| Николая Чудотворца женском монастыре. Свт. Иона был погребен в дубовом гробу в выстроенной по его повелению ц. св. Иоанна Предтечи в Отенском мужском монастыре (пустыни). О школьном обучении О школьном обучении в Новгородской епархии впервые упоминается в 1029/30 г., когда, по сообщению летописей Новгородско-Софийской группы (XV в.), отражающих ранний летописный источник XI в. с уникальными сведениями, в т. ч. новгородского происхождения ( Милютенко Н. И . Новгородский свод 1078 г. в составе первой подборки Новгородской Карамзинской летописи//ТОДРЛ. 2007. Т. 58. С. 586-606; Гиппиус А. А . К реконструкции древнейших этапов истории рус. летописания//Древняя Русь и средневек. Европа: Возникновение государств. М., 2012. С. 44-48; Гимон. 2012. С. 651-678), кн. Ярослав Владимирович, прибыв в Новгород, организовал училище «и събра от старост и от попов детии 300 учити книгам», после чего «преставися архиепископ Акимь; и бяше ученик его Ефремь, иже ны учаше» (ПСРЛ. Т. 42. С. 63; Там же. Т. 4. Вып. 1. С. 113; Т. 6. Вып. 1. Стб. 176). Устроенное кн. Ярославом училище, судя по контексту, существовало при епископской кафедре (кафедральные школы к тому времени стали обычным явлением в христ. Европе). С началом его деятельности, вполне вероятно, связано появление феномена новгородских берестяных грамот, отражающих бытовую и деловую переписку новгородцев, относящуюся ко времени не ранее 30-х гг. XI в. Примечательно, что одна из древнейших новгородских берестяных грамот 591, 30-е гг. XI в.) представляет собой кириллическую азбуку ( Зализняк. Древненовгородский диалект. 2004. С. 275). О процессе обучения в Новгороде в 1-й пол. XI в. свидетельствует и такой древнейший памятник слав. письменности, как Новгородская Псалтирь 1-й трети XI в. (3 таблички-церы с воском, сохранившим следы текстов Псалтири). Косвенным свидетельством того, что школа при Софийском соборе продолжала существовать и в XIV в., служит сообщение владычной летописи о том, что в 1341 г. крестник свт. Василия Калики тверской княжич (блгв. |
| Обе стороны употребляли аргументы, тесно связанные с распространенной в аскетической литературе идеей духовного рая ( παρδεισος νοητς), который доступен личному восприятию святых. Обе стороны также верили, что творение Божие – нетленно и вечно. Понятно, что попытки сопоставить этот примитивный спор русских епископов и богословские дебаты паламитов и варламитов ни к чему не ведут 156 . Ни Василий, ни Феодор не отрицают реальности явления божественного света; они расходятся лишь в вопросе «мистической географии». Можно только отметить более частое употребление мистической терминологии, ссылки в послании Василия Калики на духовный опыт и видение света апостолами при Преображении, – все это показывает атмосферу, созданную на Руси влиянием византийского исихазма. По другим явлениям, например из возрождения монашества, мы видим, что исихазм принес на Русь личностное понимание религиозного опыта, что способствовало не только развитию собственно монашеской духовности, но и идей обожения плоти и преображения всего творения 157 . Если под «возрождением» подразумевать развитие идей персонализма и творчества, а не традиционное представление о возвращении к греческой античности, то мы поймем значение термина «предвозрождение», который употребляет Д.С. Лихачев, чтобы обозначить культурное развитие Византии, Руси и южных славян в XIV веке. Это «предвозрождение», впрочем, ни в Византии, ни на Руси (конечно, по разным причинам) не стало Возрождением 158 . 2. Пути общения Константин Костенец, болгарский монах, живший в Сербии около 1418 года, обличал необразованность славянских переписчиков и утверждал, что можно полагаться только на те славянские тексты, которые переписаны в Тырново или на Афоне, потому что только они правильно передают содержание и стиль греческих оригиналов 159 . Константин указывал, без сомнения, на два главных центра распространения славянских рукописей в XIV веке. Со времени первооткрывательских работ К. Ф. Радченко 160 и П. Сырку 161 болгарская империя царя Иоанна Александра (1331–1371) и ее столица Тырново справедливо считаются центром распространения в славянском мире византийских идей, текстов и авторов. |
