевского монастыря Феофан и его племянник, протоиерей Московского Казанского собора Иван Дмитриев. Дни стояли солнечные. Дорога пролегала по зеленеющим полям, густым рощам, смешанным лесам. Глаз радовали часто встречающиеся красивые церкви и помещичьи усадьбы. В Вязьме внимание митрополита Платона привлекла каменная церковь , построенная еще при Борисе Годунове. («Примечательного в ней усмотрели мы, что в церкви на стенах, в некоторых местах на подмазке, вырезаны или начерчены были ножичком или каким другим острым орудием слова польским языком, а литерами латинскими, кои хотя мы разобрать не могли, однако видны изображенные цифрою 1611, 1618 и 1620 годы, и некоторые имена польских панов... Сии надписи мы поручили списать и приложить старание, не можно ли их разобрать, что послужит к некоторому российской истории о времени мятежей от самозванцев объяснению».) Гжатск проехали ночью («...стоит на ровном месте; посреди течет река Гжать; хотя не велик, но хорошо устроен, домов много каменных...») 26-го, поутру, въехали в Смоленск. С преосвященным епископом Димитрием, который принял их, пошли в собор, где слушали Божественную литургию. («Соборная церковь строения огромного, вида величественного и веселого, и хорошо убрана... Много в украшении ее потрудился блаженной памяти преосвященный епископ Парфений, муж благочестивый, добродетельный и нам по духовной любви и дружбе известный».) Осмотрели в тот день две другие церкви, побывали в Вознесенском женском монастыре. Трапезничали в архиерейском доме. Простившись с Преосвященным, провели ночь в Троицком монастыре. Митрополита Платона подивила крепостная стена монастыря, построенная Борисом Годуновым. И вызывало сожаление, что она не поддерживается и во многих местах уже разваливается. «Желательно, – напишет митрополит Платон, – чтоб хоть она в целости осталась, как монумент древности, для удовольствия любопытствующего потомства; а может быть, преобращение времен, столь веку свойственное, когда-либо пользу и нужду в ней возымеет». |
| Марк Мангано (протестант) Книга пророка Авдия. Гари Холл Исторический и культурный фон Немногочисленные намеки, которые мы находим в тексте этой небольшой книги, указывают на то, что Авдий проповедовал после падения Иерусалима в 587 году до н.э. (стихи 1014). Главное обвинение касается едомлян, которые воспользовались нашествием войск Вавилона на Иудею и Иерусалим и приняли участие в разорении города. Другие места из Библии также указывают на участие Едома в этом событии ( Пс.136:7 ; Иез.25:1214, 35:115 ). Ранний послепленный период, кажется, наилучшим образом соответствует контексту проповеди Авдия. Под «Едомом» подразумевается либо имя, данное Исаву после того, как он продал Иакову свое право первородства ( Быт.25:30, 36:1:8 ), либо земля едомлян и ее жители. Ветхий Завет также называет эту местность землей Сеир ( Быт.36:8 ). 1000 Северные границы Едома окаймляет долина Заред, глубокий каньон, растянувшийся на восток с южной оконечности Мертвого моря и на юг к проливу Акаба. В него входит долина Араба, расположенная прямо к югу от Мертвого моря. Эту землю отличают высокие утесы на востоке (до 1000 метров), глубокие каньоны, и плоские возвышенности на востоке, быстро превращающиеся в пустыню. В ветхозаветные времена так называемая Царская дорога, главный торговый путь между Египтом и Месопотамией, проходил через восточную сторону Едома. В наше время эта область знаменита, благодаря находящемуся на ней древнему городу Петре. У Израиля и Едома была богатая история конфликтов, войн и взаимных завоеваний. Исав переселился в Едом до того, как Иаков возвратился в Харан ( Быт.32:3 ), и его потомки населили эту землю. Едомляне отказали израильтянам пересечь их землю по Царской дороге, после исхода Израиля из Египта ( Чис.20:1421 ). Саул воевал с едомлянами, а Давид покорил и уничтожил многих из них, разместив на их земле военный гарнизон ( 2Цар.8:1314 ). Они доставляли немало хлопот Соломону, а во времена Иосафата Едом вступил в союз с аммонитянами и моавитянами, чтобы совершать набеги на Иудею. