| Тому лицу, которому после митрополита Макария пришлось бы говорить о греко-латинской школе Арсения грека, следовало бы или принять новое мнение относительно времени открытия этой школы или в виду сообщенных за последнее время новых данных, совершенно противоположных существовавшим, – подвергнуть пересмотру как свидетельство Олеария, так и вообще весь вопрос о школе Арсения грека. Но оказывается, что не все делается так, как должно бы делать. И.Е. Забелин в речи своей под заглавием «Первое водворение в Москве греко-латинской и общей европейской науки» (Чтения в Обществе Истории и Древностей Российских, за 1886 г. кн. IV, с. 1 – 24), произнесенной в торжественном заседании Императорского Общества Истории и Древностей Российских, по поводу двухсотлетней годовщины рождения историка В.Н. Татищева, говоря о просвещении наших предков, коснулся вопроса и о греко-латинской школе Арсения грека. «Крайняя потребность в науке, – говорит г. Забелин, – выразившаяся на первое время потребностью, собственно типографскою, для приготовления знающих справщиков, ученых корректоров, стала очевидною для всех. Начались попытки завести школу для этой цели. При патриархе Филарете была учреждена греко-латинская школа в Чудове монастыре под руководством грека Арсения; но учитель чрез несколько лет на одинокой и потому утлой своей ладье потонул в глубине всеобщего невежества и при патриархе Иосифе был сослан в Соловецкий монастырь. Говорили про него, что он волхв, еретик, звездочетец, исполнен скверны и смрада иезувитских ересей. Такими характеристиками встречались тогда все знающие и ученые люди. При Никоне он был возвращен и определен по-прежнему смотрителем и справщиком книг в типографии и занимался у патриарха переводами с греческого». (Об учительстве Арсения грека в это время г. Забелин не говорит ни слова). Конечно, эти слова в устах митрополита Евгения, в начале XIX столетия, при состоянии в то время науки Русской истории, были естественны, но слышать повторение их в 1886 году по меньшей мере... удивительно, потому что в настоящее время нет никакого сомнения в том, что все они от первого до последнего составляют чистейшую ложь. |
| 2) Греко-латинская школа Арсения грека, о которой говорит Олеарий во втором издании описания своего путешествия (изд. в Шлезвиге в 1656 году) на стр. 280, открыта при патриархе Никоне в промежуток времени 1653 – 1655 гг., – вероятнее всего в 1653 году. 1 «Подробное описание Голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1638 гг., составленное Адамом Олеарием». Перевод П. Барсова, изданный обществом Истории и Древностей Российских. М. 1870 г. стр. 310. Как известно, описание путешествия Олеария при жизни его самого было издано на немецком языке в Шлезвиге три раза в 1647, 1656, 1663 гг. Перевод Барсова сделан с 3-го издания 1663 года. В переводе А. Михайлова (одной третьей книги описания путешествия Олеария), сделанном со второго издания 1656 г., данное место так читается: «в прежние времена русское юношество обучалось в школах своих писать и читать на русском, более же на славянском языке; никто из них, принадлежал ли он к духовному или светскому, высшему сословию или низшему не знал ни одного, ни греческого, ни латинского. Теперь же весьма многие из русских, с одобрения государя и патриарха, желают, чтобы дети их обучались греческому и латинскому языкам. Уже учреждена подле патриаршего двора греко-латинская школа, состоящая под управлением и надзором одного ученого грека по имени Арсений». (Перевод напечатан в «Архиве историко-юридических и практических сведений», изд. Н.В. Калачовым за 1859 г. кн. 3 – 6. О школе Арсения грека в VI кн. стр. 1). 