| Неск. грамот адресованы Новгородскому владыке или в них упомянуто его имя; обычно это грамоты, связанные с владычным судом или содержащие просьбу о заступничестве 672 (1160–1180), 725 (1180–1200), 968 (1_я пол. XIV в.), 756 (2_я пол. XIV в.), 244 (1400–1410)). Целиком сохранилась грамота 963, адресованная Новгородскому архиеп. Симеону (1416–1421), найденная при раскопках Владычного двора в Детинце в слое 1-й четв. XV в. Это челобитная жителей Ошевского погоста (ныне с. Ашево в Псковской обл.) о поставлении попа и освящении престола. Написанная на обеих сторонах большого берестяного листа целая грамота 689 (1360–1380) представляет собой отчет душеприказчика о проведенных им расчетах по завещанию и о подготовке сороковин по умершему. Имя завещателя не названо, однако указанные в тексте суммы весьма значительны, что предполагает высокий ранг покойного. На основе сопоставления текста грамоты и ее даты Янин предположил, что речь в грамоте идет о завещании архиеп. Новгородского свт. Василия Калики, умершего от чумы в 1352 г. Неск. целых грамот XII в. 605, 657, 682, 717) содержат немало подробностей о монастырском быте. Исключительным в их ряду является письмо 605 (1100–1120). Это дружеское послание мон. Ефрема к брату во Христе Исухии. В грамоте содержится одно из первых упоминаний церковного звона на Руси.Три целиком сохранившиеся грамоты 657, 682, 717), датированные 2-й пол. XII в., представляют собой переписку монахинь. Судя по содержанию писем, это были монахини Варварина мон-ря, к-рый находился поблизости от усадеб Людиного конца, где были найдены грамоты. На одной из усадеб Троицкого раскопа в слое 2-й пол. XII в. найден самый большой во всем фонде берестяных грамот комплекс документов (37 экз.), написанных одним почерком. Их автором оказался некий Яким, чье имя обозначено в 2 его письмах 979, 989). Им же написана и рассмотренная выше запись тропаря 977). Неск. грамот Якима представляют собой однотипные короткие записки, в которых указана стоимость различных предметов церковного и монастырского обихода: клобука, водмола (грубого домотканого сукна) для монашеской одежды, «древяного масла» (елея).Он же ведал запасами пергамена. Эти и нек-рые др. грамоты Якима со всей определенностью показывают, что он имел отношение к монастырским делам. Возможно, Яким распоряжался монастырской казной и выдавал определенные суммы на необходимые для мон-ря предметы. Не исключено, что он выступал также в роли квалифицированного писца. |
| Откуда Климент Смолятич мог почерпнуть сведения, связанные с тремя регионами древней Индии? Можно предположить, что источником ему послужили материалы об экзотической фауне (он же сообщает об алкионе – алконосте) из каких-то «зоологических» компиляций, а также «индоведческие» памятники. Нет сомнения, что к последним относились ранние редакции «Палладиевой статьи» и «Александрия», снабдившие книжника данными сразу о двух регионах: «Прованском острове» и «Внутренней Индии». Разработка древнеиндийской темы у Климента не осталась безрезультатной. Его соотнесение саламандры с двумя древнеиндийскими регионами воспроизводится в «Изборнике» XIII в. [Никольский, 1892, с. 130–131]. Два столетия спустя в русской литературе появляется новая и притом исключительно важная рефлексия образа древней Индии памятников александрийского цикла. Речь пойдет о знаменитом «Послании ко владыце Феодору Тферскому» (теперь датируется 1347 г. [Панченко, 1987, с. 94]), принадлежащее перу того самого новгородского владыки Василия Калики, о котором уже говорилось в связи с устройством Софийских врат (см. гл. 5). В послании опровергается выдвинутая тверским епископом идея «мысленного» только существования в его время земного рая. Перечисляя свидетельства «очевидцев», новгородский епископ прежде всего привлекает «информацию» своих земляков, побывавших в месте адских мучений. Они видели «Дышучее море», червя неусыпающего, реку «молненную» Морг и слышали скрежет зубовный. Ну а новгородские моряки Моислав с сыном Иаковом, долго носившиеся по волнам и приставшие наконец к далекому берегу, узрели на одной прибрежной горе иконную композицию деисус, свет ярче солнца и слышали ликующие голоса. Экстаз матросов вынудил Моислава и Иакова привязывать их веревкой за ноги, чтобы они не убежали; один из них даже умер от восторга. Сообщения этих информантов (их экстатический опыт почему-то не вызвал у новгородского архиепископа сомнения в том,, что они видели именно райский, а не какой-то иной свет 253 ) предваряются книжными примерами. |
