| На реформаторских соборах в Констанции (1414–1418 гг.) и Базеле (1431–1439 гг.) было заявлено, как известно, несогласие с канонической теорией о превосходстве папского авторитета над Вселенским собором и было провозглашено превосходство Вселенского собора над папским авторитетом – что, таким образом, породило диалектическое противостояние двух тенденций в церковном сознании Запада. Конечно, эти тенденции не были полностью противоположными или противоборствующими, но, тем не менее, «перевернули» отношение между папой и Вселенским собором. 2. Подготовка и созыв собора во Ферраре-Флоренции проводилась, когда на Западе имело место сильное противопоставление двух тенденций, касающихся отношений между папой и Вселенским собором, так как на реформаторском соборе в Базеле уже была принята соборная теория и было провозглашено превосходство Вселенского собора над папским авторитетом. Одновременные попытки представителей папского престола и Базельского собора, находившихся в Константинополе, гарантировать участие представители церкви Востока на реформаторском соборе или на новом соборе, который должен был созвать папа Евгений IV, раскрыли Востоку острое противостояние двух тенденций западной соборной традиции. Церковь Востока оценила положительно противостояние этих двух тенденций во время переговоров относительно участия ее представителей на созванном папой соборе, поэтому и потребовала, во-1-х, чтобы данный собор созвался и работал согласно каноническим образцам Вселенских соборов первого тысячелетия, во-2-х, чтобы приняли участие и представители Базельского собора. Принятие этих двух условий папскими представителями во время вышеупомянутых переговоров создавало благоприятные условия для «встречи» двух тенденций западной традиции в соборной традиции единой Церкви, которую представители Восточной Церкви были готовы поддержать на соборе сильными аргументами. В самом деле, переговоры по поводу созыва объединенного собора, проводимые на основе критериев первых семи Вселенских Соборов периода до раскола, избежали западной теории о превосходстве папского авторитета над авторитетом Вселенского собора. |
| Пока велись эти переговоры, папа Мартин умер, и Римскую кафедру занял папа Евгений IV. Между тем стал собираться Базельский Собор, который 27 августа 1431 г. приступил к своим деяниям. Как мы видели, Констанцский Собор своими постановлениями до некоторой степени воскресил в Римской Церкви древний церковный строй и правильное воззрение на Вселенские Соборы, поэтому и Базельский Собор как продолжатель данного дела тотчас же после открытия соборных деяний приступил к церковным реформам. Но реформаторские стремления были не по душе папе Евгению, и последний издал буллу о роспуске Базельского Собора и о созыве другого в Болонье. Собор отверг эту буллу и, воспользовавшись постановлением Констанцского Собора, объявил себя продолжением этого Собора, имеющим в качестве Вселенского непосредственную власть от Бога и поэтому стоящим выше папы. Основываясь на этом, Собор несколько раз приглашал папу Евгения явиться лично на Собор, а когда тот вместо себя прислал своих поверенных с неудовлетворительными объяснениями, Собор даже хотел приступить к отрешению его от престола, но пока назначил для его явки двухмесячный срок и во избежание каких-либо соблазнов определил: «Так как в Символе Веры исповедуется только одна Соборная Церковь, то и один только Вселенский Собор может представлять ее; итак, не может быть иного где-либо Вселенского Собора, кроме сего Базельского, во все продолжение оного, как правильно созванного властью двух Соборов Лионского и Констанцского и двумя папами Мартином V и Евгением IV. Посему всякое иное собрание, хотя украшенное именем Вселенского Собора, будет не что иное, как сборище раскольников, а не Кафолической Церкви, и Собор под страхом церковного отлучения и отречения запрещает всякому лицу, какого бы он ни был достоинства, императору, королям или папе делать самовольно собрания под именем Вселенского Собора» (Флери. Кн. СП, гл. 42). Своими постановлениями Базельский Собор отверг и принцип непогрешимости папы. «Если бы Церковь могла погрешать (когда достоверно известно, что папа может впасть в заблуждение), — говорит одно из этих постановлений, — тогда и папа, и целое тело (Церкви) состояло бы в заблуждении, вся Церковь погрешала бы, чего быть не может. Ибо опыт доказывает, и мы часто испытываем и читаем, что папа, хотя и глава и главнейшая часть (тела Церкви), заблуждался, но чтобы остальные члены тела при заблуждении папы тоже заблуждались, никогда не читали. Посему остальное целое тело осуждало и подвергало запрещению или низлагало папу как по отношению к вере, так и правам». |