| Обе стороны употребляли аргументы, тесно связанные с распространенной в аскетической литературе идеей духовного рая (παρδεισος νοητς), который доступен личному восприятию святых. Обе стороны также верили, что творение Божие — нетленно и вечно. Понятно, что попытки сопоставить этот примитивный спор русских епископов и богословские дебаты паламитов и варламитов ни к чему не ведут. Ни Василий, ни Феодор не отрицают реальности явления божественного света: они расходятся лишь в вопросе «мистической географии». Можно только отметить более частое употребление мистической терминологии, ссылки в послании Василия Калики на духовный опыт и видение света апостолами при Преображении, — все это показывает атмосферу, созданную на Руси влиянием византийского исихазма. По другим явлениям, например из возрождения монашества, мы видим, что исихазм принес на Русь личностное понимание религиозного опыта, что способствовало не только развитию собственно монашеской духовности, но и идей обожения плоти и преображения всего творения. Если под «возрождением» подразумевать развитие идей персонализма и творчества, а не традиционное представление о возвращении к греческой античности, то мы поймем значение термина «предвозрождение», который употребляет Д. С. Лихачев, чтобы обозначить культурное развитие Византии, Руси и южных славян в XIV веке. Это «пред–возрождение», впрочем, ни в Византии, ни на Руси (конечно, по разным причинам) не стало «Возрождением». 2. Пути общения Константин Костенец, болгарский монах, живший в Сербии около 1418 года, обличал необразованность славянских переписчиков и утверждал, что можно полагаться только на те славянские тексты, которые переписаны в Тырново или на Афоне, потому что только они правильно передают содержание и стиль греческих оригиналов. Константин указывал, без сомнения, на два главных центра распространения славянских рукописей в XIV веке. Со времени первооткрывательских работ К. Ф. Радченко и П. Сырку, болгарская империя царя Иоанна Александра (1331–1371 гг.) и ее столица Тырново справедливо считаются центром распространения в славянском мире византийских идей, текстов и авторов. |
| Павла» (БАН. Доброхот. 18), белорусской рукописи 2-й пол. XVI в., сделанная не позднее 1481 г. Помимо Новгорода с XIII в. летописная работа велась также в Пскове при Троицком соборе (см.: Летописание ). С новгородской владычной кафедрой связано создание целого ряда произведений, в т. ч. «Вопрошания» Кирика (2-я треть XII в.), посланий и поучений Новгородских иерархов, включая послание свт. Василия Калики Тверскому еп. Феодору II Доброму о рае (сер. XIV в.), и др. По приглашению святителей Евфимия II и Ионы в Новгороде работал агиограф Пахомий Логофет , написавший Жития, похвальные слова и службы Новгородским святым (преподобным Варлааму Хутынскому и Савве Вишерскому , равноап. кнг. Ольге, святителям Иоанну (Илие) и Моисею, впосл. самому Евфимию II), а также службу, посвященную новгородской чудотворной иконе Божией Матери «Знамение», и др. Церковно-учительная деятельность Церковно-учительная деятельность Новгородских владык нашла отражение в ряде посланий и поучений. Первым памятником такого рода считается краткое Поучение свт. Луки сер. XI в., призывающее новгородцев к соблюдению норм нравственности и посещению церквей (атрибуция текста свт. Луке остается дискуссионной, см. подробнее в ст. Лука , свт., еп. Новгородский). Известно также новгородское святительское поучение, обращенное к духовенству, к-рое А. С. Павлов атрибутировал свт. Иоанну (Илие) и датировал 1166 г. ( Павлов А. С. Неизданный памятник рус. церк. права XII в.//ЖМНП. 1890. Ч. 271. Окт. Отд. 2. С. 285-300; ПДРКП. Доп. Стб. 347-376. 2). Атрибуция Павлова была принята др. исследователями (В. Н. Бенешевичем , Я. Н. Щаповым и др.). В поучении архиепископ говорит о необходимости искоренения из среды духовенства пороков, к-рые дискредитируют священство в глазах мирян, а именно пьянства, ростовщичества, невежественности и проч., а также о борьбе с языческими пережитками в народной среде. Вероятно, в кон. 60-х гг. XII в. архиеп. Илия и неизвестный по имени Белгородский архиепископ составили (по всей видимости, в период отсутствия на Руси митрополита) каноническое разъяснение по 2 вопросам, относящимся к служению литургии (ПДРКП. |