2 Ни Стриттер, ни Болтин, ни Щербатов, ни Манкеев (в «Ядре») – никто ничего не говорит о школе Арсения грека. Точно также ничего не говорит и Татищев в своей истории; а в «Разговоре о пользе наук и училищ» находим следующие недостаточно ясные сведения по этому вопросу: «Видим, – говорит он, – Михаила и Леонтия, первых русских митрополитов, Иова первого, а по нем Филарета патриархов, яко мужей искусных, благочестивых и пользу государства более оных разумеющих, как в Киеве, так в Москве школы для учения греческого и латинского языков устроили; да и Никон Московскую школу в лучшее состояние привесть прилежал, чтобы попов иметь ученых, которая хотя весьма в худом от искусства или нерадения начальников состоянии находится, однакож содержится и чаятельно впредь лучшую пользу от оныя иметь». |
| Прибавл. к изд. отцов. 1845 г. стр. 165. 220 Бер говорит, что Царь Борис хотел завести на Руси даже университеты, но духовенство представило, что если настанет разноязычие, то поселится разноверие и прежнее согласие исчезнет. Маржерет о времени 1601–1606 г.: «народ русский не знает ни школ, ни университетов. Одни священники наставляют юношество чтению и письму, чем, впрочем, немногие занимаются». Подобное Мацкевич. Сказание современников о самозванцах. Ч. 1, 12. 13. Ч. 2, 27. Ч. 5, 66. 67. Между противниками просвещения при Царе Михаиле известен князь Григорий Сангулеевич Черкасский. Пассека очерки 5, 202. М. 1840. 221 Так говорил о современниках Арсений Глухой; см. другие слова его из челобитной в прибавл. к изд. отцов 1845, стр. 150. 151. 222 Олеарий (Reisebeschreibung, изд. в Шлезвиге 1647, p. 280) говорит, что школа «вверена надзору и управлению Грека, по имени Арсения». Митрополит Евгений (словарь 1, 48. 49) считает сего учителя Арсения за того Арсения Грека, который при Иосифе и Никоне занимался исправлением книг. Но Грек Арсений прибыл в Москву вместе с Патриархом Паисием в 1649 г. (Истина соловецкой обители стр. 15. 174. 189). Сочинитель словаря ошибается относительно Арсения Грека и в другом отношении (прим. 226). Олеарий, если не ошибся, мог назвать Арсения Греком только, как греческого учителя. Между тем об Арсение Глухом известно, что он знал и грамматику и греческий язык (прим. 378). Симон пишет: «помощницы (первым был Арсений) в правды» по освобождении из заключения «поработаша на печатном дворе у справы книг много лет». 223 Строева опис. книг Царского стр. 140. Издатель Василий Бурцев-Протопопов многое взял из грамматики изд. в 1621 г. в Вильне (выше пр. 181. Энциклоп. лексик. 7, 424. 425. 224 Опис. малорос. делам в молодике 1844 г. Привилегия московской академии говорит, что они вызваны «обучать русский народ свободным наукам» (Древ. вивл. 6, 404). В одно время с Арсением прибыл в Москву из Киева Феодосий Сафонович, говоривший речь Царю (прим. 205). 225 Опис. |
| От 3 сентября игумен и братия Соловецкого монастыря известили государя, что старец Арсений Грек к ним прибыл и воля государева будет исполнена . В Соловецком монастыре за Арсением внимательно следили, подробно его расспрашивали и составили о нем краткое биографическое известие. Оказывается, что он в молодые годы, когда обучался в латинских училищах, действительно переменял веру и был в унии, как сознался на исповеди духовнику своему священнику Мартирию, потому что иначе не принимали в те училища. Но, возвратившись в Грецию, снова принял православие и даже посвящен был во священника, постригшись в монашество. В Соловках прожил Арсений около трех лет «в добром послушании у инока Никодима» и успел научиться славянской грамоте и русскому языку. После столь продолжительного испытания иноки соловецкие убедились, что Арсений вовсе не еретик и «что в нем обрели здраво, в том его и похвалили: обрели в нем здравое исповедание веры, без приложения и без отъятия». Но заметили, что он плохо исполнял внешние обряды: поклоны, посты и пр. Он даже будто бы молился не тремя, а двумя перстами, как молились тогда иноки соловецкие, и вообще восхвалял русские церковные обряды, а о греках говорил: «У нас много потеряно в неволе