| Но перелом в ней в пользу Иоанна Кантакузина наметился задолго до ее конца, вскоре после смерти наиболее энергичного «антикантакузиниста» Апокавка, погибшего от рук заключенных при обозрении одной из ставших в то время многочисленными в Константинополе тюрем (11 июня 1344 г.). Равным образом и учение Акиндина, несмотря на все старания патриарха, популярным не становилось. Императрица Анна начала осознавать гибельность проводимой при ее участии политики. И тогда, очевидно чтобы спасти свое положение, она решила пожертвовать вторым членом «триумвирата», патриархом Иоанном Калекой. Тот был уязвим именно благодаря поддержке, какую оказывал соборно осужденному в августе 1341 г. Акиндину. В частности, чтобы поднять богословский престиж Акиндина, патриарх рукоположил его в дьяконы, а потом и в священники. Не очень интересуясь богословской проблематикой и памятуя, что на соборе, который осудил Варлаама, председательствовал ее муж, императрица и прежде не сочувствовала этой стороне деятельности патриарха. Теперь же она выразила желание быть проинформированной обеими спорящими сторонами. С этой целью в начале 1346 г. она обратилась к заключенному Григорию Паламе , к Акиндину, к Давиду Дисипату и к историку Никифору Григоре с просьбой объяснить ей, в чем суть разногласий. Палама ответил ей кратким письмом; 26 Акиндин написал свое полемическое исповедание веры; 27 Григора заявил, что не разделяет взглядов исихастов, и, понимая, чтó в этот момент требуется императрице, ничего не написал (спустя небольшое время он выступит против Григория Паламы ); а Давид Дисипат представил ей в ответ занимающее нас сочинение, или сочинения. В одном из греческих списков конца XIV–haчaлa XV в. «Сказание» Дисипата сопровождено краткой исторической справкой, в которой говорится: «Это сочинение написано мудрейшим монахом Давидом по следующему поводу. Сего божественного Давида просила благочестивейшая деспина Палеологина, говоря: «Прошу тебя, почтенный отец, напиши мне ясно, чтобы я узнала, что представляет собой ересь Акиндина, что возразил ему высокопочтеннейший господин Григорий Палама и что [ответил ему] Акиндин». |
| О к.-л. его сочинении после 1347 г. неизвестно. Тем не менее М. Трой, издатель письма свт. Григория Паламы «К анониму», написанного из тур. плена в кон. 1354 г. ( Treu M. Επιστολ Γριϒορου το Παλαμ πρς αβδ μοναχν ισπατον//ΙΕΕ. 1890. T. 3. Σ. 229-234), отождествляет адресата свт. Григория с Д. Д. на основании наличия в единственном списке этого послания (Upsal. Gr. 28a. Fol. 99) в начале текста - маргиналия τ ισσυπτ. Протопр. И. Мейендорф возразил против такого отождествления, предположив, что маргиналия относится не к заголовку письма, а к его первым строкам, в к-рых свт. Григорий Палама говорит о некоем «блаженном», т. е. покойном, Давиде (τ μακαρ κεν αυδ), с к-рым адресат письма был связан нерасторжимыми узами любви ( Meyendorff. Introduction. P. 378). Позднее Д. Цамис, издатель соч. «Слово о кощунствах Варлаама и Акиндина» Д. Д., оспорил мнение протопр. И. Мейендорфа, утверждая, что маргиналия может относиться только к заголовку. В «блаженном Давиде» Цамис видит неизвестного духовного отца Д. Д. ( Τσμης. 1973. Σ. 21-23). Х. Ф. Байер и вслед за ним Г. М. Прохоров полагают отождествление адресата письма с Д. Д., предложенное Троем и поддержанное Цамисом, маловероятным ( Beyer. 1975. S. 127-128; Прохоров. 1979. С. 37). Издатели писем свт. Григория Паламы в составе критического издания под редакцией П. Христу также отнесли эту маргиналию к 3-й строке, начинающейся со слова αυδ (ΓΠΣ. T. 4. S. 142). Сочинения Сочинение написано спустя самое короткое время после того, как стало известно о написании Григорием Акиндином 509 ямбов против свт. Григория Паламы (PG. 150. Col. 843-862). Как признается сам Д. Д., он ответил Акиндину, еще не прочитав его стихов ( Browning. 