| (законом 331 г.) запретил односторонний развод по личным неудовольствиям одного супруга на другого. Равным образом и обоюдное согласие на развод обусловлено разными обстоятельствами, при которых оно могло служить законным поводом к расторжению брака, – именно бездетностью супругов и желанием их принять монашество. С течением времени государственное греко-римское право остановилось на нескольких поводах к разводу, представлявших аналогию или с прелюбодеянием, или со смертью, разрушающей брак физически. Так, напр., аналогию с прелюбодеянием имел тот случай, если муж в том же городе, где жила и жена, заводил себе, пользуясь гражданскими законами, конкубину, или если бы жена провела ночь вне мужнего дома, где-нибудь на стороне и не у своих родителей; по аналогии со смертью считались поводами к разводу безвестное отсутствие в течение 5 или 10 (для военных) лет, осуждение того или другого супруга на каторжные работы или в ссылку, физическая неспособность к браку и т. д. Все эти поводы к разводу установлены были собственно в законодательстве Юстиниана (преимущественно в его новеллах), а отсюда уже приняты были в церковный номоканон. Так как восточная церковь уже сама признавала основанием к разводу прелюбодеяние, то естественно должна была признать, на ряду с ним, правомерными поводами и те, которые признаны таковыми в гражданском праве по аналогии с прелюбодеянием и смертью. Эти греко-римские законы, вошедшие в церковный номоканон, приняты были впоследствии и у нас в России; но отсюда поспешно было бы заключать о том, что законы эти имели у нас полное действие. Нет сомнения, что в древней Руси обычай и отчасти закон дозволял разводы там, где это запрещалось греко-римским правом, и наоборот. Например, допускался развод по причине жестокого обращения мужа с женой, или когда он пропивал её имущество (см. ответы Нифонта на вопросы Кирика, ст. 92–93; Котошихина – Повествование о России гл. 13, ст. 10), но не допускался по причине болезненного состояния одного из супругов (Устав Ярослава и Соборные статьи 1667 г.). Встречаются примеры разводов по причине бесплодства жены, о чём молчит |
| Иларий, св. Амвросий и св. Иероним были не менее «эллинистами» в своих взглядах на мир, чем их «греческие» современники, платонизм явно играл более значительную роль в духовном формировании блж. Августина, чем «римское право», и подлинный ключ к системе Фомы Аквинского дает Аристотель, а не «Пандекты», и не следует забывать греческие истоки даже у Ансельма. Не следует забывать, что «римское право» было сформулировано в Византии при Юстиниане, а сам Рим был полностью византийским до Карла Великого, а то и позже. Антитеза «Восток – Запад» относится скорее к полемической и публицистической фразеологии, чем к трезвому историческому мышлению. Мир был един не менее тысячи лет, несмотря на все расколы и напряженности, и напряженность между «Востоком» и «Западом» в то время была отнюдь не сильнее, чем определенные напряженности на самом Востоке. Во всяком случае, блж. Августин был ближе к Оригену , чем, скажем, Феодор Антиохийский к св. Кириллу Александрийскому . Очевидно, существовала напряженность не между «греческим» и «латинским», а между богословскими концепциями, и ее никак нельзя свести к культурным или психологическим факторам. И Реформация, конечно же, была более важным разрывом, даже в психологическом плане, чем раскол между католическим Западом и православным Востоком. Автор нелепо преувеличивает «Единство Запада». «Восток может думать о Западе только в целом». Да, но только, когда «Восток» теряет настоящую богословскую перспективу и ошибочно принимает себя за «греко-славянский тип» христианства. «Историческая морфология» – легкий заменитель богословского анализа. Автор полагает, что единственная легитимная отправная точка для «экуменического диалога» находится «в глубинах мистического опыта и прямого знания Бога». Разве не в историческом Откровении, как записано в Писании и подтверждено консенсусом «Вселенской Церкви», можно проследить источник и основание истинно христианского обращения? Во-вторых, указывается ряд «логических предпосылок», самая важная из которых – «конфессионализм». |