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание Аббатство Монте-Кассино. Фотография. 2015 г. Самнитские укрепления в Монте-Кассино. IV–III до Р. Х. [Монтекассино; итал. Montecassino], католич. бенедиктинское аббатство близ г. Кассино в обл. Лацио, примерно в 130 км к юго-востоку от Рима. Мон-рь подчинен непосредственно Папскому престолу и имеет статус территориального аббатства, соответствующий статусу диоцеза. Основатель монастыря, св. Бенедикт (см. Венедикт Нурсийский ), почитается не только как основоположник ордена бенедиктинцев , но и как отец зап. общежительного монашества . Хотя бенедиктинский орден не имел централизованной структуры и М.-К. никогда не было его адм. центром, аббатство пользовалось особым авторитетом как место подвигов св. Бенедикта и как 1-й монастырь, организованный в соответствии с бенедиктинским уставом. В средние века М.-К. было одним из самых значимых духовных и культурных центров Италии и всей Зап. Европы. Мон-рь находится на вершине отрога горы Кайро, господствующего над долинами рек Лири и Рапидо. Там пролегала Латинская дорога (Via Latina), к-рая вместе с Аппиевой дорогой составляла основной путь из Рима в Юж. Италию. Крепость на месте аббатства была построена осками или вольсками и в IV в. до Р. Х. перешла под контроль самнитов. После победы римлян над самнитами она была включена в состав Римского государства (2-я пол. III в. до Р. Х.). У подножия горы возник г. Кассин (Казин, ныне Кассино), получивший статус рим. муниципия, а примерно в сер. I в. до Р. Х.- статус колонии. К эпохе расцвета города (I-II вв. по Р. Х.) относятся амфитеатр, театр, мавзолей Уммидиев, остатки богатой городской усадьбы («нимфей Понари») и акведука. В V в. в Кассине существовала епископская кафедра ( Lanzoni. Diocesi. P. 173). VI-VII вв. Св. Бенедикт и основание монастыря Сведения о св. Бенедикте и ранней истории мон-ря содержатся в «Диалогах», составленных в 593-594 гг. папой Римским свт. Григорием I Великим (CPL, N 1713). Согласно 2-й кн. «Диалогов», озаглавленной «Жизнь и чудеса достопочтенного аббата Бенедикта», святой происходил «из области Нурсии» (ныне Норча, пров. Перуджа) и учился в Риме. Уже в юные годы он оставил мир, чтобы служить Богу и вести монашескую жизнь (sanctae conuersationis habitum quaesiuit). Сначала за подвижником ухаживала верная кормилица, затем он стал отшельником и поселился в пещере в полном уединении. Через 3 года св. Бенедикта выбрали настоятелем соседнего мон-ря, но после неудачного опыта руководства он вернулся к отшельничеству. Тогда вокруг него собрались ученики, для которых он основал 12 обителей; в каждой из них жили 12 монахов во главе с настоятелем (pater). Среди учеников Бенедикта были юные сыновья римских аристократов, святые Мавр и Плацид . Согласно Григорию Великому, Бенедикт покинул 1-й основанный им мон-рь (см. Субиако ) из-за конфликта с пресв. Флоренцием, к-рый завидовал его духовному авторитету. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ИЕВЛЕВИЧИ [белорус. правосл. церковные и общественные деятели XVII в. на белорус. и укр. землях в Речи Посполитой. Фома (кон. XVI в., Могилёв - не позже 60-х гг. XVII в.), правосл. писатель и педагог, один из идеологов братского движения на белорус. и укр. землях 1-й пол. XVII в. Был идейно близок к антиуниат. публицистам рубежа XVI и XVII вв., сторонник единства вост. славян. Детские годы Ф. прошли в Могилёве, предположительно он учился в школе могилёвского Спасского братства (создана в 90-х гг. XVI в.), затем в киевской Богоявленской братской школе (известна с 1615). В нач. 20-х гг. Ф.