| Превосходно описывает такое состояние святой Исаак Сирин : “Смиренномудрый, когда приблизится к молитве или сподобится ее, то не осмеливается и помолиться Богу, или попросить чего. Он не знает, о чем бы помолиться; он молчит всеми помышлениями своими, ожидая только милости и той воли, которая изречется о нем от того Величия, Которому он поклоняется. Лицо его преклонено на землю, а внутреннее видение сердца вознесено к превознесенным вратам во Святая Святых. Там Тот, Которого селение – мрак, притупляющий очи Серафимов, Чья доброта побуждает легионы к ликостоянию их, возлагая молчание на все чины их. Дерзновение его простирается только до следующих слов, только об этом он осмеливается помолиться: “Господи, по воле Твоей да будет со мною” 21 . Страх Божий есть дар Божий. Как дар, он испрашивается молитвой. Желал сподобиться этого дара святой пророк Давид и потому умолял Бога: «Постави рабу Твоему слово Твое в страх, пригвозди страху Твоему плоти моя» ( Пс. 118, 38, 120 ), то есть, мои плотские пожелания. Страх Господень есть один из семи даров Святого Духа, которые святой пророк Исаия исчисляет так: «Дух премудрости и разума, Дух видения и благочестия, Дух совета и крепости, Дух страха Божия» ( Ис. 11, 2 ). Господь наш Иисус Христос , принесший пришествием Своим на землю мир от Бога и благоволение Божие человекам, соделавшийся Отцом будущего века и Родоначальником святого племени спасающихся, призывающий чад Своих в любовь и соединение с Собою, предлагает, однако во врачевание поврежденной природы нашей, между прочими средствами, страх. Предающемуся порывам гнева и ненависти Он угрожает геенной огненной; попирающему совесть угрожает темницей; увлекающемуся нечистыми вожделениями угрожает вечной мукой ( Мф. 5:22, 25, 26, 29 ). Непрощающему от искренности сердца ближним согрешения их, возвещает, что и его грехи не будут прощены ( Мф. 6:15 ). Сребролюбцу и сластолюбцу напоминает смерть, могущую восхитить их в то время, как они не ожидают ее ( Лк. 12, 16–20 ). Возвышен подвиг мученичества: и внушается он, и питается любовью. |
| Псал. 104:3–13.74:12–17.18:7–14.147:7–9.15–18 (7–9.4–7). Иса. 51:15. Словами силы, воинства Писание означает также невидимый мир, и тогда называются так чины духовных существ: ангелы, архангелы, херувимы, серафимы и прочие лики бесплотных сил: ( Псал. 103:20.21 . 3Цар. 22:19 . Лук. 2:13 . Колос. 1:16 . Ефес. 1:21 .) Произнося слова «Господь саваоф», мы ими исповедуем в Боге творца и Господа видимого и невидимого мира. 70 греческих толковников соединяли это же понятие со словом: «Вседержитель». Основанием такому значению слов силы, воинства, служат те места Писания, в которых отношение имени Господь к слову сил, или Иегова к саваоф, как отношение творца к сотворенному им, державного к тому, что держится в бытии Его силою, ясно выражается посредством другого имени Его, словами: Господь, Бог сил, или Иегова, Бог воинств, Псал. 89:9 . Осии 12:6 . Амос. 3:13. 5:14 . Агг. 1:2.5 . Зах. 1:3.4 . Малах. 1:4.6 . Приложение 33 Составитель «Записок на книгу Исход» (Православный Собеседник, 1861 г. Ч. 1. (месяц апрель) стран. 354) пишет: «Иудеи верою и благочестивым преданием приписывали имени Иегова сверхъестественную, страшную и чудодейственную силу. Они учили, что это имя не только за злоупотребление его, но и за одно неосторожное, безвнимательное и бесстрашное произношение его могло поразить смертью всякого легкомысленного; что Моисей все чудеса в Египте совершал силою этого имени, открытою ему самим Иеговою; что Моисей одно только это имя сказал тихо, на ухо, царю египетскому, и тот пал мертв; наконец, некоторые из ученых иудеев, после рождества Христова, приходили к мысли, что и Иисус Христос творил чудеса силою сего же имени (см. Clem, alex. Strim. 1.5). Ориген свидетельствует, что самые язычники употребляли это священное имя в своих заклинаниях и при врачевании болезней (Orig. contra Celsum. 1.1).» Один из Евреев, нам современных, принявший христианскую веру, указывая на религиозную отчужденность евреем от христиан, на их вымыслы, какими они успокаивают себя при неверии в Мессию, рассказывает (в «Духовн. |
