| Лет 40, если верить справке. Без ступни — отморозил. Карие глаза, длинные вьющиеся волосы. Говорит быстро, как будто спешит Лет 40, если верить справке. Без ступни — отморозил. Карие глаза, длинные вьющиеся волосы. Говорит быстро, как будто спешит. — Душа у меня есть, Петровна, бродячая она у меня. — Болит где? Смотрит, как будто я спросила его, как пройти в библиотеку. — Че болит-то? — Душа и болит. — Как ты спал? — Ааа. Петь хотелось. Гитара где моя? — У друзей твоих. — Ладно. Смотреть будешь? — Нет. Вчера посмотрела. — Правильный расклад. Он говорит руками. Не знаю с чем сравнить, это не язык глухонемого, это не так, как говорят итальянцы. Это танец рук. Выставляет два пальца на смуглой ладони — указательный и средний, сложены вместе — дирижирует своей речью. По горлу провел — отведя худой локоть резко вверх — так болело вчера. — А сейчас? Поднимает обе ладони на меня — как щит — не болит, значит. И головой качает. — Гришка, какой же ты… Ты кто по профессии? — Артист. — Я так и подумала. Важно кивает. Не обидела. Они это ценят. — Пьешь? Руки сжал в два кулака, голову втянул в плечи, глаза прищурил. — Бывает. Я ж артист. И я живой. — Сбежишь? Виновато смотрит прямо в глаза, встряхивает волнистой гривой волос. — Шампуня нет. — Да ладно тебе, ты мылся вчера пять раз. — Детский не возьму, а тот, что дали, твой, наверное, духами пахнет, — морщит нос и подмигивает. И снова — руками — жесты, уследить трудно, не знаешь, слушать или смотреть на него. Входит Лёлик — доктор. — Григорий, как дела? Руки на коленях, голова в пол. — Плохо. Я отошла к окну, наблюдаю за ними. — И что? — Значит так, — он пронзает доктора взглядом — пива не дали, а обещали, и тапок жмет. При этом взгляд опускается на ботинки доктора. — Гриша, — не выдерживаю я, — дадим тебе новые тапки. — Ботинок. — Хорошо. Он ходит на одном костыле, двумя не пользуется, не хочет. Сбежит. Точно знаю. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. |
| 18. Слова «совершенный Бог и совершенный Человек» указывают на совершенство природ, а не обозначают ипостаси. «Бог» есть показатель природы, так же, как и «человек». Мы знаем Сына и Слово Божие, что Он есть совершенная ипостась, и что Он вневременен, и невидим, и непостижим, и неосязаем, и неописуем, и бесстрастен и, что не касается Его ни страсть, ни поругание. Итак, поскольку Он есть совершенная ипостась, Он иной в отношении Отца — ведь один Отец, другой Сын и третий Дух Святой, то есть одна и другая ипостась, как говорит Григорий Богослов: «Ибо там один и другой, чтобы не сливать ипостаси, но не одно и другое, ибо три суть одно и тождественны по Божеству», то есть по природе. Ибо Божество есть имя природы, а не ипостаси. Предвечное же существование, и невидимость, и бесстрастие, творчество, Божественная и всемогущая воля, всемогущее действие, все это принадлежит не ипостаси, но природе, — ибо они одинаково усматриваются и у Отца, и у Сына, и у Святого Духа. А то, что равно усматривается у всех единосущных ипостасей, природно, [а ипостасно] то, что отделяет ипостась от единосущной ипостаси, как нерожденность Отца и рожденность Сына и исхождение Святого Духа. 19. Опять же, мы знаем, что плоть Господня имеет временное существование, и приведение из не сущего в бытие, и очертания, и величину, и облик, и члены, и границы, и осязаемость, и человеческую жизнь, и движение, и чувствование, и перемещение с места на место, и человеческое воление, и действие человеческое, и голод, и жажду, и сон, и помысел, и страх, и тоску, и заушание, и оплевание, и помощь от ангелов, и страдание, и умирание, и все человеческое. Но все это относится к природе, а не к ипостаси, — ибо все это усматривается у каждой ипостаси. Ведь не то, что у кого-то есть нос, показывает ипостась, но то, что нос у него вздернутый или крючковатый, отделяет его от единосущных ипостасей — ведь иметь нос естественно для всех людей, а вздернутый или крючковатый нос определяет ипостась и личность. Итак, ни человеческое возводится на Божество, ни Божественное низводится на человечество, хотя плоть и причастна Божественному — ведь Божество уделяет, но не бывает причастно, уделяет Себя Самого, но не причастно [страданиям] плоти. Итак, и Божественное, и человеческое не определяют ипостась, но означают одну и другую природу. |