- студент фак-та «семи свободных искусств» Краковского (Ягеллонского) ун-та, который окончил в 1625 г. Преподавал в Киевской братской школе, в 1628-1632 гг. ректор школы. После объединения по инициативе нового митр. Киевского свт. Петра (Могилы) этой школы со школой Киево-Печерской лавры (1631) и образования Киево-Могилянской коллегии Ф. вместе с племянником Игнатием Иевлевичем покинул Киев, в февр. 1632 г. перебрался в Могилёв, где продолжил педагогическую деятельность. По-видимому, он преподавал в уч-ще создававшегося в то время Богоявленского братства. В 1633 г. могилёвские мещане добились от кор. Владислава IV привилея на постройку новой школы при Богоявленском мон-ре. В дальнейшем Могилёвская братская школа наряду с Виленской и Брестской была известна тем, что в них наиболее полно обучали «семи свободным искусствам». В 40-х гг. Ф. преподавал в братской школе Слуцка. В 1658 г. был могилёвским протопопом. Литературное наследие Ф. представлено философско-публицистической поэмой «Лабиринт, или Запутанная дорога, где Прекрасная Мудрость по долгу своему господам могилевчанам и тем, кто им подобен в действиях своих, кратчайший и наилучший путь указывает». Произведение было издано на польском языке в 1625 г. в Кракове в типографии Франтишка Цезария Старшего. В настоящее время единственный сохранившийся экземпляр находится в фондах Московской Синодальной типографии РГАДА в Москве. |
| Можно написать целую серию рассказов о том, как бесконечно, удивительно, трепетно любит Господь каждого человека! «Любит каждого больше чем всех!» – как точно кто-то заметил. И особенно это очевидно в судьбе людей, что называется, далеких от Церкви в начале своего пути или мучимых страстями, но ищущих Господа или даже не знавших Его, но имеющих в душе доброе, действительно благое расположение… Как тонко, с поистине материнской нежностью и отеческой бережностью Господь подводит этих людей к Церкви, к покаянию, к самом у спасению. Эта дорога, этот путь – не досужие вымыслы экзальтированных «церковников», но доподлинная реальность, очевидная для всякого, кто с верою и вниманием вглядывается в жизнь и судьбы людей. И, главное, эта очевидность составляет неизреченную радость самих тех, кого она коснулась, кого провела через бури житейского моря и на ладонях Божией любви доставила в тихую гавань Небесного Царствия… Год назад умер Санька… Саша Васильев, или даже так – Александр Юрьевич, как называли его почтительно друзья и соратники. Отмучался, отмаялся, отошел… Я лет десять с ним встречался иногда, делал какие-то заметки, записывал его рассказы, исповедовал его, причащал, просто общался… И долго после его кончины хотел хоть несколько строк о нем написать. Вот почему-то легло мне это на сердце и всё. Но я никак не мог собраться, всё не получалось, и вот в один из дней решился, сел и начал писать. Дописал до того момента, где нужно уточнить, когда Саня умер, и вдруг понял, что совершенно, даже приблизительно не помню, когда это случилось… И вот я заглянул в прежние записи и обомлел: оказалось, это тот самый день, когда я сел писать. Ровно год назад он умер. Тогда я оставил свою писанину, надел подрясник, епитрахиль и послужил по Саньке заупокойную литию. И думается мне, что такие совпадения – это и не совпадения вовсе. Человек действительно яркий и самобытный, харизматичный и непростой, человек, о котором можно снимать кино, Саша Васильев в начале 1980-х окончил Институт имени Патриса Лумумбы, быстро стал подниматься по карьерной лестнице и уже через несколько лет работал консультантом ЦК КПСС по Ближнему Востоку. Согласитесь, неплохое начало… Но дальше произошло вот что. Шла уже полным ходом перестройка, и Саша, человек, прямо скажем, не глупый, видя и понимая, что происходит в стране и к чему всё идет, написал «докладную записку» своему шефу – Эдуарду Амвросиевичу Шеварднадзе, бывшему тогда министром иностранных дел. Написал он эту докладную, отправил, а сам уехал в командировку. |