| Радуйся, Церкве непоколебимый столпе: Радуйся, царствия нерушимая стено. Радуйся, Еюже воздвижутся победы: Радуйся, Еюже низпадают врази. Радуйся, тела моего врачевание: Радуйся, души моея спасение. Радуйся, Невесто неневестная. Кондак 13 О, всепетая Мати, рождшая всех святых святейшее Слово! Нынешнее приемши приношение, от всякия избави напасти всех, и будущия изми муки, о Тебе вопиющих: Аллилуиа. (Сей Кондак глаголи трижды. А по сем читается Икос 1 и Кондак 1). МОЛИТВА КО ПРЕСВЯТЕЙ БОГОРОДИЦЕ Царице наша преблагая, надеж до наша, Богородице, приятелище сирых, и странных предстательнице, скорбящих радосте, обидимых покровительнице, зриши нашу беду, зриши нашу скорбь: помози нам яко немощны, окорми нас яко странны: обиду нашу веси, разреши ту, яко волиши: яко не имамы иныя помощи разве Тебе, ни иныя предстательницы, ни благия утешительницы, токмо Тебе, о Богомати, яко да сохраниши нас и покрывши, во веки веков. Аминь. Акафист явлению иконы Пресвятыя Богородицы Тихвинския Кондак 1 Взбранной Воеводе, Владычице нашей Богородице благодарственная пения восписуем о явлении чудныя Ея иконы, к Нейже притекающии присно избавляются от враг видимых и невидимых. Ты же, Госпоже неба и земли, яко милосердная Мати, приими ныне малое сие моление наше и неотступну никогда же сотвори милость Твою от нас и заступление, охраняющи от всех бед и напастей нас, зовущих Ти: Радуйся, Владычице, милостивая о нас пред Богом Заступнице. Икос 1 Ангелов лицы ликовствующе служат Тебе, Владычице, и почитающе Тя, на руку Твоею носившую Творца видимыя и невидимыя твари, икону Твою с места на место преносят. Мы же, земнороднии, дивящеся чудному явлению иконы Твоея, Ангелы носимыя, вопием Ти сице: Радуйся, всех небесных сил высшая. Радуйся, вся ангельския чины превосходящая. Радуйся, честнейшая Херувим. Радуйся, славнейшая без сравнения Серафим. Радуйся, радование Ангелов. Радуйся, похваление ликов небесных. Радуйся, от Ангелов воспеваемая. Радуйся, от Серафимов прославляемая. Радуйся, от Архангел покланяемая. |
| Суханов в качестве полномочного эксперта изучил на месте греческие церковные чины и обряды и, хорошо познакомившись с греческим благочестием, не только не опроверг ранее сложившихся русских воззрений на греков, но и вполне подтвердил их как несомненно справедливые, как вытекающие из действительного положения Греческой Церкви и греческого благочестия. Голос Суханова как эксперта должен был иметь решающее значение для большинства русских, не имевших причин заподозрить искренность и справедливость его отзывов о греках и греческом благочестии, тем более что Суханов только подтверждал то, что уже ранее думали о греках все русские, не исключая и самого правительства. Из всего сказанного нами само собою следует, что русские до второй половины XVII века имели, со своей точки зрения, вполне достаточные и очень твердые основания думать, что после падения Константинополя истинное Православие и совершенное благочестие от греков действительно перешло на Русь, что современные греки уже не могут более считаться представителями и руководителями религиозной жизни православного мира; что Греческая Церковь в ее современном состоянии не только не может служить своими церковными порядками образцом для других православных Церквей, но и сама настоятельно требует серьезного врачевания; что русские в своей религиозной жизни уже переросли своих бывших учителей и не только не нуждаются в их дальнейшем учительстве и в какой бы то ни было опеке с их стороны, но кое в чем уже могут поучить и самих греков, так как на Руси истинная правая вера все более цветет и ширится, а