Низко поклонился и вышел. Вышел так, что Абросимов почувствовал, что не он вызывал к себе о. Арсения, а о. Арсений пригласил его к себе. Встречи с о. Арсением Абросимов никогда не забывал. Увидел он старика в рваной телогрейке, изможденного, усталого, и показалось ему, что сломлен он и опустошен, но когда, взглянул ему в глаза, понял, что полон он жизни, веры и бесконечной любви к людям, и не сломлен он, и не опустошен, а горит силой внутренней, которую отдает людям, облегчая их страдания и тяготы, и отгоняет уныние, страх и несет людям веру. Абросимов понимал, что, пожелай этот старик выйти на волю или совершить что-то необходимое ему, – все совершится, так велика сила его духа, обогащенная и вскормленная верой. Здесь, в «особом», совершает он свой христианский подвиг, неся людям помощь и свет, Бога ради и людей, при этом наравне со всеми неся страдания и лишения. Страшна была работа Абросимова, тяжелым был его жизненный путь, в результате чего связь с Богом была утеряна, но встреча с о. Арсением всколыхнула его душу, заставила задуматься над многим, переоценить прошлое. Долго надо было Абросимову еще идти к Богу, но первый шаг на тропу веры он с помощью о. Арсения сделал. Много лет спустя Абросимов рассказывал: «Возвращение мое в Москву было трудным. Все мне было отдано – и звание, и должность, – но что-то встало между моей прежней и настоящей жизнью. Много я думал и ушел с этой работы. Буду откровенен: совершил я раньше много тяжелого, страшного и, делая все это, был уверен, что все делал правильно. Во многом помог мне и Александр Павлович Авсеенков. Помог разобраться. Осознав многое, подумал я, что нет мне прощения, но однажды Александр Павлович передал мне записку от о. Арсения – он тогда был уже освобожден, в которой были слова: «Помните и не сомневайтесь! Господь, наказующий нас за прегрешения наши, волен и отпустить нам их с присущим Ему милосердием, и нет столь тяжкого прегрешения или проклятия, которых нельзя было бы искупить делами своими и молитвой». В дальнейшем много помог мне о. Арсений в познании веры. Конечно, не стал я таким, как многие его духовные дети, но пытался идти к Богу.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=695...

Низко поклонился и вышел. Вышел так, что Абросимов почувствовал, что не он вызывал к себе о. Арсения, а о. Арсений пригласил его к себе. Встречи с о. Арсением Абросимов никогда не забывал. Увидел он старика в рваной телогрейке, изможденного, усталого, и показалось ему, что сломлен он и опустошен, но когда, взглянул ему в глаза, понял, что полон он жизни, веры и бесконечной любви к людям, и не сломлен он, и не опустошен, а горит силой внутренней, которую отдает людям, облегчая их страдания и тяготы, и отгоняет уныние, страх и несет людям веру. Абросимов понимал, что, пожелай этот старик выйти на волю или совершить что-то необходимое ему, – все совершится, так велика сила его духа, обогащенная и вскормленная верой. Здесь, в “особом”, совершает он свой христианский подвиг, неся людям помощь и свет, Бога ради и людей, при этом наравне со всеми неся страдания и лишения. Страшна была работа Абросимова, тяжелым был его жизненный путь, в результате чего связь с Богом была утеряна, но встреча с о. Арсением всколыхнула его душу, заставила задуматься над многим, переоценить прошлое. Долго надо было Абросимову еще идти к Богу, но первый шаг на тропу веры он с помощью о. Арсения сделал. Много лет спустя Абросимов рассказывал: “Возвращение мое в Москву было трудным. Все мне было отдано – и звание, и должность, – но что-то встало между моей прежней и настоящей жизнью. Много я думал и ушел с этой работы. Буду откровенен: совершил я раньше много тяжелого, страшного и, делая все это, был уверен, что все делал правильно. Во многом помог мне и Александр Павлович Авсеенков. Помог разобраться. Осознав многое, подумал я, что нет мне прощения, но однажды Александр Павлович передал мне записку от о. Арсения – он тогда был уже освобожден, в которой были слова: “Помните и не сомневайтесь! Господь, наказующий нас за прегрешения наши, волен и отпустить нам их с присущим Ему милосердием, и нет столь тяжкого прегрешения или проклятия, которых нельзя было бы искупить делами своими и молитвой”. В дальнейшем много помог мне о. Арсений в познании веры. Конечно, не стал я таким, как многие его духовные дети, но пытался идти к Богу.

http://lib.pravmir.ru/library/ebook/1956...

