| Евфимия на это ничего не ответила, только вздохнула. В доме Софии водворились покой и тишина. Евфимия поселилась в своей комнате и большею частью сидела там или в саду, вышивая или читая святых отцов. Выходила она с матерью и няней только в храм Божий, но и там не разговаривала ни с кем, кроме священнослужителей, если те к ней обращались. Лицо ее постепенно светлело и обретало краски, снова делаясь на редкость красивым, но юным и безмятежным, как прежде, уже не никогда не стало. Софию очень волновало положение дочери: кто она теперь — брошенная жена или вовсе никогда не бывшая замужем девушка, родившая и потерявшая ребенка? Естественно, что с этим вопросом она решила обратиться к Мару Евлогию, но не в соборе после службы, а нарочно отправившись в его уединение вместе с Евфимией и Фотинией, чтобы ничто не помешало их беседе. Мар Евлогий не стал вводить женщин в свою пещерную келью, а принял их в специальной маленькой беседке в крохотном садике, построенной его духовными сыновьями специально для этой цели. Он еще раз выслушал всю историю Евфимии с самого начала, перебирая четки, задавая вопросы, а иногда просил женщин прерваться и долго молчал, молясь. И наконец сказал: — Я не знаю, что думать о теперешнем положении Евфимии. Бракосочетание ее с коварным готфом церковь, конечно, признает незаконным и как бы не бывшим, и на этот счет я составлю для нее бумагу. Но она жила с ним в супружестве, почитая его истинным, и родила от него ребенка. Скажи мне, Евфимия, если бы Аларих разыскал тебя и предложил стать его женой, — теперь-то он вдовец, — как ты думаешь, согласилась бы ты в ответ на его уговоры? — Нет, владыко! Никогда и ни за что я не стала бы даже слушать проклятого готфа! Я думаю, мне лучше уйти с матерью и няней в монастырь… По тому, как содрогнулась Евфимия при одном его предположении о новых притязаниях «проклятого готфа», Мар Евлогий понял, что как ни сильна была любовная привязанность Евфимии, вся она без остатка выгорела в пережитых страданиях. Но надобно было еще подождать, чтобы и пепел унесло и развеяло живым дыханием жизни… |
| Убегая всяких сборищ, хороводов и ночных посиделок, она искала уединения и больше любила слушать, чем говорить. Держала она себя скромно, покорно, в словах была кратка и разумна, подолгу и часто молилась со слезами. Родители ее не мешали дочери в ее наклонностях. Когда она достигла зрелого возраста, они выстроили ей у сельской церкви небольшую хижину. Здесь она стала жить и принимала к себе только отца и мать; они попеременно носили ей хлеб и воду. Душа Евфимии с такой силою устремилась в это время к Богу, что она не замечала почти нужд телесных, и даже зимою редко топила свою келлию. Чрез несколько лет этого добровольного затвора, из которого она выходила лишь в церковь, Евфимия приняла на себя труднейший подвиг христианской жизни — юродство Христа ради. Она стала ходить по улицам своего родного села, являлась в дома, уличала крестьян в пороках и беспорядке, и иногда, рассерженные правдою ее слов, бывшею не понутру мужикам, — они бранили ее или даже и били. Она спокойно выносила все, не жаловалась и прощала обидчиков. Особенно пришлось ей натерпеться от волостного головы, которого она на народе обличала в развратной жизни. Он вытолкал ее из своей избы, и с кольем в руках преследовал ее побоями до самой ее келлии. Людей же с мягким восприимчивым сердцем обличительные слова Евфимии удерживали и предохраняли от проступков. Уже с первой поры подвижнической жизни действовавший в Евфимии дар прозорливости проявился с особою силою во время случившегося в селе Каликине пожара. Когда загорелся первый дом, на сельской колокольне ударили в набат, поднялась суматоха. Евфимия с посохом в руках вышла из своей хижины, и, бегая по селу в тревожном состоянии духа, останавливалась пред некоторыми домами и говорила: “Вот и этот дом сию минуту загорится: в нем живут грешники, Бога прогневляют и в грехах не каются”. Тогда тотчас по воздуху неслись с пожара головни и дома эти сгорали, тогда как стоявшие рядом оставались целы. Дойдя до избы своей близкой родственницы, стоявшей за воротами с грудным младенцем на руках, Евфимия указала и на этот дом, но прибавила, глядя на младенца: он невинен. У этого загоревшегося дома стояли скирды хлеба, и Евфимия, указав на меньший из них, сказала: “Этот останется для дитяти”. И он, действительно, остался, тогда как прочие сгорели. |
