| Преобразования вели к введению канонической автономности Греко-католической Церкви в рамках Брестских униональных соглашений 1596 г., преодолению накопившихся в униатской церковной жизни кризисных явлений, максимально возможному ограждению униатов от влияния латинского духовенства и помещиков-католиков, а также приближению униатов к господствующей Церкви в церковно-административной и духовной сферах. Смысл реформ заключался в оздоровлении церковного организма Унии и пробуждении среди униатского клира религиозной неудовлетворенности Католичеством и исторической памяти о православном исповедании предков. Последнее, согласно мнению прелата Иосифа, должно было способствовать возрождению в среде униатских священников свойственных Восточной Церкви форм духовной жизни и соответствующим образом повлиять на простой народ. Это естественно и без насилия вело униатов к возвращению к православному вероисповедание. Первоначально не подразумевалось вмешиваться в вероучение, литургическую практику и сложившиеся традиции греко-католиков, что прелат Иосиф считал преодолимым со временем. Во главе предложенного Семашко воссоединительного проекта воссоединения униатов с православными встал сам император Николай непосредственным исполнителем был назначен товарищ министра народного просвещения и главноуправляющий делами иностранных исповеданий Д.Н. Блудов. Иосиф Семашко выступал в роли советника. В 1828–1829 гг. в Униатской Церкви были проведены все (за исключением создания униатской духовной академии) намеченные церковно-административные реформы. При этом Иосиф Семашко не только посредством конфиденциальных записок и отношений консультировал Д.Н. Блудова, но и составлял черновые проекты важнейших правительственных распоряжений. Их, после личного одобрения Николая I, который в это время уделял униатской проблеме большое внимание, Блудов реализовывал через соответствующие правительственные инстанции. Преобразования не касались канонического подчинения униатов Риму, их католического вероучения и литургической практики. Поэтому противники реформ – униатские епископы, руководители базилиан, латинское духовенство и польское общество в крае – не смогли разобраться в сути происходящих изменений. То же можно сказать и о Римской курии, о чем свидетельствуют ноты, поданные русскому правительству кардиналом Томаззо Бернетти 31 декабря 1828 г. 12 января 1830 г., содержащие претензии Рима к происходящим в России реформам Униатской Церкви. В них заявлялось: 1) начатые в русской части Унии преобразования являются происками приходского духовенства, которое желает добиться уравнения в привилегиях с римским духовенством; 2) белый клир стремится упразднить базилианские монастыри для завладения их фундушами и доходами; 3) сокращение числа епархий ведет к тому, что они становятся слишком пространными и неудобны для управления; 4) новый порядок управления Унией в России не вводится решением Папы и не сходен с порядком управления другими католическими провинциями. |
| Церквами, не поставлял вост. патриархов, не имеет права судить их. З. пишет о том, что завоевание Византии турками не свидетельствует об оскудении у греков веры. Говоря о благодатности Вост. Церкви, автор особо отмечает, что в ней во все времена было много святых. 13-й разд. 2-й ч. посвящен Ферраро-Флорентийскому Собору , к-рый, по мнению З., неканоничен. В 3-й ч. рассказывается о принятии Русью христианства от К-польской Церкви, рассматривается история Русской Церкви, причем автор уделяет особое внимание взаимоотношениям Киевских митрополитов и К-польских патриархов. Здесь же приведены перечни Киевских митрополитов и К-польских предстоятелей, описывается отпадение Римской Церкви. В 4-й ч. освещается история восточных славян («народу российского») и рассматриваются нек-рые вопросы, связанные с Брестской унией. В приложениях содержатся панегирики восточным патриархам, разбирается вопрос об «апостольских столицах» (кафедральных городах вост. патриархов). Хотя значительная часть «Палинодии» посвящена богословским вопросам, в первую очередь догматическим спорам с католицизмом, не меньше места отведено исторической теме. Много внимания З. уделяет доказательству изначального духовного единства слав. народов, пишет о том, что «чехове, мораване, ляхове и угрове» приняли христианство из К-поля благодаря деятельности равноапостольных Кирилла (Константина) и Мефодия , но впосл. перешли в католицизм (славян З. считает потомками Иафета, а зап. народы - потомками Хама). Важное место в «Палинодии» занимает описание Крещения Руси (совершенное «Кириллом Философом греком», который был послан на Русь по просьбе равноап. кн. Владимира «патриархом Николой Хрисоверхом и царями Василием и Константином»). З. выделяет 3 «уверения россов», предшествовавшие Крещению. Первое связано с путешествием по рус. землям ап. Андрея Первозванного , которого автор называет 1-м К-польским патриархом; 2-е имело место во время поездки на Русь митр. Михаила в 886 г., когда случилось чудо с не сгоревшим в огне Евангелием; 3-е «уверение» связано с крещением равноап. |