Это истекало из известного уже нам покровительственного отношения монголов к вере подвластных народов. Ханы не только не стесняли веры наших предков, напротив – считали своей обязанностью охранять ее, и в своих ярлыках русскому духовенству, дарованных в защиту его прав, говорили: «Кто будет хулить веру русских или ругаться над нею, тот ничем не извинится, а умрет злою смертью» 316 . Относительно самой дани мы не находим в летописях подробных известий. Известно, что подати в татарских землях были многочисленны и разнообразны. С покоренных народов взимались: десятина (десятая часть хлебного сбора), тамга и мыть (пошлины с торгующих купцов и провозимых товаров), поплужное, ям, подводы и корм (обязанность доставлять подводы и съестные припасы татарским послам, чиновникам и гонцам), мостовщина, рекрутство, сбор рати, ловитва ханская, запрос, дары, доходы, поминки. Со всеми этими видами повинностей, за исключением разве воинской, предстояло ознакомиться и русскому народу 317 . Наконец, при исчислении народа, по словам летописи, татары ставили десятников, сотников, тысящников и темников. Из летописей и ярлыков, данных духовенству, мы видим, что в числе татарских чиновников на Руси еще упоминаются: баскаки, таможники, данщики, поборщики, писцы, послы, гонцы, сокольники, ловцы, пардусники, побережники, бураложники, заставщики, лодейники. По справедливому замечанию Беляева, мы не видим в этом исчислении ни волостеля, ни воеводы, ни судьи, ни даже тиуна. Действительно, как показывают самые названия, все эти чиновники вовсе не участвовали во внутреннем управлении русского народа 318 . Возбуждает вопрос разве только одно из вышепоименованных должностных лиц, именно баскак. Даруга и баскак обозначают одно и то же – «давителя». Так как даруга в самой Орде заведывал сбором дани, то и баскак, очевидно, имел то же значение в землях покоренных. Рассмотрение различных летописных известий о баскаках на Руси приводит к тому заключению, что и они также не были правителями 319 . Начальствуя татарскими отрядами, размещенными в главных городах, они стояли на страже ханской власти, с обязанностью подавлять всякое сопротивление русских, особенно при сборе дани, равно как и следить за поведением князей, почему-либо возбуждавших подозрительность татар.

http://azbyka.ru/otechnik/Mihail_Hitrov/...

— Проснись, лейтенант, волосы сожжешь. Тарелка с фитилем у самой моей головы невыносимо коптит. — Что вам надо? Человек с серыми глазами снимает пилотку и кладет ее рядом на стол. — Моя фамилия Абросимов. Я начальник штаба полка. Я встаю. — Сидите, — переходит он вдруг на «вы». — Вы лейтенант Керженцев? Новый инженер вместо Цыгейкина, так я понял из вашего донесения? — Да. Он проводит рукой по лицу, по глазам, некоторое время, не мигая, смотрит на коптящий фитиль. Чувствуется, что он так же, как и мы, смертельно устал. Я докладываю обстановку. Он слушает внимательно, не перебивая, ковыряя ногтем доску стола. — Петрова, говорите, значит, убило? — Да. Снайпер, должно быть. Прямо в лоб. — Такс… — Нижними зубами он покусывает верхнюю губу. — Потери вообще довольно значительные. Убитых двадцать пять. Раненых около полусотни. Один пулемет вышел из строя. Осколком ствол перебило. — А соседи кто? — Слева второй батальон нашего же полка. Справа же… Я задумываюсь. Фарбер мне говорил, но у меня выпало из памяти. — Справа сорок пятый, товарищ капитан, — вставляет Чумак. Он стоит тут же рядом, засунув руки в карманы. — От них представитель приходил. Мы с ним стык уточняли. — Сорок пятый… — задумчиво говорит Абросимов и встает. Застегивает телогрейку. — Ну что ж, Керженцев. Пройдемся по обороне, а потом, потом придется тебе батальон принимать. Он пристально, точно оценивая, смотрит на меня. Застегивает пуговицы. Они большие и никак не пролезают в петли. — Клишенцова — комбата — убило. Бомбой. Прямое попадание. Придется временно покомандовать батальоном. Ничего не поделаешь… И, повернувшись в сторону Чумака: — Химику ногу оторвало. На ту сторону повезли. Ну, пошли, инженер. Или комбат, вернее. Только когда мы выходим, я замечаю, что в углу копошатся связисты, двое, с желтенькими, вырезанными из консервной банки звездочками на пилотках. Подымаемся наверх. У входа часовой. Я его уже знаю. Его фамилия Калабин. У него большое родимое пятно на щеке. Хороший стрелок. На моих глазах четверых убил. Он из-под Костромы, и дома у него жена ожидает ребенка.

