| Раздел 11: Лавра преподобного Харитона Исповедника (Айн-Фарское дело) 1904–1914 Документы настоящего отдела составляют отдельную папку архивного фонда, именуемого «Греческий стол» (оп. 497, д. 418. На папке помета: «Вынуто из большого дела. Картон 17, Фаранская Лавра»). Это – так называемое «Айн-Фарское дело», связанное с вопросом о приобретении русскими монахами развалин древней Фаранской Лавры преподобного Харитона Исповедника. По иронии судьбы, небольшой участок каменистой земли на дне глубокого ущелья и сверху, над его обрывом, в местности Айн-Фара, что означает в переводе «Мышиный источник», вызвало целую бурю в большой политике, вовлекшую в себя и Иерусалимскую Патриархию, и Константинополь, и Петербург, и Берлин. В конце 1903 года русские иноки из Афонской Крестовоздвиженской келлии (на Афоне так называют небольшие монастыри), во главе с настоятелем иеромонахом Пантелеимоном, приобрели у местных арабов землю с развалинами пещерной Лавры Харитона Исповедника. Сделка была оформлена на имя послушника Досифея, который выступал как частное лицо под своим мирским именем Дмитрий Афанасьевич Попов, российский подданный. В оформлении недвижимости принимал активное участие русский генеральный консул А.Г. Яковлев, считавший возрождение древней обители непосредственно относящимся к защите русских духовных интересов в Святой Земле. На первых порах эта покупка не вызвала никакого противодействия. Как пишет А.Г. Яковлев в доверительном донесении послу в Константинополе от 25 октября 1904 г., «в декабре Патриарх очень дружественно относился к покупке, и ильмухаберы (временные владенные акты) были получены 30 декабря ». Но уже в феврале 1904 г. Блаженнейший Дамиан дважды обращается в русское консульство и к иерусалимскому губернатору с протестом против русского приобретения и с декларацией своих прав «на все развалины в Палестине» (послания Патриарха Дамиана А.Г. Яковлеву от 7 и от 26 февраля 1904 г.). Дело в том, что иерусалимские православные археологи (если предполагать существование таковых при Патриархии) даже не подозревали, что в Айн-Фарском ущелье находятся развалины знаменитой Харитониевой Лавры. Когда они спохватились, было уже поздно. |
| Хорикий (ок. 500 – ок. 590 гг.) – греческий оратор, ритор-христианин, был учеником Прокопия Газского и наследником его кафедры риторики в Газе; автор нескольких сохранившихся похвальных речей в честь светских и церковных сановников (с описанием церквей Г азы и их росписей), а также погребальных (над могилой матери, на смерть Прокопия Газского) и свадебных (для своих учеников) речей. Написал также 14 лекций – диалексис и школьных декламаций – мелетий. Особый интерес представляет юношеская апология Х. «В защиту мимов», представляющая ценный нарративный источник для изучения позднеантичного театра. Она защищала это осуждаемое Церковью искусство, ссылаясь на «мимесис», характерный и для церковной службы. Х сдержанно относился к христианству, считал, что священникам необходимо классическое образование, но ставил их выше всех городских чиновников. Хорион – 1) начиная с III в. этим греческим словом обозначался участок обрабатываемой земли; 2) местность, округ (ср.: хора); 3) сельская община, деревня. См.: топотесия, эксофирий, кафедра. Хорисмос – то же, что простагама. Хоррея (лат.) – правительственный склад, зернохранилище. Ср.: ситон, апофика. Хортовол – скотобойня. Обычно располагалась вблизи рынка, где продавали скот. Хоры (от греч. хорос – «место») – верхний ярус боковых нефов и нартекса храма большой общины в виде галереи второго уровня, открытой аркадой в центральный неф. Другие названия – гинекей («женская половина»), трибуны, эмпоры. Хосарий – см.: хонсарий. Хосров I Ануширван – царь (шах) персов (531–579 гг). См.: Сасаниды. Храм – древнеевр. «дом святилища», здание, создающее особое (сакральное) пространство для осуществления культовой деятельности. Архитектура, живописное оформление Х. имеют символическое значение, регламентированы канонами, догмами какой-либо религии. В православии храм обычно называют церквой. В Византии для этого чаще всего использовали термины евктирион, кафоликон. См.: план. Храм Пресвятой Богородицы Фара – небольшая роскошная дворцовая церковь по соседству с Хрисотриклином и императорскими покоями; построена в середине VIII в. и просуществовала до 1204 г., когда была разграблена и разрушена крестоносцами. Здесь хранились важнейшие христианские святыни и реликвии, связанные с Иисусом Христом. |
| Внизу у потока остатки древних сооружений, приспособленных для жизни многочисленного общества: это цистерна 19 , на нижней площадке – арка водопровода, перекинутого с одного берега на другой в виде моста, и следы древней мельницы, правильно высеченной в береговой скале. Чем далее в глубь ущелья, тем скалы выше и число пещер больше. На северной стороне потока отвесные скалы положительно изрыты пещерами на разной высоте, искусственно высеченными в каменных массах. В таком состоянии находится в настоящее время славная некогда лавра великого Харитона 20 . О Иерихонской лавре не сохранилось сведений в исторических памятниках христианской Церкви и самое местонахождение ее доселе с точностью не определено. Некоторые исследователи палестинских святых мест помещают ее на том же потоке Фара, в местности, называемой дер- " Абу-л-Ласси 21 . Суккийская лавра, или просто Сукка, называлась впоследствии также Ветхою или Древнею 22 для отличия от Новой лавры, основанной в 507 году при том же Фекойском потоке преподобным Саввою, находилась к юго-востоку от Вифлеема, в двух часах езды от него по направлению к Мертвому морю. Подобно лавре Фаранской, и Суккийская лавра достигла цветущего состояния и пользовалась в свое время большою славою. Много в ней было дивных старцев, славою своих подвигов и добродетелей наполнивших всю Палестину и окрестные страны. Нередко и великие подвижники удалялись в нее из других обителей, чтобы совершить здесь свое подвижничество Христа ради. Время цветущего состояния ее – V и VI века. Дальнейшая судьба лавры Суккийской мало известна. В XII столетии она еще существовала и была известна под именем обители св. Харитона, как это видно из сказания игумена Даниила, ходившего в начале этого столетия в Святую Землю на поклонение святым местам. Игумен Даниил говорит, что монастырь св. Харитона лежит к югу от Вифлеема на расстоянии пяти верст, близ моря Содомского 23 , в пустыне вельми великой и страшной и совершенно безводной, между горами; под ним страшная дебрь. В монастыре две церкви, в главной – гроб св. |
| В иерусалимском генконсульстве по-прежнему считали актуальным поддерживать афонское присутствие в Святой Земле. Как указывал в своих донесениях А.Г. Яковлев, «в смысле усиления русского элемента и с точки зрения ослабления эксплуатации наших бедных и невежественных паломников со стороны Святогробского духовенства, польза от пребывания здесь афонцев была бы велика» (там же, л. 196). Что касается передачи участка Миссии, т. е. Синоду, она «свела бы на нет все наши трехлетние усилия, т. к. официальный характер нашей Духовной Миссии лишает ее свободы действий». Когда в Иерусалим прибыл новый генеральный консул А.Ф. Круглов, Патриарх обратился к нему с посланием (от 6 октября 1908 г.), в котором предлагал следующий компромисс: «Патриархия отказывается от прав на участок Айн-Фара, а императорское правительство побудит афонских монахов вернуться в их монастыри» (там же, л. 223 об). А.