| Как видим, и здесь, в трудовом соприкосновении с церковью нищим грозило «понуждение без любви». Но это уже было вне власти законодателя. Жизнь брала свое, и понятия «работать» и «роботить» никак не могли еще в сознании людей феодального общества порвать своей словесной, корневой связи. Если бы Даниилу удалось перебедовать трудный момент в милостыниках на господском дворе и все же благополучно избыть этого «роботного ярма», это бы значило, что «Устав о холопах» вошел в действие раньше, чем составилось «Послание» Даниила, обращенное к великому князю Ярославу Всеволодовичу. Вообразив себя в толпе не столь уже «имовитых» «мужей», собиравших по полугривне с души на покупку монастырской околицы на далекой Рязанщине, сбывавших и покупавших по всей Руси чужих милостыников, тоже по полугривне и даже меньше, избегавших оформлять эти закулисные сделки княжой пошлиной, а теперь ликовавших по поводу отмеченной в «Слове о полку» сказочной рыночной конъюнктуры, при которой можно было заполучить раба дешевле, чем одна княжая пошлина при покупке, Заточник должен был почувствовать, как он точно раскалывается надвое. Он и сам уже не прочь бы завести село и укомплектовать его в один прием дешевой челядью. А все же воспоминание о самом себе в этом работном ярме должно было больно кольнуть его – пока еще не удалось ему обеспечить себе прямой и верный путь к житейскому благополучию. Не в этой «песне по былинам своего времени» был бальзам на его раны. Только церковь могла заняться лечением этого, как мы знаем, совсем верного своего сына. То, что его потрепала и умудрила жизнь, не было тут противопоказанием. Недаром столько церковности в тексте «Слова» и «Послания» Даниила, и недаром церковь с такой зоркостью следила за всеми жертвами процесса формирования феодального общества. Иных она охотно брала в число своих «церковных людей». Это – знакомые уже нам «изгои трои». Присоединение к ним в «Уставе» Всеволода и «четвертого изгойства» («се четвертое изгойство и себе приложим: аще князь осиротеет») похоже на шутливую вставку на полях первоначального текста «Устава», сделанную, может быть, рукой самого князя Всеволода. Заточник приписал бы и пятое, вроде: «...аще муж в вещь [то есть в беду] впадет». Но, как и князя, сама церковь не так-то просто решилась бы использовать «мужа» в своих селах и на своих погостах в качестве рабочей силы. |
| Молитва к Святой Троице также задумана как предуготовительная на разлучение души и тела. В томлении по Раю молящийся выражает надежду, что он окажется рядом с Авраамом, Исааком и Иаковом, в окружении ангельских сил и святых ветхо– и новозаветной Церкви. Заступничество испрашивается у пап Климента, Сильвестра, Льва (I), Стефана (I), у святых Адальберта (Войтеха), Вита, Вячеслава (Вацлава), Канута (Кнута), Олафа и Бенедикта (называем не все имена). Среди поименованных восточных святых прежде всего привлекают внимание во Христе юродивые и столпники, на Западе почитаемые меньше, чем на Востоке. Из древнерусских святых упомянуты Борис и Глеб, культ которых был распространен и в Чехии 1257 . Из прочих восьми молитв, которые представляли собою, видимо, заключительные элементы отдельных богослужебных последований суточного круга, одна приписывается Григорию Великому (“ Григорию Двоеслову ”) и Амвросию. После такого предварительного обзора сборников и анонимных либо псевдоэпиграфических слов и поучений остается уделить некоторое внимание немногочисленным оригинальным сочинениям древнерусского происхождения, которые могут быть отнесены к богословской литературе лишь косвенно или вообще к ней не относятся. Собственно говоря, их только два: известное своими художественными достоинствами Слово о полку Игореве и Слово или Послание (Моление) Даниила Заточника. О первом из них, находящемся совершенно вне рамок нашей темы, уже была речь во введении 1258 ; поэтому скажем лишь несколько слов о втором. До сих пор исследователи сосредотачивали свое внимание на следующих вопросах: соотношение между двумя редакциями текста и их датировка (как правило, Слово считается первой, а Послание (=Моление) – второй редакцией), литературные источники Даниила Заточника, историческая реальность его личности (или проблема других авторов либо переработчиков) и его социальное происхождение, интерпретация его Послания и идентификация адресата. В результате ни по одному из этих вопросов пока не найдено исчерпывающего или вполне убедительного решения. |