http://azbyka.ru/fiction/v-okopah-stalin...

Или, под годом 1284: Беже некто тогда Князь Татарский злохитр, имя ему Ахмат Темиров сын, держаше баскачество Курского княжения, иные же Татарове баскачество держаша по иным градом, во всей Русской земле, и сии велицы бяху. Сеже баскак Ахмат откупаше у Татар дани всякия в Курском княжении, и теми даньми многу тягость творяше Князем и черным людем в Курском княжении. Не сие же точию едино, но еще к тому сотвори себе две великия слободы в княжении Олга Князя Рылскаго и Волгорского, и Святослава Липецкого; и созва отовсюду людей много, и бысть ему от него вся, еже что хотяще и заборонь отвсюду велика 74 . В Троицкой летописи упоминается под 1305 годом: того же лета преставися в Ростове баскак Кутлубуг 75 . Упоминания сии прямо говорят, что баскаки были размещены по главным городам восточной Руси, и, кажется, именно по тем, в которых жили Русские Князья старшие в роде; и что при баскаках находились всегда отряды Татарских войск, которые они иногда давали в помощь Русским Князьям. Но здесь нет и намека о вмешательстве баскаков во внутреннее управление; а рассказ о баскаке Ахмате даже сильно намекает, что они вовсе не имели участия во внутренних делах; ибо корыстолюбивый Ахмат, чтобы получить более выгод, нашелся в необходимости построить свои две слободы, т. е. вполне зависевшие от него, к чему конечно он не имел бы нужды прибегать, ежели бы внутреннее управление в городах принадлежало ему, ибо в таком случае он и с городов мог получать те же выгоды, как и с слобод. Этот же рассказ об Ахмате ясно говорит, что сбор Татарских даней не был прямой обязанностью баскаков; ибо Ахмат, по свидетельству рассказа, чтобы пользоваться выгодами от сбора, должен был откупать дани у непосредственных сборщиков. Все это приводит к тому заключению: что баскаки были только начальниками Татарских военных отрядов, размещенных по важнейшим Русским городам, для надзора за Князьями и для подания помощи сборщикам даней, в случае ежели бы Русские вздумали сопротивляться, а также вообще для поддержания Ханской власти в Русских городах.

http://azbyka.ru/otechnik/Ivan_Belyaev/v...