| мон. Лазарь (Афанасьев) Глава 26. Старец Варсонофий в Маньчжурии. Епископ Трифон (Туркестанов) в скиту Оптиной пустыни В Летописи скита под 9 апреля 1904 года значится: «Сегодня отбыли из скита иеромонахи скитские отцы Адриан [Акильев] 409 и Варсонофий [Плиханков], назначенные высшею церковною властию на место военных действий на Дальнем Востоке для духовного утешения и напутствования раненых воинов» 410 . В Московском Богоявленском монастыре, где остановился отец Варсонофий, епископ Трифон, который знал его и беседовал с ним во время приездов в Оптину, благословил его в дальний путь иконой великомученика и целителя Пантелеимона. В Синодальной конторе калужские иеромонахи (их было всего пятеро из разных обителей) получили деньги на проезд и каждому вручен был ящик с церковной утварью, облачениями и прочим: походная церковь . Из Харбина отец Варсонофий писал владыке Вениамину, епископу Калужскому: «В пути нигде не останавливались, следуя таким образом безостановочно с 13 апреля по 2 мая – 19 суток. Только пришлось переждать несколько часов при переправе чрез озеро Байкал – на пароходах... Почти одновременно следовал с нами воинский поезд с сибирскими казаками. Нам сказали, что за ними следуют оренбургские и уральские казаки в числе восьми полков и двух конно-артиллерийских батарей (две дивизии). Донесся слух о первом нашем сражении на реке Ялу. 28 апреля прибыли в Маньчжурию. На границе станция, и называется также Маньчжурия. Здесь также встретили задержку, совершалась пересадка. В первый раз мы увидели китайцев. Это все – рабочие. С русскими китайцы живут мирно, и русские им нравятся. От станции Маньчжурия дорога, на всем протяжении ее до города Харбина, 85 верст, уже охраняется войсками, – разъезжают конные солдаты и казаки. Незадолго до нас изловили японцев, которые хотели взорвать туннель железной дороги у Хингана, во время хода поезда в 40 вагонов с войсками. Бог спас – взрыв последовал после прохождения поезда. Всех их судили военным судом и повесили в Ляояне. На станции Маньчжурия обрадовала нас весточка об удачном нападении на японцев генерала Ренненкампфа с двумя полками казаков, причем японцы понесли страшные потери. Утешил нас вид русских церквей на станциях сибирской железной дороги. Кругом пустыня. Но вот – церковь и вокруг нее группируется несколько, десятка два-три, домиков. Это Русь Святая в маленьком виде. И светло и отрадно становится на душе. В Харбине с вокзала мы все проехали в здание Красного Креста, где нас приютили и оказали радушный прием. Русский Харбин расширяется, и его можно сравнить с любым небольшим уездным городом. Есть в нем три церкви деревянные, служба совершается ежедневно» 411 . |
| мон. Лазарь (Афанасьев) Глава 8. Иеромонах Леонид на пути в Оптину Первым старцем в Оптиной пустыни стал иеросхимонах Леонид (Наголкин), в схиме Лев, прибывший сюда в апреле 1829 года с пятью своими учениками из Площанской Богородицкой пустыни. Он был учеником учеников преподобного Паисия и, конечно, принес сюда учение этого великого старца. Это его появление не было внезапным, – он стремился именно сюда, в Оптину, в которой настоятельствовал архимандрит Моисей , слух о котором давно уже достиг до него. Преосвященный Филарет (Амфитеатров) , хорошо знавший старца Льва, еще в 1823 году сообщил устроителям Оптинского скита, что этот старец непременно будет жить здесь. Так что не только старец Лев стремился в Оптину, но и Оптина как бы