| Прохладясь немного у источника, мы продолжали путь, делавшийся более и более диким. После не большого привала против развалин, называемых гостиницею благого Самарянина, где начинается подъем на хребты гор, прилегающих к пустыне Иорданской, мы встретили двух конных бедуинов в полном вооружении. Отец Иоасаф, шедший пешком возле своей ослицы, составлял наш авангард. С приближением бедуинов, он с ними дружелюбно раскланялся; обменявшись несколькими словами, они проехали мимо нас с салане на устах и меряя нас выразительными взорами. Скоро мы достигли вершины горнего хребта и приближились к окраине обрывистой пропасти. Это место ясно обозначено Евагрием 116 , а игумен Даниил 117 говорит: «От Иерусалима же до Иордана 26 великых верст, 15 верст до Еузивы, идеже святый Иоаким постился, неплодства своего ради, и есть место то тамо идучи в нотоце глубоко у пути близь на левой стране». Монах Фока 118 описывает так эту пустыню: «На расстоянии около двенадцати миль от этого монастыря (св. Евфимия) находится ужасная пропасть, по дну которой проходит поток. На противоположной стороне этой пропасти устроен монастырь Хозива. Рассказу о нем трудно поверить; но, взглянув на это место, нельзя не быть поражену удивлением. Там, в глубинах пещер, изсеченных в скалах, вы увидите и кельи, и церковь , и кладбище монахов. Эти скалы раскаляются от палящаго солнца до такой степени, что от них отражаются огненные пирамидальные лучи». Хозева, библейское место, о котором я упомянул в первом моем путешествии, это Хецив, где разрешилась от бремени жена Иуды 119 , оно же по переводу Кагена, Емек-Кесис (разодранная долина), составляло удел колена Вениаминова и перечислено одновременно с Иерихоном и Бет-Гоглою 120 . По преданию, здесь постился св. Иоаким для прекращения своего бесплодия. Здесь впоследствии основана была лавра св. Иоанном Хозевитом. Поток протекающий в этой пропасти выходит в пустыню Иерихонскую, на расстоянии получаса от горы Сорокодневной, через вади ел-Каль, которая при своем начале соединяется с вади Фара и вади Тувар 121 . |
| Баталден, 1990: РДМ, 11 (указана площадь 370 кв. м.). Палестина – Россия, 1993: с. 30. Указана площадь 0,37 донума. 41 . Участок в селении Аната, площадью 1200 кв. м, с оградой на извести и сторожкой. Приобретён в 1910 г. архимандритом Леонидом на имя Ибрагима Абу Зайяда, работавшего по найму в Русской духовной миссии. В ведении Русской Православной Церкви за рубежом. Леонид-1, 1914: 5 (указана только стоимость 3500 руб.). Записки, 1956: 8. Нехуштай, 1984: 17 (б). Баталден, 1990: РДМ, 12. Палестина – Россия, 1993: с. 30. Указана площадь 1,2 донума, с примечанием: «Здесь была построена часовня, но в настоящее время это место пустует». 42 . Участок в ущелье Вади-Фара, вблизи посёлка Айн-Фара (монастырь преподобного Харитона Исповедника). Участок приобретён в декабре 1903 г. на имя Д. Попова, при активном участии генерального консула А. Г. Яковлева. В состав территории вошли развалины пещерной лавры преподобного Харитона (IV–VII вв.) и масличный сад над обрывом ущелья. В настоящее время в ведении Русской Православной Церкви за рубежом. Документы о приобретении участка: 94–101, т. 2 настоящего издания. Мефодий, 1961, с. 139–143. Нехуштай, 1984: 24. Палестина – Россия, 1993 г.: с. 33. Указана площадь 3,7 донума (=3700 кв. м.). 43 . Участок «Добрый самарянин», у шоссейной дороги Иерусалим – Иерихон, с цистерной и оградой. Площадь 3578 кв. м. Приобретён архимандритом Леонидом в 1911 г., после его смерти перерегистрирован в 1922 г. на Русскую духовную миссию. В ведении Русской Православной Церкви за рубежом. Леонид-1, 1914: 3 (указана только стоимость 7000 руб.). Прохоров, 1949: 51 (к). Записки, 1956: 17. Баталден, 1990: РДМ, 22 (указана площадь 6360 кв. м.). 44 . Участок Хакурет аль-Бурдж («загон у башни»), в г. Иерихоне («Иерихонская Москобия») – один из вакуфных участков Антонина. Приобретён в 1874 г. Площадь – 15 127,63 кв. м. Находился в ведении Русской Православной Церкви за рубежом. В январе 2000 г. по решению Администрации Палестинской Автономии возвращён Русской Православной Церкви (Московскому Патриархату). |
