| 1-м правовым оформлением Г. считается решение Собора франц. епископов и кор. Карла VI от 27 июля 1398 г. отказаться от подчинения антипапе Бенедикту XIII . Этот Собор провозгласил финансовую независимость франц. Церкви от папской курии. В результате принятия неск. решений о приостановке подчинения франц. Церкви папе Римскому (в 1398-1403, 1407-1409) произошел возврат к практике выборов епископов и раздачи бенефициев через ординарных коллекторов. На ассамблеях франц. духовенства, созванных королем (1396, 1398 и 1406), были провозглашены «союз короля и его духовенства», восстановление системы выборов и раздачи бенефициев, лишь утверждаемых папой, возврат к древним свободам Церкви Франции. Впервые франц. прелатами была высказана идея контроля Парижского парламента над папским законодательством, касающимся Франции, что в дальнейшем превратило Верховный суд страны в «хранителя галликанских свобод». Ордонанс от 18 февр. 1407 г. о «восстановлении древних свобод Церкви Франции» стал 1-м опытом организации управления Церковью в соответствии с принципами Г. Он отразил соглашение короля и духовенства о необходимости контроля и ограничения посягательства Рима на древние свободы Церкви во Франции. Теперь парламент мог судить дела и конфликты, связанные с выборами епископов и аббатов. Последовавшие Констанцский Собор , положивший конец схизме в католич. Церкви, и Базельский Собор , подтвердивший принципы концилиаризма, способствовали укреплению идей Г. После роспуска Базельского Собора, решения к-рого были отвергнуты папой Евгением IV , кор. Карл VII пренебрег волей папы и созвал в Бурже Собор франц. духовенства, к-рый принял Буржскую прагматическую санкцию (1438), закрепившую решения Базельского Собора и ставшую доктринальной основой Г. Надзор за осуществлением положений Прагматической санкции был возложен на Парижский парламент, что послужило основанием для формирования парламентского Г., отличавшегося большим радикализмом. В 1450 г. был созван Собор духовенства в Шартре для проверки законности статей Прагматической санкции; с этой целью и была создана ложная «Прагматическая санкция Людовика Святого», датированная 1269 г., в к-рую вошли мн. постановления, действительно принятые в XIII в. 27 нояб. 1461 г. Людовик XI приостановил действие Прагматической санкции 1438 г., что вызвало протест парламента, составившего в нояб. 1465 г. текст возражения (ремонстрации), где защищался принцип свободы выборов и освобождения от аннатов . Этот текст (89 статей) явился наиболее полным выражением парламентского Г. и использовался его защитниками в эпоху Реформации и религиозных войн во Франции . До кон. XVI в. парламент в петициях королю настаивал на своем праве утверждать публикацию папских посланий и въезд папских легатов во Францию. Вмешательство парламента в церковные дела вызывало недовольство епископов, в т. ч. и сторонников Г. |
| Существуют содержательные параллели между сочинением К. О. и великорус. памятниками сер. XV в., направленными против Флорентийской унии: Повестью о Флорентийском Соборе Симеона Суздальца , посланием митр. св. Ионы и Собора епископов в Великое княжество Литовское, «Словом... на латыню», на основе к-рого построено повествование об этом сюжете московского великокняжеского летописания (начиная со свода 1479 г.). При сходстве мн. сюжетов в произведении К. О. и в великорус. текстах между ними очевидны многочисленные расхождения. Иначе, нежели в московских источниках, К. О. рассказывает о судьбе митр. Исидора. Уехав из Флоренции, митрополит не смог добраться до Москвы, потому что был арестован по дороге, позже он бежал в Рим, оттуда был отправлен в Царьград (К-поль). После захвата К-поля османами Исидор вернулся на Русь. Воспринимая постигшие его несчастья как наказание от Бога, он раскаялся в униатстве, за что