| Митрополит Макарий, опираясь только на официальные польские источники, не мог, конечно, вскрыть закулисные механизмы принятия решений об унии и по тем или иным вероисповедным вопросам и осветить все повороты в развитии религиозно-политической борьбы в Речи Посполитой в столетие между 1550 и 1648 гг. Это удалось сделать последующему поколению историков – П.Н. Жуковичу, Е.Ф. Шмурло, К. Ходыницкому, О. Халецкому, Б.Н. Флоре, С. Г. Яковенко, Я. Дзенглелевскому, Б. Гудзяку и др. Тем не менее митрополиту Макарию удалось показать главное – заключение унии с Римом в 1595–1596 гг. вместо ожидаемого преодоления кризиса и наведения порядка в церкви, укрепления ее авторитета и влияния в обществе, национально-религиозной консолидации и подъема христианской культуры породило волну ожесточенных конфликтов и усугубило кризисные явления в Киевской митрополии. Из собранного и изученного автором материала видно, что значительная часть духовенства, шляхты, горожан оказалась в лагере решительных противников унии. С другой стороны, автор объективно показывает, что у униатской церкви было и много сторонников в украинско-белорусском обществе. Как видно из книги митрополита Макария, немало было и таких, кто колебался в выборе между унией и православием . Расколотыми оказались и шляхта, и население городов, и духовенство. При этом благодаря собранным митрополитом Макарием данным достаточно ясно видно, что ситуация по-разному складывалась в разных регионах. В белорусско-литовских территориях и западной части Украины почва для унии оказалась более благоприятной, чем в центральной и восточной Украине. В целом в исследовании митрополита Макария была показана, с одной стороны, ожесточенность и глубина сопровождавших унию конфессиональных конфликтов, с другой стороны – невозможность свести наблюдаемые явления к упрощенной формуле борьбы православия с традиционной католической экспансией. Митрополит Макарий, разумеется, не был свободен от конфессиональной пристрастности в оценке многих сторон истории Брестской унии и особенно униатской церкви и ее лидеров. |
| Затем, по-евангельски, последние стали первыми. Некогда последняя, смиренная окраина Москва поднялась, смогла победить Орду, защитить мечом Святую Русь и освободить ее. Тогда Киева на поле боя не было… Так Москва стала новой достойной столицей и сердцем Руси. И Святая Русь возвысилась. А после Киев (без зависти и подлости) занял свое место смиренной и достойной окраины в Русском Царстве, чьим сердцем была Москва. Сегодняшняя западная часть Украины – окраина Запада. Столица и сердце этой окраины было в Кракове и Вильно, в Варшаве и Вене, на короткое время даже в Берлине (кайзеровском, гитлеровском) …, а теперь – в Washington. Между этими двумя окраинами проходит глубокий цивизационный ров. Алексей Кившенко. " Переяславская рада. 1654 год. Воссоединение Украины с Россией " . Цивилизация – это проявление религии и державности. Цивилизационная религиозная граница, которая рассекла надвое постсоветскую «Украину», была начерчена на человеческих сердцах еще до того, как ее нанесли на политическую и географическую карту. История этого цивилизационного разделения началась в 1054 г. и прошла через множество перипетий. Но ключевым событием, без которого современную Украину невозможно понять, является историческое Брестское предательство 1596 года. В 1596 г. Брестской унией западная часть этих исконно русских православных земель предала Православие и предала Святую Русь. Православные князья и епископы западных русских земель, попавшие под иго Запада, преклонили колени. Они предали Православие (свое Небесное Отечество) и своих русских предков (свою земную родину). В последующих поколениях насилие над телами, умами и душами сломало многих из народа, и грех предательства стал для них новой нормальностью. Нет у нас права судить чужих рабов (западнорусских предателей), но мы не сможем понять смысла последствий их деяния, если не назовем это истинным именем. У каждого несчастного предателя есть судьбоносный выбор: или (от Бога) возненавидеть грех в себе, свое предательство, отречься от него и покаяться; или (от лукавого) отождествить себя с предательским грехом. И тогда, чтобы не возненавидеть себя, начать ненавидеть того, кого предал. В этом основа западнорусской русофобии. |