| Прежде всего я начал с поверки предположений о местности древней обители. В житии преподобного Евфимия ясно сказано, что он, поклонившись святым местам в Иерусалиме, пришел оттуда в лавру Фаран, «на шесть миль от города Иерусалима отстоящую». В другом месте того же жития читаем: «лежит к востоку одно селение, отстоящее от лавры Фаран на десять стадий и называющееся так же Фараном. Думаю, прибавляет к сему Кирилл, писатель жития, что не оно получило наименование от лавры, но само дало ей». В Духовном Луге Иоанн Мосх повествует, что в его время в лавре Фаранской жил некто авва Авксанан, которого, когда он заболел смертельно, перенесли в Иерусалим в патриаршую больницу. Когда же он скончался, то его перенесли в ту же Фаранскую лавру и там похоронили (гл. 41). В 44-й главе той же книги поведается о затворнике, жившем на Елеонской горе, который, находясь в недоумении от случившегося с ним искушения, объявил о сем «на следующий день» авве Феодору, жившему в лавре Фаран. Эти сказания вполне убедили меня в истине того предположения, что следов лавры Фаранской надобно искать в бывшей пустыне Святого Града и притом вблизи от Иерусалима, а определение этого расстояния в шесть миль (около девяти наших верст) заставляло обратить преимущественное внимание на верховья потока Уади-Фара, протекающего в диком ущелье, в нижней части которого находятся развалины другой древней обители: лавры преподобного Иоанна Хозевита. Остановившись на этом предположении, я однажды в небольшой компании выехал из Иерусалима поутру в половине шестого часа, взяв с собою провизии на сутки, ибо намеревались провести в Уади-Фара целый день. Все мы ехали на лошаках, быв предупреждены о том, что на лошаках легче будет достигнуть искомого местах». Выехав из Иерусалима на северо-восток, арх. Леонид где-то через полтора часа добрался до Анаты, «...(древнего Анафофа), родины пророка Иеремии, книга которого начинается так: «Слово Божие еже бысть ко Иеремии, иже обиташе во Анафофе, в земле Вениаминове». И нынешняя Аната находится именно там, где был удел Вениаминов. |
| В то время, когда монастырь преп. Илариона не имел храма, и ученики его посещали во дни воскресные и праздничные церкви соседних сел, лавра Фаран устраивает церковь для своих иноков прежде келии, и эта церковь, как первая монастырская церковь в Палестине, получила среди монахов наименование древней, ветхой церкви. Будучи освящена епископом Макарием, эта церковь не только стала средоточием и связующим звеном для иноков Фаранской лавры, но и светильником веры Христовой для множества эллинов и иудеев. 92 Многие из просвещенных св. крещением становились подвижниками Фаранской лавры и изучали монашескую жизнь под руководством Св. Харитона, который своим рвением к усовершенствованию в божественном образе жизни, воздержанием и лишением являл пример высшего подвижничества. Местом своего пребывания Св. Харитон избрал горную пещеру вблизи лаврской церкви; из неё он наблюдал постоянное и быстрое увеличение братии монастыря, так как к нему отовсюду стремился народ. Прежнее пустынное спокойствие в вади Фара стало заменяться, как бы, городским шумом, что не мало смущало великого подвижника. Видя невозможность сохранить, при таком наплыве иноков, душевное спокойствие, Св. Харитон решил оставить Фаран; но прежде, чем уйти из обители, он сообщил своим ученикам то, что приличествует монашескому чину, указав определенные правила относительно принятия пищи и питая, порядок и цель дневных и ночных псалмопений, значение постоянного пребывания в монастыре и обязанности гостеприимства. Сознавая однако, что правила, как бы они ни были хороши, могут не исполняться, если в общине нет такого лица, которое бы следило за их исполнением, Св. Харитон призвав одного из своих учеников, который превосходил своим духовным совершенством остальных иноков и был способен к начальствованию над братиею и ему, с согласия братии, вручил власть. Оставляя лавру Фаран Св. Харитон просил её подвижников не навещать его на новом месте уединения, не нарушать его безмолвия, ибо (при таких отношениях) я, ваш духовный отец, и вы, которых я родил во Христе, спокойно живя в своих келиях, принесём, подобно пчелам, мёд добродетели. |