рим. архидиакон и проповедник Бенедикт его отравил. К. О. вспоминает и др. версию, согласно к-рой Исидора убили киевляне. Неизвестно ни великорусским, ни западнорус. источникам упоминаемое К. О. послание папы Евгения IV к К-польскому патриарху Иосифу с требованием назначить Исидора на Русскую митрополию. Из протестант. полемической лит-ры К. О. заимствовал мысль о папе, к-рый «слушается дьявола», в «Истории...» диавол выступает советчиком папы Евгения. Хотя в «Истории...» обнаруживаются свидетельства знакомства ее автора с великорус. произведениями, направленными против Флорентийской унии, московские тексты нельзя считать непосредственным источником сочинения К. О. (В лит-ре встречается утверждение, что К. О. использовал послание Московского вел. кн. Василия II Васильевича визант. имп. Константину XI Палеологу (1452), что неверно, потому что послание не было отправлено.) Вероятно, в качестве первоисточника следует искать традицию, возникшую на греч. почве, к-рая влияла и на московских, и на западнорус. книжников. Исследователи отмечали связь между «Историей...» К. О. и «Историей осьмого Собора» кн. А. М. Курбского - оба автора пользовались одним несохранившимся протографом. «Речи» греков на Соборе в сочинении К. О. заимствованы в т. ч. из «Книжицы в десяти разделах» (Острог, 1598). В «Истории...» имеются небольшие заимствования из хроники Мартина Бельского XVI в. В сочинении очевидны следы неудачного соединения разных источников. Так, рассказ о «злых» деяниях папы (злоупотребления, вызвавшие восстание в Риме, борьба с участниками Базельского Собора и др.), заимствованный из какой-то «всемирной» хроники, не согласуется с ролью папы в основном повествовании, где папа, оказывается, был принужден к дурным поступкам аббатом из Родоса и епископами. Исследователи отмечали эмоциональность и образность изложения в «Истории...», отсутствие лит. усложненности. Произведение изобилует цитатами из Свящ. Писания и творений св. отцов. |
| С распространением церковной латыни связано одно важное языковое свойство. В латинском языке наблюдается максимальная ассимилирующая сила. Вместе с военной и политической экспансией Рима расширялся ареал использования латыни. Несмотря на то, что эллинская культура была очень влиятельной, латынь стала главной объединяющей силой западной литургии. Богослужебный латинский принадлежит высокому литературному стилю, обращен больше к уму, чем к сердцу, и своим стихотворным ритмом напоминает слушающему о непреходящем Божием величии . После X в. латынь постепенно вытесняют из употребления народные языки, и вместе с этим в Католической Церкви возникает тенденция к составлению литургий на понятном для народа наречии. Обычно эти течения возникали в среде движений за национальную независимость – таких, как гуситы, которые на Базельском соборе (1415 г.) потребовали разрешить использование чешского языка в литургии. Эта традиция была продолжена учителями Реформации, считавших, что главной целью богослужения была его назидательность. Сопротивление ортодоксальных католиков было связано с опасениями неверного перевода Библии и вообще фальсификации священных текстов. 1.3 Структура и чинопоследование мессы В исследовании богослужения важно различать базовую структуру чинопоследования и его текст. Структура формируется почти сразу, текст изменяется в истории. Именно структура помогает понять, какой опыт заложен в церковной молитве, на чем она основана и какую цель перед собой ставит. Текст песнопений и молитв расставляет богословские акценты, подчеркивает или, наоборот, приглушает значение того или иного богослужебного элемента. Структуру восстановить легче, чем написать исчерпывающую историю текста. «Источники латинской мессы Римского обряда сокрыты в глубокой тьме, – пишет Йозеф Юнгманн (J. Jungmann). Древнейшие