| Так научила нас философия, а кроме того [учит], что есть единый род ангелов в мире, сущностно соединенных с истинными мыслями и добродетелями. Истинно философствующие должны со всяким усердием стремиться уподобить им собственную душу. А другой род, демонов, сопряжен с обманчивыми и призрачными мыслями и мнимыми добродетелями, и поэтому именуется ложной мудростью, ложной добродетелью и хвастовством. Охваченные ими люди, сколько их есть, исполненных многочисленными подобными мыслями и подчинившие душу подобиям и теням добродетелей, выше всех поднимают бровь и только себя считают мудрыми, и добродетельными, и усердными, а если видят кого, кто думает не одинаково с ними, говорят, что он обманут и ослеплен. Ясно убедившись в таком различии вещей, боюсь когда-нибудь обмануться, уподобившись множеству злодеев и хвастунов, и, исполнившись призраков и отображений, считать себя приверженным мудрости и истинной добродетели. Вот что сильнее всего тревожит и не дает спать: часто самые прилежные и истинные устроения и помышления, которые вроде бы я сознаю за собой, впоследствии изменяются так, что я буду считать противоположней- шие расположения и помышления правильными и истинными, хотя кроме того же имени они уже не имеют ничего здравого. Так же и с тем, о чем сейчас забочусь: боюсь, как бы это не оказалось железом с наведенной позолотой. Поэтому я решил, что следует поступать во всем следующим образом: всякий раз из всего явленного избирать наилучшее, и всегда опасаться, как бы оно не оказалось каким-то иным, а не лучшим, и молить правого Бога, чтобы Он Сам стал учителем. А о ком я повсюду слышу, что они опытны в таких вещах, – к тем приходить, если ничто не мешает, расспрашивать и исследовать их таким же образом, чтобы через их ответы стали ясны размышления и устроения их души, относительно которых я недоумеваю. Сопоставляя их со своими, я выяснял, нужно ли держаться их как самых истинных. В таком настроении я пришел и к вам, – клянусь твоей священной главой! – не для того чтобы высмеивать и бранить ваши, и особенно твои [учения], как показалось некоторым. Но будучи убежден, что вы всех превосходите в добродетели, я имел великие надежды, что у вас достигну истинного и правильного [знания] обо всем. По крайней мере, у тебя я не был обманут в надеждах, ибо обо всем, что я ни спрашивал, ты точно отвечал, и совершенно все из этого показалось мне согласным с вернейшей истиной, – за что я премного тебе благодарен. Да и тем, кто близок Калофету 437 , Дисипату, благородному Луке, я приношу благодарность, ибо научился от них многому доброму. |
| Там, вероятно, и состоялось знакомство Давида с молодым свт. Григорием Паламой . Давид Дисипат и свт. Григорий Палама стали близкими друзьями; о степени духовной близости Давида и свт. Григория свидетельствует то, что свт. Филофей Коккин говорит о них не только как о единомышленниках, но и как об «общниках в подвижничестве ( κοινωνν… σκσεως) " 2 . Крепость этой дружбы была проверена временем; недаром Давид, по словам протопресв. Иоанна Мейендорфа , «станет одним из главных защитников учения свт. Григория» 3 . Самоотверженная борьба Давида дала свои плоды: в частности, по оценке Х.Ф.Байера, Давид стал составителем самого популярного антиварлаамовского и антиакиндиновского сборника. Важно также, что через посредничество Давида Дисипата свт. Григорий Палама был связан с исихастской школой прп. Григория Синаита 4 . Имея в виду обширные знания Давида, о чем можно судить из его сочинений и которые проявляются, в частности, в его умении слагать ямбы правильным метром, – можно сделать вывод о том, что Давид получил очень хорошее образование. Давид неплохо знал античную литературу и великолепно разбирался в творениях святых отцов. Судя по тому, что Давид не пожелал делать ни светскую, ни церковную карьеру, хотя у него были для этого все возможности, но прожил жизнь простого монаха и приближался к высшим светским и церковным кругам преследуя только цель защиты Истины, – он был скромным, благочестивым и кротким человеком. Знакомство с Варлаамом Калабрийским Первые