| Вторичное повелиние об изменении лавры в киновию Св. Евфимий дал диакону Фиду, чудесно спасенному им от смертной опасности во время кораблекрушения: поди в мою лавру и келии братьев разрушь до основания и построй общежительный монастырь там, где моя усыпальница: Богу угодно, чтобы место это было не лаврой, а киновией. 177 Фид явился к патриарху Мартирию (478–486 г.) и рассказал ему как о чудесном своем избавлении от смерти, так и о поручении Св. Евфимия. Мартирий вспомнил, что он сам был свидетелем приказания, данного почившим игумену Илии, и обещал дать материальные средства на строение киновии, 178 возложив заведывание работами по постройке на Фида. Взяв с собой большое число слуг, строителей и одного из художников, диакон Фид явился в лавру Св. Евфимия и, совместно с игуменом Илией, принялся за работу. Рассказ монаха Кирилла о том, как велось дело постройки киновии, по своей ясности и определенности представляет единственное историческое свидетельство об отличии лавр от киновий по своему внешнему виду. Разбросанные в пустыне келии подвижников были разрушены и срыты до основания, а здание киновии было выстроено на месте погребения основателя лавры, обнесено стеной и укреплено. Прежнюю церковь строители обратили в трапезу для братии и за ней выше выстроили новый храм; внутри киновии сооружен был прочный и красивый столп, который должен был служить защитой для киновии и сторожевой башней для всей пустыни. Среди киновии было расположено кладбище. 179 Постройка и украшение киновии продолжались три года при общем старании братии и множества рабочих. Отцы хотели освятить новую киновию в тот самый день, когда были переложены патриархом Анастасием мощи Св. Евфимия; но были стеснены неимением воды, так как в пустыне было бездождие и в цистернах не было воды. Игумен Илия, совместно с аввою Лонгином из нижнего монастыря и Павлом, аввой обители Мартирия, решили было привезти воду из Вади Фара, но Св. Евфимий, явившись ночью Илии, укорил его в маловерии, советовал обратиться за помощью к Богу и обещал дождь. |
| ниже: Житие Евфимия, 79, Кирилла Скифопольского, а население лавры большим никогда не было – характерная ошибка. - С.); самое расстояние Фарана, на шесть миль от Иерусалима (предполагаемое место, куда забрел Муравьев, отстоит на добрых 9-10 миль от города. – С.), соответствует сему предположению». Вернемся к Герену. Описание урочища было помещено Гереном в третьем томе его «Географического, исторического и археологического описания Палестины», вышедшем в Париже в 1869 г. Герен спустился в Вади Фара по северному его притоку – Вади Сувейнит (Нахаль Михмаш), затем, повернув направо и следуя на запад, он стал подниматься вверх по Вади Фара, отметив «по обе стороны русла потока множество обломков камней, оставшихся от полностью разрушенных жилищ». Далее ученый пишет: «В нижней части скальных завалов, поднимающихся к западу, недалеко от места слияния Уэд Сувенит и Уэд эль-Фара, я замечаю развалины нескольких зданий и, кроме прочего, акведук, линию которого по краю вади я проследил, на обратном пути, на протяжении четырехсот шестидесяти шагов к западу (развалины, видимо, – это монастырское кладбище с отпевальной часовней в километре к востоку от ядра лавры. - С.). Русло потока густо заросло тростником и купами Agnus castus (Vitex agnus-castus, витекс священный, другие названия: прутняк обыкновенный, авраамово дерево, монаший перец. – С.). Вскоре я подошел к весьма мощному источнику. Воды его, изливаясь каскадами вниз, когда-то частично отводились в канал акведука, который я только что упомянул. Поток в этом месте зажат меж двух огромных горных кряжей, которые поднимаются почти отвесно на большую высоту. Стены испещрены на разных уровнях горловинами искусственных пещер, которые, возможно, когда-то служили убежищем для отшельников. Некоторые из этих пещер расположены на такой высоте, что в настоящее время недоступны, и, за отсутствием длинных веревок или лестниц, мне было невозможно ни подняться к ним, ни спуститься обратно. Хирбет Телль-эль-Фара, мне кажется, можно отождествить с местностью, упоминаемой в Библии как Пара, или, с определенным артиклем, Ха-Пара..., каковое название поражает своим сходством с Фара. |