| Диаконисса была тверда в своем намерении рано или поздно уйти в монастырь, но слова будущего зятя ее растрогали, несмотря на то что и тревога не покидала. Готф ликовал. Евфимия тихо радовалась. А София молилась и просила Господа о вразумлении и защите: «Владыко, Отче сирот и Судия вдовиц, призри милостиво на создание Свое и не оставь сей отроковицы, вступающей в брак с неизвестным мужчиною. Не презри моего сиротства и не оставь меня беспомощною, ибо, надеясь на Твой благий промысел, я выдаю свою бедную дочь за человека пришлого и Тебя делаю свидетелем и поручителем его клятв и обещаний» . Единственная маленькая победа Софии над Аларихом состояла в том, что она, согласившись на обручение, затем протянула время до Рождественского поста, а там уже проще было отложить свадьбу до самого Рождества. Аларих если и сердился на это, то виду не подавал. С Евфимией он согласно обычаю общался только в присутствии Софии и обходился несколькими вежливыми фразами да вручал при каждой встрече в подарок какое-нибудь драгоценное украшение. Евфимия принимала дар жениха, благодарила и скромно уходила в свою комнату, а готф оставался разговаривать с Софией. Обычно он рассказывал ей об участии в битвах и о том, что у него на родине, во Фригии, остались богатые родители, что отец его тоже был воином, прошедшим немало военных походов, что у него на родине много влиятельных и состоятельных родственников. Но никто не мог помешать Евфимии тихонько слушать эти разговоры, прячась за занавеской на галерее. А поздно вечером она ставила на окно своей комнаты маленький глиняный светильник и смотрела в темный сад, где такой же огонек светил ей из окна садового домика. Это было все, что могли себе позволить влюбленные жених и невеста, но им, казалось, этого хватало. По крайней мере, Евфимии: она так похорошела, что это заметили все родственники и подружки. Даже ее нянюшка, вообще-то продолжавшая не жаловать готфа. Подошло, было пышно отпраздновано и миновало Рождество, и вот наступил день свадьбы. Было торжественное совместное причащение Алариха и Евфимии в кафедральном соборе, после которого епископ Евлогий объявил их мужем и женой , а затем в доме Софии был устроен пир, и длился он три дня. Были приглашены все родственники и соседи, несколько именитых жителей города, а также офицеры-готфы, соратники Алариха, ну и, конечно, его ближайший друг Гайна. Пришли Мариам с Товием и их родители, причем Товий был настроен очень дружелюбно к Алариху и даже сделал ему удивительный подарок — вышитую на шелке карту в непромокаемом футляре из рыбьего пузыря: такая карта была незаменима в походах, занимала крайне мало места, и цены ей не было. Еще не забывшие долгой осады города и лишений эдесситы искренне радовались и веселились. |