у греков она все более умаляется и потемняется. Так думали русские, так они и относились к грекам и вовсе не видели причин изменять эти отношения, считать их почему-либо несправедливыми и ошибочными. Наоборот, все, что только они знали о современных греках и их церковно-религиозной жизни, все, что они сами могли видеть и наблюдать из нее, все это только еще более утверждало их в несомненной правоте их взгляда на греков и греческое благочестие – думать иначе о греках они не имели никаких данных. Поэтому тот неподдельный ужас, та боязнь за чистоту и неповрежденность русского Православия и благочестия, которые так сильно проявились в русском обществе при виде грекофильской реформаторской деятельности Никона, не были пустою, только русским круглым невежеством измышленною боязнью, созданием невежественных и фанатичных поклонников родной старины, порождением нескольких интриганов, сводивших с Никоном свои личные счеты, но прямым, естественным следствием исторически сложившихся русских воззрений на сравнительное достоинство русского и греческого благочестия, причем эти воззрения нашли себе полное подтверждение и оправдание в сумме тех сведений о православном Востоке, какие имелись в руках русских за XVI и XVII века. Глава 10. Перемена в воззрениях русских на относительное достоинство греческого и русского благочестия, произведенная церковною реформою Никона |
| Также и молитва при этом читается та же самая, как и при поставлении в епископы, с тем различием, что не произносится слово: епископ. Епископ, – прибавляется здесь, – во всех отношениях равен пресвитеру, за исключением права последнего восседать на кафедре и посвящать, ибо власть совершать посвящение пресвитеру не принадлежит» (61.62). 131 Согласитесь, что слова эти очень оригинальны. Но еще любопытнее известия нашего памятника об избрании лиц сана пресвитерского. Здесь между прочим выражена мысль, что некоторые лица возводятся в должность пресвитера, не нуждаясь в акте посвящения или рукоположения в должность. Как это ясно видно из правил Ипполита, самыми естественными кандидатами в пресвитеры были, во-первых, экзорцисты, заклинатели, практика которых имела блестящий успех в смысле врачевания больных; во-вторых, разного рода мученики и исповедники. Некоторые из этих непререкаемых с тогдашней точки зрения кандидатов в пресвитеры делались пресвитерами ео ipso, – т. е. по тому самому, чем они были. Экзорцисты, впрочем, кажется, все без исключения, не пользовались указанным преимуществом; они довольствовались тем, что их деятельность давала им полное право беспрепятственно быть рукоположенными в пресвитеры. Правила сообщают нам следующее на этот счет: «если кто-нибудь станет просить о посвящении его в пресвитеры и в доказательство своих прав сошлется на то, что он получил благодатный дар (charisma) исцелений, таковый (хотя и может быть рукоположен, но) не прежде рукополагается, как по выяснении обстоятельств дела. 132 » И прежде всего, должно исследовать: исцеления, им совершаемые, действительно ли посылаются от Бога?» (74.163). В ином положении находились «мученики», т. е. такие лица, которые в языческих судилищах претерпели истязания за имя Христово. Их героизм делал их пресвитерами, так сказать, вне правил или, точнее, вопреки правилам. Наш памятник знакомит нас со следующим постановлением. «Кто удостоился стать пред (языческим) судилищем и потерпел мучения (роепа) ради Христа, таковой за это заслужил пресвитерскую степень от Бога, а не получает ее чрез посвящение епископом. |