| Из долины Селам мы поднялись на чужих ногах и потихоньку добрались до деревни Гицме, построенной также на горной высоте ближе к долине Фара, которая пролегает у подошвы сей деревни прямо с запада на восток. Эта долина диче и глубже вади ес-Селам. Не останавливаясь в деревне весьма нелюбопытной, мы осторожно спустились в сию долину и, переехав ее впоперек, стали подниматься в ущелье, ведущее к Гавае Сауловой. При самом начале подъема, налево от дороги, на покатости скалы находятся единственные в своем роде постройки. Я заметил их еще из деревни Гицме и спросил об их названии. Араб наименовал их: Икбур-бени-Израель, т. е. могилы сынов Израилевых. Эти постройки суть не что иное, как отдельный стенки, как бы обрубы, складенные на скалистом склоне, одна выше другой, и обращенный лицом к востоку и в даль вади Фара. Стенки толсты и длинны, но не высоки, так, судя по глазомеру, в сажень вышины; отвесная лицевая сторона их от низу до верху убрана квадратными небольшими камнями грубой обделки и цвету загорелого, но другой стороны вовсе не видно, потому что к ней присыпана земля в уровень с верхом ее, так что вдоль стены и выше ее можно ходить свободно, как на площадке. Все эти стены стоят порознь, так что между ними находится немалое пустое пространство косогорья. У подошвы сего стенатого косогора пролегает неглубокий ров, которого бока и особенно русло как бы слиты из одной каменистой массы и выглажены. Очевидно, что тут вырезаны были камни для стен, потому что каменистое дно и бока сего рва – одного цвета с камнями в стенах. По внимательном обозрении сих стен, я заключил, что тут было древнее укрепление (по нашему, как бы редут или батарея), построенное евреями для защиты Гаваи, столицы царя Саула, вероятно, в его время, потому что без сего укрепления легко можно было бы дойти до сего города из долины Фара от Иордана или от Иерусалима. На этих стенах, вероятно, становились те вениамитские воины, которые пращными камнями поражали издали своих неприятелей и именно в лоб под шлемом; а в промежду стен стояли мечники и копьеносцы для отражения натиска пехоты или конницы. |
| Лавра располагается в каньоне Вади Фара (т.е. верховья потока Прат, он же Вади Кельт), в 9 км к северо-востоку от Старого Города Иерусалима. В центре территории лавры находится один из самых мощных источников в Иудейской пустыне – Эйн-Прат (Эйн-Фара). Основная пешеходная тропа, ведущая к лавре, шла с юго-востока. Тропа спускалась по отрогам южного берега потока Прат и у подножья скалистых утесов поворачивала на запад, к ядру лавры. (Ныне вместо тропы асфальтированная дорога, проходимая для любых автомобилей; последний участок – от автостоянки в нижней точке спуска на запад до лавры – остается пешеходным.) Основная часть развалин ядра древней лавры и шесть пещерных келий расположена на южном берегу потока Прат, еще девять келий – на северном берегу. Общая площадь древней лавры составляет около 30 дунамов (1 дунам – примерно 1000 кв. м.). Каждая из келий лавры располагалась в прямой видимости, по крайней мере, одной другой кельи. Среднее расстояние между кельями составлеят 36 м. Кельи относительно небольшие, подле многих из них обнаруживаются остатки сельскохозяйственных террас, свидетельствующие о занятии монахов огородничеством, которое входило в число послушаний. Кельи были двух типов: высеченные в отвесной скале и построенные на более пологих участках склона. Одна из построенных келий, развалины которой сохранились на северном берегу потока имела внутренние размеры 4,9х3,8 м при толщине стен в 0,8 м. Стены были выложены из средних размеров отесанных камней местной породы. Полезная жилая площадь монаха составляла, таким образом, 18,6 кв. м. Рядом с кельей сохранилась делянка в виде террасы длиной в 6 м. В отличие от многих других лавр, при большинстве келий нет индивидуальных водяных цистерн, что, по-видимому, объясняется близостью к источнику. Однако при одной келье имелась небольшая водяная цистерна. Келья эта высечена в скале на довольно значительной высоте. К ней вела мощеная тропа, оканчивавшая перед входом в келью на небольшой ровной плащадке, на краю которой и была оборудована цистерна. В начале ХХ века эта келья была ошибочно отождествлена со скитом Кириака Отшельника, что послужило причиной для освящения нижней греческой церкви во имя этого святого: «В противоположной стене ущелья указывается среди многих других пещера преп. Кириака Отшельника, который веком позже подвизался вблизи обителей Харитоновых; малая дверь и круглое окно на головокружительной высоте приписываются его обиталищу. В связи с трудной доступностью этого места, преп. Кириаку посвящена церковка на дне ущелья, принадлежащая грекам и охраняемая семейством арабов, живущих рядом» (еп. Мефодий, «Святая Земля»). |