1955-1957. P. 738. 8). Ямбы Акиндина могли быть сочинены с кон. сент. или нач. окт. 1342 г. ( Greg. Acind. Ep. 42. 154-161; Nadal Ca ñ ellas. 2006. P. 267), когда патриарх Иоанн Калека разрешил Акиндину писать против свт. Григория. По словам свт. Филофея Коккина, свт. Григорий получил ямбы Акиндина, уже находясь в дворцовой тюрьме, т. |
| Однако же обнаружилось, что он тщетно [измышлял свое] нечестие, и из [своих] ложных и пустых мудрований получил разве только ту выгоду, что прослыл намного более нечестивым, чем его единомышленники. Тем же самым способом и эти люди, отвергая боготворящую благодать и низводя тот Божественный Свет до творения, говорить об этом всеми путями избегают, а по указанным мною причинам, ради уловления неразумных, заводят речь о сущности и энергии. Но выиграют они отсюда ничуть не более Евномия – ибо везде возобладала истина – разве только обнаружится, что они мудрователи зла, которые играют не с тем, с чем следует играть 248 , а с понятиями Божественными и возвышенными, и проникли [в Церковь ] по наущению неких бесов, как сейчас уже покажет истинное слово. 7 Оказавшись в этом месте [нашей] речи [мы должны] заранее определить, что, по закону [изложенному в] Священном Писании , истину сказанного о Боге следует признавать «не в убедительных словах человеческой мудрости» 249 , а в доказательстве движимой Богом силы богословов; ибо он гласит, что нам не подобает иметь дерзновение ни говорить, ни даже помышлять что-либо кроме того, что божественно изложено в Священном Писании . Положить это в основу как подобает и, насколько возможно, подтвердить – для этого нам понадобилось бы много слов, если бы обстоятельства того потребовали. Поскольку же с этим согласны и противники, и многие придерживаются этого возвещения, то, дабы не показаться празднословами, простирающими долгие речи, хотя никто [нам] не перечит, мы обратим рассуждение к делу. В ходе этого [рассуждения] будут легко разъяснены и все остальные вещи, а также тебе, по размышлении, станет ясно и очевидно, кто читает священные речения и сочинения богомудрых отцов с неразвращенными помышлениями, а кто полагает, что его собственные домыслы – это и есть богословское понимание, силится тайно внушить эти [помыслы, пользуясь] выражениями [отцов и] притягивает канон к себе, а не сам к нему приспосабливается. Об этих и других подобных вещах ты рассудишь сам, поразмыслив по ходу рассуждения. |
| Следующее обвинение, в 1339 г. выдвинутое Варлаамом против Паламы, было тяжелее предыдущего и потребовало созыва Собора. Патриарх отправил в Фессалонику распоряжение об аресте Паламы и препровождении его в К-поль. Г. А., оставаясь в дружеских отношениях с Григорием Паламой, предпринял меры, чтобы задержать посланца, а когда это не удалось, решил опередить его. Он перехватил Паламу по пути в К-поль, и тот остановился у него. Беседуя с гостем, Г. А. встал на сторону Варлаама Калабрийского и попытался переубедить Паламу, к-рый согласился признать, что его богословские взгляды являются безыскусным отражением мнения «людей духа» (исихастов), и выразил готовность удалить эти пассажи из сочинений, призвав в свою очередь Г. А. помочь ему противостоять Варлааму - иностранцу и врагу монахов. Г. А. оказал существенную помощь партии паламитов на Соборе в Св. Софии 10 июня 1341 г. Хотя еще в 1340-1341 гг. он безуспешно пытался уговорить Варлаама ограничиться критикой паламитского богословия и не нападать