| Слово о полку Игореве, Слово Даниила Заточника, отрывки исторических сказаний в летописях, Слово о погибели русской земли и т. п. произведения показывают, что в начальные века русской жизни кроме церковно-учительной книжности существовала и развивалась и светская литература, достигнувшая в южной Руси значительного расцвета. Если бы Слово о Полку Игореве было одиночным для своей эпохи, то оно было бы, конечно, историческою несообразностью. Но мы знаем кроме того, что в тот же ранний период было не мало частных книголюбцев и участников литературного труда. Однако ни книжные собрания таких лиц (за исключением случайных экземпляров), ни произведения литературы, чуждые церковного назидательного характера, нам неизвестны помимо того немногого, что сберегли до нас в разрозненном виде монастырские библиотеки более поздней формации, как северно-русские, так отчасти и юго-западные. Если руководиться списком (южно- и западнорусских) рукописей, составленным проф. Владимировым, то от домонгольского времени мы знаем только двух представителей киевской книжности, предназначавшейся для домашнего чтения, именно изборники 1073 и 1076 годов. Все статьи русского пера, носившие светско литературный отпечаток, сохранились до нас в сравнительно поздних и единичных списках, нередко носящих печать искажений. Совсем не случайно то обстоятельство, что сгоревший в 1812 году (ярославский) список Слова о Полку Игореве был единственным, что полного текста Слова о погибели русской земли мы не знаем, что Слово Даниила Заточника известно только по 7−8 спискам, из коих большая часть представляет собою церковно-учительную переделку памятника. Светская литература с циклом ее исторических сказаний и поэтических произведений была соблазнительна и неуместна в благочестивом семействе богослужебно аскетических рукописей монастыря. Мало того, даже сказания о подвижниках (напр., жития Антония Печерского, св. Владимира и т. п.), не получившие значения четьих статей, быстро исчезали из книжности. Житие Антония уже в XVI веке безуспешно разыскивал старец Исаия в Москве. Еще меньшую живучесть обнаруживали тексты частных хотя бы и нравоучительных писем и посланий: мы знаем о таких утратах из жития Феодосия Печерского , Кирилла Туровского , из послания митрополита Климента, из летописи и т.д., и т.д. |
| «Научает не от Ангела, говорит Он, не от человека, не из книги, но от Меня, то есть, от Моего усвоения вам; осияния вас, действия на вас, яко кроток есмь и смирен сердцем, и помыслом, и образом мыслей: и обрящете покой оборения (внутренняго), и облегчения душам вашим от помыслов «( Мф.11:29 ). 29 Скорбь потому и называется искушением или испытанием, что она обнаруживает сокровенное устроение души. 30 Святой Исаак Сирский говорит: «Всякое затруднительное положение и всякая скорбь, не сопровождаемая терпением, производят сугубое мучение. Терпение человека противостоит его злоключениям, а малодушие-мать мучения. Оно рождает в человеке, превозмогающую его силу уныния, от которого ощущается душевная удава – это предвкушение геенны. Сим наводится на человека дух исступления, от которого истощается тьма искушений: смущение, ярость, хула, жалоба на судьбу, превратные помыслы... «Какое врачевство всему этому? – смиренномудрие сердца. По мере смиренномудрия дается тебе терпение в злоключениях твоих. По мере терпения твоего, облегчается для тебя тяжесть скорбей твоих, и приемлешь утешение. По мере утешения, получаемого тобой, возвеличивается любовь твоя к Богу. Соответственно любви твоей, увеличивается твоя радость, доставляемая Святым Духом. Милосердный Отец наш, когда возблаговолит извести из искушения истинных сынов Своих, то не взимает у них самого искушения, но подает им терпение в искушении, и они принимают рукой терпения все, (вышепоименованные) блага, к утверждению душ своих. Христос Бог своей благодатью да сподобит и нас по любви к Нему претерпеть с благодарением от сердца всё лютое». 31 Вот учение Церкви! Вот голос Церкви! Вот её отзыв на голос Даниила Заточника. В конце прошедшего столетия некоторое духовное лицо, в Архиерейском сане, подверглось заточению. Затвор был продолжителен, и до того строг, что заточенному воспрещены были чернила и бумага. Заточенный скончался в заточении. В его комнате нашли нацарапанную надпись на стене: «Благо, мне, Господи, яка, смирил мя еси, да научуся оправданием Твоим» ( Пс.118:71 ); Вот голос Заточника, который можно и должно признать голосом вполне принадлежащим Церкви! Вот тот голос, на который Церковь должна отозваться отзывом одобрения! Все земные бедствия ничего не значат перед душевным бедствием: пред отчуждением ума и сердца от Богом преданного нам смирения. |
