| Но, спрашивается, что является самым больным, самым тяжёлым для религиозного человека в судьбе о. Петрова? На этот вопрос, по моему мнению, не было дано правильного ответа в печати, об этом говорят, но не пишут. Несправедливость и даже преступление в отношении о. Петрова было совершено духовной администрацией не теперь, когда его ссылают на три месяца в монастырь, а много раньше, когда он был лишён паствы. Все, кто внимательно и религиозно относится к деятельности свящ. Петрова, согласятся, что автор «Евангелия как основы жизни» и тот же автор фельетонов в «Русском слове» последних лет – нечто совершенно различное. Подлинное религиозное чувство, которое волновало и будило в первый период деятельности свящ. Петрова, сменилось газетными фельетонами, которые имели значение только потому, что под ними была подпись священника, которые обращали на себя внимание только своей либеральной, политической стороной, как контраст с теми черносотенными пастырскими писаниями, к которым привык русский читатель. Петров-пастырь стал Петровым-фельетонистом 635 . Духовная администрация совершила преступление тогда, когда она лишила о. Петрова постоянного взаимодействия между пастырем и пасомыми 636 , когда она направила его силы в развращающую газетную работу, когда она пастыря, подававшего много истинно-религиозных надежд, превратила в простого писателя на религиозные темы. Понятно, почему этой стороной «дела» не интересуются наши в религиозном отношении индифферентные газеты, но для всякого болеющего религиозными вопросами – именно здесь лежит центр тяжести, это всего больнее, об этом прежде всего хочется сказать и о. Петрову, и его судьям! 631 Век. 1907. 7. 18 февраля. С. 87. С подзаголовком «Письмо в редакцию»; подпись: Вал. Свенцицкий. 632 Петров Григорий Спиридонович (1866–1925), прот. – богослов, публицист. Окончил СПб духовную академию (1891), профессор богословия Политехнического института. В ярких проповедях противопоставлял внешней, обрядовой стороне религии внутреннее нравственное содержание; в критике современного общества следовал идеям Л. Толстого. В 1906 сослан в Черминецкий монастырь; покинул его после избрания во II ГД, за что был лишён священного сана. Автор книги «Евангелие как основа жизни» (1898), выдержавшей более 20-ти изданий, в т. ч. по благословению патриарха Алексия II (М., 1997). |
| В ряду горячих почитателей о. Петрова, как духовного оратора и как писателя, стоит иеромонах Михаил. Слушать духовные беседы священника Петрова иеромонах Михаил объявляет счастием («М. Обозр.», декабрь 1902 г., стр. 927). Он находит, что если ранее о. Григорий и мог производить впечатление «нового христианина», (т. е. христианина без Христа), то это тогда, когда он еще не стал «самим собою» – когда он еще учился. Его статьи позднейшего времени, – «кажется» о. Михаилу, – «стали и бесконечно глубже и бесконечно церковнее» (курсивы наши). Так утверждает иером. Михаил. А вот что говорит и именно о статьях, о печатных произведениях о. Петрова иером. Александр, после специального, обстоятельного, беспристрастного критического разбора книги о. Петрова: «Зерна добра». (См. «М. О.» 6, стр. 753–769). Книга эта, по словам иеромонаха Александра, «представляет собою сборник небольших, иногда вовсе не связанных между собою, бесед о. Петрова на самые разнообразные темы». В книге, напр., есть статьи о внимательном отношении к голосу своей совести, о том, что дети не должны обижать птичек, об охранении и разведении лесов, о борьбе с песками, о борьбе с греховными наклонностями, повесть из древнеегипетской жизни... «Не правда ли, спрашивает о. Александр, какой «калейдоскопический» подбор тем?!.. Но зачем все валит в одну кучу и что, собственно, хочет показать этим и чего достигнуть «священник» Петров?! – Поступать так, говорит о. Александр, значит унижать и предмет проповеди, и свое проповедническое достоинство». (Припомним сказанное выше г-жой Н. Лухмановой, на стр. 22–23). Отсутствие единства темы или смешение тем («борьба с песками», «борьба с соблазнами масленичного разгула» и т. п.) составляют немаловажный недостаток в книге о. Петрова «Зерна добра». Но для нас несравненно важнее следующий отзыв иеромонаха Александра о внутреннем содержании статей, входящих в состав названной книги. «Крупный недостаток (этих) статей, говорит иером. Александр, тот, что наставления каждой статьи (за исключением одной или двух), лишены вовсе церковного характера (курсивы наши), нет ни слова о церкви, о св. |