| С течением времени государственное греко-римское право остановилось на нескольких поводах к разводу, представлявших аналогию или с прелюбодеянием, или со смертью, разрушающей брак физически. Так, например, аналогию с прелюбодеянием имел тот случай, если муж в том же городе, где жила и жена, заводил себе, пользуясь гражданскими законами, конкубину, или если бы жена провела ночь вне мужнего дома, где-нибудь на стороне и не у своих родителей; по аналогии со смертью считались поводами к разводу безвестное отсутствие в течение 5 или 10 (для военных) лет, осуждение того или другого супруга на каторжные работы или в ссылку, физическая неспособность к браку и т. д. Все эти поводы к разводу установлены были собственно в законодательстве Юстиниана (преимущественно в его новеллах), а отсюда уже приняты были в церковный номоканон. Так как восточная церковь уже сама признавала основанием к разводу прелюбодеяние, то естественно должна была признать, на ряду с ним, правомерными поводами и те, которые признаны таковыми в гражданском праве по аналогии с прелюбодеянием и смертью. Эти греко-римские законы, вошедшие в церковный номоканон, приняты были впоследствии и у нас в России; но отсюда поспешно было бы заключать о том, что законы эти имели у нас полное действие. Нет сомнения, что в древней Руси обычай и отчасти закон дозволял разводы там, где это запрещалось греко-римским правом, и наоборот. Например, допускался развод по причине жестокого обращения мужа с женой, или, когда он пропивал ее имущество (см. ответы Нифонта на вопросы Кирика, ст. 92–98; Котошихина – Повествование о России гл. 13, ст. 10), но не допускался по причине болезненного состояния одного из супругов (Устав Ярослава и Соборные статьи 1667 г.). Встречаются примеры разводов по причине бесплодства жены, о чем молчит Кормчая. Наконец, в случае уголовного преступления, совершенного одним из супругов, невинная жена обязана была идти за мужем в ссылку, но муж в подобных случаях не разделял участи своей жены (см. у Неволина, История росс. |
| Потому я полагал бы, что в производстве дел о совращённых в латинство бывших Униатах не следует участвовать депутатам со стороны Римского духовенства; что местные священники Римские должны доставлять все сведения, нужные к тем делам, по требованию гражданских чиновников, сии дела производящих, и что духовный депутат со стороны Римского духовенства должен быть приглашаем тогда только, когда при разыскании окажется, что местный Латинский священник обвиняется в совращении кого-либо в латинство или внушении не возвращаться к Православию, то есть, когда преступление падает уже на самоё Римское духовенство, а не лично на прихожан. К таковому мнению побуждает меня двадцатилетний опыт: что Римское духовенство, привыкшее, к сожалению, в западных губерниях к безнаказанности за посягательство на право других исповеданий, решительно сопротивляется возвращению к Православию совращённых оным бывших Униатов; что депутаты от оного духовенства по делам сего рода поступали вообще не как беспристрастные чиновники, но как орудие видов своей Церкви, и что депутаты сии, по официальности их звания не подвергающиеся ответственности за свои действия, будут непременно препятствием правильному течению означенных выше дел и главным помешательством успеху увещания Православного духовенства, делаемых совратившимся в латинство. Впрочем, кажется, справедливо было бы и при сем случае обнаружить, что правительство не делает никакого различия между древлеправославными и воссоединёнными к Православной Церкви паствами, называемыми в отношении г. министра внутренних дел Новоправославием. Возвращая при сём означенное отношение г. управляющего министерством внутренних дел, от 19 истекшего апреля за 884, имею честь быть. Святейшему Правительствующему Синоду, от 14 мая за 540, с мнением по просьбе раскаявшегося уже священника Антония Шиманского, касательно его призрения Священник Антоний Шиманский известен вообще по своему пронырству и двусмысленному поведению. При увольнении от должности члена консистории в 1834 году, он получил от меня один из лучших приходов Зельвянский, вместо прежнего скудного. Однако же, по случаю воссоединения к Православию бывшей Греко-униатской Церкви, Шиманский оказал сопротивление не из побуждений совести, но по духу строптивости и интриги. В течение двух почти лет принимаемы были кроткие меры для его вразумления. Но когда рассеваемые Шиманским ложные вести и внушения удостоверили, наконец, что оказываемые к нему кротость и долготерпение со стороны епархиальная начальства противны обязанностям сего начальства, то священник сей отрешён от Зельвянского прихода и перемещён на жительство в уединённый Загоровский монастырь, а приход оный отдан священнику достойнейшему. С тем вместе, однако же, сыну его, Шиманского, тоже священнику, бывшему викарным при Зельвянской церкви, как безвинному и благонравному, дан приход Бялавицкий, тоже в числе лучших считаемый. |
