| Некоего патриция Леонтия, родом Исаврянина, бывшего начальником восточных войск и известного весьма многими славными делами, Юстиниан держал под стражей в течение трёх лет, а потом освободил его из-под стражи и назначил правителем Эллады, заставив в тот же день выехать из Византии. Поздно ночью к нему являются его друзья – монах Павел, начальник монастыря Каллистрата, учёный астроном и монах Григорий, игумен монастыря Флора, родом Каппадокиец, чтобы проводить его. Увидя их, он жаловался и говорил: „напрасно вы мне предсказывали царствование, – теперь по удалении отсюда меня постигнет горький конец“. Они удерживали его от выезда и уверяли, что если он не станет медлить, то овладеет властью. Послушав их, он тотчас же, ещё —410— ночью, взял с собой несколько своих слуг, захватил оружие и бесшумно явился в преторию. Когда был дан знак, что пришёл император сделать какое-то распоряжение, начальник претория, отворив ворота, вышел навстречу. Леонтий тотчас связал ему руки и ноги. Очутившись в претории, Леонтий выпустил всех заключённых и, вооружив их, бросился на так называемый Форос. Рассеяв своих сторонников по всем частям города, он приказал кричать им, чтобы все православные собирались в храме Софии. Взволнованный народ весь спешно собрался у церковной крещальни. С монахами и другими своими друзьями Леонтий явился к тогдашнему патриарху Константинопольскому Каллинику и заставил его выйти и возгласить пред народом: „сей день, его же сотвори Господь“. А народ ругал Юстиниана. Так все отправились на ипподром. С наступлением дня вывели к ним Юстиниана. И хотя народ кричал, что царя следует обезглавить, Леонтий пощадил кровь его из любви к Константину, отцу его, отрезал ему язык и нос и сослал его в город Херсон на десятом году его царствования. Народ провозгласил Леонтия императором. Евнуха Стефана и монаха Феодота за вынесенные от них притеснения народ против желания царя схватил, с связанными ногами оттащил на так называемую Бычачью площадь и там предал сожжению. Таковы были события в Константинополе. |
| Эта мысль светится в душе святого Григория Богослова : «Как в теле одно старшинствует и как бы председательствует, а другое находится под начальством и управлением, так и в Церкви Бог установил, как кому полезнее: чтобы одни были паствой и подчиненными, а другие, по своим добродетелям и близости к Богу, – пастырями и учителями к созиданию Церкви. Пастыри и учители должны относиться к пастве, как душа к телу и ум к душе, – дабы все, соединенные Духом Святым, составляли одно тело, совершенное и подлинно достойное Самого Христа – Главы нашей». Святой Григорий, Богослов Истины, сказует нам истину о порядке в Церкви: «От Самого Владыки Христа порядок в Церкви такой: одни – пасомые, а другие – пастыри; одни начальствуют, а другие подначальны; кто-то составляет как бы главу, кто – ноги, кто – руки, кто – глаза, кто – какие-либо другие части тела, – для устройства и пользы целого. И в теле части не отделены одна от другой, но всё тело одно, сложенное из различных частей; и не у всех частей один образ действия, хотя все они одинаково нужны друг другу для согласного и взаимного действования. Так, глаз не ходит, а указывает путь; нога не смотрит, а шагает и переносит тело с одного места на другое; язык не воспринимает звуков, ибо это дело слуха; ухо не говорит, ибо это дело языка; нос ощущает запахи... рука – орудие, дающее и принимающее; а ум – вождь всего: от него способность ощущать и к нему возвращается всякое ощущение. То же самое и у нас – в общем Теле Христовом, в Церкви. Ибо все мы – одно тело во Христе, а порознь – члены Христу и друг другу ( Рим.12:5 ). Один начальствует и председательствует, а другой водится и управляется; оба действуют неодинаково... но оба делаются одно во едином Христе, составляемые и слагаемые Тем же Духом Святым... Хотя Дух один, однако дарования неравны, ибо неодинаковы приемлющие дары ( 1Кор.12:8–12, 28 ). Дары различны, они разделяются по мере веры. – Сей порядок должен уважаться и соблюдаться. Пусть один будет слух, другой – язык, некто – рука или что-либо другое; пусть один учит, другой же учится; пусть кто-то работает собственными руками, чтобы мог подать нуждающемуся и бедствующему». |