| Добавим, что просвещение на Руси в то время находилось в зачаточном состоянии, и реакцию людей можно было предвидеть. К тому же еще свежа была память о Смутном времени, о польской интервенции. К Западу было весьма негативное отношение, его боялись. Особенно боялись латинства. И тут вдруг Никон начинает совершенно откровенно вести себя как Папа… — Почему особенно боялись латинства? — Брестская уния 1596 года провозгласила объединение православных Украины и Беларуси с римо-католиками. На Руси ко временам церковного раскола много было эсхатологической литературы, антилатинской, в которой говорилось, что мир будет постепенно антихристом завоевываться. В это же время трансформировалась идея «Москва — Третий Рим», так как для этого появились политические причины — в то время Москва была единственным православным государством. Да еще и границы расширялись, что-то у поляков отвоевали, что-то у шведов, Сибирь осваивали, могущество росло. И вот началось обольщение… В 1656 году Никон стал устраивать Новый Иерусалим — это попытка утвердить себя в центре мироздания. Схожие идеи были и у царя, и у патриарха. Молебен в часовне Иверской иконы Божией Матери Здесь необходимо сделать пояснение. Изначально сама идея «третьего Рима» — апокалиптическая. Лишь с течением времени эта концепция приобрела иное, более известное нам звучание. С точки же зрения христианской семантики «третий Рим» — это Вавилон, куда придет антихрист. Московским Печатным двором почти перед самым временем церковного раскола была издана Кириллова книга, где было написано, что по предсказанию святых отцов в 1666 году придет антихрист. Хотя мнение это высказали не святые отцы, а знаменитый украинский богослов, борец с унией Стефан Зизаний, но на умонастроения русских людей это оказало большое влияние. И в 1666 году начинается Большой Московский Собор, хотя и осудивший Никона, но подтвердивший его, а правильнее сказать — царские, реформы. Учитывая сознание и настроения русских людей того времени, можно сказать, что раскол был предопределен. |
| населением Речи Посполитой, к-рое воспринимало действия власти как посягательство на традиционное право свободно исповедовать свою религию. Правосл. духовенство и дворянство предприняли ряд попыток убедить правящие круги Речи Посполитой отказаться от такой политики как незаконной, нарушающей традиц. нормы права и вредной для самого гос-ва. Однако все эти обращения были безрезультатны - власть все шире прибегала к мерам принуждения и все чаще сталкивалась с вооруженным отказом повиноваться со стороны православных, особенно казачества. По мере того как западнорус. правосл. знать ради карьеры изменяла вере своих отцов, а часть ее владений вообще перешла в руки польск. католической знати, Речь Посполитая все больше воспринималась ее православным «русским» населением как гос-во, к-рое находится в руках поляков, использующих гос. власть, чтобы силой навязать «русскому» народу свою веру. Т. о., на религ., а затем политический конфликт наложился конфликт национальный, что привело ко взрыву в сер. XVII в. Заключение Б. у. стало источником мн. трагических для Православия событий на западнорус. землях, где православные в течение десятилетий подвергались преследованиям за свои убеждения, насильственно принуждались к отказу от своей веры. Уния вызвала к жизни кровавые конфликты между приверженцами разных исповеданий и представителями разных народов, продолжающиеся и в наст. время. (Об истории униатской Церкви на украинско-белорус. землях см. в ст. Униатство .) На Полоцком Соборе 1839 г. униаты Белоруссии и Волыни были воссоединены с правосл. Церковью. Львовский Собор 1946 г. принял акт об упразднении Брестской унии. Ист.: АЗР. Т. 4 (1588-1632); Documenta unionis Berestensis eiusque auctorum (1590-1600)/Ed. A. G. Welykyj. R., 1970. Лит.: История РЦ. Кн. 5; Левицький О. Bhympiшhi стан Зaxiдhьopycьkoï Церкви в Польско-Литовскоï дepжabi в к. XVI ст. та yhiя//Руська icmopuчha бiблiomeka. Льbib, 1900. Т. 8; Жукович П. Н. Сеймовая борьба православного западнорусского дворянства с церковной унией (до 1619 г.). СПб., 1901; Грушевський М. С. Icmopiя Украïни - Руси. Льbib, 1907. Т. 6; Likowki E. Unia Brzeska. Warsz., 1907; Lewicki K. Ksie Konstantyn Ostrogski a unia Brzeska 1596 г. Lwów, 1933; Chodynicki K. Koció prawosawny a Rzeczpospolita Polska: Zarys historyczny, 1370-1632. Warsz., 1934; Halecki O. From Florence to Brest (1439-1596). Hamden, 1968; Великий А. Г. 3 лimonucy християнскоï Украïни. Рим, 1971. Т. 4; Icmopuчhuй контекст, укладення Берестейскоï yhiï i перше noyhiйhe nokoлihhя/Niд ред. Б. Гудзяка. Льbib, 1995; Дмитриев М. В. , Флоря Б. Н. , Яковенко С. Г. Брестская уния 1596 г. и обществ.-полит. борьба на Украине и в Белоруссии в кон. XVI - нач. XVII в. М., 1996. Ч. 1: Брестская уния 1596 г.: Ист. причины; Гудзяк Б. Криза i реформа: Киïвська мumponoлiя, Царгородський Nampiapxam и генеза Берестейськоï yhiï. Льbib, 2000. Б. Н. Флоря Рубрики: Ключевые слова: |
