отв. ред. Д. С. Лихачев Даниил Заточник Даниил Заточник (XII или XIII в.) – предполагаемый автор двух произведений, очень близких друг другу по тексту – «Моления» Д. З. и «Слова» Д. З. Датировкам этих произведений и их взаимоотношению между собой посвящено довольно много исследований, но ни одно не может быть принято как бесспорное. Вряд ли перед нами два произведения одного автора. Очевидно, одно из них – переделка другого или оба восходят к какому-то третьему тексту. «Моление» и «Слово» относятся, вероятно, к XII и XIII вв. Какое произведение «старше» и ближе, следовательно, к авторскому тексту, неясно. Неясно и то – кто такой Д. З.: действительно существовавшая личность или некий собирательный образ, объединивший многих авторов и редакторов, работавших над текстом этих произведений. Выражение «заточник» – очевидно, прозвище, указывающее на занимаемое Д. З. положение, «заточник» – может означать заключенного, сосланного человека или человека «заложившегося», согласившегося на подневольную работу, «заточившегося», т. е. согласившегося на кабальную работу. Летописец XIV в. считал Д. З. действительно заточенным на озере Лаче лицом. Под 1387 г. в Симеоновской летописи рассказывается о некоем попе, пришедшем из Орды «с мешком зелия», и сосланном на озеро Лаче, «идеже бе Данило Заточник», а несколько ниже (под 1379 г.) приводится и цитата, встречающаяся в списках «Моления» Д. З.: «добро есть надеятися на бога, нежели надеятися на князя», что указывает на то, что под Д. З. летописец разумел именно автора «Моления». В. Г. Белинский, не вдаваясь в вопрос о том, кто был Д. З. по профессии, считал его своего рода древнерусским интеллигентом; П. Миндалев, И. Будовниц, Б. Романов – княжеским дружинником, дворянином в его положении XII–XIII вв., отличавшемся от последующего – XVI–XVII в., когда дворянство выделилось в отдельное сословие. А. Щапов и II. Гудзий предполагали, что Д. З. холоп. М. Тихомиров, вслед за Д. Айналовым, подчеркивал отличное знание Д. З. ремесел и выводил отсюда принадлежность его к ремесленникам.

http://azbyka.ru/otechnik/bibliog/slovar...

под ред. О.В. Творогова Скачать epub pdf Даниил Заточник ДАНИИЛ ЗАТОЧНИК (XII в.?) – автор послания к князю. Летописец XIV в. считал Д.3. реальным лицом, действительно заточенным (отсюда – «Заточник»), т. е. сосланным на озеро Лаче. Под 1378 г. в Симеоновской летописи рассказывается о некоем попе, пришедшем из Орды «С. мешком зелия» и сосланном на озеро Лаче, «идеже бе Данило Заточник». Тем не менее некоторые исследователи допускают, что Д.3. – вымышленная личность, от лица которой анонимным автором написано сугубо литературное послание. Авторский текст послания Д. 3. не сохранился. До наС. дошло пять его переработок, опубликованных Н. Н. Зарубиным, наиболее известные из которых – «Слово» Д. 3. и «Моление» Д. 3. Лучшее представление о первоначальном тексте дает «Слово» Д. 3., в котором авторский текст, в отличие от других редакций, не переработан, а лишь дополнен позднейшими вставками, в том числе и из текста «Моления». По мнению Л. В. Соколовой , авторский текст Д. 3. представлял собой просительное послание князю (жанр, чрезвычайно распространенный в средневековой Европе) опального, сосланного дружинника, члена старшей дружины (думца, посланника, поэта-певца), в котором он описывал свое бедственное положение и просил адресата избавить его от нищеты, вернув в свою дружину. Вероятно, в авторском тексте, как и в «Слове», адресатом послания являлся новгородский князь Ярослав Владимирович, правивший в Новгороде С. перерывами в 80 – 90-е гг. XII в. (ум. в 1205 г.). Даниил называет князя «сыном» «великаго царя Владимера», что следует, вероятно, понимать как указание на то, что Ярослав Владимирович. был потомком («сыном») Владимира Мономаха . Реконструированный исследовательницей авторский текст послания Д. 3. соответствует правилам византийской эпистолографии. В нем можно указать все обязательные композиционные части послания и характерные для византийских риторических писем топосы – «общие места» – посланий. Композиция авторского текста Д.3. основана на переплетении триад; послание трехчастно: зачин (начальные библейские цитаты, призванные выразить главную мысль послания), основная часть – семантема, и клаузула (благопожелания адресату). Трехчастна, в свою очередь, и семантема.