| Романтическая мысль о том, что «только с одной непорочностью и чистотой сливается красота» («эстетический гуманизм» - Зеньковский. С. 257), терпит трагическое крушение при столкновении с красотой, «тронутой тлетворным дыханием разврата» («Невский проспект»). «Адский дух» пронизывает фантасмагорический мир гоголевского Петербурга, разрушая «гармонию жизни», показывая «все не в настоящем виде» и углубляя «раздор мечты с существенностью». Зло вторгается в человеческую жизнь через творение художника, подменяя высокие идеалы стремлением к богатству и успеху («Портрет»), петербургский титулярный советник объявляет себя королем Испании («Записки сумасшедшего»), нос может облачиться в казенный мундир и отправиться в Казанский собор, где молится «с выражением величайшей набожности» («Нос»), «шинель делается трагическим fatum в жизни существа, созданного по образу и подобию Вечного…» ( Григорьев. С. 113). Если в «Вечерах...» «антихрист» обладает властью только над душой своей дочери, то теперь он «силится проникнуть во все», в т. ч. в искусство, в творческий процесс («вдохновение»), чтобы придать ему «адское направление». Противостоять «могущественному бесу» может только художник-монах, прежним попустительством к-рого демон и удержался в земной жизни. Пройдя путь покаяния и молитвы, автор портрета «антихриста» «весь повергся в религию», «обратился в религиозный пламень». Он стал не «тихим размышляющим отшельником», а «исполином» с «раскаленными мыслями» - борцом с апокалиптическим злом (Портрет//Арабески. СПб., 1835. Ч. 2). По мнению В. В. Гиппиуса, здесь Г. «в первый - и единственный - раз в своем творчестве дает религиозный тип» (С. 50). Во 2-й ред. повести (1842) Г. переносит акцент с внешней, исторической стороны борьбы со злом в душу художника, и главным здесь становится забота о сохранении ее чистоты: «Кто заключил в себе талант, тот чище всех должен быть душею». С. П. Шевырёв полагал, что в «Портрете» автор «так раскрыл связь искусства с религией, как еще нигде она не была раскрыта» (письмо к Гоголю от 23 марта 1843). Эсхатологизм и религ. утопизм петербургских повестей (особенно «Портрета» ред. 1835 г.) подчеркивал Д. И. Чижевский (С. 212-213), связывая это с пророчествами нем. мистиков И. А. Бенгеля и И. Г. Юнга-Штиллинга о наступлении конца света в 1837 г. (во 2-й ред. «Портрета» Г. снял все упоминания об этом). |
| Общее достояние воздух, общее достояние – земля, для всех и престолы» 71 . «Восседающие на высоких престолах, мы – враги немощей и в то же время мертвецы, непрестанно заражающие (других) новыми и новыми недугами», – замечает тот же св. Григорий 72 . «Я не из числа пастырей, – говорит о себе св. Григорий, – которые млеко едят, волною одеваются, тучное заклают ( Иез.34:3–4 ) или продают (святыню) и говорят: «благословен Господь и обогатихомся ( Зах.2:3 ), не из тех которые пасут самих себя, а не овец» 73 . Св. Григорий осуждает недостойных епископов, которые любили ходить с пышной свитой, в обращении с другими они казались величавыми. По роскоши в жизни «они хотели равняться с консулами, правителями областей, с знатнейшими из военоначальников. Если им приходилось выезжать, то