| Идеалом Могилы был такой русский человек, который, крепко сохраняя и свою веру, и свой язык, в то же время, по степени образования и по своим духовным средствам, стоял бы в уровень с поляками, с которыми судьба связала его в государственном отношении. К этому идеалу направлялись и способы воспитания, и обучения, принятые Могилою. Киевская коллегия находилась под управлением ректора, который был, вместе с тем, игуменом Братского монастыря, распоряжался монастырскими и училищными доходами, творил суд и расправу и, в то же время, был профессором богословия. Его помощником был префект, один из иеромонахов, занимавший должность, подобную должности нынешнего инспектора. Кроме двух этих начальствующих лиц, выбирался на известный срок суперинтендент, имевший ближайший надзор за поведением воспитанников. Под наблюдением последнего, между самими воспитанниками устраивалась внутренняя полиция; некоторые более благонравные ученики обязаны были смотреть за своими товарищами и доносить суперинтенденту. Часть учеников жила на содержании коллегии в её доме, называемом бурсой; вся эта бурса в то время содержалась на счет Петра Могилы ; то были недостаточные ученики; другие жили вне здания и приходили в коллегию для учения, но и они, живя в своих квартирах, состояли под надзором коллегиального начальства. Телесное наказание считалось необходимым. Расправа производилась, главным образом, по субботам. В учебном отношении киевская коллегия разделялась на две конгрегации: высшую и низшую. Низшая, в свою очередь, подразделялась на шесть классов: фара или аналогия, где обучали одновременно чтению и письму на 3-х языках: славянском, латинском и греческом; инфима – класс первоначальных сведений; за нею класс грамматики и класс синтаксимы: в обоих этих классах шло изучение грамматических правил 3 языков – славянского, латинского и греческого, объяснялись и переводились разные сочинения, производились практические упражнения в языках, преподавались катехизис, арифметика, музыка и нотное пение. Далее следовал класс поэзии, где, главным образом, преподавалась пиитика и писались всевозможные упражнения в стиходействии, как русском, так и латинском. |
| В иерусалимском генконсульстве по-прежнему считали актуальным поддерживать афонское присутствие в Святой Земле. Как указывал в своих донесениях А. Г. Яковлев, «в смысле усиления русского элемента и с точки зрения ослабления эксплоатации наших бедных и невежественных паломников со стороны Святогробского духовенства, польза от пребывания здесь афонцев была бы велика» (там же, л. 196). Что касается передачи участка Миссии, т. е. Синоду, она «свела бы на нет все наши трёхлетние усилия, так как официальный характер нашей Духовной Миссии лишает её свободы действий». Когда в Иерусалим прибыл новый генеральный консул А. Ф. Круглов, Патриарх обратился к нему с посланием (от 6 октября 1908 г.), в котором предлагал следующий компромисс: «Патриархия отказывается от прав на участок Айн-Фара, а Императорское Правительство побудит афонских монахов вернуться в их монастыри» (там же, л. 223 об.). А. Ф. Круглов писал по этому поводу послу в Константинополе, что «вопрос о праве собственности уже давно решён в нашу пользу гражданским законом, отказ от него со стороны Патриарха для нас совершенно не имеет значения; удовлетворение второго пункта – о возвращении русских афонцев по монастырям – было бы равносильно отречению нашему от всего сделанного и едва ли соответствовало бы нашему достоинству» (там же). По мнению ген-консула, «с точки зрения общегосударственных интересов, при настоящих условиях единственным благоприятным для нас решением Айн-Фарского дела представляется, безусловно, не удаляя поселившихся или имеющих поселиться в Айн-Фаре русских афонцев, подчинить их монашескую деятельность русской церковной власти, представителем которой здесь служит наша Духовная Миссия». При жизни игумена Пантелеймона вопрос о подчинённости основанной им пустыни в Айн-Фаре так и не был решён. Фактически управление ею осуществлял начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме архимандрит Леонид. В настоящее время пустынь находится в ведении Русской духовной миссии (юрисдикции Русской Православной Церкви за рубежом), в ней никто не живёт, духовенство посещает её лишь раз в году – в храмовый праздник преподобного Харитона Исповедника. 94. Секретное донесение генерального консула в Иерусалиме А. Г. Яковлева послу в Константинополе И. А. Зиновьеву |