http://azbyka.ru/otechnik/bibliog/litera...

А.А. Половцов Даниил Заточник Даниил Заточник, автор известного «Моления», или «Слова». Биографических данных о Данииле Заточнике не имеется никаких. Из его произведения можно лишь заключить, что он был молодой дружинник, за что-то прогневивший своего князя и сосланный на Лач-озеро (Олонецкой губернии) или Белоозеро, откуда и написал свое «Моление», желая смягчить гнев князя и склонить его к прощению. «Моление» бесспорно обнаруживает в его авторе большую начитанность в тогдашней духовной письменности и несомненный литературный талант. Что касается определения имени князя, к которому обращено «Слово», и времени составления последнего, то это остается до сих пор вопросом открытым. Дело в том, что «Слово» Даниила Заточника дошло до нас в двух редакциях, не всегда сходных между собою. Первая редакция, признаваемая древнейшей, известна по трем спискам: Толстовскому (теперь Императорской публичной библиотеки) начала XVII в., копенгагенской публичной библиотеки XVII в. и библиотеки с.-петербургской духовной академии, тоже XVII в. Списков второй редакции два: Ундольского (теперь Румянцевского Музея) XV в. и Чудовской библиотеки XV в. Известные еще списки: Казанской духовной академии и гр. Д. Н. Толстого признаются за переделки «Слова», как утратившие многие древние черты памятника. Толстовский список не дает имени князя, к которому направлено «Моление», оно называет его сыном великого царя Владимира. Список копенгагенский и академический называют князя прямо Ярославом Володимировичем, «сыном великого царя Володимира». В обоих списках второй редакции «Моление»: адресовано к Ярославу Всеволодовичу. Исследователи: И. И. Срезневский , О. Ф. Миллер и И. Я. Порфирьев настаивали на том, что «Слово» адресовано к Ярославу, сыну Владимира Мстиславича, внуку Владимира Мономаха , княжившему в XII в. Но их мнение значительно поколеблено и Е. Модестовым и А. Лященко, причем последний не без основания называет, как более правильное, – имя князя Ярослава Всеволодовича (1191–1246), бывшего князем Новгородским и Переяславским (Переяславля-Южного), что дает также возможность согласить его мнение с мнениями предыдущих исследователей относительно места ссылки, именно Лач-озера, принадлежавшего к новгородской области.

http://azbyka.ru/otechnik/Spravochniki/r...