| 3-5) и «числа зверя» (666) (Откр 13. 18). 1-й приход А., как записано в «Книге о вере», был ознаменован отпадением в ересь Зап. Церкви незадолго до 1000-летия Рождества Христова, при Карле Великом (768-814); тогда А., под к-рым авторы подразумевают папу Римского, завоевал зап. половину мира, оторвав ее от истинного христианства. Еще примерно через 600 лет (в 1596, см. Брестская уния ) наступила очередь Зап. Руси, «отпадшей от веры», в 1666 г. А. окончательно воцарится во всем мире. Публикация «Книги Кирилла Иерусалимского» и «Книги о вере» московским Печатным двором означала офиц. признание в Московской Руси изложенных в книгах взглядов. Эти представления, выработанные в Юго-Зап. Руси в процессе борьбы с унией и во многом зависимые от протестант. богословия, были подхвачены старообрядческими идеологами. Уже во 2-м послании царю от 27 февр. 1654 г. Иван Неронов , обращая внимание царя на возможные губительные для благочестия последствия церк. реформ (см. Никон , Патриарх Московский и всея Руси), призывает «иметь опаство», чтобы не пострадать «от хотящего прийти напоследок и возмутити вселенную» А. (МДИР. Т. 1. С. 52-53). Архим. Спиридон (Потёмкин ; † нояб. 1664) в своей «Книге» доказывал наступление в Московском гос-ве «последнего времени», предсказанного «Книгой о вере», в результате реформы Патриарха Никона. Если не принять решительных мер, то в 1666 г., по мысли Спиридона, наступит «конечное отступление от веры», о чем «страшно и помыслить». Нельзя допустить малейших изменений ни в обрядах, ни в словах «Божественных книг, особенно в последние времена», в противном случае Русское гос-во ожидает судьба Зап. Церкви, захваченной А., или Литвы, погубленной унией в 1596 г. Учение Спиридона (Потёмкина) было усвоено всеми последующими старообрядческими книжниками, однако в нем отсутствовал ответ на ряд важных вопросов: об облике А., его характере и времени воцарения. Последователи Спиридона активно развивали его идеи, и ко времени Собора 1666-1667 гг. в основных чертах сложилось старообрядческое учение об А. |
| Арсений. Первое место между братскими школами заняла львовская; отсюда нередко брались учителя для других школ. Братские школы вполне достигали своей цели: они – вместе с острожским училищем образовали многих просвещенных и стойких иерархов правосл. Церкви, ученых защитников православия в борьбе с иноверием и унией, многих тружеников, потрудившихся над переводами святоотеческих и других произведений, над исправлением и изданием их. Наиболее известны: Иов Борецкий, Исаия Копинский, Лаврентий Зизаний, Кирилл Транквиллион, Памва Берында, Исаия Трофимович – Козловский, Сильвестр Коссов, Захария Копыстенский (из львовской школы), Тарасий Земка, Епифаний Словеницкий (из киевской) и др. Значение братских школ простиралось не на одну югозападную Русь, но сообщалось и северной. Только с учреждением в Киеве, так – называемой, могилянской коллегии с несколько иной, чем в братских школах, постановкой преподавания, значение их стало слабеть. При такой разнообразной и широкой деятельности церковных братств естественно, что они стали крепкою опорою православной веры и Церкви в югозападном кре. Так смотрели на них и православные, и их враги. Мелетий Пигас, напр., выражался о них так: «вемы, яко утверждение церкве суть яже по местех священные братства и яко щит некий в помощь самой церкви» 714 , а Рутский сознавался, что братства «создали некоторый вид новой республики, которая много зла наносит униатам 715 . Не удивительно, что на братства наиболее часто обрушивалась злоба врагов православия и потому «история братств представляет собою историю непрерывных жалоб, споров, процессов, несправедливостей» 716 . Как действовала высшая иерархия в южнорусской Церкви? После брестского собора 1596 года оставалось только два православных епископа, не принявших унии: Михаил перемышльский и Гедеон львовский. И тот и другой несмотря на осуждение их брестским собором, утвержденное королевским декретом, несмотря на противодействия католиков и униатов и на прещения униатских митрополитов Рагозы и Поцея, до самой смерти занимали свои кафедры, продолжая твердо держаться православия и энергично бороться с унией. |