на исихазм, его предательство оказалось для Варлаама полной неожиданностью. Он «в панике», как свидетельствует Иосиф Калофет , стал призывать императора и, ссылаясь на его отсутствие в столице, решил выждать, надеясь, что со временем страсти успокоятся. Но это решение было ошибочным: на помощь Григорию Паламе на заседание пришли Марк, Исидор, Дорофей и Давид Дисипат. Г. А. не присутствовал на Соборе, что отметил Палама в письме 1344 г. к Афанасию Кизическому: «Я не понимаю: Акиндин ведь уже принял мою сторону против Варлаама, а затем обвинил меня в том, в чем меня обвинял Варлаам» (ΓΠΣ. T. 2. Σ. 412-413) - т. о. Г. А. предал обоих друзей. Варлаам Калабрийский был осужден 10 июня 1341 г. в присутствии Андроника III; томос с осуждением был обнародован в июле, уже после смерти императора (15 июня 1341). Г. А. осужден не был, но, выступая против обвинения Варлаама, сам начал полемику с паламитами. По сообщению Калофета, после бурных диспутов Г. А. письменно выразил свое согласие с доводами паламитов, хотя на следующий день отрекся от этих слов. Впрочем, его расписка, опубликованная в паламитском томосе 1347 г. ( Meyendorff. 1963), свидетельствует лишь о том, что Г. А. подтвердил согласие с изречениями отцов Церкви, на к-рые опирались паламиты ( Байер. 2000). |
| Явился всем как ангел обожения, Поборник всех вещей, превысших разума, 220 А как иначе – если он обрел уже Дары любви и благости Божественной. Всегда пресветло пребывает в житии, Всевышний свет премирно проповедуя, В речах он светоч и в писаниях – дадух 170 , 225 Приятье света 171 – тема книг и слов его. Кто сердцем всем воспринял Православие, Того богатство – нерушимость истины. И свет сей – цель пути любого верного, Пусть он ведет сквозь бури и волнения – 230 Известна цель – корабль стремится к гавани. Страданья вспомним Симеона Нового 172 – Подобен он тому, о ком мы речь ведем 173 ! Сколь полон он величья боговиденья, Сколь явно было Божье в нем призвание, И сколько испытаний в жизни пережил, 235 Изгнанье, гнев, острог и осуждение 174 , Но был он просвещен сияньем Божиим, О чем поведал всем единомысленным. Конец его страданьям долговременным – Немеркнущая слава перед Господом, 240 И свет его примера – всей вселенной свет. Максим, что триждывеличайшим 175 назван был, Мерило теургии безупречное, И мистагог учений благодатнейших, 245 Готов был претерпеть и озлобление, И всякое злодейство нечестивое, Любую муку претерпеть за Господа (Как это было – кто из вас не ведает?). Он несмешение природ отстаивал, 250 В составе Слова богочеловеческом, И говорил о двух Его энергиях: Две воли двум природам соответствуют: Земной – земная, а предвечной – вечная. Язык за это слово отсекли ему 176 – 255 Язык, что был вещаний Божьих стилосом. Лишь в этом были властны нечестивые – Святой же сохранил язык таинственно: Лишенный языка, вещал божественно 177 . Каков итог пути его всехвального? 260 Победа в слове – чудо, и немалое, Но явлено в страданьи чудо большее, В писаниях прославив обожение – На деле он достиг его в страдании. Он светоч Церкви, столп и мера истины, Он удостоен почестей божественных. 265 И что сказать о силе благочестия, Сокрытой в духоносном слове письменном Божественного разумом Макария? Он заблужденье обличил великое, Бесстыдное врагов многовещание 178 , 270 Из тьмы и заблуждения возникшее, |