Ф. Круглов писал по этому поводу послу в Константинополе, что «вопрос о праве собственности уже давно решен в нашу пользу гражданским законом, отказ от него со стороны Патриарха для нас совершенно не имеет значения; удовлетворение второго пункта – о возвращении русских афонцев по монастырям – было бы равносильно отречению нашему от всего сделанного и едва ли соответствовало бы нашему достоинству» (там же). По мнению генконсула, «с точки зрения общегосударственных интересов, при настоящих условиях единственным благоприятным для нас решением Айн-Фарского дела представляется, безусловно: не удаляя поселившихся или имеющих поселиться в Айн-Фаре русских афонцев, подчинить их монашескую деятельность русской церковной власти, представителем которой здесь служит наша Духовная Миссия”. При жизни игумена Пантелеимона (ум. 1915) вопрос о подчиненности основанной им пустыни в Айн-Фаре так и не был решен. Фактически управление ею осуществлял начальник Русской Духовной Миссией в Иерусалиме архимандрит Леонид. В настоящее время пустынь находится в ведении Русской Духовной Миссии (юрисдикции Русской Православной Церкви за рубежом). 624. Из донесения генерального консула в Иерусалиме А.Г. Яковлева послу в Константинополе И.А. Зиновьеву |
| Ποιησον απóκρισιν καì αλλοτε προσκυνεîς. Брат был, вероятно, послан с ответом от монастыря. Глава 106 Рассказ аввы Феодора об иноке, державшемся ереси Северовой Увидишь веру его! Тот же авва Феодул в другой раз рассказывал нам: «Есть здесь недалеко от Фара, как раз посередине между св. Софией и св. Фавстом, гостиница. При ней был и гостинник. Однажды он просил меня придти в гостиницу и на несколько дней заменить его. Придя в гостиницу, я нашел остановившегося там одного инока, родом сирийца. Он не имел ничего, кроме власяницы, плаща и нескольких хлебов. Стоя постоянно в одном углу, он день и ночь проводил в песнопении и ни с кем не говорил. Настал воскресный день. Я подхожу к нему и говорю: – Брат, не сходишь ли ты ко св. Софии, чтобы причаститься Св. и Божественных Тайн? – Нет! – отвечал он. – Отчего же? – спрашиваю его. – Я принадлежу к последователям Севера и не состою в общении с Церковью. Услышав, что он не принадлежит ко св. кафолической и апостольской Церкви, а вместе с тем видя его прекрасное поведение и добродетель, я ушел со слезами в свою келью, запер дверь и, пав на лице свое пред Богом, три дня молился со слезами: «Господи Христе, Боже наш, преклонивый небеса по неизреченному и бесконечному человеколюбию и сошедший нашего ради спасения, воплотивыйся от Владычицы Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии, открой мне: кто истинно и прямо верует, мы ли, чада Церкви, или последователи Севера?» На третий день Кто-то незримый, сказал мне: «Иди, Феодул, и увидишь веру его». Придя наутро, я сел против него, надеясь увидать что-либо, по слову, бывшему ко мне. Я сидел около часу, пристально смотря на него. Он стоял и пел песнопения на сирском языке. И вот – Бог мне свидетель! – вижу, чада мои, голубя, парящего над главою его, почерневшего как бы от сажи в трубе, истрепанного и безобразного. Тогда я понял, что явившийся мне черный и безобразный голубь обозначает их веру». Вот что, обливаясь слезами и глубоко вздыхая, поведал мне этот поистине блаженный муж. К главе 106 |