документы, которые фиксируют этот тип мессы, представляют собой работу франкских переписчиков VIII-IX вв., и даже имея весь аппарат литературной критики и текстуального анализа, мы с трудом можем восстановить какие-то записи древнее шестого, максимум, пятого, века» . Структура христианского богослужения Рима была описана уже во II в. мучеником Иустином Философом (+165). В гл. 64 и 65 «Первой апологии» повествуется о пасхальной литургии, на которой новокрещеные впервые причащались Святых Таин, а в гл. 67 – говорится о воскресном евхаристическом богослужении. Эти свидетельства позволяют нам сконструировать схему литургии, которая совершалась в Риме в середине II века. Библиография |
| Наконец, стороны договорились о его созыве в 1437 г. Был еще ряд нюансов, повлиявших на ход последующих событий. Желая продемонстрировать свою окрепшую власть, но при этом не вступать в новый конфликт с оппонентами, Евгений IV в 1437 г. издал буллу «Doctoris gentium» о перемещении Базельского Собора, все еще продолжавшего свою работу, в Италию, в городок Ферраро. Таким способом он одновременно устранял оснований для возможных претензий Константинополя. Имея кое-какую информацию о церковном расколе на Западе, император в переписке с Евгением IV настаивал, чтобы переговоры велись не с частью Западной церкви, т.е. с папой и его сторонниками, а со всей. Некоторое время папа увиливал от ответа, убеждая царя, что не следует обращать внимания на схизматиков. Теперь же он заявил, что отцы Базельского Собора вскоре прибудут в итальянский городок Ферраро, который и предложил в качестве места будущего Вселенского Собора. Император подумал и согласился 825 . Это была серьезная уступка Риму со стороны Византийского царя. Видя глубокую заинтересованность понтифика в достижении унии с Восточной церковью, василевс согласился на проведение объединительного Собора в Италии. Но и со стороны Рима имело место не менее существенное отступление от старых позиций: папа согласился на диалог и соборное обсуждение спорных вопросов. Ранее, как известно, он допускал лишь присоединение Константинополя к своему решению 826 . На самом деле папа получил больше василевса, убивая одной пулей сразу несколько зайцев. Он настоял на облюбованном им месте Собора, продемонстрировал всему Западу свою власть, выступил в достойнейшей роли объединителя Церквей, а заодно кассировал решения Базельского Собора, собрав в Ферраро еще до прибытия греков параллельный Собор. Разумеется, письменное согласие Византийского царя прибыть в Италию прибавило политического веса папскому собранию за счет, разумеется, Базельского Собора. Чтобы укрепить Uoahha VIII в принятом решении, он обещал взять на себя все расходы византийской делегации на период проведения Вселенского Собора в Ферраро. |
| Во время 1-го голосования в Базеле по вопросу о месте буд. Собора 5 дек. 1436 г., а также окончательного голосования в мае 1437 г. сторонники папы Римского, в число к-рых входил и Н. К., оказались в меньшинстве. Несмотря на это, 16 мая 1437 г. по инициативе и при участии возглавившего к этому времени папскую партию в Базеле кард. Чезарини было принято решение от имени Собора отправить к имп. Иоанну VIII и патриарху К-польскому послов с якобы офиц. соборными письмами. В действительности эти послы должны были представить не решение соборного большинства, а мнение папы Римского и поддерживавшего его меньшинства, убедив греков прибыть на Собор не в Базель, а в предложенное папой место (см.: ActaCus. Bd. 1. S. 197-202. N 294-296). Послами были назначены Пьер III де Версей, еп. Диня (1432 -1439), Педру ди Норонья, архиеп. Лиссабона (1424-1452), и Н. К. Первоначально посольство отправилось из Базеля к папскому двору в Болонье, где получило инструкции от папы Римского Евгения IV. Желая, чтобы его послы прибыли в