| Далее греки, надеявшиеся влиянием Собора приобрести для своей Империи помощь с Запада, скоро должны были увидеть, что Собор этот на самом Западе не может быть так влиятелен, как обещал им папа, Папа действительно приглашал на этот Собор Западных государей; но они не являлись и даже не присылали послов своих. Епископов со всей Западной Церкви собралось к открытию Собора только 70, между тем как на других Западных, так называемых Вселенских Соборах, бывало их до тысячи и более. Большая часть Западных епископов сочувствовало враждебному папе базельскому Собору. Тщетно папа гремел прещениями против базельского Собора и приказывал присутствовавшим на нем епископам перейти на Собор в Феррару. Епископы базельского собора протестовали в свою очередь против Собора феррарского и, под угрозой низложения, требовали, чтобы папа распустил его. Далее с первых же месяцев, после прибытия Греков в Италию, папа стал задерживать обещанное им содержание и это, в продолжении всего пребывания греков в Италии, было употребляемо им как одно из действительнейших средств склонить греков к покорности и соглашению. Как скоро греки начинали о чем-либо горячо спорить с латинянами, им не давали содержания; когда же они склонялись к уступчивости, им выдавали жалованье, задержанное за целые месяцы, в награду за послушание. Летом открылась в Ферраре моровая язва и жертвою ее сделались некоторые из греков. Все это привело греков в такое уныние, что они стали просить Императора о возвращении в Константинополь. Но им сказано было, что нечего думать о возвращении не пришедши к какому либо соглашению с папою, да притом и не на чем и не на что возвратиться (так как у них не было ни своих судов, ни денег)! Некоторые епископы тайно бежали из Италии. Император сделал распоряжение, чтобы из остальных никто не был выпускаем из города. При таком положении дела, конечно, нельзя было думать о серьезном и беспристрастном исследовании причин разделения и мер к соединению Церквей. Тем не менее, чтобы дать делу вид настоящих соборных рассуждений, начаты были между греческими и латинскими богословами совещания о главных предметах разномыслия между Церквами – сначала частные с июня; потом торжественные с октября 1438 года. |
| Напротив, Феликс, по крайней мере, в момент своего отречения оказался как будто признан всей церковью, не только Базельскою, но и Римскою. При этом очевидно, что сомнительность или недействительность и всех его действий, и прежде всего, всех декретов Флорентийского собора и буллы Laetentur coeli 6 июля 1439 г. Эта сомнительность и недействительность вытекает из косвенного признания правомочности Базельского собора с его папой со стороны Римской церкви в момент окончательной ликвидации собора. Т. обр. обычная политическая изворотливость и оппортунизм курии в данном случае оказались недопустимым догматическим опппортунизмом, вносящим неясность и двусмысленность в самые основные вопросы. Противоречия, которые отсюда возникают, имеют для Ватиканского догмата значение нисколько не меньшее, чем противоречивость и запутанность в поведении папы Вигилия и Либерия и еретичество Гонория, о котором столь настойчиво, хотя и тщетно, напоминалось на Ватиканском соборе. Но замечательно, что никто не вспомнил о догматическом факте, нами ныне рассматриваемом. Итак, догматически победил Базельский собор, заставив себя все-таки признать, исторически же победило папство, которое и повело неудержимо церковь к реформации, т. е. к окончательному и неисцельному уже расколу, а вместе и к Ватикану, как завершению контр-реформации и окончательной ее победе внутри католической церкви. Почувствовав почву под ногами, папы задним числом и в противоречии со своими предшественниками начинают уничтожать следы этого собора. В 1460 г., т. е. через 10 лет после заключительного признания и примирения с Базельским собором папа Пий II (в булле Execrabilis) признал достойным проклятия злоупотреблением 68 провозглашать право апелляции на папу к будущему собору (hoc pestiferum virus... materiam scandali). А уже в 1516 г., перед лицом начинающейся реформации папа Лев Х в булле Pastor aeternus (Enchir. 257) провозгласил вместе с недействительностью Базельского собора (однако лишь после попытки его перенесения папой в Феррару) и недействительность того положения его, что собор выше папы (как будто оно было провозглашено только после перенесения и только Базельским собором). |