| Эти надписи, соответствующие сербскому переводу повести, дают представление о ее распространенности на Руси (в связи с сопоставлением болгарского и сербского текстов отдельных притч, сделанным на основании русского списка болгарской редакции см. [Лебедева, 1987, с. 3–36]). Сопоставление киевского изображения с греческими показывает, что, следуя художественной интерпретации «удвоения» преследуемого человека, оно вводит отдельные опущенные в греческих элементы (например, четыре аспида) и снимает добавления (например, стоящего рядом с деревом другого человека). О популярности на Руси этого аполога свидетельствует одно из самых примечательных произведений русского искусства. Речь идет о новгородском памятнике XIV в. – Васильевых вратах. Такое название композиция получила в трудах русских искусствоведов. По крайней мере, она упоминается в очень раннем, но зато образцовом ее научном описании у Н. Мурзаковича, где соотносится с деятельностью новгородского архиепископа Василия Калики (занимал кафедру с 133–1352). Паломник (в молодости он совершал странствия в Царьград и Палестину), любитель апокрифических преданий, автор знаменитого «Послания к епископу Феодору», где земной рай локализуется близ индийских рахманов и Макария Римского (см. гл. 10) и где дословно воспроизводится «Адамов плач», близкий апокрифической стихии [Веселовский, 1872, с. 683, 720], владыка Василий принадлежал к тем страстным почитателям духовной живописи, с которыми были связаны важные новшества в новгородском искусстве. Исследователи отмечают, что именно в ту эпоху в росписях начинают воспроизводиться апокрифические сюжеты [История искусства, 1954, с. 138]. При этом известна и точная датировка композиции. Как сообщает Новгородская летопись,, «в лето 1336 Владыка Василей... Святей Софии двери медяны золочены устроил» (цит. по [Мурзакович, 1837, с. 604]). Сообщения летописца и исследования самого памятника позволяют установить, что имеются в виду двустворчатые врата храма св. Софии, вывезенные позднее Иваном Грозным в Александровскую слободу. |
| «Юрьевский» по происхождению рассказ о погребении владыки Василия Калики, находящийся в Новгородской первой летописи старшего извода под 6860/1352 г. («привезоша и в Новъгородъ в четвергь, мсяця июля в 5, на память святого отца Лампада; проводи и архиепископъ новьгородьскии владыка Моиси, игумени и попове и весь Новъгородъ, и положиша и у святой Софьи притвор»), отсутствует в Новгородской первой летописи младшего извода, но отразился в труде более позднего новгородского летописца-сводчика XV в. следующим образом: «И превезше и в Новград, и положиша у святи Софии в притвор болшемь» (Вторая подборка Новгородской Карамзинской летописи) 1772 . Скорее всего, во владычном своде, на который опирались обе выписки, уже находилось уточнение места захоронения владыки: «в притворе болшем». Такое же чтение находится также в Новгородской четвёртой летописи и в Летописи Авраамки. Житие Василия Новгородского (3 июля) Летопись Авраамки ... преставися месяца июля въ 3 день на рци Узи. И привезоша его в Новъград, и положиша его во церкви святи Софии въ болшемъ притвор . ... преставися на реци на Уз июля въ 3. И привезоша его в Новъгород, и положиша его у святи Софьи въ притвор болшомъ . ...пасяше стадо и церкв Божья лт 6 и месяца 2. Указание Жития Василия на то, что этот владыка «приятель же преподобному Игнатью», следует связывать с наличием в нашем Прологе под 28 мая отдельного, лишённого каких-либо хронологических примет Жития Игнатия Ростовского (л. 115), а фраза «и поставив намстник святаго Еуфимья» отсылает к Житию Евфимия Новгородского (л. 3 об.−4, см. выше). Итак, в Житии Василия Новгородского мы вновь встречаемся с соединением трёх компонентов: новгородского летописного источника XV в., того или иного влияния житийного текста из той же рукописи Стишного Пролога и, очевидно, устных по своему происхождению недостоверных «припоминаний». 4. Житие Спиридона Новгородского (19 июля), л. 190 об. 1774 Ил. 2. Папский Восточный институт (Рим, Италия). Slavo, л. 190 об.–191. Житие Спиридона Новгородского |