| Архимандрит Геннадий , на Левенговских заводах. Священник Тимофей Стадник , с. Ново-Бахмутовки. Священник Константин Щеголев , с. Андреевки, Бахмутовского уезда. Священник Феодор Базилевский , с. Григорьевки. Священник , с. Давидовки. В поселке Попасная с вященник Дрогожинский был приговорен к смерти за проповедь, в которой указал, что Иулиан Отступник перед смертию сказал: «Ты победил, Галилеянин». В этом большевики усмотрели намек на себя. Жестоким истязаниям в Попасной подвергся Красовский , в Переездной – священник Булахов , в Лисичанске – Шепелев . В одно короткое время в Кубанской области было убито 43 священника и в пределах небольшой части Ставропольской епархии убито 52 священника , 4 диакона , 3 псаломщика и 1 ктитор . В селе Серпевском Ставропольской губернии в июне 1918 г. военным комиссаром села убит священник Патрыкин за то, что будто бы он уговаривал жителей не платить красногвардейцам 90 тысяч рублей контрибуции. Священник Александр Подольский был убит за то, что служил молебен казакам перед выступлением против большевиков (станица Владимировская Кубанской области). Но, прежде чем его убить, его долго водили по станице, глумились и били, а потом зарубили за селом на свалочном месте. Один из прихожан, пришедший его похоронить, был тут же убит пьяными красногвардейцами. Священник села Соломенского Ставропольской губернии Григорий Дмитриевский , выведенный большевиками за село на казнь, просил дать ему помолиться перед смертью. Он опустился на колени и молился вслух, осыпаемый насмешками и требованиями скоре кончать молитву. Не дождавшись конца молитвы, большевики бросились на него, коленопреклоненного, с шашками, и отрубили ему сначала нос и уши, а потом голову. Священник Мария-Магдалинского монастыря Кубанской области Григорий Никольский 27 июня 1918 г. после литургии, за которой он приобщал молящихся, был взят красногвардейцами, выведен за ограду монастыря и там убит выстрелом из револьвера в рот, который его заставляли открыть при криках: «И мы тебя приобщим». |
| День 22-й. Утром в семь часов я поехал к армянскому патриарху. Со мной отправился иеродиакон посольской церкви о. Григорий в качестве переводчика с русского языка на турецкий. Два часа под проливным дождем тащились мы по извилистым улицам и гадким мостовым до жилища его высокостепенства, которое находится в Стамбуле, близ Мраморного моря. У ворот встретили меня два монаха, а у лестницы – несколько почетных старцев, между которыми я узнал архимандрита Григория, бывшего игуменом Вифлеемским в 1844 году. Армяне весьма учтивы. Патриарх в цветной рясе и остроконечном клобуке принял меня в дверях гостиной комнаты, прилично убранной и устланной коврами. Я хотел поцеловать его руку, но он ловко отдалил ее. После того, как все мы уселись на низких [приземистых] диванах и обменялись учтивыми поклонами, я начал разговор. – Бог сподобил меня видеть всех наших патриархов и насладиться лицезрением двух владык армянского народа. Эчмиадзинского патриарха Нерсесса я лично знал еще тогда, когда он был архиепископом в Кишеневе. Иерусалимский патриарх Захария в бытность свою в Св. Граде нередко принимал меня в своем монастыре с незабвенным добродушием