| Не помню, в 1905 или в 1906 году я ехал из Петербурга через Москву в Киев, к своей матери, и в Москве, в международном спальном вагоне встретился с гремевшим тогда по всей России священником Григорием Спиридоновичем Петровым. Он занимал отдельное купе 1го класса и тоже ехал в Киев, где рассчитывал провести несколько дней, а затем следовать в Одессу, по пути в Палестину. Я познакомился с ним в Петербурге незадолго до этой встречи и еще мало знал его. Узнав из разговоров с Гр. Петровым, что в Киеве у него нет знакомых и он едет туда чуть ли не впервые, я пригласил его в свой материнский дом и предложил ему познакомиться у меня с представителями киевского общества чрез посредство моего брата князя Владимира Давидовича, в то время исполнявшего обязанности Киевского вице-губернатора. Гр. Петров охотно согласился и обещал приехать к нам на следующий день к 8 часам вечера, о чем я и сказал своему брату, осведомившись у него, не нарушит ли такое приглашение его планов и предложений, на что брат ответил, что не только будет рад видеть Гр. Петрова, но даже готов лично пригласить его, ибо в этот день ожидает у себя Николая Николаевича Неплюева и его друга Николая Николаевича Иваненка, и приезд Гр. Петрова будет очень кстати. На другой день утром мы оба поехали в гостиницу «Континенталь», в которой остановился Гр. Петров, и мой брат передал ему свое личное приглашение на вечер. Гр. Петров остановился не только в лучшей гостинице города, но, по-видимому, и в лучшей комнате этой гостиницы, заняв огромный, роскошно меблированный зал, и мы оба едва могли скрыть свою улыбку при виде такого разительного противоречия между проповедями Гр. Петрова, с призывами «опрощения», снискавшими ему такую громкую славу, и его «карманными» размахами. Он принял нас, как и подобало знаменитости, величаво торжественно и обещал приехать ровно в 8 часов. Между тем, на фоне провинциального города, приезд Гр. Петрова в Киев стал уже событием, и мой брат буквально осаждался просьбами своих многочисленных знакомых познакомить их с Гр. Петровым и дать им возможность послушать знаменитого проповедника, в результате чего наша гостиная переполнилась киевским обществом еще задолго до прибытия Гр. Петрова. |
| Василии Петров Петров Василий Петрович (1736–1799) – поэт, переводчик. Главным трудом всей литературной жизни сына московского священника Василия Петрова был перевод «Энеиды» Вергилия, имевший не меньшее значение, чем знаменитые переводы, появившиеся через полвека, уже в пушкинские времена, – «Илиада» Николая Гнедича, «Освобожденный Иерусалим» Семена Раича, а в 1850 году – «Одиссея» Жуковского. Но имя Василия Петрова «обессмертил» не столько сам перевод, сколько два отзыва о нем. «...Среди наших молодых авторов невозможно пройти молчанием имя В.П. Петрова, библиотекаря собственной библиотеки императрицы. Сила поэзии этого молодого автора уже приближается к силе Ломоносова, и у него более гармонии; стиль его прозы исполнен красноречия и приятности; не говоря о других его сочинениях, следует отметить его перевод в стихах «Энеиды», первая песнь которой вышла недавно; этот перевод его обезсмертит». Так напишет о нем в 1770 году, о библиотекаре императрицы, не кто-нибудь, а сама императрица Екатерина II, что конечно же не могло не отразиться на его придворной карьере. Уже вскоре Василий Петров войдет в число одописцев и доверенных лиц как самой императрицы, так и всесильного Григория Потемкина. Но в литературе все произошло с точностью до «наоборот». В «Путешествии из Петербурга в Москву» Радищев назовет его перевод «древним треухом, надетым на Вергилия ломоносовским покроем». Появятся пародии Сумарокова, Василия Майкова. Уже первая ода Петрова «На величественный карусель», изданная в 1766 году и отмеченная щедрым подарком императрицы – золотой табакеркой с 200 червонцами, была встречена Сумароковым пародийным «Дифирамбом Пегасу»: Мой дух, коль хочешь бытии славен, Остави прежний низкий стих! Он был естествен, прост и плавен, Но хладен, сух, безсилен, тих! Гремите, музы, сладко, красно, Великолепно, велегласно! Стремись, Пегас, под небеса, Дави эфирными брегами И бурными попри ногами Моря, и горы, и леса!.. Сумароков имитировал одический стиль Василия Петрова, как это он делал в своих предыдущих «Одах вздорных», пародируя одическую поэзию Ломоносова. После смерти Ломоносова он продолжал спор с его учениками, среди которых неожиданно выделился никому неведомый священник Петров. |