| Архитектура кон. XIII – нач. XIV в. явилась передаточным звеном, благодаря к-рому преобразованное домонгольское наследие стало использоваться в архитектуре сер. XIV – XV вв., а также своеобразной «лабораторией» архитектурных форм. В это время были выработаны новые подходы к церковной архитектуре, в полной мере реализованные в сер. XIV – XV вв. С 1313 г. по 1331 г. строительная деятельность в Новгороде опять замирает – за это время был построен только один каменный храм. 30-50-е гг. XIV в. Новый период в истории новгородской архитектуры XIV в. связан с деятельностью архиеп. Василия Калики (1331-1352). Всего в течение 21 года его пребывания на кафедре в Новгороде и на Новгородской земле архиеп. Василием и др. заказчиками было возведено и отремонтировано не менее 10 церквей, 2 гражданские постройки, 4 крепости, из них не менее 12 сооружений были каменными. Проводились и др. важные строительные мероприятия, прежде всего неоднократно ремонтировался Великий мост. Строительство в 30-40-х гг. XIV в. велось в основном с перерывами: напр., в 1345 г. возведено 3 храма, а затем в течение неск. лет летопись не сообщает о новых постройках. Из этих зданий частично сохранились 3: церкви Благовещения Пресв. Богородицы на Городище (1342-1343), вмц. Параскевы (храм 1207 г. капитально отремонтирован в 1345) и Преображения Господня (Спаса) на Ковалёве (1345). В результате археологических работ были открыты еще неск. сооружений, упомянутых в летописи: участки стены Детинца (1331-1333), стена посадника Федора (1335), Воскресенская ц. Деревяницкого мон-ря (1335), ц. Входа Господня в Иерусалим (1336-1337), гражданская постройка на Владычном дворе, вероятно палата (1350), крепость Орлец (1342) и участок стены крепости Орешек (1352). Церковь Преображения Господня (Спаса) на Ковалёве. 1345 г. Фотография. 2008 г. Церковь Преображения Господня (Спаса) на Ковалёве. 1345 г. Фотография. 2008 г. Церкви Входа Господня в Иерусалим и Благовещения на Городище имеют достаточно близкие архитектурные формы: 2-уступчатые лопатки, круглые зап. столбы, центральные прясла на 2 фасадах в нижней части сложены заподлицо с лопатками, лестница на хоры находится в толще зап. стены. Есть и определенные отличия - Входоиерусалимская ц. имела двойные уступы на стыке апсиды и участков вост. стены (эта особенность уникальна и более нигде не отмечена), а также и вытянутые в плане вост. столбы. План храма в отличие от близкого к квадрату плана ц. Благовещения на Городище был вытянут по продольной оси. |
| Собор Покрова на Рву в Москве. Гравюра. 1-я пол. XIX в. (РГАЛИ) Собор Покрова на Рву в Москве. Гравюра. 1-я пол. XIX в. (РГАЛИ) В «Уставе церковных обрядов, совершавшихся в московском Успенском соборе» (30-е гг. XVII в.) под 2 авг. записано: «Празднуем Василию Блаженному: благовесть в ревут, звон во вся без болшаго. А государь и Патриарх бывают у праздника у вечерни; а у всенощнаго бывает един Патриарх со властьми и звон ему; а государь слушает заутреню у себя на сенях; а у обедни государь бывает. А в соборе поют вечерню и заутреню с полиелеосом по уставу, по своему времени; а после заутрени у Патриарха ключари докладывают об отпуске к службе, что прикажет отпустить и к водосвящению, а звон в соборе, как государь пойдет» (РИБ. Т. 3. Стб. 100-101). 2 авг. после окончания богослужения Патриархи раздавали милостыню. В сер. XVII в. память святому праздновалась также 1 янв.- на именины В. Б. Тогда протопоп Покровского собора приходил к Патриарху со св. водой и получал за это дар «на молебен». С сер. XVII в. число празднований святому сокращалось. С 1659 г. память В. Б. 2 авг. в Успенском соборе «уже не праздновали, пели рядовую», с 1677 г. Патриархи перестали служить в Покровском соборе, назначая вместо себя архиереев, присутствовавших в Москве. В Уставе 1682 г. предписывается совершать торжественное празднование В. Б. только в храме Покрова на Рву, «идеже лежат мощи его». Св. Василий Блаженный в молении ко Христу. Икона из собора Покрова на рву. Кон. XVI - нач. XVII в. Св. Василий Блаженный в молении ко Христу. Икона из собора Покрова на рву. Кон. XVI - нач. XVII в. В рус. Прологах сер. XVII в. память В. Б. помещается обычно под 2 авг. В Месяцесловах помимо этого дня указываются и др. В Месяцеслове с предисловием сер. XVII в. (РГАДА. Ф. 357. Оп. 1. 25 (138)) и в Святцах (М., 1646) преставление В. Б. отнесено к 3 июля, причиной этого, возможно, является тот факт, что на 3 июля приходится память рус. святых - ярославского кн. Василия Всеволодовича , Новгородского архиеп. Василия Калики , Рязанского еп. Василия . В Юго-Зап. Руси память В. Б. впервые появляется в Анфологионе (Львов, 1651) и распространяется в рукописях во 2-й пол. XVII в. В 1738 г. униатский митр. Афанасий Шептицкий распорядился изъять из Трефолоя 1694 г. памяти ряда рус. святых, в т. ч. В. Б. Почитание |