К-поль раньше послов соборного большинства, папа Евгений IV в булле «Salvatoris et Dei nostri» от 30 мая 1437 г. утвердил мнение меньшинства как постановление Базельского Собора (текст см.: Epistolae Pontificiae ad Concilium Florentinum spectantes. R., 1940. Pt. 1. P. 64-70. N 66), а 15 июля 1437 г. подписал послание имп. Иоанну VIII и патриарху К-польскому, подтверждающее полномочия «представителей Базельского Собора» (см.: ActaCus. Bd. 1. S. 211-212. N 312-313). Всего в папское посольство было включено 5 человек: 3 «представителя Базельского Собора» (Basiliensis concilii oratori), в т. ч. Н. К., а также 2 папских нунция: Марко Кондульмер, архиеп. Тарантезский (1433-1438), официально возглавлявший делегацию в качестве легата a latere, и Кристофоро Гаратони, еп. Корона (1437-1448), ранее уже посещавший К-поль, к-рый должен был вести основные переговоры с императором и патриархом. В кон. июля 1437 г. участники посольства вместе с возвращавшимися в К-поль греч. посланниками отплыли из Венеции на 2 кораблях. Н. К. вместе с Марко Кондульмером плыл на 2-м корабле, к-рый прибыл в К-поль 24 сент. 1437 г. (см.: Ibid. S. 214. N 317-318; ср.: Bond. 1996. P. 138-139). |
| Переговоры папских посланников с имп. Иоанном VIII и патриархом К-польским Иосифом II (1416-1439) проходили с сер. сент. 1437 г., когда в К-поль прибыл 1-й корабль из Венеции. После появления в кон. сентября в К-поле Марко Кондульмера и Н. К. посольство на офиц. приеме предъявило скрепленное соборными печатями (в действительности полученными обманным путем) решение меньшинства Базельского Собора, в к-ром говорилось, что Собор находится в полном единомыслии с папой Римским и приглашает греков приехать на объединительный Собор во Флоренцию или в Удине (см.: ActaCus. Bd. 1. S. 218-219. N 327). В нач. окт. 1434 г. переговоры оказались значительно затруднены тем, что в К-поль прибыло еще одно посольство, направленное большинством участников Базельского Собора, члены которого обвинили папских посланников, в т. ч. Н. К., в незаконном присвоении права выступать от имени Собора; были предъявлены надлежащим образом заверенные документы Собора, опровергавшие полномочия папских посланников (Ibid. S. 219. N 328). Во время прений в присутствии императора и патриарха Н. К. выступил как свидетель событий, происходивших на Базельском Соборе. Он заявил, что посланники соборного меньшинства имеют полное право действовать как представители Собора, сославшись в т. ч. на то, что в истории церковных Соборов решение не всегда принималось простым большинством голосов, но во мн. случаях правильной и принятой впосл. Церковью оказывалась позиция меньшинства (см.: Ibid. S. 219-222. N 329-330). Весьма вероятно, что Н. К. использовал также неоднократно впосл. приводимый им в полемике со сторонниками Базельского Собора аргумент о том, что законный Собор Зап. Церкви должен действовать в единстве с папой Римским и вне такого единства не может принимать к.-л. обязательные для всей Церкви решения. Хотя из источников следует, что Н. К. как минимум один раз выступал в присутствии императора и патриарха с важными аргументами в пользу позиции папского посольства, в целом его роль в переговорах едва ли была значительной. |
| Постановления Собора часто были результатом кулуарного влияния и интриг, тогда как по эффективности работы и возможностям реализации принятых решений Собор значительно уступал Римской курии. Положение самого Н. К. на Соборе после 1434 г. было лишено определенности: он прибыл в Базель как представитель архиепископа, который в итоге не был признан ни Собором, ни папой Римским, ни императором. По мере того как Рабан входил в управление Трирским архиеп-ством, под угрозой оказывались многочисленные бенефиции Н. К., к-рых новый архиепископ мог в любой момент его лишить под неким благовидным предлогом. Почти все влиятельные друзья и знакомые Н. К. принадлежали к папскому лагерю, поэтому в качестве единственного пути сохранить и упрочить свой церковный статус он стал рассматривать переход под покровительство папы Римского (подробнее о возможной мотивации Н. К. при выборе папской стороны см.: Meuthen. 