достоверные сведения о Давиде Дисипате 5 связаны с его знакомством с греческим монахом, воспитывавшемся в латинском окружении, «калабрийским философом» Варлаамом – впоследствии одним из предводителей партии антипаламитов, – которое отражено в эпистолярном наследии последнего. Изначально Давида и Варлаама Калабрийского связывали дружеские отношения. Так, поскольку в то время между свт. Григорием Паламой и Варлаамом уже шла полемика по поводу антилатинских сочинений последнего 6 , Варлаам жаловался Дисипату на недоброе, по его мнению, отношение к нему Паламы 7 . Ок. 1337 г. Варлаам, будучи в Салониках, сблизился с монашеским кругом прп. Игнатия Исихаста, в который входил и Дисипат. Вероятно, это знакомство Варлаама с кругом прп. Игнатия побудило его начать активно выступать против исихастского учения и связанных с ним практик 8 . Итак, начав нападать на исихастов, Варлаам составил несколько трактатов, в которых обвинял исихастов, практикующих Иисусову молитву, в мессалианстве и «пуподушничестве» (т. е. в том, что они разделяли представление о том, что душа человека находится в пупе) 9 . В 1338 г. Варлаам подал жалобу на исихастов в Синод, а также Константинопольскому патриарху Иоанну Калеке. Но, несмотря на то что патриарх отверг жалобу Варлаама, тот продолжал свои нападки. Развитие паламитских споров Давид, вероятно, был непосредственным свидетелем начала полемики вокруг Фаворского света и Божественных энергий. Дадим ему слово: |
| Варлаам, приверженный эллинским учениям, полагал, что не существует иного Божественного света, кроме знания и пустой философии эллинских наук. Поэтому он не верил, что существует свет Божественный и вечное озарение, причаствуемое и созерцаемое только теми, кто посредством заповедей Божиих очистил свои сердца. Итак, он услышал от старцев о Божественном осиянии и о многих иных богоявлениях, и особенно об озарении, бывшем на горе Фавор во время того божественного преображения Господа, услышал о том, что тот свет они называли Божественным и вечным, раз «просияло лице Его, как солнце, – как гласит священное Евангелие, – и одежды Его сделались белыми, как свет» 10 . Тогда он отошел к опровержению монахов и написал слова против такового Божественного света, желая доказать, что он материальный и тленный, заявляя, что этот свет не был вечным, но только тогда возник, дабы ученики, простые люди, видели и удивлялись, и снова пропал, исчез и обратился в не-сущее. Монахи, увидев эти сочинения, умолили Паламу беседовать с ним, и подать ему совет, и отвести его от таковых речей и писаний, дабы не хулил сей единый Божественный свет и не поносил бы святых, воспевающих его. Ибо писал Варлаам в словах своих, что всякий, кто об этом свете мнит нечто иное, нежели он сам пишет, есть еретик, нечестивец и безбожник. Палама видел его и часто беседовал с ним: и умолял его, и обличал, и одолевал устами, но нисколько не сумел убедить его, но тот еще больше устремлялся к таковой хуле и к поношениям святых. Итак, Палама вынужден был наконец написать против него, и, сведя из святых все то, что они писали о Божественном свете преображения, доказал из слов святых, что этот свет Божественный и неприступный, вне времени, нетварен и вечен, что он есть озарение и благодать, и блистание Бога, и Божество, – по тому, как называют его святые. [...] Увидев это, Варлаам написал в ответ, что если этот свет был именно таков, то в итоге он был сущностью Божией: таким образом, вы делаете сущность Божию причаствуемой и зримой; а это, в свою очередь, уже само по себе хульно и нечестиво, и есть учение мессалиан. 11 |