| Подъезжает он к Божьей церкви во граде Киеве, Доброго коня привязывает. В Божьей церкви Богу помолился И ко всем святым образам приложился 702 . Другой вариант былины об Илье указывает, что Илья в это время слушал обедню. Походил Илья в церковь Божию, Слушал обедню великую Воскресенскую 703 . Из Киева, по свидетельству былины, Илья пошёл за Дунай-реку к Миколе Заруцевскому, там Он служил обедни запрестольные, Клал заветы великие, Становил свечу двадцати пяти рублёв, Вперёд ещё сулил 50 рублёв. Ты поправь меня, Господи, Во пути, во дороженьке, В чужой дальней стороне, В сибирских во украинах 704 . Дюк Степанович, услыхав о подвигах страшного богатыря Шарка-великана, с которым приходилось ему вступать в борьбу, по замечанию былины, также Иде в Божий храм – руку на сердце, На коленах умильно просит Богородицу, Просит слёзно Николу-заступника, Самого Христа, Царя небесного. 705 Василий Буслаевич, прибыв в Иерусалим, первым делом Пошёл во церкву соборную, Служил обедню за здравие матушки И за себя, Василия Буслаевича, И обедню с панихидою служил По родимом своём батюшке И по всему роду своему. На другой день служил обедни с молебнами Про удалых добрых молодцев, Что смолоду бито много, граблено 706 . Точно так же служили обедни с молебнами и калики, посетившие Иерусалим 707 . Скопин, отправляясь защищать Русь от Литвы, прежде всего «заутреню отслушал», а потом уж «в поход пошёл» 708 . Когда потерялся сын Агрика Василий (в народном стихе о Николае Чудотворце), родители ищут себе утешения в храме. Агрик с женою Походят в соборну Божью церковь , Воску ярого свещи затепляют, На Николу со слезами взирают, Они служат честные молебны. 709 Иоанн Грозный, после того как Никита Романович освободил его сына из рук палача Малюты Скуратова, свою радость выражает тем, что На великих тех радостях Служили обедни с молебнами 710 . Былина передаёт, что известие о спасении сына Грозный получил в то время, когда служили панихиду по сыну, и, как видим, тотчас же сменяет панихиду молебен заздравный |
| При краткости текста тематика нравоучительного Поучения довольно широкая: 1) догматическая: верить в Триединого Бога, в воскресение и жизнь вечную, а также в вечную муку грешников; 2) церковно-дисциплинарная: не лениться посещать церковные службы и не забывать молиться дома («в своеи клети»); 3) отсылающая к евангельским заповедям: относиться ко всякому человеку с любовью, не гневаться, не воздавать злом за зло, не осуждать других даже в мыслях; не клясться именем Божиим, никого не проклинать; 4) имеющая отношение к семейному быту и социальным отношениям: чтить старых людей и родителей, князя, священников и «слугы церковныа»; относиться милостиво к бродягам и нищим, к заключенным, к «своим сиротам» (зависимым крестьянам); не убивать, не красть, не завидовать, не клеветать, «блудни» не творить даже с рабой, пить умеренно, не есть скверное, чтить св. дни (ПСРЛ. Т. 42. С. 65-66). Судя по содержанию, адресатом Поучения выступают прежде всего полноправные горожане - владельцы городских усадеб с обслуживающими их холопами, имевшие также зависимых сельских жителей, что вполне соответствует новгородскому происхождению памятника. Почитание Местная канонизация Л. произошла в 1439 г. при Новгородском архиепископе свт. Евфимии II Вяжицком , вместе с установлением почитания нек-рых др. Новгородских святителей кон. X - нач. XV в. (Иоакима, Германа , Аркадия , Гавриила , Мартирия , Антония , Василия Калики и Симеона ). Панихида им служилась 4 окт. (с XVII в.- 10 февр.). С именем Л. связано местное церковное предание о строительстве и росписи Софийского собора («Сказание о церкви Святыа Софиа Премудрости Божия в Великом Новеграде»). Согласно «Сказанию...», Л., увидев, что Христос Пантократор был изображен в центральном куполе храма не с благословляющей рукой, а со сжатой, приказал греческим мастерам исправить фреску. После того как мастера закончили работу, послышался глас Господень с неба, повелевший, чтобы они вновь написали руку сжатой, т. к. в ней Христос держит Новгород; рука сама разожмется, когда Новгороду будет «скончание». «Сказание...» было включено в Новгородскую IV летопись по списку П. П. Дубровского (свод 1539 г.) в новгородские летописные памятники XVII в. (ПСРЛ. Т. 43. С. 54; Т. 30. С. 202; НовгорЛет. С. 181-182), а также в сборники, составленные не ранее 20-х гг. XVI в. (более 30 списков XVI-XVII вв.- см.: Конявская Е. Л. Сказание о создании Софии Новгородской и Спасовом образе: текстология и хронология//Кирик Новгородец и древнерус. культура. Вел. Новг., 2014. Ч. 3. С. 182-190). |