Даниил Заточник Даниил Заточник – автор известного литературного произведения, занимающего видное место в ряду древнерусских памятников; называется оно «Слово» или «Моление Дан. Зат.» До нашего времени оно не дошло, сохранились только два отдельных слова, представляющих собою измененные редакции подлинного. Оба слова, сходные по содержанию, различаются в порядке изложения и называют различных князей, к коим адресовано «Моление». По одному – мол. адресовано Юрию Владимировичу Долгорукому (ум. 1157 г.), по другому – Ярославу Всеволодовичу Переяславскому (ум. 1247 г.). Более вероятно предположить, что «Слово» составлено во времена последнего из этих двух князей, хотя вообще трудно определить, какая из этих двух редакций наиболее близка к подлиннику. Высказывалось даже (Модестов, Ж. Мин. Н. Пр. 1880 г. окт.), и теперь еще поддерживается предположение, что самое имя автора вымышлено и присоединено к популярному народному чтению. В летописи память о Д. З. сохранилась до XIV в.: случайно упоминается под 1378 г. В народной памяти это имя, очевидно, оставило по себе память в пословицах: «как Данило бессчастный не заслужив ни хлеба мягкого, ни слова сладкого», в сказках «О Даниле бессчастном», в былинах: «О Ставре», которого иногда называет Данилом. В самом молении есть указание на личность автора: он – подданный переславского князя, сын его рабыни, родом из Переяславля; возрастом юн, любит словесную сладость, обогащающую его ум и дающую ему перевес над другими: «аще ти есмь на рати не храбр, но на слове ти есмь кроток, да тем избираю сладость словесную, совокупляя, аки воды морския, и извития словес, и речения причтами хитрыми, а глаголив язык и... уветливы уста, яко струя речныя быстрины». Обыкновенно, в нем видят дружинника или, точнее, члена младшей дружины князя. Как памятник старины, моление очень интересно и с бытовой, и с литературной стороны. Оно дает материал для характеристики древнерусской жизни, указывает на объем начитанности тогдашних книжников и заключает в себе несколько старинных пословиц и поговорок.

http://azbyka.ru/otechnik/Lopuhin/pravos...

Слово Даниила Заточника Подготовка текста, перевод и комментарии Л. В. Соколовой Произведение Даниила Заточника принадлежит κ числу наиболее интересных литературных памятников Древней Руси. Оно известно в нескольких редакциях, которые настолько отличаются друг от друга, что правильнее говорить не ο разных редакциях одного произведения, а ο разных произведениях, подписываемых именем Даниила, или анонимных. Один из двух основных памятников называется «Словом Даниила Заточника», другой – «Молением Даниила Заточника». Едва ли не все основные вопросы литературной истории этого произведения до сих пор не решены окончательно. Спорным является прежде всего вопрос ο личности автора и характере его сочинения. Одни исследователи считают, что Даниил Заточник – чисто литературный образ, от лица которого анонимный автор создал сугубо литературное произведение, другие полагают, что Даниил Заточник – историческая личность, а его произведение – реальное послание князю. Сторонники последней точки зрения по-разному определяют социальный статус Даниила (дворянин, дружинник, ремесленник, холоп, летописец и т. п.) и адресатом послания считают разных князей. Спорным также является вопрос ο взаимоотношении и датировке «Слова» и «Моления». Одни ученые считают первичным «Слово», датируя его XII в., другие – «Моление», датируя его XIII в. Автор данной публикации считает, что «Моление» – это литературный отклик на «Слово», своеобразная пародия на него. Однако и публикуемое в настоящем издании «Слово» не является первоначальным авторским текстом. Оно дошло до нас в списках XVI–XVII вв., отражающих, по всей вероятности, поздний этап литературной истории памятника. Первоначальный, авторский текст «Слова» представлял собой, вероятно, послание опального княжеского дружинника своему князю, Ярославу Владимировичу, с перерывами княжившему в Новгороде в 80-е – 90-е гг. XII в.; в это время и было, очевидно, написано послание. Оказавшись в опале за свою дерзость, излишнюю прямоту и испытав в изгнании все тяготы нищенской жизни, Даниил обращается κ князю с просьбой помиловать его и вернуть в княжескую дружину, указывая на свои достоинства (ум, мудрость, дар художественного слова) и претендуя на роль княжеского советника, посла и ритора.

http://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserk...