| Желая отпарировать удар, Гр. Петров ответил: «Да, он хотя и великий, но Василий»... Эти слова явились точно сигналом к той грозной, обличительной речи, какую произнес Николай Николаевич и какая, до мелочей, запечатлелась в памяти всех слышавших ее. «Вы идете за диаволом и тащите за собою всех, кто следует толпами за вами, говорил Н. Н. Иваненко. Вы не можете быть ни пастырем, ни учителем, ибо не научились распознавать козней диавола, ослепившего вас гордостью и тщеславием, честолюбием и славолюбием. Ваша слава ослепила вас настолько, что вы даже не замечаете, что уже стоите на краю бездны... Если бы ваши проповеди были полезны и назидательны, то диавол бы укрыл вас, а не поставил бы на пьедестал, с которого вы всем видны... Возвести вас на вершину славы диавол сумел, но удержать вас на ней — не в его силах... Смиритесь!» Возможно, что слова Н. Н. Иваненка переданы мною и не буквально, но смысл его обличительной речи, сказанной с большим воодушевлением, остался точным. Нужно ли говорить о последовавшем замешательстве и о том впечатлении, какое получилось от речи Н. Н. Иваненка, обращенной к Гр. Петрову в тот момент, когда его слава гремела по всей России, когда толпы людей бегали за ним и видели в нем пророка, когда не только простые миряне, но и иерархи, и ученые богословы еще не успели разглядеть того яда, какой скрывался в его сочинениях и проповедях, а в лице Гр. Петрова бездарного социалиста, лишенного впоследствие священного сана?! Н. Н. Иваненка был первым, кто обличил его... «Никогда не забуду этого вечера», — сказал Гр. Петров, прощаясь с Н. Н. Неплюевым. Я был убежден, что обличение Н. Н. Иваненком Гр. Петрова произвело на слушателей неприятное впечатлиние, что было и понятно, так как и проповеди и сочинения Гр. Петрова гипнотизировали массу, не привыкшую к вдумчивому отношению к ним. Мало кто прозревал, что лейтмотивом всех сочинений Гр. Петрова являлось его убеждение в возможности «царствия Божия на земле» путем внешняго переустройства социальных условий жизни, что коренным образом противоречило не только словам Христа Спасителя о царствие Божием «внутри нас», обязывавшем к внутреннему духовному перерождению, но и здравому смыслу; мало кто знал, что «сочинения» Гр. Петрова являлись неудачным перифразом проповедей французских проповедников Вине и Берсье и популярных брошюрок немца Функе, откуда Петров заимствовал свои «мысли», казавшиеся новыми лишь тем, кто не был знаком с иностранной церковно-богословской литературой, красивой по форме, но вредной духовным содержанием. |
| Не помню, в 1905 или в 1906 году я ехал из Петербурга, через Москву, в Киев, к своей матери, и в Москве, в международном спальном вагоне встретился с гремевшим тогда по всей России священником Григорием Спиридоновичем Петровым. Он занимал отдельное купе 1-го класса и тоже ехал в Киев, где рассчитывал провести несколько дней, а затем следовать в Одессу, по пути в Палестину. Я познакомился с ним в Петербурге незадолго до этой встречи и еще мало знал его. Узнав из разговоров с Гр. Петровым, что в Киеве у него нет знакомых и он едет туда чуть ли не впервые, я пригласил его в свой материнский дом и предложил ему познакомиться у меня с представителями киевского общества чрез посредство моего брата кн. Владимира Давидовича, в то время исполнявшего обязанности Киевского вице-губернатора. Гр. Петров охотно согласился и обещал приехать к нам на следующий день к 8 часам вечера, о чем я и сказал своему брату, осведомившись у него, не нарушит ли такое приглашение его планов и предположений, на что брат ответил, что не только будет рад видеть Гр. Петрова, но даже готов лично пригласить его, ибо в этот день ожидает у себя Николая Николаевича Неплюева и его друга Николая Николаевича Иваненка, и приезд Гр. Петрова будет очень кстати. На другой день утром, мы оба поехали в гостиницу «Континенталь», в которой остановился Гр. Петров, и мой брат передал ему свое личное приглашение на