устремлялась к нему, ожидая его. Однако не гладок был тот путь, которым шел преподобный Лев (тогда Леонид). Иеромонах Леонид (в схиме Лев) родился в 1768 году в Орловском городе Карачеве в мещанской семье и в святом крещении наречен Львом. О родителях его, мещанах Наголкиных, ничего не известно, кроме имени отца, которого звали Даниилом. Они были бедны, иначе не отдали бы сына в работники к купцу Сокольникову в город Болхов. Лев оказался весьма сметливым работником и скоро стал ближайшим помощником хозяина, закупая и продавая товар самостоятельно. Ему часто приходилось бывать в Сухиничах, где он сбывал пеньку и конопляное масло петербургским купцам. Дорога туда шла густым вековым лесом. Однажды зимой, когда он ехал в санях, на него напал волк. Не растерявшись, Лев оглушил его палкой, но тот быстро оправился, догнал сани и, вскочив в них, успел вырвать из ножной икры Льва кусок плоти. Лошади неслись стремительно... В следующий миг юноша сунул руку в волчью пасть, в самое горло. Волк задохнулся и, уже вблизи одной из деревень, замертво свалился с саней. Лев потом всю жизнь прихрамывал на раненую ногу. Будучи весьма общительным, Лев Наголкин беседовал с многими людьми, встречавшимися на пути и на торгах, расспрашивая о их жизни и делах. Впоследствии многих поражало то, что старец прекрасно знает быт людей всякого сословия – дворянского, купеческого, крестьянского, деревенского и городского образа жизни. По рассказам людей, он запомнил массу деталей из военного и морского быта. Казалось, он изъездил всю Российскую Империю, а он, будучи работником у купца, недалеко выезжал за пределы Калужской губернии. |
| Монастырь на орлиных высотах (версия для печати)/Православие.Ru Монастырь на орлиных высотах Православие.Ru , 18 июля 2006 г. Монастырь Арнота / Арнота Арнота – это румынский Афон, высокая гора, по склонам которой монашеские скиты и пещеры поднимаются большими, постепенно суживающимися, концентрическими кругами все выше и выше к вершине. У подножия лежит монастырь Бистрица, с неприступным и суровым обликом, хранящий самое большое сокровище Вылча – мощи святителя Григория Двоеслова. Выше по склону горы расположены скиты и кельи, вырубленные некогда неизвестными пустынниками в податливых скальных породах. Крутой и утомительный путь наверх приводит, наконец, к вздымающейся вертикально скале, венчаемой орлиным гнездом – Арнотой. Там спит вечным сном Матей Басараб, великий исторический деятель и ктитор многих церквей Валахии и Афона. Мунтенийский господарь взирает на свою страну и народ, избрав своим последним троном суровые пики Арноты, с которых в редкие ясные дни можно видеть внизу петляющую серебряную ленту реки Олт и, там, вдали, окрестности Сибиу в сердце Трансильвании. Руины на вершине горы Дорога к монастырю все поднимается и поднимается вверх, изобилуя поворотами, предательски раздваивается; какой-либо указатель отсутствует. Езда по такой дороге тяжела и утомительна, даже путешествуя в такой мощной машине как наша. Вокруг, как нам кажется, нет ни одной живой души; царит полная заброшенность. Без матушки Мелетии, которая нас сопровождает, мы наверняка бы заблудились. Проходит какое-то время, пока не оказываемся на месте. Словно выросший из массивных горных пород, посеревший от дождей, монастырь непоколебимо стоит на скальном отроге. Здесь конец света. В Арноте останавливаются все. Дальше можно подниматься только в небо. С монастырского двора зима, казалось, никуда не уходила. Холодная сырость и пятна снега на земле говорят о погоде переменчивой и коварной. Вид совсем не идиллический открывается нашему взору. Пребывая в запустении на протяжении десятилетий, почти все постройки в Арноте пришли в бедственное состояние – кельи, церковь, особенно ее фундамент. |
|
|