Известно более двух десятков списков этой версии древнерусской П.: ЦГАДА, собр. МГАМИД, 370/820, конца XIV в.; ГПБ, F.n.1.44, XV в. (изд. В. Семеновым); ГБЛ, собр. Ундольского, 195 и 621, XVI и XVII вв.; ГБЛ, собр. А. Н. Попова , 38; ГИМ, Синод. собр., 312/579, 313/944, 314/854 (л. 4–103), 324/421 и 325/560; ГИМ, собр. Уварова, 394/59, XV и XVI вв.; ГПБ, собр. Погодина, 1068, XVII в. и др. Эта редакция, как убедительно доказал М. Н. Сперанский, переведена на Руси не позднее XII–XIII вв. Об этом говорит, в частности, наличие цитат из П. в составе летописи и «Мерила праведного». В Летописце Переяславля Суздальского под 1186 г. читается: «якоже в бчеле глаголеть: брань славна луче мира скудна; с лживым миром живуще велию пакость землям творят» (см.: Оболенский М. Летописец Переяславля Суздальского. М., 1851, с. 99; в Летописи Лаврентьевской под тем же годом читаются те же цитаты. Однако источником их названа не П., а некий «пророк»). В П. эти цитаты читаются в составе гл. 66 (см. в изд. В. Семенова 1893 г., с. 412 и 413). В «Мериле праведном» (см.: Мерило праведное по рукописи XIV века. М., 1961, л. 21 об. – 31 и 67–68) также читается несколько изречений из П. Они изданы М. Н. Сперанским (см. приложение к его книге: Переводные сборники изречений, с. 48–62). Поэтому догадка П. Бессонова, что посредником в деле ознакомления с П. русских книжников или даже переводчиком ее мог быть Стефан Новгородец, посетивший Византию в середине XIV в., может быть оставлена. Неоднократно указывалось на связь П. с «Молением» Даниила Заточника. Однако соотношение этих памятников сложнее, чем казалось первым исследователям: в ряде случаев «Моление» и П. имели общий источник, в других можно допустить, что именно П. в своих поздних разновидностях обращалась к «Молению». Поэтому, по заключению М. Н. Сперанского, «все эти сомнения не позволяют нам опираться на “Моление” как на источник для датировки “Пчелы” с полной уверенностью» (Переводные сборники изречений, с. 313). К аналогичному выводу пришел и П. Миндалев, отметивший, что влияние П. наблюдается «в таких местах, принадлежность которых первоначальному тексту более чем сомнительна» (Моление Даниила Заточника, с. 279).

http://azbyka.ru/otechnik/bibliog/slovar...

Слово о злых женах Подготовка текста, перевод и комментарии А. Г. Боброва Слова «о злых женах» (или «о добрых и злых женах») встречаются в древнерусской книжности уже с XI в.; они входят в состав Изборника 1073 г., Златоструя, Пролога, Измарагда, многочисленных сборников. Одним из основных источников древнерусских Слов является сочинение ο женах, помещенное в «Вопросах и ответах» Анастасия Синаита , известное на Руси уже по Изборнику 1073 г. ( Архангельский А. С. Творения отцов церкви в древнерусской письменности. Казань, ч. 4. 1890, с. 174). Русские книжники, опираясь на переводную литературу, создавали оригинальные версии слов «о злых женах», особенно начиная с XV в. Κ этому времени относятся списки второй редакции «Пчелы» (так называемой 68-главной), куда Слово «о женах» вошло в качестве 27-й главы Слова «о женах» в сборнике Ефросина, списки сочинения Даниила Заточника. С этими памятниками непосредственно связано и недавно обнаруженное в составе сборника XV в. «Златая Матица» сочинение, озаглавленное «А с ο злых женах» (о составе и характере сборника см.: Бобров А. Г., Черторицкая Τ. Β. Κ проблеме Златой Матицы. – ТОДРЛ, т. 43. Л., 1990, с. 341–358), публикуемое в настоящем томе. Среди текстов, которыми древнерусские книжники пополняли свои сочинения «о злых женах», обращают на себя внимание своеобразные «мирские притчи» – небольшие сюжетные повествования (о муже, плачущем ο злой жене; ο продающем детей от злой жены; ο старухе, глядящейся в зеркало; ο женившемся на богатой вдове; ο муже, притворившемся больным; ο посекшем первую жену и просящем за себя другую; ο муже, которого звали на зрелище игр обезьян и др.). Из всех этих мирских притч, представленных в Слове «о злых женах» из сборника «Златая Матица», только одна – ο старухе, глядящейся в зеркало – восходит к греческому источнику; остальные же, встречающиеся также в 68-главной «Пчеле», у Даниила Заточника и в сборнике Ефросина (не считая многочисленных списков Слов «о женах» XVI–XX вв.), известны нам только по древнерусским рукописям.

http://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserk...