| В другой раз тот же авва Феодул разсказал нам о Христофоре: старец однажды поведал мне следующее: «Однажды из монастыря пошел я во св. град на поклонение св. Кресту. Поклонившись и уже выходя, вижу одного брата при входе в предхрамие: ни входит во храм, ни иазад не возвращается. Два ворона смело летали пред лицом его и бросались к его глазам, препятствуя ему вступить во храм. Поняв, что это демоны, я говорю ему: — Скажи мне, брат, зачем стоишь среди входа и не идешь во храм? — Прости отче, — отвечалон, — я борюсь спомыслами;одинвнушает мне: — войди,поклонисьсв. Кресту,адругой говорит:нет,ступайназади исполни свое дело. В другой раз поклонишься. Услыхав это, я взял его за руку и ввел во храм. Вороны тотчас улетели. Заставив его поклониться св. Кресту и св. Христову Воскресению, я отпустил его с миром». Вот что разсказал мне старец, потому что видел, как я был занят многими делами и не радел о молитве. 106. Разсказ аввы Феодора об иноке, державшемся ереси Севировой. Тот же авва Феодул в другой раз разсказывал нам: «Есть здесь недалеко от Фара, как раз посредине между св. Софией и св. Фавстом, гостиница. При ней был и гостиник. Однажды он просил меня притти в гостиницу и на несколько дней заменить его. Придя в гостиницу, я нашел остановившегося там одного инока, родом сирийца. Он не имел ничего, кроме власяницы, плаща и нескольких хлебов. Стоя постоянно в одном углу, он день и ночь проводил в песнословии и ни с кем не говорил. Настал воскресный день. Я подхожу к нему и говорю: — Брат, не сходишь ли ты ко св. Софии, чтобы причаститься св. и божественных Таин? — Нет ! — отвечал он. — Отчего же? — спрашиваю его. — Я принадлежу к последователям Севира и не состою в общении с Церковию. Услышав, что он не принадлежит ко св. кафолической и апостольской Церкви, а вместе с тем видя его прекрасное поведение и добродетель, я ушел со слезами в свою келлию, запер дверь и, пав на лице свое пред Богом, три дня молился со слезами : «Господи Христе, Боже наш, преклонивый небеса по неизреченному и безконечному человеколюбию и сошедый нашего ради спасения, воплотивыйся от Владычицы Пресв. Богородицы и Приснодевы Марии, открой мне : кто истинно и прямо верует, мы ли, чада Церкви, или последователи Севера?» На третий день Кто–то, незримый, сказал мне : «Иди, Феодул, и увидишь веру его». Придя на утро, я сел против него, надеясь увидать что–либо, по слову, бывшему ко мне. Я сидел около часу, пристально смотря на него. Он стоял и пел песнопения на сирском языке. И вот — Бог мне свидетель! — вижу, чада мои, голубя, парящего над главою его, почерневшего как бы от сажи в трубе, истрепанного и безобразного. Тогда я понял, что явившийся мне черный и безобразный голубь обозначает их веру. Вот что, обливаясь слезами и глубоко вздыхая, поведал мне этот поистине блаженный муж. |
| Кстати, жаль, что ты не подобрал эту фару. Хотелось бы разобраться, почему она рванула. — Некогда было ползать собирать осколки. Чтобы собрать все, что от фары осталось, ушло бы как минимум часа два. Что же касается того, почему она рванула, то уже сам по себе факт, что фару рекламировали как самую безопасную, свидетельствовал о неизбежности аварии. Тебе, разумеется, это в голову не пришло. А еще была электрическая фара… — продолжал я. — Ну уж эта-то светила отлично, — подхватил Гаррис. — Ты же сам говорил. — Днем на Кингз-роуд в Брайтоне она светила преотлично, даже лошадь испугалась. Когда же стемнело и мы выехали за Кемп-Таун, фара погасла, и тебя вызывали в суд за езду без освещения. Может, ты не забыл, как мы погожими летними днями катались по городу. В светлое время суток фара старалась изо всех сил. Зато к наступлению сумерек, когда полагается включать освещение, она, естественно, выдыхалась. — Да, вела она себя не ахти, эта чертова фара, — буркнул Гаррис. — Что было, то было. — «Не ахти» — еще мягко сказано… А потом на смену фарам пришли седла, — решил добить я его. — Скажи-ка, были ли такие седла, которых ты не испробовал? — У меня есть заветная мечта, — признался он. — Подобрать седло, на котором удобно сидеть. — И не мечтай: мир, в котором мы живем, далек от совершенства; здесь все перемешалось — и радость и горе. Кто знает, может быть, за морем есть чудесная страна, где седла делают из радуги на облачной подушке; в нашем же мире приходится привыкать к чему-нибудь более жесткому. Взять хотя бы то седло, которое ты приобрел в Бирмингеме; то самое, что состояло из двух половинок и походило на пару говяжьих почек. — Ты имеешь в виду седло, созданное по анатомическому принципу? — Весьма вероятно. На коробке был нарисован сидящий скелет, а вернее, та часть скелета, которая сидит. — Да, на схеме было показано правильное положение тела при… — Не будем уточнять, картинка мне показалась немного неприличной. — С точки зрения медицины, все было правильно. — Не знаю. Седоку, у которого кожа да кости, такое седло, возможно, и подошло бы. |
| Остаются библейско-апокрифическое житие Авраама и Откровение, которые следует отделить одно от другого. В Палее рассказ по-видомому идет связно: Авраам, видя идолослужение отца своего, стал размышлять, что боги, которым поклоняется Фара, не суть боги истинные, но ложные. Помыслив так, он приходит к Фаре и говорит ему, что сильнее его богов есть огонь, сильнее огня – вода, сильнее воды – земля, сильнее земли – солнце, сильнее солнца – тьма, и ничто из этого не может назваться богом, но есть один бог истинный, который явится сам собою. Фара с печалью выслушал Авраама. Затем Авраам задумал испытать богов отца своего и зажег дом, где находились боги. Брат его Арон, желая спасти богов от огня, сам сгорел. После этого Бог велел Аврааму уйти из земли отца своего. Так рассказывает Палея. Но если рассмотрим внимательнее, то увидим, что рассказ этот представляет неискусную спайку двух сказаний. Основа рассказа – особый апокриф (не Откровение), разорванный вставкой. В этом апокрифе после размышления Авраама о ложности богов должно идти тотчас испытание их огнем т. е. после слов – н н глас во оустхъ ихъ. тмже мню воистину ко прелщатъ оць мои Фара (Т. П. 247,11–14) должно следовать – Аврамъ же вывъ в соб рече нскоушю бъ оца свого (столб. 249, стр. 22). Что это так, доказывается прежде всего логической непоследовательностью: Авраам говорит отцу своему, что огонь сильнее его богов, так как огонь сожигает их раньше, чем он это испытал. В «Откровении» Авраам действительно сначала испытывает богов огнем, а потом уже и передает отцу свое наблюдение. Затем можно найти и другие доказательства. Апокриф с двумя такими элементами, т. е. 1) с мыслью о ложности богов и 2) с желанием испытать их, как следствием такого размышления, с такими элементами известен и из других источников; прежде всего он известен из Летописи Нестора, где он рассказан в последовательности предполагаемого апокрифа, а именно: Фара же творяще кумиры, навыкъ у отца своего. Аврамъ же пришедъ въ умъ на небо и рече: «воистину то есть Бог, иже створил небо и землю, а отецъ мой прельщаетъ человкы». |
| Измениша славу нетленного Бога в подобие образа тленна человека, и птиц, и четвероног и гад. Рим.1:23 . I. О времени вымышления идол все согласуют, что их прежде потопа не было, а и по потопе, по крайней мере по разрушении Вавилонского столпа, и по разделении язык, в мире они взошли: но о самом подлинном времени неизвестно, так как ниже о том, кто первой сей соблазн в свет взнес. Св. Писание объявляет, что Фара, сын Нахоров, отец Авраамов, был идолослужитель, Иис. Нав.24:2 . Сия глаголет Господь Бог Израилев: об ону страну реки жиша отцы ваши исперва, Фара отец Авраамов, и отец Нахоров, и служиша богом иным. А Фара был не в далеких временах после столпораззорения, и он ли первый был идолопоклонник, или нет, то неизвестно. А каким образом идолы в мир взошли? Различными; и такие образцы все вычислены у Соломона. Прем.13:14 . Первой образ, по которому