| Спасибо большое. Я готов ответить на вопросы. Немного о профилактике – Вы сказали, что промывать нос, полоскать глотку надо днем и непосредственно перед сном. Днем – это имеется в виду, когда человек уже вернулся, допустим, с работы, на которую ходит? И надо ли после каждого прихода с улицы делать эти промывание, полоскание? – Два раза – это минимум. Первый раз – среди дня, когда уже человек контактировал с кем-то, ходил где-то. А второй раз сделать это перед сном. Если человек будет это делать трижды в день – это только повысит эффективность этой процедуры, которую мы, врачи, называем «лаваж». То есть, во-первых, необходимо промыть нос. А во-вторых, глубоко прополоскать орофарингеальную область, чтобы очистить горло от слизи. При этом надо добиться ощущения комфортного состояния: чтобы не осталось никаких корочек в носу, слизи ни в носу, ни в горле, чтобы дыхание стало свободным, незатруднительным, – тогда это признак того, что человек всё сделал правильно. В аптеках продаются спреи «Аквалор», которые позволяют делать распыления в нос и носоглотку. Но это всё необязательно. Можно обойтись подсобными средствами. Иногда мы рекомендуем использовать обычный заварной чайничек или просто стакан с водой. Требуется элементарно механически, очень тщательно очистить свои дыхательные пути. Итак, как минимум два, желательно – три раза в день. – Александр Григорьевич, сейчас, когда наработан опыт у наших врачей борьбы с коронавирусом уже на нашей российской территории, какие делаются выводы, предлагаются новые решения? – Эту инфекцию отличает очень высокая, как мы говорим, трансмиссия. То есть человек заражает человека. Ранее показатели были у инфекции – 1 к 2, 1 к 3. В России сейчас – 1 к 4, 1 к 5. Все-таки сами карантинные мероприятия должны быть более жесткими, чтобы минимизировать эту высокую передачу вируса между людьми. Сейчас резервуар вируса – это человек. Человек заражает человека. Не контакт с животным миром – с теми же летучими мышами, – а контакт человека с человеком. |
| Из Родоса, где на несколько времени остановился корабль, Григорий вскоре прибыл в Афины и здесь около шести лет посещал афинские училища, особенно слушал уроки лучших учителей того времени – Имерия и Проэресия; красноречие последнего он называл новым громом в Аттике. Но Афинам Григорий остался благодарен не столько за науки, сколько за утверждение дружества с Василием. «Афины, обитель наук, – говорит он, – как для кого, а для меня подлинно золотые и доставили мне много доброго. Они совершеннее ознакомили меня с сим мужем, который один и жизнью и словом всех был выше. Ища познаний, обрел я счастье, испытав на себе то же, что Саул; Саул, ища отцовых ослов, нашел царство, так что придаточное к делу вышло важнее самого дела (см. 1Цар.9–10 ). Нечто подобное было и со мною» 13 . Неразлучно проводя время с этим другом и разделяя с ним все печали и радости, Григорий, по собственным его словам, жил здесь, как и всегда, в Божием страхе и не только не увлекался за теми, которые в порывах отважной стремительности предавались излишествам, но сам привлекал друзей к духовному совершенству 14 . Опыт быстрого и верного различения добрых товарищей от худых, но притворных представляет суждение его о Юлиане Отступнике 15 , который в это время также брал уроки философии и красноречия у афинских софистов. «По мне не предвещали, – говорит Григорий, – ничего доброго шея нетвердая, плечи движущиеся и выравнивающиеся, глаза беглые, наглые и свирепые, ноги, не стоящие твердо, но сгибающиеся, нос, выражающий дерзость и презрительность, черты лица смешные и то же выражающие, смех громкий и неумеренный, наклонение и откидывание назад головы без всякой причины, речь медленная и прерывистая, вопросы беспорядочные и несвязные, ответы ничем не лучшие, не твердые и не подчиненные правилам. И я тогда же, как увидел его, сказал бывшим со мной: „Какое зло воспитывает Римская империя!“» 16 Предрекши это, Григорий желал быть ложным прорицателем, но, к сожалению, увидел впоследствии оправдание своего предсказания 17 . |