| Потом дошла до них весть, что муж Божий Лукиан, проповедуя Евангелие вечного царствия, просвещает бельгийский народ. Услышав это, мучители, распаленные крайнею яростью и гневом, быстро направились в Бельгию. О том, что приход мучителей близок, святой Лукиан узнал ранее, чем они дошли, по откровению ему Святого Духа. Он остался на месте, где поучал народ словам жизни, и с ним было великое множество людей, уже обращенных ко Христу его проповедью. В надежде вечной славы и блаженного воздаяния, он увещевал их от всего сердца, говоря: – Возлюбленные о Христе братия и чада! Господу моему Иисусу Христу благоугодно явить мне плоды моих трудов и даровать ранее обещанную награду. О любезнейшие, пребывайте твёрдыми и непоколебимыми в вере Христовой. Я уже стар и утружден, радуюсь венцу мученическому, стремясь отойти от вас ко Господу; вы же пребывайте неизменно в Божией благодати, которую приняли. Страх перед мучителями да не отвратит вас от веры Христовой, да не устрашат вас угрозы, да не уловит лесть, да не отторгнут обещание каких-либо почестей и богатств, но да насладитесь вечной радости в будущей жизни, где вам уготованы неизглаголанные награды. К ним стремлюсь и я в благой надежде, и ради них не ужасаюсь ярости гонителей. Сказав это Лукиан возвел очи на небо и пред всеми благодарил Бога, что Он сподобляет его участи святых мучеников и не разлучает с друзьями. Он сказал: – Благодарю Тебя, Господи Иисусе Христе, Сын Бога живого, подруживший меня с блаженным Дионисием и сподвижниками кончины его и уравнявший меня с ними в трудах; молю Тебя, удостой меня быть вместе с ними и в царствии небесном. Сказав это, он вышел из города Белловака 3604 не потому, чтобы из страха избегал мучения, но чтобы, по заповеди Господней, повелевающей уклоняться от гонителей ( Мф.10:23 ), подать пример стаду своему. Шествуя с блаженными сострадальцами своими, пресвитером Максианом и диаконом Юлианом, он в продолжение всего пути не оставлял душеполезной беседы и молитвы; наконец, он достиг вершины горы, на которую шел и которая находится близ реки, называемой Фара, текущей с запада на расстоянии трех поприщ 3605 от города. Когда он пришел туда, то подобно городу, стоящему на вершине горы, не мог укрыться ( Мф.5:14 ); ибо и самая та гора, живописно возвышавшаяся над рекою, была видима издалека. Там блаженный, став твёрдо, как на открытом для зрелища месте, решил ожидать венца мученического. |
| Храмы 2-го и 3-го типов, объединяемые под общим названием «на восьми опорах», представляют собой самые высокие в конструктивном и эстетическом отношении достижения зодчества средневизант. времени. Вопреки установившимся названиям в основе их композиций октагональная форма почти отсутствует: 8-угольник образуется смыканиями основных подкупольных арок с арками тромпов и является основой 8 парусов. Даже в зоне 2-го яруса, где стены, формирующие пространство наоса, приобрели вид 8 чередующихся больших и малых круглых ниш (Неа-Мони на Хиосе), форма подкупольных пилястр ясно указывает на квадратное основание композиции. Кроме перечисленных типов в X-XII вв. было возведено множество построек, как простых (напр., сводчатый зал с апсидой над аналогичной криптой костницы Бачковского мон-ря, 1083), так и самых необычных композиций, имевших локальное распространение: напр., храм с куполом на 6 опорах, как в Болгарии (церковь в Винице, ок. 950) и в Грузии (церковь в Кумурдо, 964), сочетание 4-столпного храма с триконхом (кафоликоны мон-рей Афона) и др. Церковь мон-ря Мирелейон (Бодрум-джами) в Константинополе Церковь мон-ря Мирелейон (Бодрум-джами) в Константинополе Начало средневизант. архитектуры К-поля обычно связывают с 2 несохранившимися храмами имп. Василия I Македонянина в Большом имп. дворце - ц. Богоматери Фара (освящена, вероятно, в 864) и ц. Неа (Новая) (876-881) (см. ст. Большой дворец в Константинополе ). Об архитектуре Фаросской церкви - хранилища наиболее почитаемых реликвий - известно мало, реконструкция сближает его композицию с ц. свт. Климента в Анкаре ( Jenkins R. J. H. , Mango C. The Date and Significance of the Tenth Homily of Photius//DOP. 1956. Vol. 9/10. P. 173), ц. Неа, располагавшаяся на террасе, на субструкциях, была типа вписанного креста или крестово-купольная, предположительно с 5 куполами. Оба храма, небольшие по размеру, могли оказать влияние на церковное зодчество столицы и за ее пределами. Неск. храмов К-поля, возведенные в 900-1200 гг., с композицией типа вписанного креста являются подражанием ей ( Krautheimer. |