| Из переписки Варлаама с Давидом Дисипатом , который входил в кружок прп. Игнатия Исихаста 134 , можно сделать вывод, что это письмо до прп. Игнатия не дошло. В своем VI письме 135 , адресованном Давиду Дисипату , Варлаам упоминает, что Дисипат вынудил его отказаться от обидных слов в отношении прп. Игнатия, вследствие чего Варлаам написал другое, «человеколюбивое» письмо, в котором дал повод прп. Игнатию испытывать другую страсть – связанную с прославлением и похвалами; очевидно, этим письмом к Игнатию является V письмо Варлаама. В VIII письме Варлаама, также адресованном Дисипату 136 , Варлаам говорит о причине «суровости» своих посланий к Игнатию 137 : он хочет горьким лекарством вразумлений излечить старца Игнатия от страстей, которые им владеют. Итак, во втором письме Варлаама к прп. Игнатию, V по общему счету 138 , Варлаам по настоянию Дисипата, использует тактический прием, как считает А. Риго 139 , и переадресовывает свои обвинения неким безымянным исихастам, при этом сильно ужесточая их. В этом письме Варлаам обращается к прп. Игнатию, говоря, что имел большие надежды на встречу с ним и его кружком (Варлаам упоминает Иосифа Калофета, Давида Дисипата и некоего Луку) и не был обманут в своих ожиданиях. Однако встретившись с некими людьми, «соименными» Игнатию и его друзьям, т. е. «исихастами», Варлаам услышал от них нечто чудовищное – и далее Варлаам перечисляет некоторые положения, вероятно, заимствованные из исихастской литературы (в первую очередь, у прп. Никифора Уединенника и в анонимном трактате Метод священной молитвы и внимания) и услышанные им лично от прп. Игнатия и его друзей; эти положения, согласно Варлааму, сходны с ересью мессалиан. Далее Варлаам говорит, что он обвинил в мессалианстве не Игнатия и его приверженцев, но не называемых по имени людей, которые «соименны» первым, то есть тех, которые утверждали чудовищные вещи; в результате этого, по словам Варлаама, про него стали говорить, что он обвиняет в мессалианстве всех исихастов, и в том числе монахов, входящих в круг Игнатия. |
| Акиндин познакомился с Варлаамом Калабрийским ок. 1326–1327 г. в Фессалониках. Между ними возникла дружба, хотя Варлаам и смотрел на Акиндина свысока. Во время полемики Паламы с Варлаамом, касающейся переговоров последнего с латинянами, Акиндин выступал в качестве посредника между ними, говоря о необходимости примирения и указывая каждому, что обсуждаемые вопросы не стоят того, чтобы делать далекоидущие выводы о позиции другого. Когда начался второй этап противостояния между Паламой и Варлаамом Калабрийским, представляющий собой полемику вокруг исихастов и практики исихазма, Акиндин вновь занял примирительную позицию. В письме VIII к Варлааму (см.: Gregory Akindynos 1983, р. 26–28), он указывает, что Палама – человек благочестивый и уважаемый, что нападки Варлаама на исихастов и Паламу только поднимут их авторитет, что Палама не может быть еретиком-мессалианином, как говорил об этом Варлаам, поскольку вопрос о том, является ли некто еретиком или нет, решает Церковь , в то время как Варлаам неправомерно берет это на себя. Акиндин советует Варлааму предать огню его претензии к исихастской практике молитвы. Сомнения в правоте свт. Григория посетили Акиндина, когда тот получил от него так называемое Третье письмо к Акиндину (см. прим. 14 на с. 126–128 наст. изд.). Изначально Акиндин в своем письме к Паламе интересовался относительно справедливости обвинений Варлаама в отношении него (это письмо Акиндина не сохранилось), и Палама в указанном ответном письме, опираясь на Дионисия Ареопагита , писал о нижележащем Божестве – Божественной энергии, и вышележащем Божестве – Божественной сущности, имея в виду различение в Боге энергий и сущности. Это вызвало недоумение Акиндина. Затем, когда Палама жил в Константинополе у Акиндина в первой половине 1341 г. и они имели возможность подробно обсудить спорные вопросы, Акиндин убедился, что свт. Григорий не находит в высказывании о низшем и высшем Божествах ничего неуместного. Тогда Акиндин, по его же сведениям, взял со свт. Григория слово, что тот удалит из своих сочинений сомнительные, по мнению Акиндина, выражения, а он, в свою очередь, поможет Паламе победить Варлаама (Greg. Acind., or. ad patr.: 87–100 [Nadal Canellas]). После собора в июне 1341 г. Акиндин стал обвинять свт. Григория в том, что тот не исполнил данное ему обещание и продолжает учить о различении в Боге сущности и энергий, т. е. о двух различных Божественностях. По этой причине сам Акиндин начал, вслед за Варлаамом, обвинять свт. Григория Паламу в двоебожии, или многобожии. |