Фамилия Петуховых была известна в городе наряду с Волковыми, Абросимовыми, Осиповыми, Шведовыми и другими представителями деловой элиты уезда. Вот что пишет Вольный А.Г. о Петуховых в своей книге «Глазами старожила: заметки о разных сторонах жизни г. Новозыбкова за последнее столетие» (Новозыбков, 1996): «Петуховы тоже относились к числу именитых купцов Новозыбкова. В основном же они были известны новозыбковцам зерномольной мельницей, которую в народе называли «Петухова мельница». Находилась эта мельница на улице Чугуновской. Обращала внимание красным петушком, который венчал здание мельницы и как флюгер вращался во все стороны. Мука «петуховская» пользовалась большим спросом. И десятки тысяч пудов ее потребляли не только хлебопеки Новозыбкова, но и разных отдаленных регионов России. Жили же Петуховы в основном в своем имении недалеко от посада Климово. Там отличались исключительным хлебосольством. То, что в обилии заготавливалось на полях, в садах и огородах Петуховым, в значительной мере отдавалось крестьянам. А многое и продавалось, отличаясь своим качеством. Все это привело к тому, что когда в гражданскую войну какая-то красногвардейская группа попыталась поджечь имение Петуховых, крестьяне не допустили этого. И в последующие годы, когда в живых оставалась лишь Елена Васильевна, эта дружба с крестьянами поддерживала ее морально и материально. Еще в живых были такие, которые помнили, как родители Елены Васильевны без счета наделяли их копченостями, консервами, фруктами, а детишкам периодически вручали подарки к Рождеству, Новому году, Пасхе и т.д.» Сейчас на территории бывшей петуховской мельницы ныне развёрнут торговый комплекс, который так и называется - «Мельница». За понесенные труды на благо церкви Петухов В.Е. был избран старостой общины. Он же состоял в попечительском совете Новозыбковской женской гимназии. Являлся гласным городской Думы. Наряду с В.Е. Петуховым в совет общины входили настоятель Богородично-Рождественской церкви священник Павел (Глухов), Ковалев М.И., Шведов М.И., Абросимов Ф.П., Шишкин Т.Д., Юрченко М.А., Мастюгин В.Ф. Секретарем избрали Кожевникова И.Я. Названные лица были видными людьми города того времени.

http://sobory.ru/article/?object=36860

В лагерях был заведенный порядок – вызвали заключенного в «особый отдел», пришел оттуда, не расспрашивай и не подходи к человеку. Боялись, что на подходящих падет подозрение, что боится он, о нем спрашивали. Придет время, найдет нужным, сам человек расскажет. Глаз не смыкал всю ночь о. Арсений. Промыслу Божию умилялся, славил Бога, молился Божией Матери, а утром встал и с легким сердцем занялся делами. Надзиратель Веселый (Пупков) раза два забегал в барак, оглядел все бегающим взглядом и спросил: «Ну, что, поп? Не добили тебя в «особом»? Добьют!» И, засмеявшись, вышел. Вечером, после прихода заключенных с работ и получения пайки, о. Арсений обратился к Авсеенкову: «Александр Павлович! Помогите мне до поверки дров наколоть, а то не успею». Теперь у о. Арсения заранее нарубленные дрова не воровали, барак за этим смотрел. Времени до поверки оставалось немногим более часа. Фонари и прожектору ярко освещали территорию лагеря. Дрова можно было колоть и вечером. Вышли к дровам, Тут о. Арсений и сказал: «Полено буду передавать–записку возьмите, прочтите и проглотите, а потом все расскажу». «Какую записку? – опешив, спросил Авсеенков. – Какую?» Схватил и стал деревянным клином колоть поленья, потом встал под фонарь, будто разглядывал полено, и стал читать записку. Прочел раз, второй, и по лицу потекли слезы. Отец Арсений прошептал: «Проглотите записку». И добавил: «Возьмите себя в руки». Пока дрова кололи и собирали, рассказал, что говорил Абросимов. Рассказал, что из генералов в майоры разжаловали, что друзья хотят помочь, но трудно, и что есть указание убрать его, Авсеенкова. «Петр Андреевич! Отец Арсений! Не верю я в Бога, а здесь начинаю верить, надо верить. Письмо от Катерины получил – от жены, и приписка в нем от моего друга, большого, влиятельного человека. Помочь хочет, эта приписка смерти подобна, в случае, если кто узнает. Старый разведчик, бесстрашный. Есть еще люди и там, на воле, не все еще в подлости утонули. Катерина пишет, что Бога молит обо мне, вероятно, по-настоящему молит, а тут Вы мне в этом аду помогаете, сердце согреваете, одного со своими мыслями не оставляете, да и не только мне – многим. Смотрите! Каким стал Сазиков, жестокий и страшный, а теперь помягчал и верит Вам во всем. Вы не видите, а я вижу! Нет! Не Вы, а, верно, Бог Ваш все это делает Вашими руками. Не знаю, буду ли я глубоко верующим, но знаю и вижу: есть Он – Бог. Есть!»