турецкой... нет ни поста, ни поклонов, ни молитвы келейной...» Такие добрые отзывы о вере Арсения Грека Никон мог услышать в самом Соловецком монастыре, когда приходил туда за мощами святителя Филиппа, и потом мог передать и государю. Да и власти монастырские обязаны были донести в Москву, каким нашли Арсения, который прислан был оттуда в их обитель собственно на испытание. Наконец, и сам Арсений Грек бил челом государю: «Сослан-де он в Соловецкий монастырь, и, по правилам св. отец, урочные лета в запрещении ему прешли, по Второму поместному Собору, и государь бы пожаловал, велел его из-под начала свободить и быти в монастыре, где государь укажет» . Неудивительно, если Никон, основываясь на свидетельстве соловецких иноков о правоверии Арсения после трехлетнего его испытания, лишь только сделался патриархом, решился с соизволения государя вызвать Арсения к себе как человека ученого, правоверного и способного послужить своими знаниями на пользу Церкви; дал ему келью в своем патриаршем доме, сделал его библиотекарем своей патриаршей библиотеки и одним из справщиков и переводчиков книг с греческого языка. А Неронов, может быть не зная об этом свидетельстве о правоверии Арсения или по одному лишь озлоблению против Никона, уже в 1654 г. ставил ему в укор, зачем он взял к себе в справщики книг грека Арсения, которого патриарх Паисий назвал будто бы еретиком . Надобно присовокупить, что для удобнейшего наблюдения за печатанием новоисправленных книг царь приказал еще в 1654 г. передать Печатный двор со всеми его учреждениями и справщиками книг, доселе находившийся в ведении Приказа Большого дворца, патриарху Никону в его непосредственное и полное распоряжение . |
| Неудивительно, если Никон, основываясь на свидетельстве соловецких иноков о правоверии Арсения после трехлетнего его испытания, лишь только сделался патриархом, решился, с соизволения государя вызвать Арсения к себе» (163–164). Неужели после столь ясных свидетельств и опровержений кто либо осмелится вновь клеветать на Арсения, будто он неправославный. Патриарха Никона еще в то время за Арсения обвинял Неронов, который, «может быть не зная об этим свидетельстве о правоверии Арсения или по одному лишь озлоблению против Никона, уже в 1654 году ставил ему в укор, зачем он взял к себе в справщики книг грека Арсения, которого п. Паисий назвал будто бы еретиком» (стр. 164). Но мы знаем теперь цену подобных обвинений. «Если враги книжных исправлений Никона считали Арсения человеком крайне ненадежным во всех отношениях, даже прямо еретиком, внесшим свои ереси в русские богослужебные книги, и видели в нем главного виновника всех церковных новшеств, введенных при Никоне, то все православные писатели до последнего времени твердо настаивали, что Арсений был не только человек ученый, но и строгий ревнитель православия». (Характер отношений России к правосл. востоку в 16 и 17 стол.» проф. Каптерева, стр. 207, м. 1885 г.). 2) В книге Левит ( Лев.24:16 ) по старому переводу напечатано: «проклинаяй имя Господне, смертию да умрет», а по новому: «нарицаяй имя Господне, смертию да умрет». Разбор: В русской Библии этот стих переведем так: «и хулитель имени Господня должен умереть». На такое же точно понимание этого стиха наводит то, если взять его в связи с предыдущими стихами, а так же посмотреть так наз. параллельное место: «не произноси имени Господа Бога твоего напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно» ( Исх.20:7 ). Другое параллельное место указано в евангелии Матфея (МФ.26:65). Слово «нарицаяй» в смысле хуления, а не именования, объясняет и блаж. Феодорит, на кн. Левит, ч. 1, стр. 186–187, а по изд. 1905 г. стр. 160: «Вопрос 33: Как должно разуметь сказанное: иже аще кленет Бога своего, грех приимет. |