| Кроме указанных недостатков, большинству духовных лиц был в высшей степени присущ светский образ мыслей, который обнаруживался различно. Описание этого чувственного образа мыслей того времени особенно часто встречается в стихотворениях Григория «О себе самом» и «Против епископов». Конечно, иное здесь поставлено для украшения, но большая часть сказанного взята из жизни и имеет ясную печать действительности: «Лев, ехидна, змея, – говорит св. Григорий, – более великодушны и кротки в сравнении с дурными епископами, которые все исполнены гордости, но не имеют и искры любви. Посмотри сквозь овечью кожу на волка, пусть он убеждает меня не словами, но делом; я ненавижу учение, которое противоречит жизни; когда я хвалю цвет «повапленного гроба» ( Мф.23:27 ), то презираю запах, исходящий от истлевающих членов» 908 . Серьезному, занятому постоянным упражнением в аскетизме мужу св. Григорий противопоставляет светского пастыря, который предается юношеским удовольствиям, играет, поет, угождает чреву и все чувства открывает для житейских радостей. У таких людей, как говорит Григорий, невежество хотя есть зло, но самое маловажное. В своей вере они двуязычны, служат духу времени, а не закону Божию; непостоянны в своем учении, как трость, ветром колеблемая; по отношению к слабым они как львы, а по отношению к сильным как собаки, всюду сующие свой нос и пресмыкающиеся гораздо чаще у дверей людей влиятельных, нежели у дверей людей мудрых. Они гоняются больше за приятным, нежели за полезным. Один из них хвалится своим благородством, другой красноречием, третий богатством, четвертый своими связями; а те, кои не могут похвастать чем-либо подобным, хвастают своими пороками. Но ни один порок не порицает так сильно св. Григорий, как порок лицемерия, грозно осужденный Спасителем. Этот порок кажется ему самым пагубным из пагубных, а потому он истощается в насмешках над теми, которые своей бородой, своим согбенным видом, тихим голосом, робкой поступью хотят казаться благочестивыми, не имея ни души, ни сердца. |
| — Жене сообщили? — спросил он у Михалыча. — Сообщили, — ответил тот. — Да вон и она сама, легка на помине. — Богатой будет, — заметил Евлампий, с прихлюпом вытирая нос рукавом. — Уже богатая, — хмыкнул Михалыч. К подъезду подъехала «Ауди» цвета мокрого асфальта. Из нее вышли мужчина в длинном черном пальто и серой с изогнутыми полями шляпе и женщина в короткой шубке и черном кружевном платке. Карман бросил окурок и направился к ним. — Извините, — обратился он к женщине, — можно на пару слов? Та посмотрела на своего спутника и ответила: — Я вас не знаю. Карман усмехнулся. — Я вас тоже. Но вы — жена Григория? — Бывшая жена. Что вам нужно? — Женщина окинула его с головы до ног подозрительным взглядом. — Мы с Григорием были друзьями. Она презрительно усмехнулась. — У него было много друзей… Особенно в последнее время. — Пошли. Мужчина в длинном черном пальто взял ее под руку. — Подожди, браток, успеешь.