| Происхождение ведётся от слова сапоги, только на латыни. Были такие подвязные сандалии, в которые обувались паломники, отправляясь на Святую Землю. Так что в Древней Руси оно не было обозначением искалеченного человека, инвалида. В истории даже зафиксирован факт участия в стычке с немцами в 1341 году калики Карпа Даниловича, предводителя отряда молодых псковичей. Какая уж тут инвалидность?! Калики — странники и паломники — часто упоминаются в русских былинах. Так вот, эти былинные калики — часто дородные добрые молодцы, силачи, нередко красавцы, одетые в шубы соболиные, в «лапотки семи шелков, с вплетённым в носке камешком самоцветным». Костюм их дополняют сумки из рыжего бархата, клюки, иногда из дорогого «рыбья зуба» (моржовых клыков), и шляпы «земли греческой»… Так что же произошло, что привело к «понижению» этого слова? Выясняется, что среди многочисленных русских странников в Святую Землю были зажиточные, по окончании паломничества сохранившие своё прежнее социальное положение. Но случались и неимущие, которых и брала под своё призрение Церковь. Последние во время своих странствий в Греции и Палестине встречали удивительных паломников, исполнявших перед народом священные песни и жития. Вот они и усвоили это занятие — петь духовные стихи, чем и добывали себе пропитание… Важно, что, слагая песни церковно-легендарного и апокрифического содержания и рассказывая виденное ими и слышанное во святых местах, наши калики перехожие оказывали сильное влияние на религиозные и нравственные представления русского народа, содействуя распространению в нём аскетического идеала. Вот как много интересного таит в себе такое, казалось бы, «унылое» слово, как калека. А ещё есть хорошее русское слово надо. Как часто в своей жизни приходилось делать то, чего, признаться, не очень-то и хотелось, что было хлопотно и накладно… Но говорили: «Надо» — и это одно извечное слово как-то разом снимало все вопросы. Так воспитано моё поколение, поколения наших отцов и дедов. Только вот всё чаще слышим мы ныне это изрядно поднадоевшее: «Я никому ничего не должен!» А как же известное из Достоевского: «Каждый перед всеми за всё виноват»? Вспомним известного героя романа «Робинзон Крузо», волею судьбы оказавшегося на необитаемом острове. |
| Для того, например, чтобы повседневность обрела сакральный смысл. И чтобы не только большое добро, но и малое добро было вознаграждено пониманием и благодарным вниманием. Чтобы мы не только великих видели, словно они одинокие пальмы в пустыне, но среду, воспитавшую великих, поняли и оценили. Одним словом, лежал бы Илья на печи калекой до самой смерти с бессильными, как плети, ногами, если бы не калики перехожие, попросившие у него напиться. И не было бы у Руси ни славного богатыря, ни на старости – святого схимника. А калики-то, заметим, безымянные. В этом вся соль. Рейтинг: 9.9 Голосов: 2429 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 скрыть способы оплаты Смотри также Комментарии Антон 14 апреля 2017, 21:56 Отец Андрей, спасибо за статью. На правах буквоеда " ловлю Вас за рукав " :-) « " Книгу о нём – «Старец Силуан», – написанную учеником старца архимандритом Софронием, можно считать необходимой для прочтения всеми, умеющими читать.» Между тем. во вступлении той книги значатся такие слова: «Настоящая книга по своему содержанию предназначается для узкого круга людей, интересы которых сосредоточены на христианском подвижничестве...» Галина 12 апреля 2017, 23:43 Батюшка Андрей-большое Вам спасибо за Ваши статьи.Они мне помогают находить ответы на многие вопросы на пути к настоящей истинной Вере. lyudmila toll 12 апреля 2017, 07:35 Спасибо Тебе Господи за святых отцев что послал нам во спасение вот так нам и становится понятно что калики перехожие это равно как пророки Господни Слава Тебе Господи во вся веки Аминь Григорий 12 апреля 2017, 05:49 У Бога все одинаково любимы. Каждому дан свой талант, мы ведь все очень не похожи. И это не случайно: один дополняет другого. А вместе получается что-то вроде семьи. Кому-то приходится горшки носить в больнице, кому-то служить, проповеди в храме читать, кому-то рассказы писать... В-общем каждый несёт свой крест. И Бог никого не оставляет без Своего утешения, благодати и любви. Нет у него больших и малых святых. Каждый одинаково дорог Ему и получает дар спасения, если всем сердцем, всей жизнью человек принимает Его. |