| Последний – фигура особого рода. Арсений Грек много навредил репутации Никона своей авантюрной фигурой. Среди греков таких было не мало. А для пуританской Москвы это была мерзость. Арсений из турецких греков, из богатой семьи, учился в греческой гимназии в Венеции, а затем в Риме, в униатской коллегии св. Афанасия. После 5-ти лет римской коллегии, конечно, купленных ценой измены вере, Арсений проходил Падуанский университет по философии и медицине. Вернувшись на родину, он опять стал православным и стал подвигаться к епископству. Но турецкие власти придрались к нему, как к венецианскому шпиону. Арсения посадили в тюрьму. Тут под пытками, ради спасения головы, он вынужден был принять ислам и обрезаться. Выйдя из тюрьмы, он бежал в Валахию, затем в Польшу и в Киев, ища там профессуры в Могилянской коллегии. В 1649 г. через Киев проезжал в Москву Иерусалимский патриарх Паисий. К нему напросился Арсений. И тот взял его в Москву, как блестящего дидаскала. В Москве сразу взяли Арсения на роли учителя греческого языка. В этот момент Паисий не знал еще ясно биографии Арсения. Секрет этот открылся Паисию только уже на обратном пути из Москвы, в пограничном городе Путивле. Немедленно добросовестный патр. Паисий написал в Москву. И Москва Арсения грека взяла под суд. Сначала Арсений пробовал запираться, а потом сознался. Его осудили на исправительную ссылку в Соловецкий монастырь (27.VII.1649 г.). В Соловках монахи придирались ко всему: и рубашки у Арсения тонкого полотна и шейный крест дорогой. Напрасно «европеец» доказывал им, что не везде люди живут одинаково. Пришлось всему покориться: – научиться есть постную пищу и креститься двуперстно. Арсения выручил из беды приезд летом 1652 г. митр. Новгородского Никона за мощами святителя Филиппа. Никон взял Арсения опять в Москву и сразу поместил его на патриаршем дворе для учительства в эллино-латинской школе, открывшейся в Чудовом монастыре. А через год Арсений стал и справщиком книг вместе с другими справщиками Никонова времени. Таковы: иером. Иосиф (бывший прот. Ив. Наседка), иером. Савватий, Чудовский иером. Евфимий, знавший греческий, латинский, еврейский и польский языки, Иван Озеров, ученик Киевской Академии и Ртищевской школы. В 1652 г. Никон взял весь Печатный Двор из ведения Дворцового Приказа в свое ведомство, сам назначил справщиков и принялся энергично продвигать дело правки печатаемых книг. В плане собирания старых рукописных и печатных книг из всех монастырей Никон поручил иеродиакону Евфимию обследовать библиотеки многих монастырей. Евфимий ради этого обходил и объездил тридцать девять монастырей. В них он осмотрел 2 672 книги и составил им опись. Все эти книги Никон приказал выслать в Москву. Арсению греку поручено было съездить за книгами в Новгород и в Киев. Арсений Суханов приобрел на Афоне 498 книг. До 200 книг прислали восточные патриархи. Но с этим обогащением новыми текстами московского центра работа справщиков и печатание книг не считались. Печатание шло полным ходом и своим чередом. |
| Арсению возразили, что патриарх Паисий вовсе о том доселе не знал, как сам пишет, а если бы знал, то он бы его, Арсения, для риторского учения в Московском государстве не оставил. Арсений: «В том он пред Богом грешен и пред государем виноват, что такова дела царскому величеству не известил, а обусурманен-де он неволею. Когда же он после того пришел в Волошскую землю, то митрополит Янинский Иоасаф его, Арсения, в вере исправил и миром помазал. Да и патриарху Паисию он про то объявил же и покаяние принес. И патриарх в том его простил, и благословил, и грамоту прощальную и благословенную ему дал, и та грамота патриархова и ныне у него, Арсения. А государя он не известил потому, что его Паисий патриарх простил и служить ему велел. На Москве ж остался он не своею волею: про то известно великому государю». Тем и окончилось расспросное дело Арсения Грека, которое мы намеренно привели целиком, чтобы всякий мог судить, насколько Арсений виновен. Хотя