| Таким образом, исходя из дошедших до нас писем Варлаама Калабрийского, А. Риго делает вывод о том, что познакомившие Варлаама с исихастским учением и практиками монахи, о каковых в различных источниках (авторы которых не были непосредственными свидетелями описываемых событий) говорится как о «простых и необразованных», – это монахи, входившие в круг прп. Игнатия Исихаста 140 . Однако в этот кружок входили как раз весьма образованные монахи. Тот же Давид Дисипат имел очень широкую эрудицию, что видно из его сочинений, представленных в настоящем издании. Никак нельзя назвать «простым» и Иосифа Калофета, автора различных богословских, экзегетических и агиографических сочинений. Поэтому версия А. Риго вызывает и определенные вопросы. Во-первых, может быть, Варлаам встречался с необразованными монахами, против которых он стал выступать, до того, как познакомился с кружком прп. Игнатия? Однако, вроде бы, контекст писем Варлаама не свидетельствует в пользу этого. Варлаам в письмах говорит, что он, желая научиться тому, в чем неопытен, обратился к прп. Игнатию с целью учиться у него и его друзей, и те учили его исихии. Также из писем ясно следует, что Варлаам разошелся с прп. Игнатием по определенным вопросам – очевидно, связанным с исихастским учением. И во-вторых, непонятно, откуда взялась версия о необразованных монахах-простецах, с которыми встречался Варлаам. Имея это в виду, остановимся на некоторых деталях, относящихся к данной теме, на которые не обращает внимания А. Риго. Итак, начало паламитских споров описывал в своем сочинении и Давид Дисипат , который, если придерживаться версии А. Риго, и что следует, как кажется, из писем Варлаама, – был непосредственным свидетелем начала споров, поскольку входил в кружок прп. Игнатия Исихаста. Давид, когда ведет речь о начале споров, говорит, что Варлаам услышал об исихастском учении от почитаемых монахов, «старцев» ( παρ τν καλογρων) 141 . Таким образом Давид, описывая начало споров, не следует популярному топосу, согласно которому монахи, после общения с которыми Варлаам начал выступать против исихазма, были простыми и необразованными, хотя в его интересах было бы опорочить Варлаама и, как это делает Палама, указать на его коварство. Таким образом, версия Дисипата – тем более что он был, вероятно, непосредственным участником событий, – свидетельствует в пользу утверждения А. Риго, что никакой встречи Варлаама с монахами-простецами не было, но Варлаам общался с кругом прп. Игнатия (в который входили высокообразованные монахи). |
| И вот из-за такой проверки многие возненавидели его сильнейшей ненавистью, так что распространили множество наветов 435 : поэтому Мелет и Анит обвинили его, приписали ему нечестие и, схватив, осудили на смерть. И вот так умер Сократ. Но для чего я говорю это твоей божественности? Чтобы показать, что на некий иной лад подвергаюсь опасности самому претерпеть то же самое, что и тот. Я желаю поведать тебе, как это со мной случилось. И если ты сейчас негодуешь на меня из-за случившегося, то узнав правду, вновь вернешь благоволение, которое прежде имел ко мне. Согласен, что ты огорчен не без причины (если вообще огорчен), так как не знаешь моих обстоятельств, а узнав, думаю, рассудишь сам, что причины прошлому огорчению не были справедливы. Послушай же мое невежество. Мудрость, которую мы называем «человеческой», а божественный Павел – «премудростью Божией» 436 , уделила нам многие из свойственных ей благ и исполнила нас тем боговдохновенным учением, что все сущее двойственно: есть сами [вещи] и следующие за ними отражения, похожие на них по некоему подобию, но по сути призрачные и ложные. Поэтому и мысли, которые приходят нам обо всем, – одни истинные, которые привязаны к самим сущностям, другие же призрачные, мнимые и обманчивые, принимающие вид истинных от неких событий и притворяющиеся ими самими. И каждое имеет некую соразмерность истине, как и отображение вещи – самой