- Голос Кармана зазвенел. — Что такое? Лешка помолчал, выразительно глядя на мужчину, и обратился к женщине: — Я действительно был другом Григория, и мне его смерть не безразлична. Не хочу вас обидеть, но мне хотелось бы поучаствовать в расходах на похороны… Даже если бы Карман очень напряг память, он ни за что не вспомнил бы, когда ему доводилось разговаривать этаким светским тоном. С адвокатами, и теми он не был так вежлив. Это требовало больших усилий. — Мы не нуждаемся в вашей помощи, — уже мягче сказала женщина. Он согласно кивнул. — Да. В этом нуждаюсь я. Кажется, женщина что-то поняла. Она молча смотрела на небритого и небрежно одетого Лешку. У него царапнуло сердце. — Вот, возьмите, пожалуйста, — выдавил он и сунул руку в карман. В кармане хрустнули бумажки. Он вытащил их, три пятисотрублевых купюры, все, что осталось после вчерашней игры. Лешка протянул деньги женщине. — Не бери, — строго сказал мужчина. Захотелось дать ему в морду, но Карман сдержался. Поглядел только на «лучшую долю» Григорьевой жены с прищуром. Мужчина заметно заволновался. — Хорошо.- Женщина взяла деньги. — Я вложу их в кладбищенские расходы. Как вас зовут? |
| И ещё: вас многие в деревне недолюбливают. — А я, вашество, не девка, чтобы меня любить. Я — крестьянин, — нехорошо усмехнулся Охотников. — Всё в руках Божьих. Жить надобедь по совести, а не абы как. На том стояла и будет стоять русская жизнь. Желаю здравствовать. — Привстал с табуретки. Постоял, сминая в зачерствелых руках картуз. Но — направился к выходу. — Нус, как знаете! — процедил Лукин, тоже усмехаясь поведёнными вправо губами. Неожиданно из-за печки, из самого тёмного угла, зашуршало, и на свет вышел, привычно по-гусиному припадая на правый бок, замазанный известью и сажей Григорий Васильевич. Еле-еле поднимал затёкшие ноги и морщился. — Что такое?! — вскрикнул, нешуточно перепугавшись, присяжный поверенный, с открытым ртом опускаясь на табуретку и пятнисто бледнея на массивных, покачивающихся щеках. — Батя, ты ли!? — Батя, не батя, он ли, не он ли, — ворчливо отозвался Григорий Васильевич, стряхивая с бороды куски извести и глины. — Сядь! Я ить так и думал: ты, Михайла, зачнёшь кочевряжиться. О совести речь повёл! Эх!.. Охота, конечно, жить по совести… да коли уж влипли… Человек дело толкует: пошто парня губить, судьбину на самом взлёте подсекать? — Повернулся к неподвижному и, казалось, затаившемуся Лукину, резко нагнулся к нему и лицо в лицо осведомился: — Сколь жалаете, вашество? Лукин едва-едва оправился от испуга, но посмотрел ещё раз в углы, на печку и громоздкий, грубо сколоченный шкаф с папками, протянул, закатывая глаза: — Ээ, всего-то тысячу рубликов… с вашего, так сказать, позволения. — Тышша, вашество, одначе многонько, а пятьсоточек — в самый разок. Да снедью завалим твои закрома, овчины подкинем, бондарного, шорного скарбишки. — Грешное дело, батюшка, творим. Господь-то видит. — Молчи! Я род охотниковский спасаю! О внуках и правнуках думаю! Об истлевших костях свово отца и деда помню! О своих горемычных летах вспоминаю, когды опухал от голодухи и дрожал от хлада! — Батюшка, одумайтесь, — назвал отца на «вы», хотя всегда обращался на «ты». — Цыц! — заострился нос у разгневанного старика и яркими острыми точками загорелись маленькие ребячливые глаза. |
| Между софистами того времени было решено, что христиане ослы. После смерти брата своего Галла, Юлиан был вытребован ко двору и жил там как подозрительный. По ходатайству императрицы Евсевии, он получил дозволение отправиться в Афины для усовершенствования своего образования. Афины славились тогда своими школами и ученики собирались туда из всех провинций. Многобожие сохранило там многих приверженцев и философия неоплатоническая имела многочисленных поклонников. Когда Юлиан прибыл в Афины, тогда там находились два ученика, впоследствии ставшие двумя светилами Церкви восточной: Григорий, прозванный после богословом и ставший епископом Назианза, а также Василий, в последствии епископ Кессарии. Григорий описал впечатление, произведенное на него новым его товарищем 373 и заставившее его заранее предвидеть, что из него выйдет. «Ничего в нем, говорит он, не заставляло