они ездили на отличных лошадях, блистательно высились на колеснице. Они любили, чтобы встречали и провожали их с подобострастием, чтобы все давали им дорогу и расступались перед ними, как перед дикими зверями, как скоро даже издали увидят грядущего епископа» 74 . В другом месте тот же отец бичует пастырей-чревоугодников. «Бегут с многолюдной свитой, – иронизирует он, – на праздничный, или именинный, или похоронный, или свадебный обед, чтобы все предать расхищению – иное истребить собственными зубами, а иное предоставить своей свите. Поздно же вечером, едва переводя дыхание от пресыщения, с трудом влекут они домой больное чрево и, еще не избавившись от прежней тяжести, спешат на другой большой пир» 75 . «Пастыри, – продолжает св. отец характеризовать недобрых пастырей, – по отношению к слабым как львы, а по отношению к сильным – как собаки, всюду сующие свой нос и пресмыкающиеся чаще у дверей людей приятных, нежели у дверей людей мудрых. Они гоняются больше за приятным, чем за полезным. Один из них хвалится своим благородством, другой – красноречием, третий – богатством, четвертый – своими связями, а те, кто не может похвалиться чем-либо подобным, хвастаются пороками». «Пастыри погрешают непременно в одном из двух: или, имея сами нужду в снисхождении, чрез меру снисходительны, так что не пресекают порока, а учат пороку, или же строгостью власти лишь прикрывают свои собственные порочные дела» 76 . |
| Из-за этого запаха мы не могли войти в базилику. Один из клириков подошел к нему и, зажав себе нос, попытался разбудить его, но не смог этого сделать; ведь презренный опился вином. Тогда четверо клириков, подойдя к нему, подняли его на руки и бросили в угол базилики; затем взяли воды, вымыли пол и разбросали, кроме того, душистые травы, и только тогда мы вошли, чтобы совершить молитву. Однако его не пробудило даже наше пение, и он проснулся только тогда, когда наступил день и светоч солнца был высоко 1430 . Затем я передал его епископу, прося не причинять ему никакого зла. Когда же епископы собрались в Париже, мы рассказали им об этом за трапезой и приказали ему явиться сюда для наказания. Когда он предстал перед нами, Амелий, епископ города Сьета 1431 , подняв на него глаза, узнал в нем своего слугу, сбежавшего от него. И тогда он получил его [обратно] с условием, что не причинит ему никакого зла, и взял с собой на родину. И ведь много таких, которые, используя подобный обман, беспрестанно совращают простой народ. Я думаю, это о них говорит Господь в Евангелии, что «восстанут лжехристы и лжепророки в последний час и дадут великия знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» 1432 . Но об этом хватит, вернемся лучше к нашему предмету. 7. Эннодий 1433 во время исполнения своих обязанностей герцога в городах Type и Пуатье, кроме того, получил власть над Эром и городом Беарном 1434 . Но графы городов Тура и Пуатье отправились к королю Хильдеберту и добились того, чтобы их избавили от Эннодия. Когда же Эннодий узнал от них о своем отстранении, он поспешил в названные мною выше города. Но в то время как он находился там, он получил приказ удалиться и оттуда. И, получив, таким образом, отставку, он вернулся к себе домой и занялся частными делами. А в то время баски, хлынув с гор, спустились в долины и начали опустошать виноградники и поля, предавать дома огню, а некоторых жителей, вместе со скотом, уводили в плен. Герцог Австровальд 1435 много раз выступал против них, но нанес им лишь незначительный урон. |
