| Не имело ли влияние на представление ангела зимы в царственном образе относимое к нему название «дух славы», подобно тому как «дух премудрости и разума, учения и благочестия» имеет на главе святительскую шапочку и в руках огнь или свиток (Неопалимовской церкви и села Баскак) 93 . Ангелов, представляющих собою точную копию со стихийных ангелов в лицевых апокалипсисах, можно выделить во вторую особую группу. За апокалипсическое происхождение их говорит и почти буквальная тожественность их изображений с соответствующими образами в апокалипсисах, и пояснительные надписи при них, постоянно напоминающие о втором пришествии и дне страшного суда: «ангел отсечения противных, иже против верующих, подает чашу горести.... и гнева Божия»... «Ангел Господень гласом, сиречь блистанием, ибо убуждает спящая... от века», «Ангел Господень повествует житие будущего века», «Ангел опалению и градом разрушение, иже проявляет хотящая быти от нелицемерного Судии просвещение», «Дух премудрости, огнь палящ, сиречь будущая яве хощет быти» и т. д. Из числа этих духов ангелы бури, грома и молнии имеют своею главною эмблемой небольшой ковчежец в виде церкви. По мнению некоторых, это фонарь – символ служащего Пресвятой Деве ангела Гавриила 94 . Но стоит только пересмотреть рисунки апокалипсисов, чтобы отвергнуть такое предположение. Ковчежец в них является с совершенно определенным значением: «кивот завета» и соответствует тексту гл. 11, ст. 19 и толкованию: «отверзением небу и видением крабия уготованная благая святым открываются тогда, егда на беззаконные и нечестивые гласи страшнии, и молнии, и громи приидут» 95 . Сообразно с текстом, рисуется церковь , в ней ковчег, а вверху и внизу ее два олицетворения в виде юношеских фигур: молния, гласы и громы; первый испускает из уст зигзаги молнии, второй с трубою (рукопись Буслаева, начала XVII века). По другим редакциям стихийная фигура видна в самом храме 96 ; стихийного гения замещает и сам Христос – Эммануил (рукопись Буслаева, начала XVII века). Дальнейшие видоизменения таковы: храм пустой внутри, только с исходящими от главы зигзагами молнии и лучами от основания – гром и град 97 ; и наконец, ангелы держат ковчег с человеческими обнаженными фигурками внутри 98 . Ковчежцы имеют в апокалипсисах двоякую форму: храма и параллелограмма (Тихонр., XVIII века, сп. 455). |
| Преподобный родился в 1395 г. в с. Кудиново, в 5 км от Боровска (ныне Калужская обл.) в семье благочестивых родителей, при крещении был наречен Парфением. Согласно преданию, его предком был татарский баскак, перешедший в православие. В двадцатилетием возрасте он принимает постриг в Боровском Высоко-Покровском монастыре под именем Пафнутий, где становится учеником известного старца Никиты, который сам проходил когда-то ступени ученичества у самого радонежского старца. Так проходит линия преемственности у московских святых. Возрастя «до меры учительного мужа», он около 1435 г. рукополагается в игумена обители. В эти годы в нем проявляются высокие дарования: снисхождение к человеческим немощам, непреклонность к греху, удивительная проницательность и прозорливость. Около 1440 г. он впадает в тяжелую болезнь и, не надеясь на выздоровление, принимает схиму. Но когда выздоравливает, то уходит в отшельничество, посвящая себя молитве и очищению души. 23 апреля 1444 г. преподобный покидает Покровскую обитель и поселяется в двух верстах от города с одним иноком на левом берегу реки Протвы, при впадении р. Истерьмы. Вскоре к нему стала собираться братия. Существует предание, по которому Пафнутию явилась Богоматерь, повелевшая основать на этом месте монастырь и быть в нем игуменом. Скоро здесь сооружается деревянная церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы, сооружаются келии и хозяйственные постройки. Преподобный Пафнутий выступает активным сторонником объединения удельных княжеств под властью Москвы и потому пользуется поддержкой великого князя. В 1467 г. в обители возводится первый каменный собор Рождества Богородицы, который расписывается молодым Дионисием под присмотром старца Симонова монастыря иконника Митрофана. Это была самая ранняя работа будущего знаменитого художника. Росписи были «достойна удивления», которым подивился и сам «самодержец Русскыа земля» Иван III, посетивший Боровск в 1480 г., к которому отошли воинские рати после «стояния на Угре». Этот уникальный собор до нас не дошел, но его отдельные блоки с фрагментами росписей были случайно найдены при реставрации в кладках фундамента следующего собора и находятся ныне в Боровском краеведческом музее. |
| А восстанавливать эту святыню отец Иосиф начал еще послушником – после того, как храм стал подворьем монастыря в 2000 году. По рассказам братии, в суровые зимние дни не раз им доводилось наблюдать такую картину: по скованной льдом реке пробирается худенький («как тростиночка») послушник. Путь его лежит от монастыря к деревянному храму, находившемуся в печальном положении. И другая картина (тоже с «экстримом»!) была уже в 2010 году. Храм восстановлен – после реставрации он стал выше, просторнее и в то же время благодаря собранному по крупицам историческому материалу максимально приближенным к своему оригиналу. К храму проложена гранитная брусчатка. Для того, чтобы отгородить ее от кладбища, с обеих сторон решили высадить пирамидальную тую. В то аномально жаркое лето повсюду горели леса и торфяники. Смог стоял такой, что на расстоянии нескольких метров ничего не было видно. Но в конце лета отец Иосиф вместе с помощниками все же принялся за посадку саженцев. Сажали их с молитвой – они принялись. И сегодня прихожане и паломники идут в храм по дорожке, вдоль которой высокой живой изгородью стоят вечнозеленые красавицы. И в том 2010 году, 17 октября, митрополит Калужский и Боровский Климент, священноархимандрит Свято-Пафнутьева Боровского монастыря, совершил чин великого освящения этого храма, выстроенного в 1621 году на месте уничтоженного в Смутное время Высоко-Покровского монастыря. Сколько в наше время крещений и венчаний прошло в этом храме! Причем люди едут отовсюду – из Балабанова, Обнинска, Малоярославца, Калуги, Москвы и других мест. Иеромонах Иосиф старается воспитать для храма «свои кадры»: алтарничают у него местные подростки 14-15 лет. Старшим алтарником является молодой азербайджанец, который крестился, женился и прикипел к православному храму. У Бога ничего невозможного нет. В XIII веке принял Православие «великий Владимирский баскак» – наместник хана Батыя на Руси татарин Амырхан, а спустя столетия его правнук был прославлен в лике православных святых – преподобный Пафнутий Боровский. Господь не смотрит на национальность человека. Он смотрит на его сердце: готово ли оно принять спасительную веру Христову, стать, по словам святителя Тихона Задонского, жертвенником, на котором приносится Богу благоугодная жертва. Сердце молодого алтарника-азербайджанца оказалось готово… |