1971; Idem. 2010. P. 50-52; Biechler. 1975; Stieber. 1991). О принятом Н. К. решении свидетельствует поданное папе Римскому Евгению IV и одобренное папой 25 окт. 1436 г. ходатайство о подтверждении права на все ранее предоставленные бенефиции (см.: ActaCus. Bd. 1. S. 193-194. N 284). До тех пор пока между папой Римским и Базельским Собором сохранялся хрупкий мир, Н. К. имел возможность лавировать между интересами 2 сторон. Однако уже в дек. 1436 г., во время обсуждения острого вопроса о том, где должен проходить объединительный Собор Зап. и Вост. Церквей, переговоры о проведении к-рого в это время активно шли между Римом, К-полем и Базелем, Н. К. открыто поддержал папскую позицию, проголосовав за место, «угодное папе и грекам», что означало неминуемое размежевание с концилиаристским большинством Базельского Собора (см.: Ibid. S. 195. N 287). Мн. участники Базельского Собора расценили это решение Н. К. и его последующий отъезд из Базеля как прямое предательство. В кон. 30-х - нач. 40-х гг. XV в. участники Базельского Собора, продолжавшего работу в расколе с Папским престолом после окончательного признания Собора папой Римским Евгением IV незаконным во 2-й пол. |
| Однако гораздо больше его беспокоило противостояние между папой Римским Евгением IV и Базельским Собором (см.: Ibid. S. 229-232. N 349). Не признавшие новый Собор в Ферраре участники Базельского Собора продолжали заседать в Базеле, начали процесс против папы Римского Евгения IV и выдвинули персональные обвинения против всех участников посольства в К-поль (см.: Ibid. S. 227. N 343; S. 228. N 347; S. 233-234. N 351-352; S. 240. N 366). 17 марта 1438 г. князья Свящ. Римской империи после избрания на съезде во Франкфурте нового герм. кор. Альбрехта II (1438-1439) объявили о том, что намереваются придерживаться нейтралитета в борьбе между Базелем и Римом (см.: DRT. ÄR. Bd. 13. S. 216-219. N 130). Следствием этого решения стала длительная и упорная борьба делегатов Базельского Собора и представителей папы Римского Евгения IV за поддержку в Германии (общий историко-канонический анализ см.: Stieber. 1978). Обе стороны пытались путем приватных переговоров и офиц. выступлений на имперских рейхстагах склонить князей и представителей сословий на свою сторону. Н. К. был вынужден вступить в эту борьбу на папской стороне. Победа папы Римского Евгения IV для Н. К. означала сохранение многочисленных бенефициев и упрочение собственного благосостояния и церковного статуса, тогда как в случае поражения папы Н. К. угрожал приговор, окончательно утвержденный участниками Базельского Собора в 1440 г. Согласно приговору, Н. К., как виновный в подлоге, т. е. в действиях во время посольства в К-поль от имени Собора без к.-л. на то полномочий, лишался всех церковных чинов и бенефициев (см.: ActaCus. Bd. 1. S. 279-280. N 422). Возможность реализации этого соборного приговора на практике напрямую зависела от того, какую позицию в противостоянии между Базельским Собором и папой Римским Евгением IV займут герм. князья. Представитель папы Римского в Германии (1438-1450) Папа Римский Евгений IV после возвращения Н. К. из К-поля видел в нем преданного и надежного сторонника. Об этом свидетельствует данное папой 16 апр. |