меня предвидеть что- либо доброе: он непрестанно вертел головой, то подымал, то опускал плечи; взгляд его нерешительный и блуждающий, имел что-то вроде взора помешанного; он не мог держать ног своих спокойно и непрестанно ими шевелил; нос его дышал дерзостью и презрением, беспрестанные подергивания в лице имели тот же характер; иногда предавался он неумеренному и неприличному смеху, утверждал и отрицал без причин, говорил без разбора, обращался с вопросами и отвечал бессмысленно, противоречиво и без научного смысла. Тогда же сказал я находившимся со мною в Афинах: Какого злого человека питает империя римская. Желал бы быть худым предсказателем, лучше бы я ошибся, чем стать свидетелем зол, которыми чудовище это исполнило весь мир. Юлиан уже был обращен в идолопоклонство, когда сделался кесарем. Сам он объявляет это в письме своем к Афинянам. «Вы знаете, говорит он, как я плакал, покидая ваш город. Простирая руки к вашему Акрополю, я молил богиню вашу Менерву спасти её служителя. Между вами есть еще свидетели, которые могут это удостоверить, и сама богиня знает то». 374 Другие свидетельства равным образом утверждают, что с того времени был он богоотступником, но, по политике и боясь Констанция, оставался по видимости христианином очень набожным. |
| рублей стоит (картошкой засаживают полгектара). Не потянем». В столярке над умывальником картонка с крупной надписью: «Пашка, мы тебя любим!» «Жил у нас один подопечный по имени Гриша, — поясняет отец Федор, — 27 лет. Пил так, что его мать родная прокляла, а жена на порог не пускала. Родная сестра со слезами просила: “Если вы его к себе не возьмете, мы его убьем”. Из военного училища Гришу выгнали за наркоманию, дослужился в армии до прапорщика, но и оттуда выгнали за пьянство. В скиту Григорий мало-помалу пришел в себя и восстановил отношения с родственниками. А чтобы он про своего маленького сына не забыл, ребята эту картонку над умывальником повесили рядом с Гришиной кельей. Через полгода реабилитации Григорий вернулся в семью». Мы зовем их «наши ребята» В трапезной тепло от русской печки. Вкусно пахнет щами и кашей. На столе квашенная капуста. Своя. Как и картошка, свекла, морковь, соленые огурцы и кабачки. Кошка Муся спит, прикрыв лапой нос. Давно заметили, это к морозу. Кот по имени Шрэк ест лапой, выбирая из миски кусочки повкусней. «Это потому, что он ложку пока держать не научился», — смеются ребята. Их судьбы похожи. Разрушенные семьи, потерянная работа, скитания в поисках «своего места под солнцем»… Но сейчас, глядя на их нормальные и осмысленные лица, не веришь, что это были дурно пахнущие и опухшие «клоны». «Нашим подопечным может стать любой бездомный. Но одновременно можем принять не более семи человек. Проверено, если их больше, выявляется неформальный лидер, и я теряю над ними контроль, — говорит отец Федор. — Да больше и не прокормить. Живут от месяца до полутора-двух лет. Я не говорю, что все исправляются. Но от нас уходят уже людьми — документы оформили, работу нашли, а главное — Бога познали». «Если человек принимает Господа, исправление идет на глазах, — замечает супруга отца Федора Ирина. — А если исповедуется «для галочки», только и думает, как с Литургии сбежать, такой долго не задержится. Часто у нас кроме служб еще и молебны. Ребята во всех богослужениях участвуют. |