| 16) Обмен ратификаций (т.е. утверждений договора Государем и Султаном) должен состояться на 7 марта. 156. Это историческое свидание увековечено на прилагаемой картине художника В.В. Мазуровского, принесенной в дар старыми Гвардейскими моряками родной кают-компании Гвардейского Экипажа в день его 200-летия (1910 г.). Автор пользуется случаем принести Командиру и гг. офицерам Гвардейского Экипажа искреннюю признательность за любезное разрешение использовать крайне интересный оригинал исключительно для настоящего издания. Всякие другие воспроизведения этого оригинала воспрещены. 161. Подлинные адреса Великому Князю Главнокомандующему и Царю-Освободителю (Государю - на болгарском и русском языках) хранятся в Государственном архиве (III разряд красный, 14) в Петербурге; Адрес Императору Александру II заключен бесчисленным количеством подписей, которыми испещрены 4030 страниц, подшитых к тексту. Мужчины и женщины, духовные лица, представители округов, городов, сел и деревень, едва грамотные поселяне и за неграмотных - их односельчане, - все поспешили приложить свои освобожденные от цепей руки к словам драгоценного документа, свидетельствующего о безграничной признательности болгар к своему Освободителю и могущественной покровительнице - России. Адрес Государю и Великому Князю Главнокомандующему хранятся вместе, в большом картоне формата листа бумаги и высотою около 5 вершков, покрытом лиловым бархатом и украшенном ажурною серебряною застежкою. На бархатном же корешке адреса - вышитый из серебряных звездочек крест и под ним буквы: С. З. П. (Сим знамением победиши). 162. Фельдмаршальский жезл Великого Князя Николая Николаевича, изображенный в виде концовки к настоящей главе А.П. Сафоновым, ныне хранится, согласно завещанию Его Высочества, в церкви (во имя Введения во Храм Пресвятыя Богородицы) Л.-Гв. Семеновского полка, в списках которого Великий Князь состоял с 3-х-летнего возраста. 164. Из их числа первое место занял «Рущук», серый жеребец, чистокровный араб, 8 лет от роду, 2 арш. 4 верш. (от «Рая» и «Мекки»). В Турецкую кампанию он служил под седлом Великого Князя Николая Николаевича Младшего. Затем - «Аладин», гнедой жеребец, чистокровный араб; «Баскак», рыжий жеребец, чистокровный араб; «Друз», караковый жеребец, азиат, 11 лет, 2 ар. 5 вер., от «Джана» и «Бабуры», во время кампании служивший под седлом Августейшего Главнокомандующего, и др. |
| Таков был и устюжский баскак Буга, или Багу, татарин по происхождению, по вере язычник. Он не уступал другим баскакам ни в сребролюбии, ни в деспотизме. Глухой ропот слышался в народе, злоба и ненависть к Буге накипела среди христиан. Но Буга не замечал народного недовольства и, видя покорность жителей, становился еще более необузданным и дерзким. Однажды Буга увидел дочь одного почтенного гражданина Марию, и грубый язычник пленился девственной ее красотой. Не зная другого закона, кроме своей воли, татарин насильно взял ее себе в наложницы, несмотря ни на ее вопли и слезы, ни на просьбы и дары родителей. Терпеливо переносили устюжане поборы и грабительства баскака, но такого насилия и своеволия не могли снести. Народ заволновался и стал говорить, что надобно убить баскака, что в Ростове, Суздале и Владимире (это было в 1262 году) уже убили их и что будто бы сам великий князь Александр желает того и велел изгонять и избивать их. Но чтобы избежать предстоявшей опасности, Буга, по совету Марии, решился принять крещение и вступить с ней в христианский брак. Принятием святого крещения и вступления в брак Буга примирился с правосудием Божием, успокоился и народ, видя, что он законным браком загладил свое преступление. В святом крещении Буга назван был Иоанном, в честь святого мученика Иоанна Воина, празднуемого 30 июля/12 августа. Не превосходство христианства перед язычеством, но один только страх смерти побудил баскака принять святое крещение. Господь явил Себя не искавшему Его и открылся не вопрошавшему о Нем, но воспитанная в христианском благочестии добрая жена его своими советами и убеждениями и особенно примером своей высоконравственной жизни скоро тронула его сердце и заставила полюбить принятую им русскую веру. Дикий сын степей с умилением слушал рассказы любимой им женщины и чем более знакомился с догматами и требованиями Православия, тем более прилеплялся к нему сердцем. Скоро он сделался примерным христианином и приобрел всеобщую любовь и уважение граждан. Так Господь различные случаи и обстоятельства, даже самые беды и несчастья, встречающиеся в жизни человека, направляет к его пользе и спасению. |