и удостаивал откровенной беседы 174 . В сих двух высоких особах я полюбил ваше духовенство, и это чувство заставило меня быть у вашего высокостепенства. Когда о. Григорий переводил мои слова, я всматривался в патриарха. Узкое, молочное, благообразное лице его, опушенное черной, как смоль, бородой с малой проседью, черные брови дугой, осеняющие прекрасные выразительные глаза, длинный нос, полные алые губы, тонкий средний стан, обличали в нем душу даровитую, восприимчивую и способную любить и повелевать. Патриарх, выслушав переводчика моего, слегка наклонил свою красивую голову степенно и мило и сказал: – Мы наслышались о ваших достоинствах и широте вашей любви к церквам Христовым и весьма рады видеть вас. – Имеете ли вы известия о патриархе Нерсессе? – Слава Богу! Он здравствует и трудится для блага нашей церкви, стараясь мало-помалу сближать ее с церковью православной. По его благословению, наше духовенство уже начало отращать волосы и носить камилавки, прямые, похожие на ваши. Им введено новое пение в наших церквах. |
| Сближаясь с язычниками и уже мечтая в душе об уничтожении христианства, Юлиан, из боязни ответственности перед императором, продолжал внешне казаться христианином и даже изучал вместе с Василием и Григорием Священное Писание . Однако то, что для многих оставалось тайною, было уже провидено Григорием, который тогда же понял истинную цель пребывания Юлиана в Афинах и предсказал то, чего должна ожидать от него христианская Церковь . «Я не худо разгадал сего человека, – признаётся Григорий Богослов , – хотя и не принадлежу к искусным в сем деле. Меня сделали прорицателем непостоянство его нрава и неумелая восторженность. Но мне не предвещали ничего доброго: шея не твёрдая, плечи движущиеся и выравнивающиеся, глаза беглые, наглые, свирепые, ноги не стоящие твёрдо, но сгибающиеся, нос выражающий дерзость и презрительность, черты лица смешные и то же самое выражающие, смех неумеренный, наклонение и откидывание головы без всякой причины, речь медленная и прерывистая, вопросы беспорядочные и несвязные; ответы ничем не лучше. И я сказал тогда: какое зло воспитывает Римская империя!» 3 Григорию было 29 лет, когда он кончил своё образование и решился вернуться на родину. Уезжал также и его друг Василий. Но Афины не хотели отпустить тех, которыми гордилась афинская высшая школа. Учители и товарищи начали убеждать Василия и Григория остаться. Василий выказал непоколебимую твёрдость и уехал, но Григорий, по мягкости своей натуры, поддался просьбам и согласился остаться. Но без своего великого друга ему Афины показались до тягости скучными. Он не выдержал, и вскоре уехал. В Константинополе он встретился с братом Кесарием, который также спешил домой. Одновременное возвращение обоих сыновей наполнило радостью сердце Нонны. Отпуская их в чужие края, она молила Бога, чтобы они, «и вернулись вместе, как вместе уехали». Не останься Григорий в Афинах на некоторое время, он не встретил бы брата в Константинополе. Таким образом уступка просьбам товарищей послужила причиной исполнения желания Нонны. Она видела во всём этом благую руку Создателя, направляющего жизнь людей и всегда готового услышать мольбу сердец чистых и верных Ему. V |