| Давид Дисипат, его учение и место в паламитских спорах//Там же. С. 7-62. Тема энергий как привходящего// Там же. С. 63-70. О начале полемики вокруг исихазма в эпоху паламитских споров// Там же. С. 71-85. Примечания/ Дивномудрого монаха Давида Дисипата против Акиндина стихи//Там же. С. 89-118. Примечания/Честнейшего и мудрейшего монаха господина Давида история вкратце, как получила начало лукавая ересь Варлаама и Акиндина//Там же. С. 121-138. [Беневич Г.И., Бирюков Д.С., Черноглазов Д.А.] Примечания/ Слово господина Давида Дисипата о богохульствах Варлаама и Акиндина, отправленное письмом господину Николае Кавасиле//Там же. С. 139-246. [Бирюков Д.С., Волчкевич А.Ю.] Примечания/Варлаам Калабрийский. Избранные письма; Григорий Акиндин. Письмо XII //Там же. С. 249-272. Примечания/ Исповедание веры Григория Акиндина, иеромонаха, обращенное к госпоже царице //Там же. С. 273-283. К вопросу о философских течениях в средней Византии: Николай Мефонский и его полемика с учением Прокла в контексте проблемы универсалий // Записки Александрийского семинара . Вып. 1. Изд-во Философского факультета СПбГУ. С. 54–69 [ электронная версия статьи на портале " Богослов.ру " ] Проблема универсалий в византийской философии. Ч. 1. Учебно-методическое пособие. СПб.: ГУАП, 2011. К вопросу об использовании учения Аристотеля в паламитских спорах// Философия. Теология. Наука. Сборник материалов Первых Чтений, посвященных А.Г. Чернякову. Труды ВРФШ Н.А. Печерская. СПб.: Издательство Института «Высшая религиозно-философская школа», 2011. С. 23-33. [Беневич Г.И., Бирюков Д.С., Шуфрин А.М.] Византийская философия: философия или богословие? (переписка из трех углов) // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. Том 2. Философия. 2, 2011. С. 25–34 [ электронная версия ]. Николай Мефонский и его полемика против Прокла в контексте «византийского Прокл-Ренессанса»// Вестник Русской христианской гуманитарной академии 12:1, 2011. С. 114–122. Книга еретиков/Сост., предисл., коммент. Д. Бирюкова. СПб.: Амфора; Изд-во РХГА, 2011. (Александрийская библиотека) [ Содержание ] |
| Несмотря на строгое предостережение Патриарха Иоанна XIV Калеки (1334-1347), В. К. продолжил полемику со свт. Григорием Паламой в Фессалонике и начал писать сочинения против монахов-исихастов, к-рых иронично называл «пуподушниками» (μφαλψυχοι). После того как Палама издал 1-ю из своих «Триад» (1338), В. К. сочинил опровержение. В полемику были втянуты мн. визант. интеллектуалы. Против В. К. агитировал Исидор Вухир, в переписке с ним находились Нил Триклиний, Игнатий Исихаст, Давид Дисипат , Иосиф Калофет . Двое последних вместе с буд. Патриархом Филофеем Коккиным и Момицилой Неофитом опубликовали в 1341 г. сочинения против В. К. В 1339 г. В. К. по поручению имп. Андроника III Палеолог совершил поездку в Зап. Европу. Он посетил королевские дворы Роберта I Анжуйского в Неаполе, Филиппа VI Валуа в Париже, а также папу Бенедикта XII в Авиньоне, к-рого пытался склонить к провозглашению крестового похода против турок, предлагая свой проект унии Церквей ( Giannelli. 1946). В Авиньоне он познакомился с Ф. Петраркой . По возвращении в К-поль (осень 1339) В. К. ответил на появившуюся 2-ю «Триаду» Паламы переработанным соч. «Против мессалиан» (Κατ Μασσαλιανν). Однако в то время его ссора с монахами-исихастами не имела политического значения, и он по-прежнему пользовался расположением Иоанна Кантакузина и Патриарха. Самой влиятельной фигурой в исихастской партии в нач. 1341 г. был Григорий Акиндин , к-рого поддерживала Евлогия Хумнена-Палеологина. Именно он содействовал укреплению рядов сторонников исихазма приглашением в столицу Давида Дисипата, ставшего влиятельным при дворе. Характерно при этом, что Акиндин считается если не учеником, то единомышленником В. К. в богословской полемике со свт. Григорием Паламой ( Constantinides-Hero. 1983). Собор в К-поле 10 июня 1341 г., на к-ром присутствовал имп. Андроник III, был настроен примирить сторонников и противников исихазма. На нем рассматривалось 2 вопроса: божественность Фаворского света (обвинение в двоебожии) и благочестивость молитвы Иисусовой (обвинение в ереси богомилов и мессалиан). Синодальный томос полностью оправдал монахов-исихастов, однако и В. К. не был предан анафеме, получив прощение при условии отказа от своих взглядов. Всем его сторонникам рекомендовалось предать огню его сочинения против монахов. Мягкое решение в отношении В. К. объясняется поддержкой Иоанна Кантакузина ( Weiss. 