| Память его празднуется 28 марта в день преставления, 21 окт. в день тезоименитства с прп. Иларионом Великим (+ ок. 372) и в 3-ю Неделю по Пятидесятнице вместе с Собором Псковских святых Прп. Иларион был учеником прп. Евфросина Псковского (память его 15 мая). Он основал в Гдовском уезде Псково-Озерскую обитель, ставшую впоследствии приходской церковью. Был настоятелем этой обители и много боролся с пограничными жителями — немцами, шведами и эстонцами, защищая православную веру. Скончался он 26 марта 1476 г., святые мощи его покоятся под спудом в церкви упраздненного его монастыря. • Около 1460 г. преподобный основал на берегу р. Желчи, впадающей в Чудское озеро, неподалеку от Гдова, монастырь в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Впоследствии в новом монастырском храме, построенном в честь Рождества Христова, один придел назывался именем прп. Илариона. Монастырь назывался Озерецким и находился в 36 верстах от Гдова (Псковская обл.). В 1695 г. обитель приписана к Псковскому архиерейскому дому, а в 1764 г. упразднена. Преподобный Пафнутий Боровский (+ 1477) Память его празднуется 1 мая в день преставления и 16 июля вместе с Собором Российских чудотворцев, прославленных свт. Макарием в 1541 и 1549 гг. Прп. Пафнутий родился в 4 верстах от города Боровска, в родовом своем селе Кудинове. Дед его был крестившийся татарский баскак Мартин, а родителей его звали Иоанн и Фотиния. Двадцати лет он постригся и стал духовным сыном старца Никиты, постриженника прп. Сергия Радонежского, который был потом игуменом Высоцкого монастыря (см. житие прп. Афанасия — 12 сент.) и основал в Костроме Богоявленский монастырь, где умер и был погребен. Пробыв 13 лет игуменом своего монастыря, прп. Пафнутий удалился на безмолвие в лес за 3 версты от города, где и возник новый Пафнутиев Боровский монастырь. Братии он был живым образом подвижнической трудолюбивой жизни: он работал в саду, рубил дрова, зимой плел сети. По понедельникам и пятницам он не принимал пищи, в среду питался хлебом, а в остальные дни разделял с братией трапезу, но ел очень мало. Перед причащением Святых Тайн он пребывал целую неделю в полном безмолвии и воздержании. |
| б) Новгородец, Стефан Голыш, «ходил по градам и учил Усольскую страну»; он обучил у Строгановых своему мастерству Ивана, по прозвищу Лукошку, в монашестве Исаию. Степан Голыш «много знаменнаго пения роспел». Ученик его Лукошко «вельми знаменнаго пения распространил и наполнил». в) Учителем Носа, Голыша и Христианина был Савва Рогов, мастер пения, но не столько знаменитый, как был брат его Василий, в монашестве Варлаам. Василий, с 1587 г. архиепископ, а с 1589 г. митрополит ростовский, был горазд знаменному, трестрочному и демественному пению, был роспевщик и творец». Эти братья были «родом Кореляне», т.е., чухны. г) Новгородский монах и потом игумен Хутынский Маркелл Безбородый, известный по сочинению жития и канона новгор. епископу Никите (1557 г.), роспел Псалтырь; а некто тверской диакон роспел стихиры евангельские. д) По словам инока Ефросина, известны были ещё учители пения Шайдур и Баскак. 