| В 1932 г. права на изучение ипподрома получила англо-турецкая группа исследователей (Мамбури, Ф. Диримтекин). Их работы 1935-1938 гг. дали возможность составить керамическую и вещевую хронологию К. и разработать строго датированную стратиграфию (особенно с IX в. и позже). Отчет о работах был издан в 1947 г.; они широко освящались в периодике и до наст. времени представляют основу для описания археологии города. В числе прочего были открыты главные части храма Пресв. Богородицы: крытая колоннада вокруг большого прямоугольного двора, окруженного помещениями, в числе к-рых богато украшенный мозаикой, резьбой и полированным мрамором «Золотой» зал. В 1951 г. раскопки возобновились под рук. Д. Толбота Райса и его супруги Т. Толбот Райс (позже также участвовали Д. Оутс, С. Корбетт, с 1953 руководителем работ был Дж. Уорд-Перкинс ). На этом этапе раскопок методика была менее строгой, первоначальные принципы фиксации нарушались, однако 2-й том отчета содержит много дополнительной информации ( Wiegand. 1934; The Great Palace. 1958; Bardill. 1999). Чрезвычайно важными оказались также открытия церкви-мартирия св. Евфимии западнее ипподрома и зап. части «старой» базилики Св. Софии IV-V вв. В 1939 г. в руинах вблизи ипподрома специалисты Германского археологического ин-та (DAI) обнаружили на стене фресковый цикл XIII в. «Мученичество св. Евфимии»; археологическая находка живописного памятника уникальна для К. Памятник идентифицировали с храмом св. Евфимии, к-рый был оборудован из главного зала дворца предположительно Антиоха (1-я треть V в.). Роскошный гексагональный дворцовый триклиний был композиционным центром большой полукруглой колоннады; в стенах были помещены большие ниши и 5 входов. В VI - нач. VII в. в нише зала, ориентированной на восток, построили синтрон, алтарь с оградой и солею, а по их оси с запада пробили новый входной проем, что позволило превратить зал дворца в церковь. До нач. ХХ в. собор Св. Софии служил мечетью. В кон. 20-х гг. к его изучению приступил А. М. Шнайдер (DAI), начав раскопки с запада и севера от храма, и открыл ниже полов собора эпохи Юстиниана части более ранней базилики Св. Софии. Западнее и существенно ниже уровня совр. экзонартекса были раскрыты остатки колоннады (ступени, базы колонн, капители и куски фриза, сегменты арок, части потолков и фронтонов), покрытые резьбой очень высокого художественного уровня. Шнайдер доказал, что при императорах Аркадии и Феодосии II (нач. V в.) у базилики были построены огромные пропилеи: очень длинный, приподнятый на неск. ступеней над улицей портик. Внутренний двор-атриум храма находился к востоку от него, уходя под нартекс совр. храма. Сам храм Св. Софии был 3- или 5-нефной базиликой с галереями и хорами над ними. Однако этапы строительства комплекса полностью не установлены и наряду с планом и даже размерами «старой» базилики Св. Софии являются предметом споров ( Schneider. 1936; Idem. Die Grabung. 1941). |
| 16 сентября 1872 г. состоялось третье заседание Собора – как указывается в протоколе, в субботу в день памяти святой великомученицы Евфимии 104 , покровительницы IV Вселенского Собора и Константинопольского Патриархата. Перед заседанием все помолились по специальному молебному чину с отпустом, который читается на Пятидесятницу: «Иже во образе огненных языков с небесе ниспославый Всесвятаго Духа…» 105 Скорее всего, многоязычие Пятидесятницы рассматривалось как символ Константинопольского Патриархата, а отдельные языки – как символы малых национальных Церквей или церковных общин. В конце молебного чина был спет славник святой Евфимии, содержание которого, согласно концепции участников Собора, должно было подчеркнуть значение главного и единственного соборного Ороса с осуждением филетизма: «Сегодня лики отцов, Всеславная, собравшись ради Христа, Томос приносят тебе православной веры; взяв каковой в честные твои руки, ты хранишь до конца; посему и смертных ликостояния, сойдясь, твой подвиг празднуем, вопия благочестиво: Радуйся, Всеславная, православную и отцами преданную веру сохранившая, молясь за души наши» 106 . В этом славнике воспевалось посмертное чудо св. вмч. Евфимии – выбор правильного вероучительного Ороса на Халкидонском Соборе, – из-за которого она почиталась как хранительница веры и неповреждённого Православия. Участники Константинопольского