| с точной датой (сохр. только указание на авг.) в ряду сообщений о кончине др. новгородских владык кон. XII - 1-й трети XIII в. (см.: Гиппиус А. А., Седов Вл. В. Находки в Георгиевском соборе Юрьева монастыря: Новые фрески и новые надписи//Тр. Отд. ист.-филол. наук РАН, 2015. М., 2016. С. 202). Похоронен М. был в юж. паперти («притворе») новгородского Софийского собора, которая впоследствии получила по его имени название Мартириевской и стала традиционным местом захоронения Новгородских владык. Местная канонизация М. произошла при Новгородском архиепископе свт. Евфимии II Вяжицком в 1439 г. вместе с установлением почитания нек-рых др. Новгородских святителей кон. X - нач. XV в. ( Иоакима , Луки , Германа , Аркадия , Гавриила, Антония, Василия Калики и Симеона ). Панихида им служилась 4 окт. (с XVII в.- 10 февр.). Согласно продолжению Новгородской IV летописи в Голицынском списке (ок. 1516) и Новгородской летописи по списку Дубровского (отражает владычный свод 1539), в 1510 г. совершилось чудо с гробницами Новгородских святителей М. и Симеона (1415-1421), к-рое новгородский летописец связал с актуальными политическими событиями: «...после Велика дни (Пасхи.- М. П.) на четвертои неделе, к пятнице на ночь, на память святаго отца нашего Феодора Секиота, скрыся (судя по контексту, вскрылись.- М. П.) гробы в Маньтирьевском притворе у Святые Софеи святых архиепископов Новгородцких Маньтирьев да Семионов, но бываеть сие многащи явление, но не тако, якова же ныне бысть: свися вся камка (шелковая узорчатая ткань.- М. П.) середи гробов в одно место, и сиа знаменья бывають у тех гробов не безделна, и ко взятью Пьскова скрыся и сведению архиепископову и к замешни земли Рускыя с Литовьскою» (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 461-462; ср.: Там же. Т. 43. С. 214; присоединение Пскова к Российскому гос-ву произошло в нач. 1510, удаление Новгородского архиеп. Серапиона с Софийской кафедры, после чего она на мн. годы осталась вакантной,- в 1509, очередная русско-литов. война, с обеих сторон в к-рой сражались православные, началась в 1512). |
| Самобытный характер декоративно-прикладного искусства Новгорода в XIV-XV вв. значительно усилился, демонстрируя трансформацию мотивов византийского искусства. На выносном кресте нач. XIV в. (НГОМЗ) с тиснеными изображениями Распятия, Спаса на престоле, Богоматери черты зрелого стиля XIII в. (укрупненные образы, массивные и декоративно проработанные детали) сочетаются с пропорциональной стройностью и со свободным ритмом линий. Архаичны по декору и стилю произведения, созданные при свт. архиеп. Моисее,- принадлежавшая ему панагия (НГОМЗ), оклад Евангелия (РНБ. Соф. 2, 1325-1329 гг.), резной деревянный Людогощенский крест (1359, НГОМЗ). Создаются изделия в технике «золотой наводки». Медные Васильевские врата Софийского собора (1335/36, Покровский собор Александровой слободы), получившие наименование в честь заказчика - свт. архиеп. Василия Калики, состоят из 2 створок, разделенных на 7 рядов, с иллюстрациями евангельских событий - праздники и сцены Богородичного цикла, апокрифические и нравоучительные сюжеты о царе Давиде, «Притча о сладости мира сего» с образами святых, а также с портретом заказчика, владыки, молящегося перед Христом на престоле. Стиль Васильевских врат демонстрирует переход к новому качеству, но сохраняет архаические черты (плоскостность и экспрессивность). В Лихачёвских вратах из Софийского собора (сер. XIV в. ГРМ), названных по имени Н. П. Лихачёва, частью коллекции к-рого они некогда являлись, более отчетливо выражены византийские традиции раннепалеологовского времени. Стилистика композиций с изображениями евангелистов и сценой «Благовещение», со свободно развернутыми в пространстве фигурами (пластика тела передана складками одеяний) имеет большое сходство с миниатюрами из Евангелия-апракос (ГИМ. Хлуд. 30), хотя есть и точки соприкосновения с оформлением Васильевских врат (архитектурные фоны, трактовка одеяний, типы ликов). На рубеже XIV и XV вв. в прикладном искусстве в Новгороде, как и в иконописи, находят отражение тенденции, свойственные московской живописи, в работах греч. |