2. Чтó же такое делали эти мастера? Чтó значат слова: роспел, распространил, наполнил? Мы знаем, что, напр., стихиры Триоди пелись по нотам со времени Феодора Студита . Напротив, ни по каким памятникам не видно, чтобы в христианской Церкви пели, а не читали, Псалтырь. Итак, понятно, что новые мастера положили на свои крюки церковные песни, иначе составили свои напевы для песней и свои значки для крюков на место древних; мало того, они по духу благочестия Александровской слободы положили на свои крюки очень многое такое, чтó до того времени только читали, а не пели. Отличие позднего крюкового пения известно: слова растягивались по крюкам до крайности, гласные удвоились и утроились, ударения переставлялись, так что русский здравый смысл тогда же называл эти напевы Хомовым или Хамовым пением, тогда как простое, естественное, древнегреческое пение называлось пением на речь (См. «Предисловие, откуду начася осмогласное пение», нап. в Чтен. Общ. Ист. М. 1846. 3). «Точию бо нашим пением глас украшаем и знаменные крюки бережем, а священныя речи до конца развращенны... и словенскаго нашего языка чужи, несвойственны и сопротивны. |
| Обычно спокойные, холодные глаза его сейчас круглы и налиты кровью. Губа все дрожит. — Подыми их, подыми! Залежались! — Да ты не кипятись, Абросимов, — спокойно говорит майор и машет мне рукой — иди, мол. Я ухожу. До ширяевского КП бегу стремглав, лавируя между разрывами. Немцы озлились, стреляют без разбора, лишь бы побольше. Ширяева нет. На передовой. Бегу туда. Нос к носу сталкиваюсь с ним у входа в землянку — ту самую, где тогда сидели в окружении. — Как дела? Ширяев машет рукой. — Дела… Половины батальона уже нет. — Перебили? — А черт его знает. Лежат. С Абросимовым повоюешь! — А что? У Ширяева на шее надуваются жилы. — А то, что майор свое, а Абросимов свое… Договорились как будто с майором. Объяснил я ему все честь честью. Так, мол, и так. Ходы сообщения у меня с немцами общие… — Знаю. Ну? — Ну и подготовил все ночью. Заложил заряды, чтоб проходы проделать. Те самые, что ты еще заделал— Расставил саперов. И — бац! Звонит Абросимов никаких проходов, в атаку веди. Объясняю, что там пулеметы… «Плевать, артиллерия подавит, а немцы штыка боятся». — А у тебя сколько народу? — Стрелков — шестьдесят с чем-то. Тридцать в атаку, тридцать оставил. Еще будет ругаться Абросимов. Ты, говорит, массированный удар наноси… Пулеметчиков и минометчиков только оставь. Саперов тоже гони. — А майор в курсе дела? — Не знаю. Ширяев с размаху плюхается на табуретку. Она трещит и готова рассыпаться. — Ну, что теперь делать? Половина перебита, половина до вечера проваляется, — не даст им враг подняться. А этот опять сейчас начнет в телефон… Я объясняю Ширяеву, что мне сказал майор. У него даже глаза загораются. Вскакивает, хватает за плечи и трясет меня. — Мирово! Ты тут посиди, а я сейчас за Карнауховым и Фарбером… Эх, как бы людей из воронок выковырять! Хватает шапку. — Если звонить будет — молчи! Пускай связист отвечает. Лешка, скажешь на передовой. Понял? Это — если Абросимов позвонит. Лешка понимающе кивает головой. Только Ширяев дверью хлопнул, звонит Абросимов. Лешка лукаво подмигивает. |
| Я ничего не отвечаю. Хорошо, что я их вовремя на берег отправил. — А остальные где? — По батальонам. — Что делают? — Проходы. — Проверял? — Проверял. — А дивизионные что делают? — В разведке. — Почему вчера не разведали? — Потому что сегодня приказ получили. Абросимов жует губами. Глаза его, холодные и острые, смотрят неприветливо. Левый уголок рта слегка подергивается. — Смотри, инженер, подорвутся, плохо тебе будет. Мне не нравится его тон. Я отвечаю, что проходы отмечаются колышками и комбаты поставлены в известность. Абросимов больше ничего не говорит. Звонит по телефону в первый батальон. Пушки грохочут все сильнее и сильнее. Разрывы и выстрелы