| 1. Разделение семинарии на школы В Переславской семинарии не было полного состава школ, из которых ныне состоит семинария; под семинарией разумелись тогда не одни школы семинарские, но и училищные. Самый низший класс был русская школа, в которой обучались читать по-русски и славянски и писать по-русски, за нею следовали фара, начальный латинский класс, потом класс грамматики, в который соединены были школы синтаксис и инфима, далее следовала пиитика, наконец самый высший класс был риторика, в которой преподавались философия и самонужнейшие трактаты богословия. 2 Итак, Переславская семинария состояла из пяти школ: 1) риторики, 2) пиитики, 3) грамматики, 4) фары и 5) русской. По ведомости 1758 года всех учеников в семинарии состояло 92 человека, именно: в риторике 13, в пиитике 15, в грамматике 15, в фаре 30, в русской 19. 2. Начальствующие лица в семинарии Ректор семинарии Ректором семинарии был архимандрит Данилова монастыря; только случайно, например, в случае перемещения его на другое место, до назначения нового архимандрита в Данилов монастырь, занимал место его архимандрит другого монастыря, который, впрочем, не имел полного значения ректора 3 . Ректор семинарии зависел от Переславской Консистории и преосвященного. Консистория, с утверждения преосвященного, назначала ректора. Так, в 1758 году, января 17 дня, указом Консистории 4 , с утверждения Амвросия, епископа Переславского и Дмитровского, для твердейшего и прочнейшего Переславской семинарии содержания определён в ректоры Дмитровского Борисоглебского монастыря архимандрит Иоакинф, учёный, а предместник его, ректор архимандрит Каллистрат, переведён в Переславский Никитский монастырь. Ректор семинарии наблюдал как за учащими, так и за учащимися. Указом Консистории 5 ему вменено в обязанность присылать в Консисторию, для представления преосвященному, еженедельные рапорты о состоянии семинарии, с присовокуплением сочинённых учениками экзерциций, оккупаций и проповедей. Это требовалось непременно. Как-то раз отец ректор Иоакинф не доставил такого рапорта, тогда из Консистории тотчас последовал запрос, почему он не прислал его и не представил ученических задач 6 . По окончании каждой трети он представлял в Консисторию полную ведомость о всех учениках с означением, кто какого уезда и села, чей сын, скольких кто лет, чему кто обучен и чему обучается ныне, кто из учеников понятен и непонятен 7 . Об учениках явившихся и не явившихся в срок после отпусков он представлял ведомость в Консисторию, которая побуждала отцов доставлять своих детей в семинарию в срок. Ниоткуда не видно, чтоб ректор Семинарии преподавал в семинарии какой-нибудь предмет. Вот в постепенном порядке имена ректоров Переславской семинарии: |
| Археологические исследования Б. д. были начаты после 1912 г., когда во время большого пожара в Стамбуле почти полностью выгорела тур. застройка этого района. После 1912 г. сотрудник Археологического ин-та в К-поле Б. А. Панченко провел фиксацию остатков Б. д.; тогда же от тур. властей было получено разрешение на архитектурное исследование Б. д. В 1934 г. здесь было запрещено проводить новое строительство, тем не менее часть территории бывш. Б. д. оказалась застроена типовыми жилыми домами. Масштабные исследования были проведены экспедициями в 1935-1938 и 1952-1954 гг. На юго-востоке от предполагаемого места Хрисотриклина был открыт большой четырехугольный перистильный двор, оформленный колоннадой, в к-ром сохранились значительные фрагменты напольных мозаик VI в. Это сооружение, как и нек-рые др. известные фрагменты Б. д., не удается уверенно идентифицировать с к.-л. его частями, известными из письменных источников. Б. д. и придворная культура Византии На протяжении своей истории Б. д. наряду с собором Св. Софии являлся средоточием политической и общественной жизни Византийской империи. Он занимал главное место в формировании и развитии политической идеологии и имп. культа, тесно связанного с представлением об империи как прообразе Царства Божия на земле. При этом произошло совмещение основ христ. вероучения и культа с гос. идеологией, церковная традиция почитания Св. Троицы, Небесных сил, святых использовалась в легитимизации имп. власти. Важную роль в этом процессе сыграли собранные в Б. д. реликвии Спасителя, святых, ветхозаветных пророков и проч. В рамках комплекса Б. д. они были сосредоточены в неск. церквах (св. Стефана, Богородицы Фара, св. Георгия в Манганах); их коллекционирование, размещение и переносы в разное время из одного храма в др. отражали изменения в политической ситуации и во взглядах визант. двора. В ранневизант. эпоху (V-VI вв.) большое символическое значение приобрела десница св. архидиак. Стефана, ставшая для императоров символом данной свыше власти. Она была привезена из Иерусалима в 421 г. в специально построенную для нее небольшую ц. св. Стефана во дворце Дафна при зале Августеон. В церкви обычно производились назначения высших гос. чиновников, хранились инсигнии для этих церемоний («политические реликвии»). Через почитание св. Стефана, «исполненного веры и силы» (Деян 6. 8), утверждалась сила имп. власти. |