| Рядом с церквами и монастырями, совершенно уравненными с ними, наши источники называют и ряд других учреждений, госпитали, приюты, странноприимные дома... И здесь перед нами самостоятельные субъекты права, подобных которым классическая юрисдикция не знала... Что римское право дохристианской эпохи не дошло до сознания учреждений в настоящем смысле этого слова, это в качестве общего положения может считаться бесспорным» 77 . После сказанного нами можно видеть, насколько неосновательна аргументация защитников приходского проекта, покоящаяся на общем понятии о церкви. Вместе с тем совершенно несправедливым оказывается и мнение, высказанное в докладе одного члена Предсоборного Присутствия 78 , будто институтный характер церковное имущество получило под влиянием чуждых христианству начал римского публичного и сакрального права. Соглашаясь с тем, что христианская церковь есть в одно и то же время учреждение и общество, автор доклада говорит однако следующее. В первые века «общественный элемент в церкви выступал по-видимому даже на первый план. Для постороннего взгляда Церковь представлялась как собрание корпораций, преследующих свои особые цели. Смотреть на нее преимущественно с этой точки зрения могло быть достаточно и потому, что в христианах первых веков было много духовной жизни и плодов вселения Бога в их. душе... С точки зрения корпорации рассматривало церковь и само римское государство... Таким образом церковь в эпоху признания ее римским государством и наделения ее имущественными правами выступала прежде всего, как общество. С течением времени церковь в греко-римском государстве из частной корпорации превратилась в корпорацию с все боле и боле обширными публичными правами. Границы между церковным и государственным стали все боле и боле сглаживаться, а затем во многом начало происходить уже и полное смешение сфер церковного и государственного (далее речь об усилении епископского авторитета). Все это несло в себе возможность оттеснения в церкви на задний план элемента общественного и излишнего выдвигания в ней начала институтного». |
| Весь семейный, общественный и государственный уклад в нашем отечестве есть плод этого насаждения. В некоторых сферах общежития, особенно в области семейной, Церковь сама непосредственно проводила начала церковно-византийской гражданственности, в других она действовала чрез государство, указывая ему на достойный подражания образец византийского «благовернаго жития», на законы благочестивых царей, помещавшиеся в кодексе церковных законов – в Кормчей книге. Главные основы византийского общежития, усвоенного нами с Кормчей книгой, сохраняют свою силу и доселе и служат краеугольным камнем семейного, общественного и государственного строя нашего отечества. Процесс усвоения нашею жизнию и нашими законами начал византийского общежития не менее интересен и важен для образованного юриста, чем процесс реформы римского общественного строя под влиянием христианства. И мы с своей стороны, насколько касается нашего предмета, постараемся в свое время сделать надлежащие исторические указания в этом отношении. То же явление с насаждением и развитием гражданственности, какое мы заметили в нашем отечестве, имело место, только прежде чем у нас, и в западной европе. И у германских народов в основание гражданственности было положено греко-римское право. И здесь насадительницей византийской цивилизации была Церковь , которая передала новопросвещенным народам запада источники греко-римского права и проводила в жизнь содержавшиеся в них нормы. Очень жаль только, что римская церковь злоупотребила своим высоким положением просветительницы, присвоила себе право законодательства в делах светского характера и таким образом посягнула на автономию государства в его собственной сфере, вопреки прямой заповеди Спасителя и апостолов: воздадите Кесарево Кесареви, а Божие Богови и несть власть, аще не от Бога. Этими неуместными притязаниями своими католическая церковь возбудила в государстве предубеждение и даже враждебные чувства к себе, а вместе с тем и ко всему христианству. Результатом этого была реакция против папского абсолютизма в пользу автономии государства в его собственных делах. |