| Фигура «коневого татя», специалиста-профессионала, промышлявшего конокрадством, запечатлена как грозное стихийное бедствие в ст. 35 той же «Пространной Правды». Это такое же бедствие, как и профессионал «разбоя» (ст. 7). С ними обоими борьба была возможна только угрозой тягчайшей кары, вырывавшей их из жизни с корнем. Разбойник и конокрад – это Сцилла и Харибда, между которыми обычно закуп и ходил с господским конем (ст. 58). А Заточники со своими «войскими» конями, согласно ст. 57, освобождались от начисления хозяйского штрафа или «урока» за потерю своих верных товарищей по былой походной жизни. В боярской сеньории среди закупов и прочего ее невольного населения Заточник – фигура тревожная, потому что и социально не одинокая. Там встречались и перемешивались со старым контингентом холопов, как мы видели, не только смерды, волей или неволей покидавшие свои села и пепелища, но и свободные городские «люди» из раздавленных ростовщическим капиталом купцов и ремесленников. Современная литература не сохранила нам об этих людях ничего подобного «Посланию» Даниила. Но мы попытались найти намеки о судьбе «проданного» за долги купца в сухих постановлениях «Устава о холопах» в «Пространной Правде», дающего некоторую канву для своего рода «Одиссеи» о беглом холопе. Конечно, и этот обельный холоп с ухватками купца, ими и вводивший в заблуждение ростовщиков, готовых дать «куны» «в рез» свободному человеку, не забыл своего прошлого и, как Заточник, тоже будет стремиться сбросить с себя ярмо. Но для него это неизмеримо труднее, потому что из обельного холопства выкупиться можно только с доброго согласия владельца. Практически же склонить того к этому согласию можно было только через посредство духовного отца. Был случай, когда церковь ставила господину требование об освобождении холопа в ультимативной форме, – когда тот обращался за поставлением в попы своего холопа. «Правило» митрополита Кирилла (1274 год) категорически запрещало «раба на священичество привести», если господин его не «не отпустит его перед многими свидетелями с грамотой, и отпустит по желанию, а по поставлении пусть не присваивает себе» 330 . В нашем казусе с купцом об ультиматуме речи быть, конечно, не могло. Воздействие тут было бы в стиле общей церковной политики, ставившей своей задачей смягчение социальных противоречий и прививание господствующим верхам гуманистических навыков и идей в отношении к несвободным и социально слабым элементам общества. Ведь купец этот – заведомо крещеное «духовное дитя» церкви, а она и во второй половине XII века не могла похвастаться еще полным охватом всего населения страны 331 . Да и в специфическом смысле он не переставал, вероятно, почитаться «церковным» человеком от того, что, «одолжив» и попав таким образом в изгойство, не задержался в весьма неопределенном слое общества, а провалился на самое дно – в обельное холопство. |
| «Что есть злая жена? Ослепление ума, поборница греха, печаль лютая и погибель дому. Лучше варить железо и долотить камень, нежели учить злую жену. Она учения не слушает, Бога не боится, людей не стыдится, все осуждает и укоряет». Все эти нарекания взяты из греческих сочинений, изображающих византийскую, порочную женщину. Подобные нарекания находим в греческих поучениях, в «Златоструе» и сборнике Святослава, в повести о Соломоне и проч. Все эти сочинения воспитали в грубом обществе предубеждение к женщине, как виновнице соблазна, унизили ее достоинство и отравили семейное счастие. «Слово» Заточника, отразившее недостатки древней Руси, в простой, анекдотической форме, пользовалось большою известностью, и дошло до нас во множестве списков. Известны два списка слова XII – XIII века; в XIII веке оно было переделано. Составитель слова, подобно Даниилу, жалуется на свою бедность. «Был я в великой нужде, испытал все зло. Заработный хлеб часто у меня как полынь во рту, и питие свое плачем растворяю». Историки относят «слово» Даниила к домостроям или домашним поучениям. Но, применяясь к изложению «слова», мы признаем его переходным звеном к домашним поучениям 588 . Бессвязное изложение сентенций «слова» Заточника напоминает своею формою «Пчелу», а нравственно-практическое содержание – домострой, нечуждые последовательности в мыслях. Домашние поучения или домострои В поучении своем Мономах предписывает покаяние, слезы, постоянную молитву, даже на пути («зовите беспрестанно в тайне: Господи помилуй»); нощные поклоны и пение, которыми побеждается диавол; хождение в церковь до восхода солнца («так делали все добрые люди»); укрощение страстей, особенно гордости, помыслов, внешних чувств и языка, порабощение тела; терпение напастей и перенесение обид («лишаем не мсти, ненавидим и гоним терпи, хулим молись»). В основу и довершение подвигов автор полагает страх Божий, причину всего доброго, и вообще советует избегать лености и понуждать себя на подвиги, ради Господа. «О, Владычице! отыми гордость и буесть от убогого сердца моего, да не возношуся суетою мира сего, в пустошнем житии». |