| Наружностью он обладал привлекательной и необычайно моложавой: гладкий, румяный, гибкий и липкий, он пользовался удивительными успехами у женщин: знатные старушки просто с ума от него сходили. Осторожный по привычке, молчаливый из расчета, генерал Ратмиров, подобно трудолюбивой пчеле, извлекающей сок из самых даже плохих цветков, постоянно обращался в высшем свете – и без нравственности, безо всяких сведений, но с репутацией дельца, с чутьем на людей и пониманьем обстоятельств, а главное, с неуклонно твердым желанием добра самому себе видел наконец перед собою все пути открытыми… Литвинов принужденно усмехнулся, а Ирина только плечами пожала. – Ну что, – промолвила она тем же холодным тоном, – видели вы графа? – Как же, видел. Он приказал тебе кланяться. – А! Он все глуп по-прежнему, этот ваш покровитель? Генерал Ратмиров ничего не отвечал, а только слегка посмеялся в нос, как бы снисходя к опрометчивости женского суждения. Благосклонные взрослые люди таким точно смехом отвечают на вздорные выходки детей. – Да, – прибавила Ирина, – глупость вашего графа слишком поразительна, а уж я, кажется, на что успела насмотреться. – Вы сами меня к нему послали, – заметил сквозь зубы генерал и, обратившись к Литвинову, спросил его по-русски: – Пользуется ли он баденскими водами? – Я, слава Богу, здоров, – отвечал Литвинов. – Это лучше всего, – продолжал генерал, любезно осклабясь, – да и вообще в Баден не затем ездят, чтобы лечиться; но здешние воды весьма действительны, je veux dire efficaces; и кто страдает, как я, например, нервическим кашлем. Ирина быстро встала. – Мы еще увидимся с вами, Григорий Михайлович, и, я надеюсь, скоро, проговорила она по-французски, презрительно перебивая мужнину речь, – а теперь я должна идти одеваться. Эта старая княгиня несносна с своими вечными parties de plaisir, где ничего нет, кроме скуки. – Вы сегодня очень строги ко всем, – пробормотал ее супруг и проскользнул в другую комнату. Литвинов направился к двери… Ирина его остановила. – Вы мне все рассказали, – промолвила она, – а главное утаили. – Что такое? – Вы, говорят, женитесь? Литвинов покраснел до ушей… Он действительно с намерением не упомянул о Тане; но ему стало страх досадно, во-первых, что Ирина знает о его свадьбе, а во-вторых, что она как будто уличила его в желании скрыть от нее эту самую свадьбу. Он решительно не знал, что сказать, а Ирина не спускала с него глаз. – Да, я женюсь, – проговорил он наконец и тотчас удалился. Ратмиров вернулся в комнату. – Ну что же ты не одеваешься? – спросил он. – Ступайте одни; у меня голова болит. – Но княгиня… Ирина обмерила мужа взглядом с ног до головы, повернулась к нему спиной и ушла в свой кабинет. Рекомендуем |
| Но не отказывая нуждающимся в разрешении их недоумений он однако же и сам, стремясь только к истинному и полезному, руководясь духом смирения, входил в совещания о значительных делах с мужами опытными и действующими по Духу Христову. Любовь к Богу и ревность о благе Церкви были главною целью его жизни, в жертву которой он приносил всю свою жизнь, изнуренную болезнями телесными, множеством огорчений душевных и подвигами духовного любомудрия. Употребив все свое имение в пользу бедных во время еще своего пресвитерства, св. Василий, и будучи Архиепископом, не находил нужным иметь более того, что признавал потребным для каждого монаха. «Что же было когда у Василия, – спрашивает св. Григорий Богослов , – кроме тела и необходимых покровов для плоти? Его богатство – ничего у себя не иметь, и жить с единым крестом, который почитал он для себя дороже многих стяжаний» 158 . Воздержание св. Василия соответствовало его нестяжательности. «Достойны удивления воздержание и довольство малым; похвально не отдаваться во власть сластолюбию и не раболепствовать несносному и низкому властелину – чреву. Кто же до такой степени был почти невкушающим пищи и (немного будет