вещи. Вид отражений и сопряженных с ними мыслей также двойственен. Некоторыми из них необходимо овладеть, если кто собирается когда-либо достигнуть собственно истинного, но большая их часть представляет собой великое препятствие к тому, чтобы постигнуть само сущее. И если какая душа охвачена ими, ей труднее, чем кому бы то ни было, взойти к самой истине. Касательно этических добродетелей, существует такая же двойственность, ибо есть некое состояние и расположение души, именуемое справедливостью, и тот, кто им обладает, – истинно справедлив. Подобно же и с остальными. А есть то, что принимает вид истинного, будучи отчасти похоже на него, но таким не является, – и обладающий им мнит себя справедливым, но им не является. Точно так же происходит и с мудростью, и мужеством, и иными благими и прекрасными устроениями. И с любовью то же, будь то к Богу или к людям: есть расположение души, которое истинно ею является, и есть ее отражение, так что обладающий им мнит, будто владеет самой истинной. |
| И как на примере солнца: если бы кто сказал, что они (имею в виду лучи), темные, а сущность и диск солнца светлый, неверно бы сказал, ибо по диску и лучи. Так же и с Богом: утверждающий, что они (говорю об энергиях) тварны, а сущность нетварна, не ведает что говорит. Ибо каковы бы ни были энергии, таковой же будет и источающая их сущность: если нетварны – нетварная, если тварны – тварная. Как бывает и с источником: каков бы ни был он, такова же будет и изливающаяся из него вода. Если источник сладкий – сладкая, если горький – горькая. Равным образом бывает и с огнем: если бы кто сказал, что огонь печет, а природно посылаемая из него энергия – холодна, тот явно лгал бы, ибо горячая сущность не может испускать холодной энергии, ни, напротив, холодная сущность – горячей энергии. Ибо ни вода не несет с собой жар, ни огонь – прохладу. Но и вода и огонь имеют энергию согласную и соответствующую их сущности. Так точно и у Бога энергия подобна и соответственна сущности. При нетварной сущности нетварна и энергия. Говорящий же, что сущность тварна, вынужденно делает тварной и энергию 224 . Как я уже сказал выше, что мыслит Варлаам, то мыслит и Акиндин. И пусть никто не воспримет от кого-либо, будто Акиндин чем-либо отличается от Варлаама в догматах 225 . Но поскольку об осужденном Варлааме разнеслась худая молва, Акиндин на словах отрекся от единомыслия с ним, боясь быть убитым народом как защитник его учения. По этой же причине он часто предает его анафеме как еретика, хотя сам во всем с ним согласен 226 . И делает это сознательно именно по этой причине, то есть потому, что желает остаться нераскрытым. Акиндин же впал в худшее в сравнении с Варлаамом нечестие. Ибо и он, равно как и тот, мыслит боготворящую благодать тварной, однако, порицаемый святыми и опасаясь претерпеть подобное Варлааму, говорит, что благодать нетварна. Но утверждает, что она – одно и то же с сущностью Божией, и делает ее причастной всем творениям, разумным и бессловесным, одушевленным и неодушевленным, что превосходит всякое нечестие 227 . |
| Свои 166 , чтобы при всех не опозориться: Кто свету враг, лелеет только видимость, В душе копя коварства нечестивые. Оставим рукописей тьму, которыми 165 В избытке он снабжает переписчиков, Чтоб постоянство показать похвальное Тем, кто, как он считает, сим обманется И паству приведет ему несметную. 