| Поскольку финансовое положение Н. К. было вполне прочным, во время поездок по Германии он имел возможность пользоваться всеми преимуществами, доступными церковному прелату, посещать монастырские и епископские б-ки и уделять свободное время чтению и лит. трудам (корректный итинерарий Н. К. до нач. 1440 г. см.: Honecker. 1940; Bond. 1996. P. 146-152; приводимая М. Л. Хорьковым информация о том, что Н. К. в эти годы посещал Италию, ошибочна - см.: Хорьков. 2015. С. 40; Он же. 2016. С. 390). Впервые в качестве папского представителя, или делегата (orator), Н. К. присутствовал на имперском рейхстаге в Нюрнберге в окт. 1438 г. (см.: ActaCus. Bd. 1. S. 240-241. N 368-370; S. 243-244. N 373-374). Посольство возглавлял в статусе легата кард. Н. Альбергати; в него были включены еще 5 человек: 3 епископа, доктор светского и церковного права Дж. Ф. Каподилиста (ок. 1380-1459) и теолог Х. де Торквемада (1388-1468). Незадолго до 25 окт. 1438 г. Н. К. было предоставлено слово на рейхстаге; с ответной речью 25 окт. выступил Т. де Курсель (ок. 1400-1469), представитель Базельского Собора (см.: Ibid. S. 244-247. N 375-376). Запись речи Н. К. не сохранилась; известно лишь неск. тезисов: 1) один церковный Собор может впасть в заблуждение, и в этом случае другой церковный Собор может его исправить (этот тезис служил для доказательства того, что Ферраро-Флорентийский Собор исправляет ошибки Базельского Собора); 2) постановления Собора только тогда следует считать происходящими от Св. Духа, когда все участники приходят к согласию в едином решении (тезис отвергает богодухновенность решений, принятых не всеми участниками Базельского Собора, а только антипапским большинством); 3) заседающие в Базеле не могут принять справедливых решений, поскольку город находится под влиянием неблагоприятной констелляции (из этого тезиса видно, что Н. К. продолжал серьезно относиться к астрологическим построениям). В марте 1439 г. Н. К. прибыл в Майнц, чтобы выступить на имперском съезде, однако он не входил в офиц. |
| Но замечательно, что никто не вспомнил о догматическом факте, нами ныне рассматриваемом. Итак, догматически победил Базельский Собор, заставив себя все-таки признать, исторически же победило папство, которое и повело неудержимо Церковь к Реформации, то есть к окончательному и неисцелимому уже расколу, а вместе и к Ватикану как завершению контрреформации и окончательной ее победе внутри Католической церкви. Почувствовав почву под ногами, папы задним числом и в противоречии со своими предшественниками начинают уничтожать следы этого Собора. В 1460 году, то есть через 10 лет после заключительного признания и примирения с Базельским Собором папа Пий II (в булле «Execrabilis») признал достойным проклятия злоупотреблением 102 провозглашать право апелляции на папу к будущему Собору (hoc pestiferum virus... materiam scandali (это губительный яд... причина искушения (лат.) – Прим. ред.). A уже в 1516 году перед лицом начинающейся Реформации папа Лев Х в булле «Pastor aeternus» (Enchir. 257) провозгласил вместе с недействительностью Базельского Собора (однако лишь после попытки его перенесения папой в Феррару) и недействительность того положения его, что Собор выше папы (как будто оно было провозглашено только после перенесения и только Базельским Собором). Так коротка оказалась историческая память в Ватикане. Следующим шагом было совершенное изъятие Базельского Собора из числа Вселенских Соборов и ограничение значения Констанцского при одновременном возвеличении Флорентийского: машина «традиции» работала чисто, а с тех пор, как в Ватикане был изготовлен штемпель непогрешимости, техника работы чрезвычайно облегчилась, так что теперь уже никто не смеет поднять голос в защиту авторитета Констанцского и Базельского Соборов. 103 Но все это donee corrigetur (пока не будет исправлено (лат.) – Прим. ред.), и совершенно мыслима и обратная картина, в которой Florentinum и Vaticanum поменяются местом с Constantiense et Basiliense, история еще не кончена... Однако обратимся вплотную к Ватиканскому догмату. |
|
|