| Она выпускала из своих стен церковных деятелей, славных не только ученостью и талантами, но и святостью жизни, каковы были, например Феодосий Черниговский, Димитрий, митрополит Ростовский, Иннокентий, епископ Иркутский, Иоанн, митрополит Тобольский, и др. Созданная трудами, заботами и средствами киевских митрополитов, щедрых благотворителей и всего, можно сказать, малорусского народа, видевших в ней оплот от натиска иезуитов и униатов, Киевская Академия того времени не была учреждением узкосословным. Она широко раскрывала свои двери детям всех классов общества, духовным и светским, богатым и бедным, знатным и простым. Принимала и иноплеменников, но только православных. Еще Анна Гулевичева, завещая в 1615 году свое имение киевскому Братскому монастырю, писала в своем завещании, что она передает свое имущество под школу детей как дворянских, так и мещанских, православного вероисповедания, и с тех пор всесословный характер школы строго сохранялся, подтверждаемый неоднократными постановлениями братчиков, вкладчиков и киевских архипастырей. Как велико было число воспитанников Академии, можно видеть из следующих цифр: в 1715 году в ней воспитывалось 1100 воспитанников, в 1742 году – 1234, в 1744 – 1160, из которых 388 принадлежали к духовному званию, а 772 к дворянам и разночинцам. Учебное дело в Академии было поставлено следующим образом (архиепископом Рафаилом Заборовским в 1736 году была составлена особая «инструкция» для профессоров и студентов Академии. См. приложение 1-ое в конце книги): в четырех младших классах главное внимание обращалось на изучение языков: латинского, греческого, польского и славянского. Первый класс назывался «аналогия», или «фара». Второй класс назывался «инфима». В этих двух классах обучались чтению и письму на всех вышеупомянутых языках и занимались первоначальным грамматическим разбором. Следующие два класса носили название «грамматики» и «синтаксими». Как показывают самые названия, в этих классах входили в детальное изучение грамматики и синтаксиса. |
| Давида; в алтарной преграде были помещены часть плаща и пояс прор. Илии и богато украшенный щит Константина. В отдельной часовне находились стол, за к-рым сидел Авраам с явившимися ему 3 ангелами, а также крест, воздвигнутый Ноем после потопа; в нартексе была помещена мраморная колонна, с к-рой вышел из моря св. Исидор Хиосский (пам. 14 мая). Большинство реликвий утрачены после 1204 г. В XIII в. во время правления латинян эта церковь была одной из «дворцовых капелл» - Сен-Мишель-де-Буколеон; в эпоху Палеологов оставалась одной из немногих построек центрального комплекса Б. д., к-рая использовалась до тур. завоевания. В 1436 г. в храме был проведен Церковный Собор под председательством имп. Иоанна VIII Палеолога. Храм разрушен, вероятно, в 1490 г. Церковь Богородицы Фара (το Θρου - при Маяке). Названа по маяку, построенному в VI в. имп. Юстином II возле дворцовой гавани Вуколеон; входила в архитектурный комплекс дворца Вуколеон и в то же время находилась неподалеку от Хрисотриклина и жилых имп. покоев дворца Дафна; возможно, стояла между храмами прор. Илии и св. Димитрия Солунского. Построена, вероятно, имп. Константином V в сер. VIII в.; перестраивалась спустя столетие при имп. Михаиле III, и позднее в Византии считалось, что храм был основан именно им. Внешний облик известен по описаниям у Продолжателя Феофана и в 10-й гомилии Патриарха Фотия. Церковь была небольших размеров, крестово-купольного типа; имела атриум, огороженный стеной; была богато украшена мозаиками с изображением событий из евангельской истории (видимо, созданными в IX в.) и оконными витражами. Церковь имела большое значение в VIII-XI вв.: в 768 г. в ней состоялось обручение имп. Льва IV Хазарянина со св. Ириной, и впосл. здесь совершались имп. венчания. В 920 г. в храме был убит имп. Лев V Армянин. В трактате «О церемониях» церковь предназначена для повседневной литургии в присутствии императора и его семьи, а также для торжественных служб в 1-й день года, 1 мая, в день поминовения прор. Илии (в присутствии синклита), в Чистый четверг, в Великую субботу и Великий четверг. |