вечер. Гр. Петров остановился не только в лучшей гостинице города, но, повидимому, и в лучшей комнате этой гостиницы, заняв огромный, роскошно меблированный зал, и мы оба едва могли скрыть свою улыбку при виде такого разительного противоречия между проповедями Гр. Петрова, с призывами «опрощения», снискавшими ему такую громкую славу, и его «карманными» размахами. Он принял нас, как и подобало знаменитости, величаво-торжественно и обещал приехать ровно в 8 часов. Между тем, на фоне провинциального города, приезд Гр. Петрова в Киев стал уже событием и мой брат буквально осаждался просьбами своих многочисленных знакомых познакомить их с Гр. Петровым и дать им возможность послушать знаменитого проповедника, в результате чего наша гостиная переполнилась киевским обществом еще задолго до прибытия Гр. Петрова. |
| —646— ской, особенно западной, литературе (и на такой именно основе покоится блестящая „литературная проповедь“ известного и у нас Е. Берсье), – всё это так; но мы тут должны руководиться правилом: могий вместити да вместит 2926 . Не будем, однако, искать того, чего нет, а посмотрим на то, что есть и даётся нам в „литературной проповеди“ о. Петрова. В своей проповеди христианства, как „Евангелия царствия Божия“, о. П-в идёт навстречу законной и всё более и более назревающей у нас в интеллигенции потребности видеть в христианстве не только религию потустороннего, загробного идеала и личного совершенствования, но вместе с тем живую нравственную силу и силу общественного прогресса, усовершенствования всей земной нашей жизни 2927 . Таким действительно является христианство в словах —647— апостола о нём, как о религии, несущей с собой благословения и блага не только для будущей, но и для настоящей жизни: благочестие на всё полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей ( 1Тим.4:8 ). Но далеко не таковым представляется христианство в господствующем у нас с давних пор односторонне-аскетическом его понимании и изъяснении, а потому желательно и нужно то дополнительное освещение христианства, какое даётся ему в литературных трудах о. Петрова и других немногих писателей однородного направления. В этом, по моему мнению, их главное значение. В индивидуальном сознании не может отразиться вся целиком многогранная и многосторонняя христианская истина; в полноте своей она отражается только в коллективном сознании совокупности всех верующих или Церкви. Здесь достигается белый луч христианской истины сложением всех лучей её спектра в религиозном сознании верующих, в отдельности воспринимающих яснее отдельные лучи спектра. Наряду с жёлтым лучом аскетического толкования христианства в русской духовной литературе остаётся законное место и для розового луча проповеди христианской в направлении о. Петрова, а также и для всех прочих лучей в полном спектре всеобъемлющей Христовой истины. Слово о. Петрова своевременно и уместно. Истина Христова возвещается здесь речью живой, изящной, сильной, доступной и младенцам в вере, требующим молока, а не твёрдой пищи ( Евр.5:12 ). Чтение сочинений свящ. Г. Петрова глубоко назидательно: они обращены не к одному уму, но более к сердцу и совести читателя, будят спящую совесть и любовь к добру и передают ему то высоко-христианское настроение, которым проникнут автор. Миросозерцание автора, как видели, вполне христианское: ересей не нашли в нём и сами искатели ересей. Приспособление к духовному состоянию современных читателей из интеллигенции не выходит из должных границ: автор отвечает на законные религиозно-нравственные запросы времени. Слово его благовременно и полезно. |
| Из прямого смысла этих слов из связи речи, в какой стоят они, из множества параллельных соответствующих им мест и в св. Евангелиях и в Деяниях апостольских и в посланиях св. апостола Петра и особенно в посланиях св. апостола Павла, видно, что все апостолы были равны Петру, – что все они имели непосредственно от Христа Спасителя, а не от Петра и независимо от Петра, не только благодать апостольства, но и полномочие действовать этой благодатью в Церкви, – что сам Петр был подчинен общему голосу истины, изрекаемому предстоятелями апостольской Церкви, – что, значит, слова Христа Спасителя: паси агнцы моя, паси овцы моя, должно понимать в таком смысле: «будь верховным пастырем моего стада, как