и вероятно, что он принял унию в Риме, как должны были принимать ее все греки, обучавшиеся в Римской греческой коллегии, но сам он в этом не сознался и по возвращении на родину трикратно пред всеми проклинал римскую веру. Если он и был обусурманен, то обусурманен неволею и потом покаялся в этом, был присоединен к Церкви чрез миропомазание Янинским митрополитом и от самого патриарха Паисия получил прощальную и благословенную грамоту. В Москве, однако ж, этим не удовольствовались. Июля 27-го по указу государя описана была вся рухлядь Арсения на Ростовском подворье, где он остановился, в том числе были многие греческие печатные книги, богослужебные, святых отцов — Кирилла Иерусалимского, Златоуста, Иоанна Дамаскина, древних писателей — Гомера, Аристотеля и учебные — грамматика, лексикон и др. И того же числа дан был указ боярину и дворецкому князю Алексею Михайловичу Львову сослать греческого старца Арсения в Соловецкий монастырь «для исправленья православной греческой веры», а 30 июля послан был от царя указ в Соловецкий монастырь, чтобы, когда будет привезен туда грек старец Арсений «для исправленья православной христианской веры», то отдали бы его под крепкое начало уставщику Никодиму и береженье к нему велели держать большое, из монастыря его никуда не выпускали, а пищу и одежду и обувь давали ему братскую. |
| 44, 34). 38 Подлинное дело о допросе старца Арсения Грека и отправлении его в соловецкий монастырь находится в моск. главн. арх. мин. иностр. дел, дела Греч. Связк. 27, 33. Оно же целиком помещено и в выписке об этом Арсении Греке, какая в 1666 г. послана была из посольского приказа ко властям на патриарший двор (там же связк. 44, 34). 40 Эта челобитная Арсения Грека так же помещена в выписке, или справке о нем, какая послана была в 1666 г. из посольского Приказа ко властям на патриарший двор (Моск. главн. арх. М. И. Д. делаГреч., Связк. 44, 34. 41 Никон отвечал Неронову: «лгут де на него (Арсения Грека); то де на него солгал, но ненависти, троицкой старец АрсенийСуханов, что в Сергиеве монастыре келарь, когда посылан был по государеву указу и по благословению Иосифа патриарха в Иерусалим и в прочия государства» (Материал. для истор. русск. раскола, I, 64, 150). 45 О приезде антиох. Патр. Макария в Россию и о назначении ему временного пребывания в Коломне, там же связк. 32, 21. А о прибывании его в Коломне и потом в Москве и других местах России – подробное сказание оставил сын его, архидиакон Павел алеппский в книге: «Путешествие Макария, антиох. Патриарха», напечатанной в английском переводе в Лондоне 1836г., в двух томах. Павел алеппский, который вообще, кажется, несколько преувеличивает то уважение, какое оказывали в Москве его отцу, патр. Макарию, говорит, что он принят был царем даже с большими почестями, чем принимались прежние патриархи, и это доказывает особенно тем,что прежде на встречу иерусалим. Патриарху Паисию царь сошел с трона только на третью ступень, а теперь прошел значительное пространство для встречи патр. Макария, и когда отпускал Паисия, то не шел с ним и не вел его под руки до дверей, как поступил с Макарием, и проч. (кн. VIII, отд. 3 в т. I, стр. 373 – 386). В следующем отделениитой же книги Павел говорит о приеме царем сербского патр. Гавриила, о представлении обоих патриархов, Макария и Гавриила, патр. Никону, и подробно описывает царский обед, в котором все они учавствовали (т. |