Собора 1872 г. рассматривали соборный Орос наравне с Халкидонским Оросом, хотя данные документы несопоставимы по содержанию и значимости. На заседании отсутствовали бывший Константинопольский Патриарх Анфим Византийский 107 и Севастийский епископ Паисий – по болезни, а также Иерусалимский патриарх Кирилл II 108 . В начале заседания был зачитан «черновой вариант Ороса» (σχδιον ρου), практически не отличавшийся от чистового, в котором была исключена одна формулировка и уточнён перечень имён отлучённых болгарских архиереев (согласно предложению Константинопольского Патриарха Иоакима), а именно: к четырём уже отлучённым были добавлены имена двух, а в конце концов – трёх болгарских архиереев, включая митрополита Геннадия Велиссоского 109 . Согласно общему решению участников Собора, они должны были быть низложены до принятия Ороса 110 . |
| К 1-й пол. XVII в. в Д. м. был деревянный шатровый храм в честь Успения Пресв. Богородицы «на подклетях... о двунатцати стенах». «На передних стенах» Успенской ц. был освящен придел во имя прп. Сергия Радонежского. У церкви имелась паперть. В описях 70-х гг. XVII в. деревянный Успенский храм уже не упоминается. Согласно надписи на иконе Успения Божией Матери, присланной в Д. м. патриархом Московским Иоакимом , летний каменный Успенский собор с теплым приделом свт. Николая Чудотворца был построен на месте обветшавшей деревянной церкви и освящен 2 февр. 1677 г. В описании архим. Макария (Миролюбова) указываются размеры каменной Успенской ц.: «В длину 5 саж. 3 четверти аршина, в ширину 5 саж. 1 аршин с четвертью; алтарь длиною в 2 саж., а в приделе в 6 саж. с небольшим». У храма имелось 2 крыльца-паперти. В руинированном состоянии он пребывал с 1938 до 2007 г. В описях Д. м. 20-70-х гг. XVII в. значится и др. теплая деревянная (с 1672 соборная) ц. во имя свт. Николая Чудотворца с трапезной. На берегу Оки «под монастырем» стояла шатровая на подклете теплая ц. во имя прор. Илии с приделом во имя блж. Василия Московского. С 1672 г. и в течение 1-й пол. XVIII в. на деревянных св. вратах Д. м. находилась ц. в честь Сретения Владимирской иконы Божией Матери. Начиная с архим. Макария (Миролюбова) в нижегородской краеведческой лит-ре сложилась неверная датировка постройки каменной колокольни Д. м.- кон. XVI в. В качестве доказательства архим. Макарий приводил текст надписи, высеченной на ее вост. стене: «Лета 7101 (1593) году достроена колокольня при игумене Евфимии». Однако, судя по описям XVII в., каменной колокольни в Д. м. тогда еще не существовало. С 20-х гг. XVII в. «колокольница» с 6 колоколами и «часы боевые» находились над св. вратами. Каменная колокольня, вероятно, была возведена вместе с Успенским собором в 1677 г., при игум. Евфимии II (а не Евфимии I). К 1764 г. на монастырском дворе стояли каменные архимандричьи кельи «под одну крышу» с кладовой, келарской, хлебопекарней, поварней и келейные постройки. Вне стен Д. м. располагались различные службы, нек-рые, преимущественно деревянные, по распоряжению Нижегородского архиерея в 1753 г., еще до упразднения мон-ря, были перенесены в Н. Новгород, др. проданы или обветшали. |
| Однако после прекращения гонений на иконопочитателей обитель была восстановлена, уже в 787 г. ее игумен Антоний присутствовал на 2-м Соборе в Никее. Со 2-й пол. IX в. до нач. XIII в. исторические свидетельства о мон-ре отсутствуют. Известно лишь, что Антоний Новгородец (1200) видел главу и мощи прп. Дия в посвященном ему монастыре (Книга Паломник. С. 26). Вероятно, монастырь располагался в 12-м районе К. (между совр. районами Аксарай и Едикуле) к северо-востоку от цистерны св. Мокия. Церковь вмц. Евфимии (Всехвальной) близ ипподрома (49) ( Janin. 1969. P. 120-124; M ü ller-Wiener. 1977. S. 122-125; Иванов. 