| Христологическая тема в томосе Льва Великого сопряжена с сотериологической: «Для уплаты долга естества нашего, бесстрастное естество соединилось со страстною природою, дабы один и тот же, “Ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус” (1 Тим. 2: 5), и мог умереть по одному (естеству), и не мог умереть по другому, как того и требовало свойство нашего врачевания» . Лев Великий обладал редким даром слова, умел находить точные, богословски безукоризненные формулы, выраженные не на языке умозрительной философии, но проникнутые живой библейской образностью и поэтому внятные, говорящие уму и сердцу не только искушенного богослова, но и некнижного христианина: «Сын Божий, низойдя с небесного престола, приходит в сии дольние (страны) мира и, не разлучаясь от славы Отца, рождается новым способом, новым рождением… Невидимый в собственном естестве стал видимым в нашем, непостижимый благоволил соделаться постижимым, предвечный начал быть во времени, Господь вселенной восприял образ раба, сокрыв безмерность Своего величия, бесстрастный Бог не возгнушался сделаться человеком, могущим страдать, и бессмертный подвергся закону смерти» . Святитель Лев, папа Римский Хрестоматийно известны новозаветные реминисценции, к которым прибегает святитель Лев, чтобы с предельной наглядностью приблизить к человеческому постижению тайну соединения во Христе Божественной и человеческой природы: «Рождение плоти есть обнаружение человеческого естества; а что Дева рождает, это есть знамение Божественной силы. Младенчество Отрочати свидетельствуется бедными пеленами; величие же Всевышнего возвещается пением ангелов… Его, как человека, искушает диавольское коварство, и Ему же, как Богу, служат чины ангельские. Алкать, жаждать, утруждаться и спать очевидно свойственно человеку, но пять тысяч человек насытить пятью хлебами, но жене самарянской дать воду живую… но немокрыми ногами ходить по поверхности моря и утишением бури укрощать возмущение волн, без сомнения, есть дело Божественное. Как не одного и того же естества дело – и плакать из сострадания по умершем друге, и его же, по удалении камня от четверодневной могилы, воскрешать к жизни силою одного слова; или – висеть на древе и в то же время превратить день в ночь и поколебать все стихии; или – быть пригвожденным (ко кресту) и в то же время отверзать вере разбойника двери рая» . |
| Чин с именем св. Иоанна Постника можно назвать основой, на которой создавались чины исповеди в Греческой, Русской и южнославянских Церквах в течение XI-XVII столетий. Они или сокращались, или дополнялись. Паримия заменялась чтением Апостола, частично изменялся состав псалмов и молитв и их последовательность, но при всем этом разнообразии, затрудняющем классификацию, во всех этих чинопосле-дованиях красной нитью проходит мысль о том, что таинство Покаяния есть духовное врачевание, а средством врачевания является совместная молитва кающегося и духовника. В некоторых чинопоследованиях духовник на каждый грех , поведанный ему, говорил кающемуся: «Бог ти простит, чадо». Иногда же чин завершался обращением духовника к поведавшему грехи. По образу Спасителя, взявшего на Себя грехи всего мира, он принимал на себя грехи кающегося, говоря ему: «На моей выи согрешения твоя, чадо, и да не истяжет тебе о сих Христос Бог, егда приидет во славе Своей на Суд страшный» 46 . В другом Требнике указано завершение исповеди совершать следующим образом: после того как кающийся поведает духовнику свои грехи, духовник кладет его правую руку на Евангелие и крест, а левую себе на шею и говорит: «Чадо, грехи твои Господь на Кресте пригвоздил, и рукописание раз-дра, и сатану связа. Бог , чадо, простит тя во всех тобою ре-ченных в нынешний век и в будущем, ктому не истяжит Бог от тебе твоего согрешения, но от моея выи» 47 . В некоторых Требниках указывалось, чтобы духовник, завершая исповедь, читал молитвы о прощении грехов покаявшегося («Господи Иисусе Христе, Сыне Бога живаго» и др.) и, кроме того, молитву «за ся», в которой просил Бога простить ему собственные грехи и завершить дело исповеди: «На Твое милование, Господи, предах аз мое сердце и мою мысль, в Твоей любви живот мой утверди, и праведный Свой гнев отложи. Моя же