| Но догматически здесь остается недопустимая двусмысленность. Во всяком случае, п. Мартин V по отношению к Конст. собору удовлетворился формулой, которую, по признанию самого Гефеле, каждая сторона могла толковать по-своему (Hefele, VII 348, 368). Его преемник п. Евгений IV в 1446 г. уже более определенно принял решения Конст. собора, absque tamen praeiudicio iuris dignitatis et praeeminentiae sedis apostolicae. (На этом основании Гефеле, VI, 372–3, считает исключенными все постановления, ограничивающие папские права). В дальнейшем же п. Пием II осуждена в булле Exsecrabilis 1459 г. апелляция на папу к собору, а п. Львом X в булле Pastor aeternus 1516 г. осуждено постановление Базельского собора, воспроизводящее лишь постановление Констанцкого, о супрематии собора над папой, и так оставалось до буллы Pastor aeternus Пия IX 18 июля 1870 и даже до дне сего... Поучительно наблюдать степень папистического гипноза в католической догматике: для нее в такой мере решающее значение получил штемпель папской апробации, что утрачивается уже интерес к самому первоисточнику утверждаемых положений, к собору. Оказывается, что собор, состоящий из явных еретиков в одном отношении, является утверждением правоверия в другом, – из одного источника текут здоровые и отравленные воды. Или же собор просто превращается в папскую канцелярию заготовления проектов по догматической части. III. Это колебание и противоречивость сказывается еще с большей ясностью на истории собора Базельского, с которым в течение 10-летий происходит настоящая борьба со стороны папы, склоняющаяся то в ту, то в другую сторону. Базельский собор, после победы папства, естественно вовсе выключен из числа вселенских соборов, признаваемых западной церковью (хотя на нем, между прочим, был выражен католический догмат непорочного зачатия Богоматери, провозглашенный в 1854 г. п. Пием IX. Для нас интересно и значительно не это его позднейшее отвержение, но продолжительные колебания в отношении к нему, которые были бы невозможны, если бы церковь содержала тогда догмат о папской непогрешимости. Напротив, Базельский собор твердо стоял на почве догматического определения Констанцкого собора и несколько раз его подтверждала. |
| папскую делегацию; по настоянию послов Базельского Собора ему не было предоставлено слово (см.: Ibid. S. 253-254. N 388-389). О событиях в Майнце Н. К. сообщил в донесении кард. Ф. Кондульмаро, племяннику папы Римского Евгения IV (текст не сохр.); в ответном письме кардинал одобрил его труды и выразил надежду, что князья выступят против Базельского Собора, использовав против его участников в т. ч. и военную силу (см.: Ibid. S. 254-256. N 390). 25 июня 1439 г. Базельский Собор принял решение о низложении папы Римского Евгения IV как упорствующего еретика. В ответ папа Римский Евгений IV, позиции которого значительно усилились после заключения 5 июля 1439 г. на Ферраро-Флорентийском Соборе унии между Зап. и Вост. Церквами, выпустил буллу «Moyses vir Dei» (4 сент. 1439), в которой все остававшиеся в Базеле участники Собора отлучались от католич. Церкви как раскольники и еретики (см.: Bond. 1996. P. 148-149). Н. К. в авг. 1439 г. выступил в поддержку папской позиции в отзыве, отправленном участникам провинциального Собора Майнцского архиеп-ства; в нем он отмечал, что решение о низложении папы Римского не поддержали епископы, в т. ч. и многие из числа присутствовавших на Базельском Соборе, поэтому оно канонически ничтожно (см.: ActaCus. Bd. 1. S. 255-256. N 401-402). Подробную аргументацию в защиту папской позиции Н. К. изложил в относящемся к этому периоду письме одному из представителей герм. короля (см.: Ibid. S. 268-273. N 408). В нем Н. К. впервые использовал для доказательства своей правоты результаты Ферраро-Флорентийского Собора. По его утверждению, этот Собор смог достичь объединения Зап. и Вост. Церквей под единым главой - папой Римским, став Собором единства, поэтому он и есть истинный Собор, тогда как Базельский Собор, вносящий в Церковь раскол, уже в силу одного этого должен быть признан лжесобором. В дек. 1439 г. Н. К. присутствовал на встрече герм. курфюрстов в Ланштайне, посвященной подготовке выборов нового герм. короля, однако публично не выступал (см.: Ibid. |