2011. С. 214-215), крупнейшая из 6 (по меньшей мере) к-польских церквей во имя вмц. Евфимии Всехвальной (др. название: το ρου - в честь ороса IV Вселенского Собора, в защиту к-рого эта святая совершила чудо). Письменные источники дают довольно туманную картину происхождения и ранней истории комплекса. Псевдо-Кодин приписывает основание храма имп. Константину Великому, а Псевдо-Дорофей (VII-VIII вв.) - Кастину , еп. Византия (30-е гг. III в.). Эти атрибуции, хотя и являются явно ошибочными, свидетельствуют о древнем происхождении церкви. В 1939 г. в 45 м к северо-востоку от ипподрома были обнаружены руины церкви. В 1942-1952 гг. были проведены их археологические исследования, которые позволили частично восстановить строительную историю и сложный архитектурный облик памятника. Ок. 416-418 гг. на месте буд. храма был выстроен дворец, вероятно, препозита Антиоха, влиятельного придворного имп. Феодосия II. Парадные помещения дворца в плане представляли собой центрические постройки в виде ротонд и многогранников и были организованы вдоль обращенного полукругом на юг большого портика с колоннадой. Возможно, при имп. Юстине I (518-527) центральный зал дворца, в плане гексагон с 6 апсидами, был переоборудован в ц. вмц. Евфимии. Остальные части комплекса оставались имп. собственностью и служили нуждам двора по крайней мере до X в. Вероятно, в VI-VII вв. к церкви с разных сторон были пристроены 4 мавзолея: 2 октагональных и 2 12-гранных в плане. |
| — Несомненно, это её рук дело, — сказала Евфимия. — Сколько незаслуженных обид приняла я, сколько проклятий выслушала от неё! Сколько раз она грозилась извести нас с сыном обоих! Спустя несколько дней пришлось Евфимии подавать к столу. Она тайком смочила тряпочку с пеной в чаше госпожи своей, и та в эту же ночь умерла. На её пышные похороны, которые устроил гот, собрались все его родные и знакомые. Поминки длились несколько дней и, конечно, как всегда это бывает, только и разговоров было, что об усопшей и о причинах её внезапной смерти. — Это дело рук твоей пленницы, — говорили соседи готу. — Мы же знаем, что она никогда не ладила с госпожой. А тут ещё ребёночек её умер… Не иначе, как она и отравила твою жену. Все были уверенны в виновности Евфимии и решили, не обращаясь в суд, поступить с ней по тогдашнему варварскому обычаю, то есть похоронить её живой в одной гробнице с умершей. Открыли склеп, бросили туда несчастную Евфимию и закрыли снова, привалив большой камень. Ужас охватывает сердце при одной только мысли, что живого человека можно запереть в тёмном, тесном и смрадном месте, рядом с разлагающимся трупом. Евфимия, обречённая на неизбежную гибель, обратилась всем сердцем к Богу и молила Его из глубины души: — Дай, Господи Боже, сил! Ты видишь горесть сердца моего и бедственное моё положение в этом смрадном склепе. Ты знаешь, что именем Твоим поклялся вероломный гот не причинять мне никакого зла. Помилуй меня, Боже мой, ради святых мучеников Гурия, Самона и Авива, поручительству которых доверила судьбу мою бедная мать! Вдруг гробница, вместо смрада и тьмы, наполнилась светом и благоуханием, и святые мученики явились Евфимии с радостной вестью: — Не бойся, — сказали они. — Скоро будешь ты спасена! С благоговением взирала Евфимия на святых, и сердце её радостно билось. В этом чувстве великой радости она и задремала. А пробудившись, услышала она церковное пенье и снова увидела перед собой святых мучеников. — Радуйся, Евфимия, — сказали они. — Мы исполнили наше обещание, — ты свободна, иди с миром к матери твоей! |