170 Однако те, кто обладает разумом, Подобными делами не обманутся – Ведь и в гоненье, в зол пучине гибельной, Невзгоды презирают, по Писанию 167 . Воспитан Палама как благородный муж 168 , 175 И потому он тверд и в богословии, Не знает страха и измены в помыслах, Но речь его полна святого мужества, Что верой рождено и благочестием. Скорее ты сожжешь свои писания, 18o Не дожидаясь молнии карающей, Чем он предаст хоть слово веры истинной. Вот потому ты злобствуешь и мечешься, А он тебя опровергает с легкостью. Ты развращен своими же писаньями, Испачкал душу мнением кощунственным, 185 Нещадно восставая против точности 169 . Ни йоты изменить нельзя в Писании: Беда большая – в малом искажении, Иначе это кража Православия, Терзающая душу словно крючьями. 190 Пусть даже соберутся рои демонов, И нечестивцев племя одержимое – Изобразить не смогут благочестие, Коль забряцают в бубны беззакония Нестройным хором, в глухоте нечестия 195 Они лишь явной сделают болезнь свою, Толпе безумцев жалких уподобившись, Но истины отважному защитнику И благороднейшим его союзникам Не причинят вреда подобным образом. 200 Они свои лишь страсти явят попусту, И не заметят, как впадут в нечестие, Себя позором запятнав заслуженным. А мудрая душа, страстей превысшая, Чужда преступной гнилости безумия, 205 И не претерпит от страстей вреда она, Но только лишь докажет перед Господом, Что козни тьмы попрала светом истины. Ведь ярче свет, когда сгустились сумерки, И светлая природа ясной истины 210 Ложь обличает славою немеркнущей. И свет сей попаляет бурным пламенем Любую ложь, любое уклонение. Вот Паламы державное величие, 215 Он светом стал, священнейшим блистанием, В служеньи, слове, благочестьи, разуме, Даров духовных правильным содействием |
| [Так вот, неопытные] терпят в этом деле неудачу и, будто во мраке, бессильны ясно и несмешанно запечатлеть в душах истинный смысл сказанного; ибо оппоненты, особенно когда делается ясно, что их рассуждение склоняется в какую-либо сторону, нарочно вносят сумятицу, отпрыгивая в противоположную, и, когда уже различается ясность и чистота истины, смешивают и замутняют [ее], подражая в этом хитрым и коварным зверям. Ведь подобно тому, как звери, избегая открытой, хорошо освещенной местности, охотнее скрываются в чащах и предпочитают жить в темных и недоступных местах, поскольку боятся попасться охотникам и всеми способами этого избегают, так и эти [люди], избегая простого (как [дело] обстоит по природе) и чистого слога истины – ибо истина, как рек сказавший это, «бежит прикрас и пестроты» 243 – злонравно предпочитают, скорее, [слог] тяжелый и запутанный. Таким образом, как мы уже сказали, они заботятся о том, чтобы казалось, будто изобличить их по тому, что они говорят, непросто, и достигают цели, злоупотребляя невежеством многих. Замысел этот, разумеется, древний – к ним он по преемству перешел от далеких предшественников, изобрели же его ревнители тех первых ересей 244 , а применил на деле прежде других Евномий 245 . 6 Ведь и он, когда Арий нечестиво отделил Сына от Отеческой сущности, низвел [Его] до творения, и за это богособранный собор 246 справедливейшим образом изгнал его из Церкви, [тогда] и [он, Евномий] восприняв предстоятельство нечестивого [учения], не произносит имен Отца и Сына – предполагая, что они весьма почитаемы благочестивыми и что подобающее учение давно возобладало в душах многих, – а притворяется, будто соблюдает соборные определения неизменными, и уловляет людей 247 потихоньку, при помощи незаметных отклонений. Он поднимает обширный и запутанный спор о слове «нерожденный» и «рожденный», надежно укрепив порочное учение противопоставлением имен в его собственном, как он полагал, понимании; затем он пытается с помощью нечестивых мудрований подменить и оклеветать учение об Отце и Сыне, [утверждая] будто то, что он вывел из своих безумных измышлений, с этим [учением] согласно. |
|
|