| главн. арх. Мин. инос. дел. Дела греч. Связк. 44. 34 Подлинное дело о допросе старца Арсения Грека и отправлении его в Соловецкий монастырь находится в Моск. главн. арх. Мин. инос. дел. Дела греч. Связк. 27. 33 Оно же целиком помещено и в выписке об этом Арсении Греке, какая в 1666 г. послана была из Посольского приказа ко властям на патриарший двор (там же. Связк. 44. 34 Правосл. собеседник 1858 г. 3. 328–353 Эта челобитная Арсения Грека также помещена в выписке, или справке, о нем, какая послана была в 1666 г. из Посольского приказа ко властям на патриарший двор (Моск. главн. арх. М. и. д. Дела греч. Связк. 44. 34 Никон отвечал Неронову: «Лгут-де на него (Арсения Грека), то-де на него солгал по ненависти троицкий старец Арсений Суханов, что в Сергиеве монастыре келарь, когда посылан был по государеву указу и по благословению Иосифа патриарха в Иерусалим и прочие государства» (Материал. для истор. русск. раскола. 1. 64, 150 Румянцев. Древн. издания Моск. Печатн. Двора. С. 33. Прим. 69 к Описанию старопеч. книг гр. Толстова и купца Царского, изд. Строевым. 89 Есть и третье сказание о Московском Соборе 1655 г., заимствованное будто бы из рукописной повести 1668 г., переходящей в копиях из рук в руки между глаголемыми старообрядцами. Оно помещено в книжице, составленной Павлом Белокриницким и напечатанной без обозначения места и времени печатания под заглавием «3 часть церковной истории». Здесь говорится, во-первых, будто Никон обращался с своими вопросами ко всем Восточным патриархам, подкупил их, нищенствующих, богатыми дарами, чтобы склонить на свои новоизмышленные предания, и, получив от патриархов ответные грамоты согласно своему желанию, открыл Собор 1655 г. и на нем в первом же заседании объявил эти ответные грамоты патриархов (с. 28–37 Но Никон а) вовсе не обращался с своими вопросами ко всем Восточным патриархам, а обратился только к одному патриарху Цареградскому Паисию с его Собором и б) открыл в Москве Собор 1655 г. прежде, нежели получил ответную грамоту от Паисия. |
| Из Соловецкого монастыря Никон, как известно, выехал 10 июня 1652 года и 6 июля прибыл в Москву 46 . Известные мне исторические сведения о пребывании Арсения грека в Москве по возвращении из Соловок начинаются только со второй половины следующего 1653 года.: «Августа 27 дня 161 года (т. е. 1653 г.), – читаем в расходной книге патриаршего казенного приказа, – старцу Арсению греченину за три пера лебяжьих, да за полфунта орешков чернильных, да за полфунта камеди, да за купорос, что он купил в Борисовскую золотую палату писать книги греческие Государю патриарху десять алтын» 47 . «9 мая 162 года (т. е. 1654 г.), – читаем в другой такой же книге, – Арсению греку, который сидит у книжной справки и переводит книги с греческой грамоты на русскую в Приказ – десять рублей» 48 . С 1-го марта 1654 года Арсений грек уже получает Государево жалованье, как справщик на Московском Печатном Дворе 49 . Таким образом Арсений грек, если не с митрополитом Никоном в половине 1652 года возвратился в Москву, то в этом или следующем году и во всяком случае в августе месяце 1653 года уже был в Москве. Следовательно и его греко-латинская школа могла быть открыта не ранее этого времени. Период возможного открытия ее таким образом сводится ко времени с июня 1652 или августа 1653 по 1655 год. Как известно, в половине XVII столетия «ради научения славяно-российского народа детей еллинскому наказанию» (Евгения митр. Словарь духовных писателей I, с. 178) были вызваны в Москву Киевские ученые и в том числе Епифаний Славинецкий, который, по мнению А.В. Горского, был начальником патриаршего училища, а Арсений грек был его помощником в этом деле. К сожалению, и «Житие Ртищева», и историческая записка о переводе Епифанием Библии с греческого языка, напечатанная митрополитом Евгением в словаре писателей духовного чина (ч. I. с. 178–183), из которых обыкновенно почерпаются сведения о вызове киевлян в Москву и их деятельности здесь, ограничиваются сообщением весьма кратких сведений, в числе которых мы совсем не находим каких-либо точных хронологических данных относительно педагогической деятельности киевлян в Москве; и о самой деятельности находим столь краткие известия, что из них ничего нельзя вывести для более точного определения года открытия школы Арсения грека. |
|
|