| В малолетство ее сына она одна управляла греческим царством, и правила хорошо и богоугодно; она исправляла всё испорченное и разоренное царями-иконоборцами и возвращала из гонения святых отцов, изгнанных за почитание честных икон. Действительно, она была благочестива и боголюбива, она созвала седьмой вселенский собор [ 19 ], со святейшим патриархом цареградским Тарасием [ 20 ] во главе; таким образом церквам святым было возвращено благолепие — иконы, а иконоборческая ересь предана проклятию святыми отцами. Тогда и та церковь святой великомученицы Евфимии в Царьграде, близ ипподрома, о которой говорилось выше и которая была опустошена Львом Исаврянином, была восстановлена благоверною царицею Ириною; она велела очистить церковь от нечистот и исправить всё разоренное, украсила ее всячески благолепными иконами, снабдила священными одеждами и драгоценными сосудами; освящена была церковь, и стали совершаться в ней опять, как прежде, божественные службы, и митрополит Халкидонский опять стал жить при ней. Христолюбивая царица Ирина усердно старалась разыскать мощи всехвальной мученицы Евфимии. С тех пор, как Лев Исаврянин тайно похитил святые мощи и бросил их в море, пронесся среди православных слух об этом тайном злодеянии царя, и рассказывали, что святые мощи где-то нашлись и сберегаются верующими; царица и старалась узнать, где они. Господь же, исполняющий желание боящихся Его, дал знать царице о честных мощах святой мученицы следующим образом. На том острове Лимносе, где мощи, как было сказано, хранились под спудом, жил один известный человек, по имени Анастасий, саном комит [ 21 ]; ему досталось в собственность по наследству то место, на котором два упомянутых выше брата, Сергий и Сергон, построили церковь в честь святой великомученицы Евфимии и скрыли в земле честные ее мощи, положив на гробе каменную доску с надписью. Этот Анастасий комит, видя, что церковь всехвальной мученицы на его земле совсем разорена, вновь выстроил ее на прежнем основании и украсил с подобающим благолепием. |
| Впоследствии христиане возвели на этом месте церковь во имя трех святых мучеников и положили их мощи в одной гробнице. Они были прославлены чудесными знамениями и исцелениями. Особенно известно чудесное заступничество святых, оказанное благочестивой девушке Евфимии. Некий воин-гот, оказавшийся в Эдессе во время похода, взял Евфимию в жены, дав у гробницы святых ложную клятву, что он неженат. Много страданий и унижений пришлось испытать Евфимии на родине гота, где он отдал ее в рабство своей прежней жене. Впоследствии, по молитвам Евфимии к трем святым мученикам Гурию, Самону и Авиву, она была избавлена от смерти и чудесно перенесена в Эдессу, а гот-клятвопреступник и злодей понес заслуженное возмездие. Прославляя святых мучеников в акафисте, Церковь Христова обращается к ним: «Радуйтеся, Гурие, Самоне и Авиве, честнаго брака Небеснии покровителие». Святые мученики Гурий, Самон и Авив издавна почитались на Руси, как покровители семейной жизни, а также как обличители всякого нечестия. В тойже день Преподобнаго Гурия, Шалочскаго чудотворца Молитва О преподобне и Богоносне отче Гурие! Услыши ныне нас, к тебе усердно молящихся и припадающих зде, на земли, совершающих всечестную память твою. Ты же, духом на Небесех Пресвятей Троице предстоя со Ангелы и преподобных отец лики, молися о нас, чадех твоих, да избавимся от всяких скорбей, болезней, бед и обстояний, и благочестно поживем в настоящем житии, ходяще в заповедех и оправданиих Господних безпорочно, и да явимся святаго твоего жития подражатели. Испроси нам же и всем, к тебе притекающим, грехов прощение, телесем здравие, жития исправление и вечное спасение, яко да, твоим теплым предстательством спасаеми, славу возсылати сподобимся в Троице славимому Богу нашему – Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь. Преподобный Гурий был первым игуменом Шалочской Богородичной пустыни, расположенной в 35-ти верстах от Устюжны. Он игуменствовал в 1603 году. (Строев, «Списки иерархов», с. 120). В «Иконописном Подлиннике» преподобный Гурий описан под 14 ноября: «подобием сед, брада, аки Никона Радонежскаго, ризы преподобническия» (Филимонов с. 39). |
|
|