словеса и мое дело скончай, Господи» 48 . Печатание богослужебных книг содействовало унификации чинопоследований исповедания. В Греческой Церкви этот процесс завершился к концу XVII века, и чинопоследование, изложенное в Евхологионе издания 1692 года, сохраняется до настоящего времени почти неизменным. Чинопоследование значительно упрощено сравнительно с более ранними рукописными, но в нем сохранена древняя идея таинства Покаяния: сначала идут молитвы перед исповеданием грехов, затем – само исповедание, которое завершается молитвой духовника о прощении грехов каявшегося. |
| По-видимому, – добавим, и сам составитель должен был сознавать если не неправильность, то по крайней мере ненормальность своего увлечения указываемою основною тенденциею последовании, – увлечения, – толчок которому быть может дан был практикою церковного врачевания бесноватых предшествующего времени. Заключаем так по следующему. – Неизвестный автор нашего чина, конечно, должен был понимать, что объявление демоном своего имени, под воздействием на него заклинаний, изложенных в последовании, – будет некоторым чудом. – Вместе же с тем, он имел основание предполагать, что такое чудо на сей раз далеко не всегда может осуществиться. Энергично настаивая теперь на дознании от демона его имени и одновременно имея оба отмеченные сейчас представления., – автор в конце кондов, при заключении своего творения, сознавал себя в безвыходном положении на тот случай, если не смотря на все заклинания, объявление демоном своего имени все-таки не последует. – Вследствие этого, он и не дает определенного окончания чинопоследованию, – предполагая бесконечное его повторение, пока демонское шия не объявится, и тем отстраняя недоверие к действенности того же последования, на случай вероятной безрезультатности его при первом совершении. Произведение, со стороны некоторых частных пунктов, сомнительное в церковном отношении, – интересующее нас «κολουθα... ες πνεματα κθαρτα» будучи в нашем списке памятником ΧVΙΙ в., насколько было оригинальным – и по своей конструкции, и по своему содержанию? Ответ на это, по нашему мнению, должен быть таков. Очень может быть, что со стороны деталей, – как построения, так и содержания, – мы имеем здесь дело с памятником оригинального творчества. В пользу такого предположения говорит отчасти тот факт, что в нашем чинопоследовании мы встречаемся с несомненными заимствованиями из печатного Евхология. Сверх же того, некоторую вероятность тому же предположению можно усматривать и в том, что в виду существования к ΧVII в. чина над бесноватым в печатном Евхологии, в это время не видится особенной надобности в извлечении из рукописи ранее составленного чина на хуже тему. – Но что касается до общего типа обозреваемого чина, то е этой стороны в нем позволительно видеть памятник, отражающий на себе греческую практику церковного врачевания бесноватых быть может довольно давнего времени, – памятник, основные черты конструкции и содержания которого не были самобытными. Этим мы хотим сказать, что для церковного врачевания бесноватых в греческой письменности были и ранее того другие чины, – со стороны основного их характера, – аналогичные с издаваемым нами. Наглядный пример тому – вышеуказанный чин в одной из рукописей ΧVΙ в. Московской Синодальной библиотеки. Таким образом, мы склонны признать, что при своем появлении наш чин, в основных его чертах, не был произведением безусловно оригинальным и неизвестным греческой письменности предыдущего времени. |