1969). Томос был опубликован только в июле-авг., когда политическая ситуация радикально изменилась из-за смерти Андроника III (15 июня 1341). Следует отметить, что Собор, хотя и затрагивал, но не рассматривал подробно богословские вопросы и не вынес никакого решения по поводу разделения сущности и энергии Божией - ключевой проблемы паламистского учения, против к-рого позднее выступали Акиндин и Григора. В сент. 1341 г. учение Паламы поддержал Иоанн Кантакузин ( Weiss. 1969), вскоре начавший борьбу за имп. престол. С этого времени В. К. становится в Византии нежелательной персоной. |
| Особенно ярко указанный топос свт. Григория находит свое выражение в Истории (кон. 1360-х гг.) св. Иоанна Кантакузина , версия которого следующая: Он [Варлаам] пришел к одному из учеников безмолвствующих, совершенно лишенному разума, едва отличающемуся от бессловесных глупцу, не наделенному подобающим рассуждением. И притворился, что желает быть у него учеником и изучать путь исихии и законы послушания. Просьбами он убедил его, и ходил к нему немало дней. И после этого стал просить того невежду учить его об исихии, и таким образом за один день чуть ли не начал числить себя в исихастах. Тот же не заподозрил хитрости, прельстившись по чрезмерному легкомыслию, но стал, безумец, обучать лукавейшего и [рассказывал], что немного преуспевшие в исихии и безмятежно молящиеся воспринимают в душе некое неизреченное ликование и божественную радость и телесными очами видят свет, блистающий вокруг них. По иным [словам] Варлаам стал замечать великое безумие и невежество того человека, а услышав о свете, зримом телесными очами, нисколь не удержался в спокойствии, но начал натиск на исихастов вообще, называя [их] обманщиками, и лжецами, и мессалианами, и пуподушниками, искажающими правые догматы церкви, и всякое иное того же рода 131 . Кто же эти «простые монахи»? Об этом можно судить из писем самого Варлаама. А именно, сохранились письма Варлаама к прп. Игнатию Исихасту, где идет речь о встрече и сближении Варлаама ок. 1337 г. в Салониках с монашеским кругом прп. Игнатия, к которому Варлаам пришел для того, чтобы тот познакомил его с исихастским учением и практиками; также о событиях, связанных с знакомством Варлаама с кружком прп. Игнатия Исихаста, упоминается в письмах Варлаама к Давиду Дисипату . Переводы всех этих писем приводятся в настоящем издании. Известны два письма Варлаама прп. Игнатию. Согласно первому из них, IV письму Варлаама 132 , можно сделать вывод о каких-то расхождениях между Варлаамом и прп. Игнатием. Варлаам упоминает о сильном огорчении Игнатия относительно чего-то «случившегося недавно», вследствие чего Варлаам упрекает Игнатия в несоответствии идеалу исихии, проявляющемся в том, что он подвержен страстям, о чем свидетельствует его огорчение. В этом письме прослеживается более или менее явная полемика с исихастской антропологией (сам Варлаам в своих воззрениях, выражаемых в письме, исходит из платонической антропологической парадигмы), в связи с чем можно согласиться с А. Риго, полагающим, что упоминаемое Калабрийцем «огорчение» прп. Игнатия связано с их разногласием по тем вопросам, которые Варлаам поднимает в своем письме 133 . |