| Бабушка все время отсутствия мужа была ни жива ни мертва: и Богу молилась, и постилась, и плакала. Вдруг подкатывает лихая тройка. У нее сердце упало. Кто-то вылезает из кибитки; видит – ее муж; не верит глазам, бежит на улицу. «Мать! мать! – кричит дедушка навеселе, – смотри-ка в какой кибитке да на какой тройке я прилетел! Ведь это Владыка все сделал». Аханьям и оханьям конца не было. Наконец все разъяснилось. Консисторский пристав стал относиться к дедушке с подобострастием. «Да, никому такого счастья Господь не посылал. Уж у нас какие протопопы и архимандриты там в знати, а все того нет, что Николаю Григорьевичу Бог послал», – говорил пристав. Дедушка напоил, накормил и его и ямщика и отправил обратно. «А все-таки, батюшка, с вас нужно за труды-то!» – дедушка дал приставу. Об этом событии матушка нам неоднократно передавала. Я сам раз только видел дедушку; он был немного выпивши и нос набивал табаком. С родителем моим он вел речь осторожно и как бы побаивался его, потому что батюшка считался человеком умным и трезвым. Я, действительно, никогда не видывал родителя моего пьяным; бывало, он выпивал иногда водки; но чтобы быть пьяным – никогда. Напротив, он сам любил, до смерти любил подпоить других. У Николая Григорьевича были дети: сыновья Константин и Димитрий, дочери Евдокия – это моя матушка, Анна и Александра. Брак моих родителей состоялся осенью 1806 года; посвящение батюшки было в С.-Петербурге, где тогда находился Преосвященный Мефодий, 7 и 9 января, так что батюшке ранее своего посвящения удалось видеть и крещенский парад и даже оперу – «Русалку». Приход села Никольского-Городища был двухкомплектный и весь барщинный, как говорили тогда; вотчина принадлежала Апраксину и заведывалась особым управляющим. Народ не только был зажиточный, но религиозный и патриархальный, добрый, любивший свою приходскую церковь и свое духовенство. Крестьяне занимались извозом, так что многие имели по 25, 30 и 40 лошадей и на них возили товары и в Петербург, и в Москву. От этого-то батюшке удобнее других можно было ехать в Петербург для посвящения. Приезжая из извоза, многие крестьяне привозили своим духовным отцам разные подарки: кто чаю, кто сахару, кто другое что-нибудь. Самовары так были редки, что сначала и у батюшки чай заваривался в котелке, а потом в медном луженом чайнике. |
| В 1993 году вышел первый выпуск книги «Россия перед вторым пришествием». Решив сделать четырехстраничный спецвыпуск-выборку, я испросил благословения Владыки. «Печатать только полностью!» - получил в ответ. Много позже открылась мне мудрость этих трех слов. В книге митрополита Иоанна «Одоление смуты» он пишет: «На протяжении десяти веков соответствие внешней судьбы внутреннему состоянию народного духа заставляло русских людей с сугубым вниманием относиться к поучениям, предсказаниям и пророчествам об особой судьбе России... какое служение уготовал Господь для русского народа? Русская история - лишь часть истории человечества... Концом ее станет второе славное пришествие Христово с последующим Страшным Судом и преображением мира». Как отнесутся люди к своему спасению - определяет судьбу всего народа. Мысль Владыки относительно пророчеств такова: в какой степени народ выполнит возложенную на него миссию, в той степени исполнятся и пророчества. Подробнее, конечно, в самой книге... Пока был жив Владыка Иоанн, у меня даже мысли не появлялось записывать на бумаге слова, сказанные им при многочисленных встречах и телефонных разговорах. В голове стучала только одна мысль - делать газету! Поздно я понял, как опрометчиво поступал. Теперь разыскиваю и предаю гласности любой документ, имеющий отношение к Владыке. 14 мая 1993 года, ровно через месяц после выхода первого номера, Владыка прислал в редакцию короткое письмо: «Глубокоуважаемый Александр Григорьевич! С интересом и радостью наблюдаю я, как постепенно крепнет и улучшается издаваемая Вами газета «ПРАВОСЛАВНЫЙ ПЕТЕРБУРГ», которая очень нужна многим жителям нашего города, возвращающимся к вере своих предков. Да благословит Вас Господь наш Иисус Христос на продолжение сего благого и важного дела. ИОАНН, Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский». Трудно передать, как в то тяжелейшее время внимание Владыки поддержало меня, не позволило