| Запрет на имя Есенина, как и на имя Гумилева, продержался более тридцати лет. Но в 1936 году Сергей Клычков встретится с двумя молодыми поэтами уже нового поколения, прошедшего через советскую маяковизацию, которое, как казалось ему, уже не должно было знать ни имени Есенина, ни его собственного. Они же пришли к нему как к учителю, он увидел перед собой былых есенинцев. Сергей Клычков, вынужденный в ту пору заниматься лишь переводами «братских литератур», не мог скрыть своей радости: «Нет, поэзия – такая штука, которую ни Соловками, ни приказами не задушить. Живы ростки, посеянные нами, живы». Эти слова оказались роковыми не только для самого Сергея Клычкова и молодых поэтов-есенинцев, но и всех остававшихся в живых друзей и учеников Есенина 20х годов. На этот раз никого из них не сослали, как Николая Клюева, не задушили запретами на публикации стихов, как Сергея Клычкова, их всех расстреляли, включая молодых поэтов и лучшего ученика Клычкова Павла Васильева. Расстреляли и первого есенинского сына Георгия Есенина, который вовсе не был поэтом, но не сменил фамилию отца на фамилию матери, как это сделали другие его дети. Точно так же поступил сын Николая Гумилева и Анны Ахматовой Лев Гумилев, поплатившийся за неотречение от имени отца двумя лагерными сроками. В нашей антологии Сергей Есенин представлен молитвенными стихами, созданными до «Инонии». Дымом половодье Зализало ил. Желтые поводья Месяц уронил. Еду на баркасе, Тычусь в берега. Церквами у прясел Рыжие стога. Заунывным карком В тишину болот Черная глухарка К всенощной зовет. Роща синим мраком Кроет голытьбу… Помолюсь украдкой За твою судьбу. 1910 Калики Проходили калики деревнями, Выпивали под окнами квасу, У церквей пред затворами древними Поклонялись Пречистому Спасу. Пробиралися странники по полю, Пели стих о сладчайшем Исусе. Мимо клячи с поклажею топали, Подпевали горластые гуси. Ковыляли убогие по стаду, Говорили страдальные речи: «Все единому служим мы Господу, Возлагая вериги на плечи». Вынимали калики поспешливо |
| Хождения наших благочестивых предков на богомолье во святую землю и Константинополь начались весьма рано, едва ли не с самых первых времен христианства на Руси. Во второй половине XII века путешествовала в Иерусалим известная Евфросиния Полоцкая со своею сестрой и останавливалась там в русском монастыре, а это дает понять, что во святой земле уже была в то время русская колония. В памятниках нашей книжной и народной литературы XII–XIII веков калики являются с такими определенными, типичными чертами, которые сами собою говорят, что паломники в то время уже были очень хорошо известны русскому народу и успели приобрести себе его симпатии. Положение странников, если позволительно судить о нём по былинам, было весьма почетное. Богатыри Владимировы: Илья Муромец, Алеша Попович и Михаил Поток Иванович не стыдились называться каликами; в странническом костюме – в лапотках, с сумами и клюками не стеснялись появляться они на почетные пиры Владимира Красного солнышка и были принимаемы последним, как и везде, куда ни заходили, с уважением и гостеприимством. Калики наших былин, народных песней и т. п. нисколько не напоминают собою тех, кого принято называть теперь калеками: нет, это были дородные молодцы, с избытком наделенные удалью и физическою силою, которую тут же на пиру самым делом доказывали; а если и были стариками, то уже никак не возбуждали к себе сострадания какими-либо телесными недостатками. По самому свойству затруднений, которые приходилось преодолевать предприимчивым и отважным странникам во время своих путешествий, легко понять, почему из числа их особенно выдвигаются те, которых природа богато одарила здоровьем. Одновременно и как бы рядом с этим эпическим —82— типом древнерусского калики перехожего стоит многочисленный, в действительности существовавший класс заурядных в строгом смысле слова паломников, которые, не имея притязания возводить свое путешествие на степень громкого подвига, предпринимали далекие странствования по религиозным побуждениям, с целью «поклонитися святым местом и целовати телеса святых», чтобы замолить грехи и исполнить свой давнишний обет. |
|
|