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=695...

Главный велел проверить и послать работать в лагерь. Сюда попал – ужаснулся, помочь ничем не могу, следят за каждым шагом. То, что увидел, даже предположить не мог. При тебе бьют, а ты остановить не имеешь права. Раз остановил, сообщили: “Мешает и задерживает следствие”. Страшно! Для чего все это делается, понять сейчас невозможно. Петр Андреевич, уходя отсюда, хочу помочь, кому надо. Скажите, сделаю. Плохо, что Вам не могу помочь”. Отец Арсений задумчиво взглянул на майора и сказал: “Спасибо Вам! Спасибо! Мне помочь нельзя, когда нужно будет, Господь поможет, но помогите выйти из этого лагеря Сазикову, бывшему студенту Алексею Никонову, врачу Денисову и бывшему уголовнику Трифонову. Переведите в простой лагерь, там проще жить и помочь можно”. Уголовника Серого о. Арсений не назвал. Посмотрев пристально на Сергея Петровича – майора, сказал: “Сергей Петрович! Приедете в Москву, сделайте все, чтобы уйти со своей работы, не нужно работать Вам в органах. Перейдите на что-то другое, а то сгорите. Увидев, что происходит здесь, стали сами другим человеком. Спасите душу свою”. Абросимов смотрел на сидящего перед ним старика и думал, что ему еще совсем не ясна его дальнейшая жизнь, а он, о. Арсений, вероятно, знает многое о его прошлой и будущей жизни. И опять воспоминания детства пришли к майору – да, такой человек, как о. Арсений, был настоящий христианин, о которых он читал когда-то. Чувство глубокой скорби и одновременно радости охватило Сергея Петровича, он встал, подошел к о. Арсению и, волнуясь, сказал: “Встречу ли я Вас еще, не знаю, но Вы оказали на меня неизгладимое влияние. Многое я стал оценивать по-другому. Верю Вам, понимаю, почему верите, понимаю Веру Даниловну и жену свою. Все понимаю. Знаю, что все время молитесь. Не забывайте меня, Петр Андреевич, о. Арсений, не забывайте!” Отец Арсений поднялся со стула, подошел к Абросимову, обнял его за плечи и сказал: “Да хранит Вас Бог, Сергей Петрович! Не забывайте людей, помогайте им, совершайте добро, где бы Вы ни были. Помогайте людям. Встретимся мы еще с Вами”.

http://lib.pravmir.ru/library/ebook/1956...

В памяти Алексея осталось только одно: слова молитв, согревающий и радостный свет, молящийся о. Арсений, двое служащих в одеждах из света и огромное, ни с чем не сравнимое чувство внутреннего обновляющего тепла. Били по дверному засову, визжал замерзший замок, раздавались голоса. Алексей открыл глаза. Отец Арсений еще молился. Двое в светлых одеждах благословили его и Алексея и медленно вышли. Ослепительный свет постепенно исчезал, и наконец карцер стал темным и по-прежнему холодным и мрачным. “Вставайте, Алексей! Пришли”, – сказал о. Арсений. Алексей встал. Входили начальник лагеря, главный врач, начальник по режиму и начальник “особого отдела” Абросимов. Кто-то из лагерной администрации говорил за дверью: “Это недопустимо, могут сообщить в Москву. Кто знает, как на это посмотрят. Мороженые трупы – не современно”. В карцере стояли: старик в телогрейке, парень в разорванной одежде и с кровоподтеками и синяками на лице. Выражение лиц того и другого было спокойным, одежда покрылась толстым слоем инея. “Живы? – с удивлением спросил начальник лагеря. – Как вы тут прожили двое суток?” “Живы, гражданин начальник лагеря”, – ответил о. Арсений. Стоящие удивленно переглянулись. “Обыскать”, – бросил начлага. “Выходи”, – крикнул один из пришедших надзирателей. Отец Арсений и Алексей вышли из карцера. Сняв перчатки, стали обыскивать. Врач также снял перчатку, засунул руку под одежду о. Арсения и Алексея и задумчиво, ни к кому не обращаясь, сказал: “Удивительно! Как могли выжить! Действительно, теплые”. Войдя в камеру и внимательно осмотрев ее, врач спросил: “Чем согревались?” И о. Арсений ответил: “Верой в Бога и молитвой”. “Фанатики. Быстро в барак”, – раздраженно сказал кто-то из начальства. Уходя, Алексей слышал спор, возникший между пришедшими. Последняя фраза, дошедшая до его слуха, была: “Поразительно! Необычный случай, они должны были прожить при таком морозе не более четырех часов. Это поразительно, невероятно, учитывая 30-градусный мороз. Вам повезло, товарищ начальник лагеря по режиму! Могли быть крупные неприятности”.