| В кодексе Григория Богослова 510 (л. 196; см. рис. 15) 1688 тема не получила широкого развития: Иисус Христос со свитком в левой руке, обращается с жестом к спеленутому Лазарю; у ног Его Марфа и Мария; но миниатюрист, следуя тексту Евангелия и византийской иконографической традиции, изображает Лазаря не в колумбарии, но в пещере. В барбериновой псалтири ( Пс. 29 ) воскрешение Лазаря выражает общую мысль об изведении души человеческой из ада ( Пс. 29:4 ). К нему естественно обращалась мысль художников, когда они хотели посредством общеизвестного и вполне убедительного факта показать победу Иисуса Христа над тлением и адом; поэтому ему отведено столь видное место в наших сказаниях о Страстях Господних. В барбериновой псалтири оно является именно одним из самых решительных доказательств могущества Иисуса Христа: Лазарь стоит в дверях пещеры; слуга держит плиту, закрывавшую вход в пещеру; другой, зажимая нос, развязывает пелены Лазаря. Иисус Христос обращается с жестом к Лазарю; за ним стоит ап. Петр; у ног Его Марфа и Мария 1689 . Такова внешняя сторона чуда, представленная по Евангелию; но вот другая сторона: от Иисуса Христа идут красные лучи и поражают дьявола – безобразного человека огненного цвета, с перевязкой по чреслам, со скованными ногами (надпись: « δης»); от ада убегает небольшой человек в тунике и золотом нимбе; он боязливо оглядывается назад и приближается к Иисусу Христу. Это душа Лазаря, освобожденная Иисусом Христом из ада; за ней гонятся два черных демона. Соответствующее место ( Пс. 29 ) в псалтирях О. Л. Д. П. 1690 и угличской иллюстрировано изображением ангела, извлекающего душу Давида – маленького человека в нимбе и венце – из утробы ада 1691 – огромного обнаженного человека со щетинистыми волосами; а воскрешение Лазаря изображено при псалме Пс. 48:16 для объяснения слов «избавит душу мою из руки адовы»: Иисус Христос в сопровождении двух апостолов; у ног Его Марфа и Мария; Он простирает руку к приближающейся к Нему душе Лазаря, маленькому человеку в нимбе; в стороне – свидетель чуда, а внизу лежит пораженный ад в той же форме безобразного великана (О. |
| Но к чему говорил я обо всем этом и к чему давно поспешало мое слово? Порядок и в Церквах распределил, чтобы одни были пасомые, а другие пастыри, одни начальствовали, а другие были подначальными; кто составлял как бы главу, кто – ноги, кто – руки, кто – глаз, кто – иной из членов тела – для устройства и пользы целого, как низших, так и высших. И в телах члены не отделены друг от друга, но целое тело есть одно, из различных частей сложенное; не у всех членов один образ действования, хотя и все одинаково имеют нужду друг в друге для дружного и взаимного действования. Так, глаз не ходит, но указывает путь; нога не смотрит, но переступает и переносит с одного места на другое; язык не приемлет звуков, ибо это дело слуха; ухо не говорит, потому что это дело языка; нос ощущает запахи; гортань же вкушает брашна ( Иов. 34:3 ), говорит Иов; рука есть орудие к тому, чтобы давать и принимать; а ум – вождь всего: от него способность ощущать, и к нему возвращается всякое ощущение. То же и у нас – в общем теле Христовом. 11. Ибо все едино тело есмы о Христе, а по единому Христу и друг другу уди ( Рим. 12:5 ). Один начальствует и председательствует, а другой водится и управляется; оба действуют неодинаково, если только начальствовать и быть подначальным не одно и то же, но оба делаются едино во едином Христе, составляемые и слагаемые тем же Духом. И опять, какое расстояние между подчиненными, различающимися по образованию, упражнениям, возрасту! Какая разность между начальствующими! И дуси пророческим Пророком повинуются ( 1Кор. 14:32 ). Не сомневайся в этом, потому что сие говорит Павел. И овых убо, сказано, положи Бог в Церкви первее Апостолов, второе Пророков, третие пастырей и учителей ( 1Кор. 12:28 ); первое для истины, второе для тени, третье для соблюдения меры в пользовании и просвещении. И хотя Дух один, однако же дарования не равны, потому что не равны приемники Духа. Овому Духом дается слово премудрости и созерцания; иному же – слово разума или откровения, иному – твердая и несомненная вера, другому же – действия сил и высших чудес, иному же – дарования исцелений, заступления, то есть покровительства, правления, то есть обучения плоти, роди языков, сказания языков ( 1Кор. 12:8–28 ), высшие и второстепенные дарования, по мере веры. 12. Будем, братия, уважать и соблюдать сей порядок. Пусть один будет слух, другой – язык, иной – рука или что другое; пусть один учит, другой учится, а другой делает добро собственными руками, чтобы подать требующему и нуждающемуся. Пусть один начальствует и получает честь, а другой оправдывается своим служением. Учащий да учит благочинию, ибо пророцы два или трие да глаголют, и по части, и един да сказует ( 1Кор. 14:27–29 ). Когда же другой получит откровение, тогда первый да уступит ему место. Учащийся да учится в повиновении, подающий да подает с добрым изволением, служащий да служит с усердием. Не все будем языком всегда готовым, не все пророками, не все апостолами, не все толкователями. |
| При этом не следует зацикливаться на расслаблении мышц и пытаться делать то, к чему нетренированная психика еще не готова. Человеку, начинающему осваивать науку внимания к себе, не стоит беспокоиться о том, что мысли все-таки будут блуждать, поскольку так всегда бывает вначале. Следует просто спокойно возвращать отвлекающийся ум к наблюдению за своими ощущениями в теле. Успокаивая ум, необходимо научиться успокаивающему дыханию. Если мы расслаблены, то дышим медленно и с помощью диафрагмы. Это так называемое нижнее дыхание. Его называют также дыханием животом, брюшным, диафрагменным. Вот что пишет святитель Григорий для начинающих осваивать науку внимания к себе: «Особенно уместно учить смотреть в самих себя и посредством дыхания вводить собственный ум внутрь начинающим… Именно, поскольку у только что приступивших… даже сосредоточенный ум постоянно скачет и им постоянно приходится снова его возвращать, но он ускользает от неопытных…, то некоторые советуют внимательно следить за вдохом и выдохом и немного сдерживать дыхание, в наблюдении за ним как бы задерживая дыханием и ум… Можно видеть, что и само собой получается при сосредоточенном внимании: …дыхание исходит и входит тихо». Надо отметить, что первая ступень в самонаблюдении, в сосредоточенном внимании к себе не предполагает особых трудов и стараний, кроме освоения не слишком сложной теоретической части и приобретения не слишком сложных практических навыков (расслабления ума, спокойного наблюдения за своими ощущениями в теле «здесь и сейчас», успокаивающему дыханию). Когда освоены простейшие навыки, то в дальнейшем упражнения по самонаблюдению, сосредоточенному вниманию к себе, очищению ума будут осуществляться совсем легко, по слову святителя Григория совершенно «без труда и стараний». Настало время соединить теорию с практикой. Предлагаю прямо сейчас выполнить простое упражнение «Очищение ума». Примите удобное положение, расслабьтесь. Понаблюдайте за состоянием мышц во всем теле. Выделите основной «мышечный зажим» (участок мышечного напряжения), еще сильнее напрягите его, а затем плавно отпустите. Повторяйте эту часть упражнения, пока не почувствуете, что мышечное напряжение ослабло. Таким же способом расслабьте другие участки мышечного напряжения в теле. Перейдите на нижнее, диафрагмальное дыхание. На вдохе через нос надувается живот, а грудь и плечи остаются неподвижными. Попробуйте сделать несколько глубоких вдохов-выдохов, используя нижнее дыхание. Для удобства положите одну руку на живот, другую на грудь. Рука, лежащая на животе, будет при вдохе подниматься, а другая рука будет оставаться неподвижной. Понаблюдайте за дыханием, прислушайтесь к ощущениям. Скорее всего, вы почувствуете приятное успокоение. |
|
|