| Наконец, Варуха с его свитком вызвали во дворец к царю Иоакиму. Стояла зима, царь сидел перед жаровней с раскаленными углями, – так тогда обогревались богатые дома. Писец развернул свиток… «и как только писец зачитывал три-четыре столбца, царь отрезал их ножом и бросал в огонь, пока весь свиток не погиб». Но Иеремия получил от Господа повеление восстановить прежний текст, и это было исполнено. М.А. Булгаков был далеко не первый, кто понял: рукописи не горят… Слова, некогда брошенные царем в огонь, мы и по сей день читаем в книге Иеремии. Но никто не знает сегодня ни слова из «пророчеств» во славу властей и на потеху народу, которые так легко произносили придворные прорицатели. Жесты пророка Еще одна характерная особенность Иеремии – его любовь к символическим поступкам. Бывает так, что слова теряют свою цену и перестают восприниматься. Тогда, чтобы донести до окружающих свою весть, пророку приходилось шокировать публику скандальными поступками. Вот пророк надевает себе на шею ярмо, какое носят непокорные рабы, и в таком виде разгуливает по городу. Так он показывает жителям Иерусалима, что всех их уведут в плен. Вот Господь отправляет его зарыть набедренную повязку в некое место – текст оригинала можно понять как указание на реку Евфрат, в тысяче километров от Иерусалима, а можно – как указание на небольшой поток Фара рядом с родным городом пророка, Антатотом. Через некоторое время он должен вернуться к набедренной повязке и убедиться, что она сгнила в сырой земле подле реки, пришла в полную негодность, как и развращенный народ. Этот народ и отправится в скором времени в изгнание на реку Евфрат, в чуждую землю Вавилонии. О чем идет речь? Евфрат или Фара названы в тексте? Странно было бы думать, что пророк дважды предпринял многодневное путешествие, чтобы закопать на речном берегу свое нижнее белье, а потом проверить его сохранность – тем более что никто из израильтян там бы его не увидел. По всей видимости, речь все-таки идет о вади (пересыхающем потоке) Фара. Но сходство двух географических названий не случайно: отправляясь к Фаре, Иеремия пророчествует о грядущем выселении народа на Евфрат. В языке оригинала от обоих этих названий образуется одна и та же наречная форма «к Евфрату/Фаре». |
| В одном из своих «Писем с Востока в 1849-50 годах (СПб., 1851), а именно: в письме от 19 декабря 1849 г., Муравьев писал: «На половине дороги Иерихонской... мы поворотили узкою стезею влево, в глубокий овраг, по направлению к лавре Св. Евфимия... (Видимо, дорога, в отличие от современной, проходила к югу от потока Ог, и, поворотив влево, т.е. на север, Муравьев спустился в каньон этого потока. – С.) С большим трудом спустились мы в тесное ущелие; более часа пролегала стезя наша между песчаными утесами (т.е. он пошел вверх по потоку Ог, на северо-запад, и вскоре вышел из каньона, после чего продвигался на север. – С.), когда внезапно пересекла ее низкая арка полуразрушенного водопровода (т.е уже в потоке Прат: кельи Хозевита? Эйн-Фауар? – С.); за нею зашумели свежие воды потока, в более широкой долине, ознаменованной развалинами. Арабы называют это место Фара (верховья потока Прат на протяжении километров десяти называются Вади-Фара; Муравьев, по-видимому не дошел до лавры несколько километров, двигаясь с востока. – С.), но мне не взошло сперва на мысль, искать тут развалин древней знаменитой лавры Фаранской великого Харитония, основной для всех Палестинских обителей, потому что я предполагал ее на Мертвом море. Однако, по соображению с житием его и великого Евфимия, она необходимо должна была находиться на этом месте, так как святой Харитоний схвачен был разбойниками, на пути из Сирии в Иерусалим, и увлечен в их пещеру, вероятно недалеко от большой дороги; да и лавра Св. Евфимия находилась по соседству (в отличие от своих современников, например, А. С. Норова, а позднее арх. Леонида (Кавелина), считавших, что лавра св. Евфимия находилась в Наби-Муса, Муравьев, видимо, отождествлял ее с развалинами обители аввы Феоктиста в потоке Ог; ошибались все. – С.). Впоследствии посылал я отыскивать пещеру и следы обители; но посланные не умели их найти; однако остатки водопровода и мельниц и груды камней по всей долине свидетельствуют, что тут было население большое, какое можно предполагать для лавры Фаранской, а между тем история не указывает тут никакого города(история указывает деревню Фаран – см. |
|
|