http://pravmir.ru/lager-chast-chetvertay...

Все вышеизложенные обстоятельства, именно – многочисленность окружнического общества в Клинцах, руководимого главарями – купцами, два окружнических монастыря, в которых проживает довольно многочисленная братия, и, что особенно важно, постоянное пребывание в одном из них окружнического архиерея, две богатые меленные, в которых совершается торжественно служба тремя попами, иногда во главе с своим архиереем, – все это и придает посаду значение духовно-церковного центра окружничества, тем более, что Клинцовские окружники не встречают себе какого-либо ослабляющего действия со стороны других раскольнических толков, и потому живут сплоченно правильно организованною жизнью. В виду сказанного, раскольники пос. Клинцов почти совсем не поддаются миссионерскому на них воздействию, как и отмечено в рапорте благочинного округа Суражского уезда, в котором, между прочим говорится, что «хотя из раскольников и присоединяются ежегодно от 5 до 1 человек к православной церкви, но все это случаи единичные, не имеющие значения к ослаблению раскола». Впрочем, в том е рапорте отмечено и отрадное явление в мире Клинцовского раскола. В рапорте сообщается, что с открытием в посаде Отделения ведутся частные беседы с раскольниками, и с распространением из него полемических против раскола книг, побуждается среди раскольников некоторое оживление, а в некоторых из них более критическое отношение к своему религиозному положению, так что благодаря влиянию частных бесед в книжном складе и чтению из него книг было даже два случая присоединения из раскола к православию. Не менее, если не более, важным по значению среди окружичества (только с другой стороны) является и другой центр его – город Новозыбков. По численности принадлежащих к окружничеству раскольников, Новозыбков немного уступает Клинцам, именно – в нем насчитывается окружников 5273 чел. (м.п. 2311 и ж.п. 2962), но на ряду с окружниками в Новозыбкове имеется порядочное количество противоокружников и очень значительное число беглопоповцев. Подобно тому, как и в Клинцах, окружники г. Новозыбкова принадлежат в громадном большинстве к мещанскому сословию, и только незначительная часть их – купцы. По роду занятий Новозыбковские раскольники – ремесленники – кузнецы, столяры, прядильщики и сапожники и, частью, огородники и садоводы. Что касается купцов, то более крупные из них в последнее время стали заниматься покупкой имений в черноземной полосе, куда и выезжают иногда на жительство. Окружническому толку в г. Новозыбкове принадлежат самая богатая и многочисленная по количеству прихожан моленная, под названием Шведовская, находящаяся на Тростанской улице, в доме Шведова. Попом в этой моленной давно состоит Городнянский мещанин, известный Ефим Павлов Мельников, отец еще более известных братьев Василия, Федера и Ивана Мельниковых. Попечителями означенной моленной состоят Новозыбковские купцы – миллионеры Павел Абросимов и Ефим Петухов.

http://azbyka.ru/otechnik/Dmitrij_Skvorc...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010