сказать) бесплотным? Многоядение и пресыщение отринул он, предоставив людям, которые уподобляются бессловесным и ведут жизнь рабскую и пресмыкающуюся. А сам не находил великого ни в чем том, что пройдя через гортань, имеет равное достоинство; но пока был жив, поддерживал жизнь самым необходимым и одну знал роскошь – не иметь и вида роскоши, но взирать на крины и на птиц, у которых и красота безыскусственна и пища везде готова… От сего-то у Василия один был хитон, одна была верхняя ветхая риза, и сон на голой земле, бдение, неупотребление омовений составляли его украшение; самою вкусною вечерею и снедию служили хлеб и соль – нового рода приправа, и трезвенное и неоскудевающее питие, какое и не трудившимся приносят источники» 159 . Наружный вид св. Василия соответствовал его внутренней подвижнической жизни. Станом он был прям, нос имел прямой, волосы с проседью, борода длинная и с сединами. |
| Ср. у Пушкина в «Капитанской дочке»: «... закутим, запьем – и ворота запрем!» В письме Пушкина к М. Л. Яковлеву: «Я надеялся с тобою обедать и кутнуть» (Переписка, т. 2, письмо Ср. у Е. А. Баратынского в «Цыганке» тот же глагол в другом значении в применении к погоде: Да уж насилу добрела, Метель такая закутила! Ср. в «Посмертных записках генерала-от-инфантерии А. А. Одинцова» (1803–1886) «В I-ый кадетский корпус»: «Выпускные этого года позволяли себе разные строго запрещенные поступки, т. е., по кадетскому выражению, очень кутили» (Русск. старина, 1889, ноябрь, с. 307). У М. Ю. Лермонтова в драме «Menschen und Liedenschaften»: [Василий Михалыч:] «Сенат-с – до него дело еще не доходило. А все еще кутят да мутят в уездном суде да в губернском правлении...» У В. И. Даля в «Мичмане Поцелуеве» (1841) слово кутило, наряду с выражением втереть очки, фигурирует среди слов ученического арго морского корпуса: «Но Поцелуев по крайней мере обогатил в корпусе знание русского языка; и вот вам целый список новых слов, принятых и понятных в морском корпусе; читайте и отгадывайте: бадяга,бадяжка,бадяжник, новичок, нетленный, копчинка,старик, старина, стариковать,кутило, огуряться,огуряло,отказной, отчаянный, чугунный, жила, жилить, отжилить, прижать, прижимало, сводить, свести, обморочить, втереть очки, живые очки, распечь, распекало, отдуть, накластьгорячих, на фарт, на ваган,на шарап,фурочкой,фурка и прочее, и прочее» (Даль 1897, 2, с. 382–383). Д. В. Григорович в своих «Литературных воспоминаниях» так описывает жаргон и нравы Инженерного училища в 1835–1940-х годах: «С первого дня поступления новички получали прозвище рябцов, – слово, производимое, вероятно, от рябчика, которым тогда военные называли штатских. Смотреть на рябцов, как на парий было в обычае. Считалось особенной доблестью подвергать их всевозможным испытаниям и унижениям. Новичок стоит где-нибудь, не смея шевельнуться; к нему подходит старший и говорит задирающим голосом: ”Вы, рябец, такой сякой, начинаете, кажется кутить?“ – ”Помилуйте... я ничего...“ – ”То-то ничего... Смотрите вы у меня!“ – и затем щелчок в нос или повернут за плечи и ни за что, ни про что угостят пинком» (Григорович, Лит. воспоминания, с. 32). |
| — Как быть с образами новомученников, когда точно известно, как они выглядели? Писать их в старой традиции или искать новые пути? Икона Новомучеников и Исповедников Российских — У нас есть общецерковный древний критерий, по которому всегда писали новых святых. Обычно в церковной канонической традиции существовала некоторая типология внешних признаков. Грубо говоря, у одного святого — нос с горбинкой, у другого — курносый. И вместе с тем, никогда в иконе не отрицалось портретное сходство. И если вы возьмете образ Григория Паламы в афонских памятниках Х1У -XV века, видно, что это — портрет. Мы видим человека с самостоятельным умом, внешне красивого, с большой внутренней силой. Индивидуальные черты порой стираются, а иногда — вновь появляются. Здесь интересно изучать иконографию. Возьмем, например, иконографию апостола Павла. Скажем, есть образ апостола в росписях Софии Киевской. Смотришь и думаешь: наверное, греческий мастер, который писал этот образ, осознавал, что он пишет его в стране, лишенной христианского просвещения, которая нуждается в апостолах, нуждается в миссионерах. И он создал образ вдохновенного пророка, апостола — миссионера, который несет Божественное откровение этому непосвященному народу. Но для этого нужно ведь увидеть этот образ каким-то своим внутренним зрением. Если у человека нет такого внутреннего зрения, он ничего серьезного написать не может. Чтобы открылось внутреннее зрение, необходимо большое душевное напряжение. Колоссальное усилие. Углубленная молитва. Нужны были посты, некий внутренний подвиг. Хороший пример — в жизнеописании великого иконописца Дионисия. Известно, что расписывая Пафнутьев-Боровский монастырь, он должен был молиться, поститься, не выходить из монастыря, и этим достигалась необходимая внутренняя духовная концентрация. Однако, нарушив наказ святого Пафнутия, Дионисий послал за «ходилом агнчим с яйцами запечеными», и после этого тяжело заболел. И лишь после покаяния избавился от болезни. Это рассказ о том, что послушание, как духовный закон, было необходимо даже большим мастерам. |
| В настоящих очерках анализируются преимущественно форма и средства выражения, но анализ этих форм имеет смысл только в том случае, если не теряется из виду само выражаемое – единая Истина Церкви. Святитель Димитрий Ростовский В своем «Диариуше» свт. Димитрий рассказывает сон, виденный им в 1685 году. Ему явилась св. Варвара. «Вещающему мне к ней: “Святая дево Варвара, благодртельнице моя, умоли Бога о гресех моих!”, ответствовала Святая, будто бы имея некое сумнение: “Не ведаю, рекла, умолю ли: ибо молишься по-римски...” Слова сии услышав от Святыя, начал я тужити, и аки бы отчаяватися; но Святая, спустя мало времени воззрела на меня с веселым и осклабленным лицем и рекла: “не бойся!” и иныя некоторыя утешительныя произнесла слова, коих я и не вспомню» 2 . Известно католическое суждение свт. Димитрия о непорочном зачатии 3 . Известно, что он пользовался иногда Иеронимовым переводом Библии 4 , что у него часты ссылки на западных отцов и учителей: Амвросия, «Медиоланского первоседателя и не меньшего учителя церковного» 5 , Августина, «аще и западного, обаче полезного учителя» 6 , блаженного Иеронима , которого он подобно католикам называет святым 7 , Григория Двоеслова , Киприана Карфагенского 8 . Прославленный интеллигентскими историками литературы иезуитский ренегат Феофан Прокопович позднее требовал, чтобы православный проповедник «казнодеишек легкомысленных, каковы наипаче польские бывают, не чел бы». Но именно «легкомысленного казнодеишку» Фому Млодзяновского внимательно читал свт. Димитрий. В «Росписи» его келейных книг 9 значатся «Млодзяновскаго казаня книг 4» и там же «Томас Аквинас», и «Иоаннес Бонавентура (libellus parvulus) и много других латинских и польских книг» 10 . В ранней проповеди свт. Димитрия на Троицын день (1693) читаем цитату: «Кто еси Ты, Господи? Кто же аз? Ты бездна бытия истинныя Славы; аз же бездна ничтожества, суеты и окаянства», – с пометкой: Нос Franciscus spiritu elevatus dicebat 11 . Вспомним отзыв святителя о Фоме Кемпийском – «гость от западных стран, чужий человек – но не с худым товаром, Фома именуемый, свой сундучок открывает, свою глаголю книжицу, о подражании Христу зововою» 12 . |
|
|