| Поздней весной 1341 г. Д. Д. получил письмо от Григория Акиндина ( Greg. Acind. Ep. 12). Согласно свт. Филофею Коккину , Д. Д. на тот момент находился «в горах между Фракией и Скифией, где, между прочим, и другой дивный в безмолвии Григорий (Синаит.- Авт.) по возвращении своем с Синая устроил скит (φροντιστριον)» ( Philotheus. Encomium//PG. 151. Col. 597). На основании этого свидетельства Филофея Р. Лёнерц идентифицировал упомянутое место с одним из мон-рей в Месомилионе (наиболее пустынной части Парории, пограничной области между Византией и Болгарией к северу от Адрианополя (совр. Эдирне, Турция)), основанным прп. Григорием Синаитом ( Loenertz. 1970. P. 89-90; Laurent. 1960. P. 150), под духовным руководством к-рого в то время, вероятно, находился Д. Д. Акиндин предупреждает Д. Д. о нашествии «скифов», т. е. монголов ( Loenertz. 1970. P. 90-91; Laurent. 1960. P. 148-153; протопр. И. Мейендорф отождествлял их с болгарами: Meyendorff. Introduction. P. 79. Not. 55), и приглашает в К-поль на Собор (10 июня 1341), на к-рый свт. Григорий Палама был вызван патриархом Иоанном XIV Калекой , с тем чтобы дать ответ на обвинения Варлаама. Считая, что Варлаама не так просто победить, поскольку свт. Григорий Палама дал ему нек-рые основания для обвинений в двоебожии, Акиндин призывает повлиять на свт. Григория его друзей, особенно Д. Д., «вследствие благоразумия и очевидной любви» к нему. Сам автор письма не может этого сделать, поскольку свт. Григорий Палама подозревает его во враждебности после реакции Акиндина на 3-е письмо к нему свт. Григория (подробнее см. в ст. Григорий Палама ). Акиндин упоминает также еще об одном, более раннем письме к Д. Д., которое не сохранилось ( Greg. Acind. Ep. 12. 40-41). По пути в столицу из окрестностей Адрианополя свт. Григорий Палама также отправил Д. Д. письмо с приглашением на Собор, но его к тому времени в Парории уже не было. Д. Д. прибыл в К-поль на 3-й день после свт. Григория ( Philotheus. Encomium//PG. 151. Col. 597) «в середине зимы» (χειμνος τ κμαιτατον - Ιωσφ Καλοθτου Συϒϒρμματα/Εκδ. . Γ. Τσμη. Θεσσαλονκη, 1980. S. 238. 73), т. е. в дек. 1340 или янв. 1341 г. В числе сопровождавших Д. Д. отшельников был мон. Дионисий (PLP, N 5490), один из адресатов свт. Григория (ΓΠΣ. T. 2. S. 479-500). Нет сомнения, что на июньском и, вероятно, июльском Соборах 1341 г. (RegPatr, N 2210 и 2212) Д. Д. выступил на стороне свт. Григория Паламы, но никаких подробностей о его деятельности на этих Соборах не известно. |
| Святую простоту его учения. Кто с юности воспитан в Слове Божием, 55 Кто рассуждать умеет о божественном – Тот счастлив только обретеньем истины, Что явно согласуется с Писанием, К груди прижав святыню богословия, 6o Высоким светом в сердце разгорается; И все ему враждебные суждения Прочь прогоняет, как ума предателей, Как бунтарей и как души губителей, Чтоб Церковь вновь от бурь была избавлена. 65 Так было – и вовеки да пребудет так! А если кто-то к делу примешает страсть – Такой да будет сопричтен с безумцами. Поэтому тому, кто в благочестьи тверд И истинному верен кто учению, 70 И кто благому сопричастен веденью, Тот пусть в уме к словам не придирается, Чтобы в душе не вызвать колебания 156 . Бывает, лучше рассудить в молчании – Играть словами, словно в шашки, нечего 157 , 75 Исподтишка сплетая злые хитрости. Пусть слово наше светится открытостью, Тогда оно и впрямь содержит истину, Являя верность нашего учения. А сей одно сокрыл – а что на свет явил – В том Варлаама он имел подсказчиком: 8о Известно ведь, кто был его учителем; Кто нашептал ему сии учения, А Томос 158 , что имеет славу истины, Решился беззаконно переписывать. Но чтоб скорей уйти от обвинения, 85 И грозного за ересь осуждения 159 , Как зверь, что от охоты в нору прячется, Высказываясь всякий раз по-новому, Кощунственно играет в богословие. Он как Протей или как осьминог-хитрец 160 , 90 Изменчивый в словах и утверждениях. Но самое дурное ухищрение, Смешное, искривленное, нелепое – Что Паламе тот самый приписал недуг, Которым сам страдает он – безумие. 95 Гнилая и нелепая софистика! Обычай, я б сказал, развратной женщины! Он думает, что ложь поможет спрятаться, Что от позора грязью он отмоется! Напрасно пристрастился к злому умыслу: 1оо Хоть станет целиком навозной кучею, Собой не замарает свет Божественный. Когда видна вещей природа явная, Излишни рассужденья хитроумные – Смешно и глупо спорить с очевидностью! 105 Ведь кто сейчас не знает из читателей, Что Палама приятен в обхождении, Что говорит он только то, что ведает, |
|
|