бросить газету. А в пятом номере произошел конфуз. Не зная толком полиграфии, печатая газету низкокачественной «высокой печатью», не имея нормальных фотографий, я опубликовал портрет Владыки на первой полосе. Но что это был за портрет! Страшно было смотреть: огромный толстый нос, вытянутые в ниточку глаза, перекошенный рот... Отксерокопированное изображение к тому же подретушировала неумелая художница. Я похолодел от стыда и ужаса. Не сомневался, что Владыка запретит продавать газету в храмах. Однако этого не случилось. При встрече Владыка лишь мягко проговорил: «Что же вы из меня такое чудище сделали? Вы уж постарайтесь...» И все. А я думаю: как бы поступил на его месте другой?.. |
| Катя не признавалась матери, что ходит в церковь. Начиналось все с редких посещений храма перед экзаменом за компанию с двумя подружками. Потом стала заходить сама, «для души». А потом… Регент говорит, что у Кати хороший голос и что надо заниматься пением. Ранняя весна была еще мало похожа на весну. Но Кате с детства нравилось это ожидание: скоро окажется, что не зря терпели холод, вот и почки набухли на деревьях, вот по-весеннему начинают петь птицы, и совсем скоро солнце будет вставать все раньше и раньше. Храм расположился в восстановленных и отремонтированных руинах от старого цеха. Зато на проекте, приклеенном к доске объявлений, нарисован не храм, а просто загляденье! Прямо-таки палата белокаменная. Дай Бог, дай Бог построить! Неужели ее поселок огласит звон колоколов? Катя «по-правильному» перекрестилась, поклонилась, зашла в храм подойти к иконам. Светло, тихо, все чисто убрано – как хорошо! Катя направилась в маленький закуток, отведенный под церковную лавку. Работница лавки куда-то отошла, придется подождать… – Катя? Катя Григорьева, это ты? – раздался голос. Девушке пришлось всмотреться, чтобы узнать окликнувшую ее женщину, низенькую, круглолицую, в пуховом платке, из-под которого выбилась прядь седых волос. – Вы – мама Маши Смирновой, да? Катя улыбнулась. Нахлынули детские воспоминания. Тогда, после третьего класса, Смирновым дали квартиру на другом конце района, Маша пошла в другую школу, и Катя ее с тех пор видела совсем-совсем редко и мельком. Женщина широко улыбнулась: – Как я рада, Катенька, что ты в Церкви! Как я рада! Мама твоя-то как, наверное, рада, что ты Богу молишься! – А как там Маша? – перевела разговор Катя. – Машенька-то? Машенька у меня в столице. В институте. Катя поняла, что стоит с открытым ртом. Вот вам и «умственно отсталая». Молодец Машка, всем нос утерла. Маша в институте, в столице! Вот вам и «умственно отсталая». Молодец! – Я скоро к ней поеду, – продолжала женщина. – По внучке соскучилась! – По внучке? – Да, Машенька замуж вышла. Парень такой хороший, уже отучился, работает, работа хорошая. Венчались. Прямо не верится, что теперь за это ни с работы не погонят, ни с учебы. Радость такая! Мы с мужем моим сами только недавно венчались… Вот и внучка у меня теперь, Ксеньюшка. Сватья моя собралась сама с ней сидеть, чтоб Маша доучилась и работать смогла. У Маши мечта – учительницей быть. Да, в наше время, говорят, глупо в школу идти: совсем не платят. Но Машка упертая! Да и как оно, вот сама рассуди, может быть глупо – детей учить? Наше поколение воспитывали так: учитель – одна из самых уважаемых профессий. А сейчас… ох что творится! Смутное, смутное время. |