| Все части мира обитаемы и наполнены разнообразными существами - от «вышенебесных», облеченных в утонченные сияющие небесные тела, до человека, животных, птиц и других земных существ. Ориген различает три вида разумных существ: небесные, земные и преисподние. К небесному виду он причисляет, ссылаясь на ап. Павла (Еф 1, 21), чины ангелов, сил, начальств (или начал), властей, престолов и господств (I, 5, 11 и др.), Это высший вид разумных существ, которые (кроме части ангелов) никогда не отпадали от Бога, находятся во вневременном состоянии блаженства, в том «Начале», в котором был сотворен весь мир и к которому он должен вернуться в грядущем «конце» (De princ. Ι, 6, 2; 5, 1; Contr. Cels. IV, 29). Ориген не знает и не определяет никаких свойств и отличий этих чинов, хотя считает, что они у них есть. Однако имеют они их не изначально, но получили за свои дела и побуждения. Отличия эти запечатлены в их именованиях и связаны с порученными им функциями в мире. Так. «начала имеют начальство», «власти имеют власть», господства господствуют, престолы являются «начальниками суда и управления» (De princ. Ι, 8, 4). Ангелы поставлены самим Богом над каждым человеком и над каждой Церковью. В свою очередь над ними стоят более высокие чины ангелов - архангелы, каждый из которых также выполняет свои функции. Например, Рафаилу поручены дела лечения и врачевания, «Гавриилу - наблюдение за войнами, Михаилу - попечение о молитвах и прошениях со стороны смертных» (I, 8, 1) и т. п. Небесные чины иерархичны - «различные силы по заслугам, а не по преимуществу природы превознесены и поставлены над теми, над кем они начальствуют или властвуют» (I, 5, 3). Структуры же небесной иерархии Ориген еще не знает; она будет открыта в патристике значительно позже. В окончательном виде ее опишет только Псевдо-Дионисий Ареопагит где-то на рубеже V-VI вв. Земной чин составляет род человеческий - это те существа, которые по своей воле (ибо все разумные существа наделены свободой воли) отпали от Бога и «ниспали из первоначального состояния блаженства», но способны еще вернуться в это состояние под воздействием наставлений и учения (I, 6, 2). |
| Как и другие добродетели, смирение может быть истинным и ложным. Последнее святитель Тихон называет, как и другие мнимые добродетели, «лицемерием». Оно, в свою очередь, может проявляться тоже различно. Первое наблюдение святителя касается отношений, имеющих место главным образом в миру. «Видим, как человек ищет над другими господствовать, – пишет он, приводя примеры внешне хотя и добрых дел (стяжание воинской доблести, ревностный труд, занятие науками), но делающихся «на недобрый конец», с тщеславной целью «победителем нарицаться и в ранг вступить», «разумным и премудрым почитаться или на высоком месте сидеть». – Всем сим неполезным, паче же и вредным замыслам корень есть гордость житейская» (3, 238). О заменяющей ее «гордости духовной», фарисейской и о смирении как единственном против последней оружии было сказано в соот-ветствующем разделе. Говорит святитель и о «лицемерии», чаще проявляющемся в отношениях христиан, имея в виду тех, «которые вне показуются смиренными, но внутрь того не имеют. Многие отлагают чины и титулы мира сего, но не хотят отложить высокого о себе мнения; отрицаются чести и сана мирского, но хотят почитаться ради святости. Многие не стыдятся называть себя перед людьми грешниками или, что еще более, паче всех грешнейшими, но от других того слышать не хотят, и потому устами только таковыми себя нарицают. Иные, как серп, сляченную выю носят, но внутрь ум возносят. Другие низкие поклоны братии своей отдают, но сердцем непреклонны бывают. Многие мало и тихо, а иные и вовсе не говорят, но сердцем беспрестанно ближних порочат. Иные черной рясой и мантией тело покрывают, но сердце покрыть не хотят... Все таковые смирения на сердце не имеют и, по слову Христову, подобны гробом повапленым, иже внеуду убо являются красны, внутрьуду же полни суть костей мертвых и всякия нечистоты ( Мф. 23, 27 )». Врачевание этого недуга святитель предлагает одно – подлинное смирение, которое «не токмо вне показывать, но наипаче внутрь должно стараться иметь» 92 (3, 244). Указывает святитель и признаки истинного смирения. |
|
|