| «Гроза» действенна не только против внешних врагов, но и лиц, творящих беззаконие внутри страны, и с ее помощью должна восстанавливаться нарушенная справедливость. Только князь, по мнению Даниила, а не бояре или духовные лица, призван управлять государством, сохранять его единство. Боярское самовластие осуждается автором как противозаконное и порождающее беспорядок. Боярин и князь противопоставляются друг другу с явным предпочтением князя. Боярский произвол ущемляет верховную власть: «конь тучен яко враг смыслит на князя злое», а «боярин богат и силен, и он на князя своего мыслит все злое» . Концепция Даниила говорит о его осуждении политики феодальной раздробленности и желании видеть свою державе сильной, единой, управляемой мудрым князем, опирающемся на Совет «думцев» и представляющим своей властью опору и защиту всем своим подданным. Даниил говорит только об охране и защите своей земли, а не о завоевательных походах, которые часто кончаются гибелью. Поддержка Даниилом сильной великокняжеской власти предполагала ограничение полномочий местных феодалов, что соответствовало главной задаче того времени – объединению всех русских земель под властью великого князя. Митрополит Иларион был первым русским идеологом, обратившимся к проблемам осмысления истории и развития элементов исконно русской культуры. Его линия нашла последователей в лице Даниила Заточника («Моление»), Владимира Мономаха («Поучение»), епископа Кирилла Туровского (XII в.). Национальная идеология и процессы внутри Киевской Руси в средние века развивались в русле общих закономерностей мышления феодального общества, но русская мысль еще долго не могла вырваться из оков византийского православного богословия . Причины, сдерживавшие развитие русской политической мысли в период с XIV по XVII века, объяснялись рядом факторов, главным из которых явилось монгольское нашествие, надолго нарушившее нормальное развитие русского общества. Начиная с 1240 г., на протяжении почти двух столетий на Руси нарушаются производственные силы, опустошаются города и села, гибнут памятники культуры. |
| Он, как и Переславль-Залесский, предназначался младшим сыновьям Юрия (единокровным братьям Андрея) от византийской принцессы, сестры императора Комнина, Василько и Всеволоду, изгнанным Андреем. 572 Ср. «Моление» Даниила Заточника. Анализ: Будовниц И. У. Памятник древней дворянской публицистики//ТОДРЛ. 1951. Т. 8. С. 138 и сл.; Общественно-политическая мысль Древней Руси. Μ., 1960., Тихомиров Μ. Н. «Написание» Даниила Заточника//ТОДРЛ. 1954. Т. 10. С. 269 и сл.; Лихачев Д. С. Социальные основы стиля «Моления» Даниила Заточника//Там же. С. 106; Воронин H. Н. Даниил Заточник//Древнерусская литература и её связи с новым временем. Μ., 1967. С. 54. 578 Для сравнения: в соборах Юрия ширина подкупольного квадрата лишь в два раза меньше общей высоты до завершения подпружных арок. 579 Комеч A. И. Дмитриевский собор... С. 12. К сожалению, после перестройки нет возможности учесть способы сопряжения с центральным пространством алтарей, поэтому анализ отсутствует. 580 А. И. Комеч называет их тромпами и справедливо связывает с романской традицией, например с тромпами в соборе в Вормсе. Для последовательности и обоснованности сравнения тем не менее важно отметить разницу интерпретации самих этих форм и, главное, их влияния на выразительность внутреннего пространства, она – абсолютно различна (см.: Комеч А. И. Архитектура Владимира... С. 251–252). 581 Например, в главном храме монастыря Пантократора (см.: Butler L. The Pantocrator Monastery: An Imperial Foundation. Oberlin College, 1980; Колпакова Г. С. Искусство Византии. 1. С. 451 и сл.). 582 Изменения в конструкции не произошло, она осталась прежней, лишь вытянута в высоту и осложнена. 585 Золотом были окованы «впадины трибуна» – то есть простенки окон на барабане, его глава, аркатурный пояс на фасадах, кровли позолочены. 586 В летописях есть описания украшения храма дорогими тканями (так называемые порты и укси), они развешивались на «вервиях чюдных». 587 Нижняя часть одного из них сохранилась в Большом Сионе Успенского собора Московского Кремля. |