многобожие взошло, такой был: сперва люди как умом дознавалися, что неотменна есть некоторое божество, которое бы было знатной какой красоты и величества: то, к невещественным и невидимым умом не восходя, в телесных и видимых вещах того божества искать вознамерились. А когда из таких вещей лучших и достойнейших не находили, как солнце, и луну и звезды небесные; при том приметили их порядок, постоянное движение, и от них себе пользу; то их за богов и почли. И сие светилам небесным служение было первое во многобожии. И для того говорят, что Египтяне первее всех звезды за богов почли: по тому что они первые небесные движения начали разбирать. Второй образ, по которому идолопоклонство зачалось, есть такой: как у некоторого знатного отца сын умер, или y жены муж, или: у мужа жена, или прежеланной у народа преставился Царь; то все они, по смерти их, горьким себя сокрушая плачем, искали средство, которым бы и себя утешить, и умершего бессмертием почтить. Тут им рассудилось, что ни чем иным умершего нельзя прославить и себя утешить, как только, ежели точно умершему сделают образ из Золота чистого, и его на всенародном месте поставят. |
| История евреев столько же знаменательна и ясна, как и их язык: это история отношений Единого и Неизменяемого Бога с народом, который Им избран, чтобы быть особенным представителем религиозного начала и возродительным источником религиозной жизни в роде человеческом. Этот народ проходит судьбы и обыкновенные испытания других народов, испытывает различные формы правления, впадает в заблуждения и проступки общие народам, часто поддаётся искушениям идолопоклонства, имеет, как и другие народы, свои дни добродетели и порока, счастья и неудачи, славы и унижения. Среди всех превратностей и всех заблуждений народа Библии Бог Библии остаётся неизменно Тот же, без всякого следа антропоморфизма, без всякого изменения в идее, какую составили себе о Его существе евреи, верные или не верные Его заповедям. Это всегда Тот Бог, Который говорил: «Я есмь Сущий», у Которого народ Его не требует какого-либо другого объяснения о Нём, и Который, всегда присущий и верховный, исполняет намерения Своего провидения о людях, пользуются ли они или злоупотребляют свободой, данной им от Него при сотворении их. Мы постараемся изобразить по Библии главные фазы и главных деятелей этой истории. Чем более мы изучаем её, тем живее чувствуем, что перед нами, по словам Евальда, «история истинной религии, шествующая от силы в силу к своему полному развитию», то есть действие Бога с самых первых шагов и на всех путях религиозного успеха рода человеческого. 1. Бог и Авраам Авраам открывает историю народа еврейского, его историю внешнюю и духовную. При своём первом появлении в Библии Авраам представляется кочующим главой, который оставил Халдею и город Харран, где жил отец его Фара, потомок Сима, и который странствует со своим семейством, со своими слугами и стадами сначала при входе, а потом внутри земли Ханаанской, останавливаясь там, где находит воду и пастбища, и разбивая то в горах, то в долинах свои палатки. Почему он вышел из Халдеи? По Библии, его отец Фара был идолопоклонник: «Ваши отцы, – говорит Иисус народу израильскому, – издревле жили за рекой (Евфратом), Фара, отец Авраама и отец Нахора, и служили другим богам» (Иис. Нав.24:2 ). Книга Иудифь содержит то же самое указание, а предания иудейские и арабские подтверждают его и распространяют; отец Авраама, говорят они, был фанатически предан служению идолов, и сын его Авраам, который противился этому, однажды по его приказанию был брошен в горящую пещь, из которой вышел только чудом. Историк Иосиф говорит о волнениях, бывших между халдеями, по поводу религиозных несогласий. |
|
|