| Собора святых в условиях складывания централизованного гос-ва в посл. трети XV - нач. XVI в. осложнялось отсутствием необходимых для богослужения проложных житий святых из иных регионов. Порой книжники находили неожиданный выход из ситуации. Так, в псковском (или новгородском, по мнению А. Г. Боброва) Прологе на март-авг. 1-й четв. XVI в. (Рим. Восточный папский институт. Слав. 5) содержится 13 неизвестных по др. рукописям версий Житий Новгородских архиепископов Иоанна I, Спиридона, Василия Калики, Иоанна II, Евфимия I и Евфимия II, митр. Петра, митр. Ионы, епископов Ростовских Леонтия и Игнатия, прп. Евфимия Суздальского, прп. Никиты, столпника Переяславского, благоверных Петра и Февронии Муромских, а также Сказания о перенесении мощей митр. Петра и митрополитов Киприана, Фотия и Ионы, создание к-рых относится ко времени между 1479 г. и 10-ми гг. XVI в. Эти Жития по существу лишены исторического значения, т. к. в большинстве случаев имена рус. святых сопровождались проложными текстами греч. святых ( Турилов А. А. К ранней истории общерусского почитания Евфимия Суздальского//Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь в истории и культуре России. Владимир; Суздаль, 2003. С. 21-25; см. также: Евфимий II Вяжицкий, свт., архиеп. Новгородский), однако представляют несомненный интерес в культурно-историческом отношении. Для переводных житий были специально написаны стихи, в результате чего возникла новая, самостоятельная редакция стишного Пролога. Позднее прием приспособления уже существующих житийных текстов для агиобиографий новых святых получает широкое распространение в творчестве псковских книжников XVI в. Важность такого сборника, как Минеи-Четьи, в истории Ж. л. невозможно переоценить. В составе домакариевских Миней-Четьих рус. жития появились достаточно поздно, преимущественно в XV-XVI вв., и их число было сравнительно невелико, хотя Минеи-Четьи существовали в нашей письменности еще в домонг. период. Тем не менее в домакариевских Минеях-Четьих встречаются, в частности, Жития блгв. |
| Собр. ОСРК. Q.IV.216. Л. 311, 2-я пол. XVII в.), в Москве состоялся Собор с участием Г., на к-ром «начяша святой миротворный круг». В нояб. митр. Зосима «соборне» (не исключено, что в присутствии Г.) изложил новую пасхалию на 20 лет, продолжившую старые, к-рые закончились в 7000 г. В дек. 1492 г. по просьбе митр. Зосимы Г. составил собственную пасхалию на 70 лет. В послании новгородскому духовенству, примыкающем во мн. списках к «Началу пасхалии», он писал, что митр. Зосима прислал к нему свою пасхалию, составленную на 20 лет, и «велел к себе прислати так же написав пасхалью, на колко лет възможем. И мы послали к своему отцю митрополиту... и отец наш Зосима митрополит к нам отписал, что нет розни никакиа нашей пасхальи с его пасхальею». Г. повелел переписывать и распространять пасхалию среди православных (РИБ. Т. 6. 119. Стб. 801-803). Пасхалия Г. помещалась в рукописных Уставах, следованных Псалтирях, сборниках смешанного состава. О составлении Г. пасхалии на 70 лет и ключа к ней на 533 года сообщает Новгородская 2-я летопись (ПСРЛ. Т. 30. С. 200; ср.: Т. 4. Ч. 1. Вып. 3. С. 610). Г. использовал труд своего предшественника архиеп. Василия Калики - «альфу» (сохр. в списке ГИМ. Син. 915. Л. 908 об.). В тесной связи с борьбой против ереси жидовствующих стоит просветительская деятельность Г. В сложившемся при архиерейском доме лит. кружке были созданы или переведены (с латыни или немецкого) произведения на библейские, богословские темы, а также агиографические, календарно-хронологические, грамматические, естественнонаучные, публицистические и художественные произведения; шла активная переписка книг. По-видимому, первоначальным импульсом к этой деятельности была борьба с ересью, но со временем активность лит. кружка вышла далеко за эти рамки. Наиболее значительными представителями кружка были архидиак. Герасим Поповка, его брат Д. Герасимов («Митя Малый»), Власий Игнатов, братья Траханиоты, возможно, сын Д. М. Траханиота Юрий (в 1522-1525 он принял постриг в Чудовом мон-ре с именем Геннадий), любекский печатник Б. |
|
|