| Гедеон, князь Четвертинский, в сане епископа и митрополита, прославил себя благочестием, христианскими добродетелями, ревностью к православию, обширным умом и твердостью духа. По смерти (6-го апреля 1690 г.) погребен в Киевопечерской лавре. Преемники Четвертинского зависели от русского духовного правительства. История их с этого времени сливается с общей иссторией русской церкви. Митрополичья епархия После введения унии в западно-русской церкви, верными православию оставались только два епископа – львовский и перемышльский. Львовский епископ Гедеон Балабан, по званию патриаршего экзарха, управлял всей западорусской церковью, и кроме своей епархии наблюдал за ходом дел в пяти епархиях –полоцкой, владимирской, луцкой, пинской и холмской, в которых не было православных епископов. После восстановления в западно-русской церкви православной иерархии (1620–1632 г.), образовалась киевская митрополичья епархия, восстановлены захваченные униатами луцкая и перемышльская епархии и вновь образована белорусская епархия. В начале XVIII века прекратились православные епископы во Львове, Перемышле и Луцке, так что остались только две православные епархии – киевская митрополичья и белорусская. Львовская и перемышльская епархии, со всеми духовными учреждениями, всецело перешли в унию; но в луцкой епархии, которая обнимала и прежнюю православную владимиро-брестскую, некоторые обители остались верными православию и перешли в состав киевской митрополичьей епархии и в ведение киевских митрополитов. Таким образом, митрополичья епархия в начале XVIII века состояла: 1) из тех частей бывшей перед унией митрополичьей епархии, которые не захвачены унией и находились в воеводствах киевском, виленском, минском и новогрудском, и 2) из остатков бывших православных пинской, владимиро-брестской и луцко-острожской епархий: вследствие чего по своему внешнему протяжению и по числу учреждений митрополичья епархия была весьма обширна. Но, кроме того, много обителей, находившихся в пределах белорусской епархии, и даже вблизи самой кафедры, состояли в иерархической зависимости от киевского митрополита, вне подчинения своему епископу, что нередко подавало повод к смутам в церкви и, ослабляя единодушие пастырей, увеличивало силу их общих врагов. |
| Значит, за титулом «патриарх» в том периоде истории стоит нечто большее, чем просто титул предстоятеля Церкви 70 . Мы явно имеем дело с неким особым духовно-историческим институтом, с чем-то внутренне цельным, обусловленным в своем возникновении, существовании и образе служения какими-то едиными духовно-историческими причинами и обстоятельствами. В самой идее русского патриаршества, как мы видели, было с самого начала заложено представление о его всемирном, глобальном значении. Патриаршество учреждается в России, поскольку она стала православным царством, «третьим Римом», к которому как бы перешли теперь честь и значение «Рима первого» и «Рима второго», то есть мировой православной державы. Это основной логический стержень множества знакомых нам суждений представителей как Восточной, так и Русской церквей. Эта идейная линия соединяется с другой логической линией: основной задачей такой державы и патриаршества в ней является хранение православия, которое иначе, то есть как вера гражданского общества в целом, сохранено быть не может, что показала история с Флорентийской унией и с унией Брестской. Православная вера – вот главная ценность и святыня, ради сохранения которой промыслительно возникает и Россия как «третий Рим» и патриаршество в ней. «Царство» и «патриаршество» оказываются духовно-исторически взаимообусловлены. Их совместными усилиями православие хранится как сокровищница спасения не только для русского народа, но и для всех православных народов, для всего мира. Убежденность в этом мы так же очень часто встречаем и в словах восточных иерархов, и в мечте Алексея Михайловича стать освободителем и царем всего православного Востока, и в словах русских патриархов. Но православие – это не только сумма догматических и иных вероучительных представлений (хотя они и имеют первостепенную важность). Православие – это определенный образ жизни во Христе, ярче всего выражающийся в идеалах Святой Руси, как она исторически сложилась. Такими идеалами для всего русского общества в целом еще в середине XVII века являются: 1) стремление к сближению с Богом и пребыванию в единении с ним из чистой любви ко Христу на «узком пути» ( Мф. 7, 13–14 ) подвига по правилам православной аскезы, с тем, чтобы 2) находить в этом единственное подлинное благо уже здесь, на земле, и в полной мере – в «Иерусалиме Новом» в неизреченной радости вечного общения с Богом, Пресвятой Богородицей, ангелами, всеми святыми и друг с другом. |
|
|