сливаются в сплошной, ни на минуту не прекращающийся гул. Дверь поминутно хлопает. Привязывают проволокой. — Хорошо работают, — говорит майор. Где-то совсем рядом разрывается снаряд. С потолка сыплется земля. Лампа чуть не гаснет. — Что и говорить, хорошо… — принужденно улыбается начальник разведки. Вчера один ста двадцати двух чуть к самому Пожарскому, начальнику артиллерии, в блиндаж не залетел. Майор улыбается. Я тоже. Но ощущение вообще не из приятных. Немецкая передовая метрах в пятидесяти от нас, для дальнобойной артиллерии радиус рассеивания довольно обычный. Мы сидим и курим. В такие минуты трудно не курить. Потом приходит дивизионный сапер-разведчик. Обнаружили и сняли восемнадцать мин-эсок. Вывинтили взрыватели. Мины оставили на месте. Уходит. Абросимов не отрывается от трубки. Неужели немцы удержатся после такой подготовки. Становится жарко. Бока у печки оранжево-красные. Я расстегиваюсь. — Брось подкидывать, — говорит связисту майор. — Рассветает, по дыму стрелять будут. Связист отползает в свой угол. К шести канонада утихает. Каждую минуту смотрим на часы. Без четверти. Без десяти. Без пяти. Абросимов прилип к трубке. — Приготовиться! Последние разрозненные выстрелы. Затем тишина. Страшная и неестественная тишина. Наши кончили. Немцы еще не начали. — Пошли! — кричит в трубку Абросимов. Я прилипаю к амбразуре. На сером предрассветном небе смутно выделяются водонапорные баки, какие-то трубы, немецкие траншеи, подбитый танк. Правее — кусок наших окопов. Птица летит, медленно взмахивая крыльями. Говорят, птицы не боятся войны. |
| Повернув голову, он долгим, тяжелым взглядом смотрит на Абросимова. — Я знаю, что сам виноват. За людей отвечаю я, а не начальник штаба. И за эту операцию отвечаю я. И когда комдив кричал сегодня на Абросимова, я знал, что это он и на меня кричит. И он прав. — Майор проводит рукой по волосам, обводит всех нас усталым взглядом. — Не бывает войны без жертв. На то и война. Но то, что произошло во втором батальоне вчера, — это уже не война. Это истребление. Абросимов превысил свою власть. Он отменил мой приказ. И отменил дважды. Утром — по телефону, и потом сам, погнав людей в атаку. — Приказано было атаковать баки… — сухим, деревянным голосом прерывает Абросимов, не отрывая глаз от стенки. — А люди в атаку не шли… — Врешь! — Майор ударяет кулаком по столу так, что ложка в стакане дребезжит. Но тут же сдерживается. Отхлебывает чай из стакана. — Шли люди в атаку. Но не так, как тебе этого хотелось. Люди шли с головой, обдумавши. А ты что сделал? Ты видел, к чему первая атака привела? Но там нельзя было иначе. Мы рассчитывали на артподготовку. Нужно было сразу же, не давая противнику опомниться, ударить его. И не вышло… Противник оказался сильнее и хитрее, чем мы думали. Нам не удалось подавить его огневые точки. Я послал инженера во второй батальон. Там был Ширяев — парень с головой. Он с ночи еще все заготовил, чтоб захватить немецкие окопы. И по-умному заготовил. А ты… А Абросимов что сделал? У Абросимова начинает подергиваться губа. Обычно добродушное, мягкое лицо Бородина становится красным, щеки трясутся. — Я знаю, как ты кричал там… Как пистолетом размахивал. Он отпивает еще глоток чаю из стакана. — Приказ на войне свят. Невыполнение приказа — преступление. И выполняется всегда последнее приказание. И люди его выполнили и лежат сейчас перед нашими окопами. А Абросимов сидит здесь. Он обманул своего командира полка. Он превысил свою власть. А люди погибли. Все. По-моему, достаточно. Майор тяжело опускается на табуретку. Абросимов как сидел, так и сидит, — руки на коленях, глаза в стенку. Астафьев, наклонив голову, что-то старательно и быстро пишет. |
|
|