| Некоторые из них, поселясь в пещере, не сходили с горы до самой кончины. О блаженном Елпидие писатель Лавсаика поведает, что он жил среди собравшихся к нему братий, как матка пчелиная, и населил эту святую гору, как город, еще в конце IV в. по Р. Хр. – В средние века сюда удалялись иноки соседних скитов, чтобы достойным образом приготовить себя ко встрече Светлого Праздника Христова. Ныне же только коптские и абиссинские иноки сохраняют сей древний обычай. Монастырь св. Иоанна и св. Георгия Хозевитов. К югу от горы Сорокадневной находится дикое и глубокое ущелье Хозевы с монастырем св. Иоанна и св. Георгия Хозевитов. По дну этого ущелья с чрезвычайной стремительностью и шумом мчится по направлению к Иордану поток, в котором, по преданию, Иоанн Предтеча крестил многих (во Еноне, близ Салима): яко воды многи бяху ту – и прихождаху и крещахуся ( Ин.3:23–24 ). Он называется Кутлуменским, иначе – Хозевы, а в верховьях, где лежит пустыня Фаран, – Фара. Спуск в ущелье Хозевы и подем к монастырю Хозевитов вьется по узкой тропинке, проложенной по карнизу скал и деревянным мостикам, нависшим над пропастью. Спустившись на дно ущелья, паломники переправляются на другую сторону потока и затем по такому же трудному пути поднимаются на противоположную сторону ущелья, пока не достигнут монастыря Хозевитов. Монастырь этот до последнего времени был в запустении. Он основан в V в. и прославился множеством иноков и строгостию их жизни. Но место это стало славно с более древних времен. Здесь св. и праведный Богоотец Иоаким оплакивал свое безчадие и поношение от ближних и, наложив на себя 40-дневный пост, пламенно молился, чтобы Господь посетил его радостию, разрешив его неплодство. И ангел Господень обрадовал его словами: «Се жена твоя зачнет и родит тебе Дщерь, от Которой радость будет всему миру. И вот тебе знамение истины моего благовестия: иди в Иерусалим к церкви Господней; там найдешь у златых врат жену твою Анну». Господь заблаговременно приготовлял тех, которые должны были принять участие в тайне Божественного искупления рода человеческого пришествием Христовым. |
| «И внезапу бысть гром ваш к, и отверзошася двери церковные». Все ужаснулись и прославили Бога. Царь повелел возвратить церкви православным, наградил святого Василия великими дарами и отпустил его с миром (112, 333–334). Авва Феодул рассказывал: «Есть здесь недалеко от Фара гостиница. При ней был и гостиник. Однажды он попросил меня прийти и на несколько дней заменить его. Придя в гостиницу, я нашел остановившегося там инока, родом сирийца. Он не имел ничего, кроме власяницы, плаща и нескольких хлебов. Стоя постоянно в одном углу, он день и ночь проводил в песнословии и ни с кем не говорил. Настал воскресный день. Я подхожу к нему и говорю: «Брат, ты не сходишь ли ко Святой Софии, чтобы причаститься Святых Божественных Тайн?» «Нет!» – отвечал он. «Отчего?» – спрашиваю. – «Я принадлежу к последователям Севера и не состою в общении с Церковью». Услышав, что он не принадлежит к Святой Кафолической Церкви, а вместе с тем видя его прекрасное поведение и добродетель, я ушел со слезами в свою келью и, пав на лицо свое перед Богом, три дня молился со слезами: «Господи Христе, Боже наш, преклонивый небеса по неизреченному и бесконечному человеколюбию и сошедший нашего ради спасения, воплотивыйся от Владычицы и Приснодевы Марии, открой мне: кто истинно и прямо верует, мы ли, чада Церкви, или последователи Севера?» На третий день кто-то, незримый, сказал мне: «Иди, Феодул, и увидишь веру его». Придя утром, я сел против него, надеясь увидеть что-либо по слову, бывшему ко мне. Я сидел около часа, пристально смотря на него. Он стоял и пел песнопения на сирийском языке. И вот – Бог мне свидетель! – вижу голубя, парящего над головою его, почерневшего как бы от сажи в трубе и истрепанного; а почерневший голубь обозначает веру их». Вот что, обливаясь слезами и глубоко вздыхая, поведал нам этот поистине блаженный муж (102, 128–129). Пресвитер Анастасий, ризничий церкви Святого Воскресения Христа, Бога нашего, рассказывал нам, что однажды, в ночь под воскресенье, жена патриция Германа, Космиана, пожелала поклониться Святому Гробу Господа нашего Иисуса Христа. |
|
|