| 1. Отношение церковного права к наукам богословским и юридическим. – Содержание церковного права находится в ближайшем отношении к наукам богословским и юридическим. К богословским потому, что предметом науки церковного права служит право Церкви, как особой своеобразной общественной организации, имеющей свое теоретическое основание в догматах, нравственном учении и богослужении (культе) христианской религии, которыми занимаются науки богословские, а к юридическим – потому, что Церковь рассматривается здесь только со стороны ее права, которым занимаются именно науки юридические. 2. Отношение это двоякое. – Отношение это двоякого рода. В одних науках богословских и юридических наука церковного права находит свои предположения, в других вспомогательные средства. 3. Науки, содержащие предположения церковного права. – К наукам первого рода из области богословия следует отнести: во-первых, богословие догматическое и нравственное, ибо в догматике содержатся принципы церковного устройства и правосознания, а в нравственном богословии нравственные начала христианской жизни, с которыми положительное право должно находиться в согласии; во-вторых, литургика, как наука о публичном христианском богослужении, ибо многие стороны права церковного зависят от культа. Из юридических наук к числу содержащих предположения церковного права нужно отнести теорию или философию права, ибо эта наука выясняет природу всякого права, во-вторых, энциклопедию права, потому что в ней содержится классификация разных видов права, входящих в целую область права, и в-третьих, историю этих наук, ибо изменение взглядов на право и его классификацию влияет и на науку церковного права. 4. Вспомогательные науки. – К вспомогательным наукам нужно отвести из области наук богословских: церковную географию, хронологию и статистику, церковную историю и церковную археологию и пастырское богословие, а из области наук юридических: еврейское, греко-римское и отечественное право и их историю, потому что со всеми этими сферами знания церковное право находится в многообразных соприкосновениях, само на них влияет и находится в свою очередь под их влиянием. |
| 4 . Недевственность невесты. Когда человек берет себе в жены девицу, а не вдову, он имеет право предполагать, что она девственна. Если же девица, вступающая в брак, не окажется такою, то это составляет безусловное препятствие к браку. Вследствие этого, брак, заключенный кем-нибудь с такою женщиною, рассматривается, как бы совсем не совершенным 2182 . 5 . Священный сан. По каноническим правилам, хиротония составляет безусловное препятствие к браку. Поэтому, как скоро кто рукоположен в диаконы, то он уже не может вступать в брак, если получил диаконское рукоположение безбрачным, или, если у него умерла жена, взятая им до рукоположения. Так предписывают каноны до VII века 2183 , когда Трулльский собор запретил венчаться и иподиаконам 2184 . С этого времени имеет силу и до наших дней в православной церкви правило, по которому желающие вступить на служение церкви могут жениться только до рукоположения в иподиаконский сан; будучи же рукоположены, они уже не имеют права, жениться, а если женятся, то подвергаются наказанию, и брак уничтожается, как незаконный 2185 . 6 . Отсутствие согласия старших. Как в древнем, гражданском и церковном, так и в новейшем законодательстве одним из наибольших препятствий к браку считался такой случай, когда известные лица, не занимающие самостоятельного положения в обществе, хотят вступить в брак без ведома и согласия со стороны тех, которые имеют над ними власть. Греко-римское законодательство строго в своих предписаниях в этом отношении 2186 ; а церковное законодательство, в виду христианского характера, данного им браку, и обязанностей младших в отношении к старшим, должно было также быть строгим в своих предписаниях по этому предмету. Василий Великий в 42 каноне называет блудом всякий брак, заключенный без согласия старших 2187 . Этот канон, вместе со всеми согласными с ним постановлениями греко-римского законодательства, мы находим во всех канонических сборниках православной церкви 2188 . То же самое предписывает и современное гражданское законодательство в известных государствах 2189 . |