| 720 Застние. – Здесь – пространство между двумя смежными городскими (крепостными) стенами, застенок. 722 Боголюбиво. – Боголюбово, город невдалеке от Владимира. Вероятно, Даниил сознательно написал название города через «и», обыгрывая первоначальное значение имени: Богом любимое. 723 Лаче озеро – озеро Лаче на севере Новгородской области, куда, судя по всему, был сослан Даниил. 724 Новъгород. – Новгород Великий. Автор обыгрывает семантику этого топонима: Новый город для Даниила настолько старый, что и углы домов в нем разрушились, поскольку не сложилась счастливо его жизнь в Новгороде: он был изгнан из него князем. 725 Не лгалъ бо ми Ростиславъ князь://«Лпше бы ми смерть, ниже Курское княжение». – Приводимые слова были сказаны, согласно летописи, переяславским князем Андреем Владимировичем Добрым, когда великий князь Всеволод Ольгович изгонял его с Переяславского престола, отдавая взамен Курское княжество (см. Лаврентьевскую летопись под 1139 г.). Выражение «Не лгалъ бо ми...» не означает, что приведенные слова были сказаны Ростиславом автору послания, Даниилу, поскольку «ми» является здесь не личным местоимением, а усилительной частицей. 727 …сыне великаго царя Владимера – Под Владимиром Даниил мог разуметь как Владимира Мономаха , «сыном» (потомком) которого был Ярослав Владимирович, так и отца адресата – Владимира Мстиславича, который, пусть недолго, но сидел на Киевском столе, и потому мог быть назван «великим царем (князем)». 730 ...зане ограженъ есмь страхом грозы твоеа. – Β данном случае при глаголе «ограженъ» требуется по смыслу частица «не», отсутствующая во всех списках «Слова». С палеографической точки зрения пропуск «не» после «зане» вполне объясним, такие случаи постоянно встречаются, как указал академик Β. Μ. Истрин. 733 Или пиеши сладкое питие... от мста незавтрена... – Ср. Изборник Святослава 1076 г.: «Насыштяя ся многосластънааго пития, помяни пиюштааго теплу воду, отъ слъньца въстопвъшу, и ту же пороха нападъшу отъ мста не завтръна». 736 Якоже бо похвалися Езекий царь посломъ царя Вавилонскаго... – Езекия (Иезекииль) – еврейский царь. Согласно библейской легенде, вместо того чтобы прославить Бога за свое чудесное выздоровление, показывал свои богатства послам вавилонского царя, пришедшим справиться ο его здоровье. Тогда пришел κ Езекии пророк Исайя и предрек, что все это взято будет вавилонянами, и даже дети его будут отведены в Вавилон (см. Ис. 39, 1–6 ). |
| Если же посмотреть на проблему несколько шире, то таковое прямое идейное влияние грамот Собора 1598 года усматривается и на всю идеологию Православного Самодержавия Русского Царства XVII столетия. В трансформированном же виде и опосредованно, полагаю, такое влияние можно выявить и на всю идеологию государственного строительства Российской Самодержавной Империи XVIII - начала XX столетий. Таким образом, именно в качестве первого соборного акта Утвержденная грамота 1598 года и сопутствующие ей документы являются идейными и каноническими первоисточниками для многих аспектов практической государственной идеологии России конца XVI - начала XX веков. В свете данного - пока предварительного - суждения можно предположить, что достаточно детальный разбор идейного содержания названных исторических источников позволит конкретно выявить те или иные идейные формулировки, духовно-политические девизы, типичные определения и характеристики лиц и предметов, выражающие конкретные представления наших соотечественников о Самодержавии и его проявлениях в политической русской жизни конца XVI столетия. Вместе с тем выявление и достаточно подробная детализация идеологем, содержащихся в соборных актах 1598 года, в дальнейшем позволит сопоставить их с формулами и духовными характеристиками свойств Самодержавия в предшествующих произведениях древнерусской литературы - у Святителя Илариона Киевского, Даниила Заточника, Преподобных Иосифа (Санина) и Досифея (Топоркова) Волоцких, Преподобного Максима Грека, Московских Святителей Даниила и Макария (Леонтьева), Царя Иоанна Василевича Грозного, Ивана Пересветова, Святителя Иова Московского и других древнерусских писателей и мыслителей... Впрочем, последовательный анализ церковно-политической публицистики этих мыслителей не входит в рамки данной работы, он предполагается лишь как одно из направлений ее возможного продолжения. В известной степени стремление к научно -исследовательскому подходу в изучении идеологии основных соборных актов Государственно-Церковных совещаний («Земских Соборов») XVI-XVII веков стало одним из главных побудительных мотивов моей учебы на Историческом факультете МГУ в 2003-2009 годах, получения дополнительной специальности историка. |
|
|