| Учился в школе навигацких наук, затем совершенствовался в Англии. Служил на флоте с 1742 г. В 1752 г. Чичагов произведен в штабс-офицеры. В 1765-1766 гг. он возглавил экспедицию по отысканию Северного морского пути через Арктический бассейн к берегам Камчатки, организованную по инициативе М.В.Ломоносова. Две предпринятые попытки Чичагова из-за тяжелых льдов не увенчались успехом, но экспедиция собрала большой материал о природе Гренландского моря, составила подробные карты. Во время русско-турецкой войны 1768-1774 гг. Чичагов командовал отрядом Донской флотилии, оборонявшей Керченский пролив. В 1773 г. за проведение 18 кампаний Чичагов награжден орденом Святого Георгия IV класса. За совершенные 20 морских кампаний в 1775 г. был произведен в вице-адмиралы и назначен членом Адмиралтейств-коллегий. В 1782 г. Василий Яковлевич стал адмиралом. Командовал Балтийским флотом во время русско-шведской войны 1788-1790 гг., награжден орденами Андрея Первозванного и Святого Георгия I класса. С 1797 г. Чичагов находился в отставке. Его сын, П.В.Чичагов, пошел по стопам отца и также стал адмиралом. В.Я.Чичагов умер в 1809 г. Похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге. Надпись на его надгробном памятнике сочинила Императрица Екатерина II: «С тройною силою шли шведы на него. Узнав, он рек: Бог защитник мой. Не проглотят они нас. Отразив, пленил и победы получил». Именем Василия Чичагова названы острова на архипелаге Новая Земля, остров Чичагова в Александровском архипелаге у берегов Северной Америки, залив и мыс острова Науку-Хива в Южной Полинезии, мыс на острове Кюсю и гора на острове Шпицберген. Также сегодня мы вспоминаем живописца-портретиста, академика Д.Г.Левицкого (ок. 1735-1822). Дмитрий Григорьевич Левицкий родился около 1735 года в Киеве в семье священника Г. К. Левицкого (настоящая фамилия Нос, или Носов), известного также как художник-гравер. Учился изобразительному искусству у отца и у живописца А.П.Антропова. Есть сведения, что Дмитрий участвовал вместе с отцом в росписи Андреевского собора в Киеве в середине 1750-х гг. |
| Эта идолопоклонническая бессмыслица получилась из слов δεχμενος και σπαζμενος τιμητικς τας αγας κα σεπτας εικνας, και την κατ λατρεαν προσκνησιν μνη τη περουσω κα ζωαρχικ Τριδι αναπμπω. Очевидно, переписчик και την, стоявшее рядом с κατ, пропустил. Осталось без και την (противоположение) одно κατ (уравновешивающее). Конечно, рядом с этим был орос VII собора, в котором такое поклонение отрицается. Но придирчивым германцам хотелось засудить греков. И они сочли это место изобличающим, якобы, все тайные мысли греков. Якобы, Константин Кипрский произнес эти (!) слова «при согласии всех остальных» (coeteris consentientibus). Он имел мужество сказать вслух то, что другие хитро замолчали. И германские богословы начинают отвергать способы почитания икон, как идолопоклонство. Они смеются над возжжением свечей перед иконами и воскурением фимиама, ибо, говорят они, y икон есть глаза, но они ничего не видят, есть нос, но они не обоняют. Смеются над аргументами греков, взятыми из житий святых, отвергают сказание ο нерукотворном образе. Смешно ссылаться на почитание портретов императоров, ибо одной беззаконной вещью нельзя оправдывать другое беззаконие. Напрасно греки величают свой собор вселенским. Он не выражал веры всей церкви. Папу Адриана за письмо к Ирине «Карловы Книги» критикуют смело, над аргументами Василия Великого смеются, Григория Нисского знать не хотят. Β капитулах Франкфуртского собора 794 г. так уточняются их иконоборческие формулировки: 1. Оба собора (754 г., 787 г.), бесславные и неудачнейшие (infames et ineptissimi), вышли из границ истины, ибо: а) хотя иконы и не идолы, но б) поклоняться им не следует. 2. Одного только Бога следует чтить и поклоняться Ему (adorandus et colendus). 3. Почитать (venerare) следует только святых. 4. Бывает и «поклонение» (adoratio) перед людьми, но это только из вежливости и особой любви. 5. Иконы нельзя ни adorare, ни colere, ибо они дело рук человеческих и потому мертвы. Они служат лишь для украшения церквей и для священных воспоминаний. |
|
|