| Свт. Геннадий говорит о Базельском соборе Римской Католической Церкви, созванном в 1431г. с целью осуществления всесторонней реформы Западной Церкви. Собор по преимуществу состоял из сторонников т. н. «соборного движения» (концилиаристов), которые видели путь преодоления обширного кризиса Западной Церкви во всеобщей реформе «во главе и членах». Центральным положением этой реформы было ограничение папской власти в пользу «вселенских» (генеральных) соборов Запада, которым, согласно представлениям концилиаристов, должна была принадлежать верховная юрисдикционная и вероучительная власть в Церкви. Собор находился в оппозиции по отношению к папе Евгению IV, который отказывался лично принять участие в его работе; папа неоднократно пытался распустить собор, а собор угрожал папе низложением. Тем не менее, до 1437г. между папой и Базельским собором существовало относительное равновесие. Поводом к окончательному разрыву стали именно переговоры с греками, а именно вопрос о конкретном месте проведения будущего объединительного собора, поскольку было очевидно, что в борьбе папы и собора победителем станет тот, кто сможет успешно повести переговоры с Восточной Церковью. Как пишет К.-А. Финк, концилиаристская партия большинства на соборе приглашала греков прибыть в Базель или в Савойю, но «папским дипломатам удалось, используя далеко небезукоризненные средства, после долгих переговоров убедить греков присоединиться к мнению меньшинства, то есть к решению провести Собор в итальянском городе. 18 сентября 1437 года буллой «Doctoris gentium» Папа при поддержке меньшинства как «pars sanior» перенес Собор в Феррару» (Финк К.-А. Евгений IV. Базельский и Ферраро-Флорентийский соборы//Символ Париж – М., 2019. С.13). После этого сторонники папы покинули собор, а оставшихся его участников Евгений IV отлучил; они в свою очередь провозгласили, что он лишается всей своей церковной власти. 16 мая 1439г. было провозглашено важнейшее определение Базельского собора, т. н. «Tres veritates» («Три истины»): верховенство Собора как представительства всей Церкви над папой и отсутствие у папы власти переносить или распускать всеобщий собор Церкви были провозглашены «истинами католической веры» (см. Финк, 28–29). Однако собор стремительно терял поддержку европейских государей и епископата и привести в действие свои декреты был бессилен. Поражение Базельского собора означало торжество монархической экклезиологии в Римо-Католической Церкви. |
| 377, и о котором мы говорили выше). [Если бы принимать, как принимает Карамзин, – V, 161 fin., что после возвращения с собора Базельского Исидор был посылан императором в Италию к папе: тогда не невозможно было бы допускать, что он очень понравился папе и что отчасти по рекомендации последнего был поставлен в митрополиты русские. Но чтобы после возвращения с собора Базельского Исидор был посылан императором в Италию к папе, это ни откуда неизвестно и предполагать это нет никакого основания. (Cfr Историю Флорентийского собора Остроумова-Горского, стр. 26–36). А Карамзин предполагает посольство Исидора в Италию к папе на основании наших русских сказаний, утверждающих, будто он поставлен в митрополиты московские, быв подослан папой (Пихлер в Geschichte d. kirchlichen Trennung zwischen dem Orient und Occident, – II 49 fin., повторяя Карамзина, считает, как видится, предполагаемое историографом за положительное и за взятое из надёжного источника).] 849 Греки приглашали на собор Иверов, Сербов, Молдовалахов, и от первых и от последних действительно были на нём представители. 850 Что деньги русского митрополита не были в каком-нибудь забвении, на это мы имеем прямые указания. Когда Греки склонялись было к мысли устроить собор в Константинополе и когда заходила при этом речь о необходимых деньгах, патриарх константинопольский говорил: «если бы потребовалось и до ста тысяч аспров, можно собрать с епископов: митрополит русский один привезёт такую сумму», – История Флорентийского собора, стр. 23 fin.. 851 Странно, что Исидор не поспел в Москву к самому Светлому Воскресению; но вероятно, что он задержан был на пути нашими невозможными в Апреле месяце дорогами. 852 Послание к патриарху Митрофану в Актах Истории, т. I, стр. 73, в Памятниках Павлова col 530.– Первоначальное решительное нежелание Василия Васильевича принять Исидора некоторые объясняют тем, что великий князь подозревал в присланном митрополите латинника; но для такого объяснения дела нет ни малейшего основания, ни apriori, ни в положительных свидетельствах. |