II. О народности в древнерусской литературе и искусстве (По поводу новых сочинений и изданий епископов Филарета и Макария, гг. Пыпина, Равинского, Сухомлинова и Ундольского). I. В последнее время появилось несколько замечательных сочинений по истории русской словесности. Филарет, епископ Харьковский, издал в ученых записках Академии наук (кн. 3-я, 1857 г.) Обзор русской духовной литературы от 862 по 1720 г. В той же части академических записок помещено сочинение профессора Сухомлинова О древней русской летописи, как памятнике литературном 145 . Макарий, епископ Виницкий, в своей Истории русской церкви (три части, 1857 г.), посвящает несколько глав подробной характеристике литературных произведений до XIII века, до которого доведена им история церкви в этих трех частях. Г. Пыпин, которому русская литература обязана открытием превосходного древнерусского стихотворения о Горе Злочастии, издал Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских (1857). Это сочинение обнимает нашу повествовательную литературу от XV и даже от XIV века до начала XVIII. Сверх того, между новейшими изданиями русских литературных памятников, почитаем обязанностью обратить внимание читателей на изданное г. Ундольским в «Русской Беседе» (1856 г. 2), по рукописи XV века, знаменитое в нашей древней литературе Слово или Моление Даниила Заточника. Обнародованный г. Ундольским памятник бросает совершенно новый свет на это древнее произведение. Епископ Филарет имел в виду, на основании всех новейших исследований и открытий, составить руководство вроде известного Словаря о бывших в России писателях духовного чина; потому что, как справедливо замечает он, этот Словарь «в настоящее время оказывается очень недостаточным». Желая соединить удобство словаря с систематическим обозрением, автор распределил писателей по векам, присоединив в конце алфавитные указатели сочинителей и литературных произведений. «Решаясь обозреть русскую духовную литературу, говорит он во введении к своему почтенному труду, мы не принимаем на себя писать подробную историю ее. Для такого сочинения в настоящее время не достает еще многих данных; а писать историю по предположениям, по соображениям, не основанным ни на чем – дело не умное». Обращая внимание читателей на это вполне справедливое мнение, не можем не порадоваться, что для разработки русской литературы наступила наконец пора строгого, положительного изучения, фактического знакомства с нашей стариной, когда уже становятся совершенно невозможными все мечтания и гадания, основанные на одних досужих предположениях.

http://azbyka.ru/otechnik/Fedor_Buslaev/...