| Правила изложены в полном их составе (по Вальсамону), но без толкования. Им предшествует изложение символа веры Никейского – Цареградского, потом догматы веры, преданные другими Соборам, как-то о двух естествах Богочеловека в двух волях Его, о иконопочитании. В издании 1843 года, правила в том же порядке изложены на одном Славяно–Русском наречии, с присовокуплением только алфавитного указателя предметов, содержащихся в целой книге, в виде свода, с цитатами самих правил 43 . II Таким образом, наша Кормчая есть памятник Греческого, или правильнее, Греко–Римского права, перенесенного к нам с Востока, и общий и главный источник нашего отечественного права. Теперь спрашивается: в какой степени это Греко–Римское право имело у нас свою силу и действие? В какой мере было его употребление? Этот вопрос необходимо раждается из того, что Кормчая книга, была перенесена к нам с Востока, необходимо должна была войти в связь и соотношение с нашими местными условиями церковного, так же как и гражданского управления, с нашими местными обычаями, нравами, бытом общественным. Ответ на этот вопрос надобно искать в самом содержании Кормчей. Она состоит из двух частей, законов собственно церковных и постановлений церковно–гражданских. Первые суть общие законы Церкви Вселенской; последние, большей частью, местные церковные узаконения Империи Визан- тийской. Что касается до первых, или первой части Кормчей книги, то нечего говорить об условиях ее употребления. Правила св. Апостолов, Соборов и Отцев содержат в себе общее право Церкви, или общие основания управления Церкви Вселенской; след. всегда и везде, во всякой Церкви поместной, во всяком народе, могут и должны иметь свою силу, не противореча местным узаконениям, или не стесняясь местными условиями. Они постоянны и неизменны. Св. Церковь , мудро пользуясь своими правами, данными ей от Иисуса Христа, ее Главы, так и писала свои основные законы, чтобы они всегда и везде могли иметь свое независимое и нестеснительное для народов действие, и чтобы, входя во все концы земли, ей не было нужды вмешиваться в управления народные, гражданские, а всегда быть в союзе и мире с обществом. |
| B устной лекции: Духовенство не имело прямых средств бороться с этим обычаем; оно подступило к нему осторожно, со стороны. Наследовав принесенные из Византии понятия о неравенстве брачных союзов, т. е. о значении юридического состояния при их заключении, церковь не разрывала насильно связи господ со своими холопками и оставляла последних при первых до их смерти. Но применяя к этой связи римскую презумпцию… Устная редакция этого места: Греко — римское право в иных случаях обязывало господина продать своего холопа в чужие руки. Таких случаев было два: жестокое обращение с холопом и выкуп пленника. Как известно, римский гражданин, попавший в плен к неприятелю, считался и на родине невольником: так, все права, которыми он пользовался дома, приостанавливались до его возвращения (известное jus postliminii). Если соотечественник… Эта часть лекции изложена была словесно значительно иначе: Из этой перемены с течением времени и развились сложные сделки о срочной и бессрочной зависимости, которые обеспечивались личным закладом и в удельные века повели к образованию особого полусвободного класса закладней. Вместе с тем, с появлением мысли об условной зависимости, из круга холопства изъяты были некоторые виды неволи. Русская Правда, указывая основные источники холопства, обозначает три вида личной зависимости, которые она не считает холопством. Это именно: отдача детей родителями в работу и вступление свободного человека в личное услужение за один прокорм, или за прокорм с придатком, т. е. с платой, получаемой вперед в виде ссуды. Только в позднейших статьях Русской Правды появляется этот новый вид зависимости, который памятник характеризует одной общей чертой: такие зависимые люди, отработав до окончания срока, уходили от хозяина, не платя ему ничего; но они могли уйти и до срока, только уплатив ссуду и вознаградив хозяина за прокорм по условию. Прежнее русское землевладельческое право не признавало таких видов условной зависимости. Вот главные перемены, внесенные церковью в рабовладельческое право. Она существенно изменила его юридический характер. Прежде это право отличалось цельностью, однообразием и безусловностью. К нему можно было приложить встречаемое в Прохироне определение римского рабства: «рабство неделимо» —??????????????????. Состояние рабов не допускало никаких разрядов. Про раба нельзя сказать… |
|
|