| Неудовлетворительность результатов, достигнутых на Костницком соборе, побуждала ревнителей реформы настаивать на созвании нового Вселенского собора. После значительного противодействия со стороны папистической партии собор наконец собрался в Базеле в 1431 году. Находясь под влиянием нецриязненной папству немецкой партии, Базельский собор, подобно Костницкому, начал свои действия довольно энергично: предположено было решительно ограничить папскую власть, многочисленность и злоупотребления папских соборов, и поставить значение Вселенского собора выше папы. Но папа Евгений IV, как скоро увидел, что собор принимает неблагоприятное для него направление, отозвал оттуда большую часть своих итальянских и других приверженных к нему епископов и открыл свой собор (1438 г.) в Ферраре, потом во Флоренции, которому также предположено было придать значение Вселенского, и особенный авторитет мнимым соединением с греческою церковью. Базельский Собор всячески отстаивал самостоятельность своих действий против интриг папы. Члены Базельского Собора, заочно низложили Евгения IV, и избрали на его место своего папу Феликса V. Но этого нового папу нигде не хотели признавать. Между тем Евгений IV мало по малу переманивал на свою сторону одного за другим из влиятельнейших членов собора. Ему удалось привлечь к себе и главных вождей реформаторской партии, ученых итальянцев Энее Сильвия Никколомини и Николая Кузу. Собор мало по малу терял всякое значение, и наконец сам собою закрылся в 1443 г., подчинившись преемнику Евгениеву, Николаю V. Этим и закончились в XV веке благородные попытки лучших людей католицизма исправить церковные злоупотребления посредством соборов. Попытки эти, при известном строе западных понятий и западной церковной жизни, не имели почти никакого успеха. Папская партия одержала верх. Только во Франции, при Карле VII, – на Буржском национальном соборе постановлено было ограничить папское влияние на местную церковь (преимущественно на избрание епископов и церковные сборы) так называемою прагматическою санкциею, составленною в смысле определений костницкого и базельского соборов (1438 г.). Впрочем папы долго оспаривали законность этой прагматической санкции, не желая терять своего влияния на галликанскую церковь . |
| Примечательно, что секретарь Базельского Собора, Эней Сильвио Пикколомини, один из просвещеннейших людей своего времени, написал по поручению императора трактат в защиту царской власти с характерным названием «О происхождении и власти Римской империи» ( " De ortu et autoritate Imperii Romani»). В соответствии с новомодными для того времени теориями он вывел императорскую власть из естественного разума, полагая, что цари установлены для всеобщей пользы. После того, полагал Эней, как Византийские императоры впали в ересь, власть в Римской империи перешла в руки Карла Великого и его преемников. Получив власть из рук Христа, император один вправе издавать законы, его указания обязательны для всех подданных без исключения. А что касается суда, то императорский суд является самым высшим, и на него нет апелляции. Эти смелые строки, тем не менее, являлись не более чем конъюнктурой для молодого человека, вскоре ставшего новым Римским епископом Пием II (1458–1464). Получив высшую духовную власть над Западом, Пий II быстро изменил свои взгляды на традиционные для папства – замечательный пример состояния умов того времени 822 . Хотя Запад опять оказался на грани раскола, переписка между епископами Базельского Собора и императором Иоанном VIII Палеологом, начатая еще при папе Мартине V, продолжалась. Евгений IV понял, что в таких условиях утрата инициативы смертельно опасна для него, а потому решил взять в свои руки дело церковной унии 823 . В конце концов, как это нередко бывало и раньше, мир в Церкви обеспечил Германский император Сигизмунд, который, воюя с «гуситами» и испытывая трудности на севере Италии, нуждался в поддержке Римского епископа. Обе стороны пошли на некоторый компромисс: Сигизмунд поддержал понтифика, попридержав его оппонентов, а папа в ответ короновал его императорской короной в мае 1433 г. и отозвал свою буллу о роспуске Собора 824 . Эта мера придала оптимизм сторонникам унии, и переписка между Римом и Константинополем вновь активизировалась. Правда, дата начала Вселенского Собора все время варьировалась по разным обстоятельствам. |
|
|