В.В. Виноградов Мыслитель МЫСЛИТЕЛЬ Слово мыслитель в современном русском языке обозначает человека, обладающего даром глубокого, оригинального философского мышления. Это слово – книжное. По своему морфологическому строю оно похоже на церковнославянские образования типа спаситель, утешитель, избавитель. Ср. числитель, очиститель и т. п. Ударение, лежащее на и – (ср. глагольную основу мысли – ть), свидетельствует, что слово мыслитель в его современной форме может восходить лишь к поздней традиции славянско-русского словообразования, уже испытавшего юго-западно-русское влияние 192 , т. е. ко времени не старее XVII b. Однако слова мыслитель нет в словарях русского языка XVIII b. Нельзя найти его и в «Словаре Академии Российской» начала XIX b. (1806–1822). Впервые зарегистрировано это слово в «Общем церковно-славяно-российском лексиконе» акад. П.  И. Соколова . Здесь читаем: «Мыслитель, я, м. 2. Размышляющий, рассуждающий о чем» (П. Соколов, Сл., ч. 1, с. 1457). Таким образом, в этом лексиконе предлагается чисто формальное, так сказать, словопроизводственное определение неологизма мыслитель (ср. тут же истолкование значений глагола мыслить). Но уже в словаре 1847 г. предлагается иное, более глубокое и содержательное толкование значения слова мыслитель: «Мыслитель, я, с. м. Тот, кто мыслит или углубляется размышлением в важные предметы» (сл. 1867–1868, 2, с. 705). В том же духе, хотя и со всеми своеобразиями Далева стиля, определяется слово мыслитель в словаре В. И. Даля: «Мыслитель, м. -ница, ж. Остро и глубоко мыслящий, думец, доходящий умом до заключений отвлеченных» (сл. Даля 1881, 2. с. 373). Итак, слово мыслитель в русском литературном языке – не старее начала XIX b. Выражаемое им понятие или значение не имеет прямых соответствий в словаре русского литературного языка предшествующей поры. В. И. Даль в своем толковании сопоставил слово мыслитель с древнерусским думец. Между тем семантика слова думец иная. Древнерусское думьцъ (вариант – думьца) обозначало не столько того, кто предается глубоким философским размышлениям, сколько того, кто обладает здравым практическим смыслом, способностями политика и советника. Например, в «Слове Даниила Заточника»: «Зъ добрымъ бо думьцею князь высока стола додумаетца, а съ лихимъ думъцею думаетъ, и малого стола лишенъ будетъ». В поучениях Иоанна Златоуста (сп. 1555 г.): «С мудрым мужемъ и думцемъ князь думавъ, высока стола добудет» (Срезневский, 1, с. 744). Слово думец в конце XVII b. выходит из употребления. Характерно, что в XVIII b., после Петровской реформы, когда слово думец уже воспринималось как старинное, лексикографами оно толковалось так: «единомышленник, один из тех, кои решались или положили что сделать» (ср. словари Академии Российской и «Общий церковно-славяно-российский лексикон» П. Соколова). Почти то же определение слова думец повторяется и в словаре 1847 г.: «Думец, мца, с. м. Стар[ин]. Задумавший что-либо вместе с другими; единомышленник» (сл. 1867–1868, 1, с. 785).

http://azbyka.ru/otechnik/Spravochniki/i...

Слово о полку Игореве Подготовка текста, перевод и комментарии О. В. Творогова «Слово ο полку Игореве» было написано в конце XII века. Поводом для создания произведения явился неудачный поход на половцев князя Новгорода-Северского Игоря Святославича в 1185 году: русское войско потерпело поражение, а возглавлявшие его князья и оставшиеся в живых воины оказались в плену. Об этом походе рассказывается также в современных событиям летописях (см. отрывки из Ипатьевской и Лаврентьевской летописей, публикуемые в наст. т.). Однако автор «Слова» создал не воинскую повесть, а произведение совершенно особого жанра. Злосчастный поход Игоря Святославича явился поводом для глубоких раздумии ο судьбах Русской земли, ο пагубности феодальных междоусобиц, вызвал воспоминания ο прошлом – ο славных и ο трагических периодах русской истории. Β «Слове» сочетаются как бы две художественные стихии – книжная, близкая по системе образов и поэтическим приемам κ ораторскому слову, и фольклорная, причем эта последняя объединяет в себе элементы разных жанров – «плачей» и «слав». Яркий язык «Слова», его образная система, ритмический строй, сочетание тонкого лиризма и гражданского пафоса – все эти черты памятника выделяют его среди других произведений русской литературы XII века и в то же время роднят с ними, поскольку те же художественные приемы и те же образы, хотя и не в такой концентрации и не в столь же совершенной форме, мы встречаем и в русских летописях, и в «Словах» Кирилла Туровского , и в таких произведениях XII–XIII веков, как «Слово Даниила Заточника» или «Слово ο погибели Русской земли». Рукописная судьба «Слова» сложилась крайне неблагоприятно. До нового времени сохранился лишь один список памятника. Он входил в состав сборника, принадлежавшего известному ценителю русских древностей, графу А. И. Мусину-Пушкину. Но в 1812 году вся коллекция рукописей графа погибла в пожаре Москвы. Сгорел и сборник, содержавший «Слово ο полку Игореве». Мы располагаем сейчас только изданием памятника, осуществленным в 1800 году А.

http://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserk...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010