и прочие апостолы», или - " вместе и наравне с прочими апостолами», а не в таком: «будь верховным пастырем не только всей моей Церкви, но и самих апостолов», – что, значит, слова эти должно объяснять в смысле апостольства или первенства Петрова, но никак не главенства. § 23. III) Разбор доказательств, заимствуемых римскими богословами из других мест Писания, именно: ; ; ; ; ; 1Кор. 15, 5 и др Из этих доказательств, приводимых в подтверждение учения о главенстве одними из римских богословов 102 , другие новейшие богословы 103 большую часть считают малозначащей, и в своих системах опускают: потому что, очевидно, никакой нет возможности доказывать Петрово главенство тем, например, что некогда Петр, излез из корабля, хождаше по водам, приити ко Иисусови ( Мф. 14, 29 ) как доказывает, например, Беллармин 104 Из остальных доказательств – 1) Одни – то, например, что Петр первый увидел Христа по воскресении ( Лук. 24, 34 ), или – что Петр первый посетил все церкви ( Деян. 10, 32 ), или – что Петр первый начал проповедь язычникам ( Деян. 15, 7; 10 ), – указывая на особые случайные обстоятельства жизни и служения Петрова, не доказывают ничего: таких особенностей в жизни и служении ап. Павла гораздо больше, чем у Петра. 2) Другие, – то, например, что Петр в ряду апостолов упоминается первым ( Мф. 10, 2 ; Мк. 3, 16 ; Лк. 6, 14 ) 105 , или – что Петр первый изрек заменить Иуду ( Деян. 1. 15 ), или – что Петр первый начал проповедь иудеям ( Деян. 2, 14 ), – указывая на некоторые особенности жизни и нрава Петрова, могут служить, в то же время, доказательством Петрова первенства в лике апостольском, не более. |
| " Данная фраза некорректна. Ипостась как понятие Троического богословия является носителем личных свойств. Что такое человеческая ипостась никто еще не определил. В этом и суть проблемы. Действительно, в текущих терминах непонятно, что есть человек. Душа + Тело? Душа + Тело + Воля? Иван Петров=Тело Петрова + Душа Петрова + Воля Петрова? Или есть нечто объединяющее это все в конкретного Петрова. Иначе как его отличить от Сидорова, у которого те же человеческое тело, душа и воля. Автору статьи большое спасибо за прекрасный разбор проблематики. Редко попадаются такие толковые статьи Георгий 02 мая 2020г. 15:43 Юрий, в идете вдоль того же забора, что выстроил себе автор. И приходите в тот же тупик. Но забора нет. Ипостась и природа разводят не понятия " частное " и " общее " , а личное и не личное. Ипостась является носителем личностных свойств как для Троицы, так и для Христа. Природа же у Троицы одна, а у Христа их две. Человеческая поирода Христа полностью полноценна, но личностные свойства ее определяет Вторая ипостась Троицы. Капподакийцы взяли у Аристотеля инструмент различения, но не саму теорию. Аристотель построил им один дом, они - другой А.Л. Чернявский, Moscow 04 мая 2020г. 13:08 +Человеческая природа Христа полностью полноценна, но личностные свойства ее определяет Вторая ипостась Троицы.+ А что такое человеческая природа Христа? На эту тему написаны и сейчас пишутся горы книг и статей, но до согласия так же далеко, как и 1000 лет назад. Георгий 07 мая 2020г. 21:41 Человеческая природа - то общее, что есть у всех людей. Да, определение абстрактное. Хочется конечного перечня составляющих, который можно " потрогать " . Собственно это и происходило после 4го собора. Перебрали действие, волю. Все это нашли во Христе и все это есть в каждом человеке неперсонифицировано. Больше вариантов не было предложено. А.Л. Чернявский, Москва 08 мая 2020г. 13:13 Дело даже не в составлении перечня, а в том, что после исключения личного от человека мало что остается. Возьмем, к примеру, такую важную характеристику, как мировоззрение, т.е. |
| 17. «Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе.» (Рим. 14:15). Голодная кукла Девочка за обедом кормит куклу с ложечки кашей и приговаривает: «Кушай кашку, кушай». Мама делает дочери замечание: «Милая моя, оставь, пожалуйста, куклу в покое, ешь сама, потому что кукла не ест». – «Да, мама, – отвечает девочка, – знаю, что не ест, но она же со мной играла и проголодалась». 18. «Остерегайтесь же людей…» (Мф. 10:17). Юноша и старец К одному мудрому старцу пришел юноша за советом. В беседе он заметил: «Вот, взять, к примеру, меня: не пью, не курю, ничего плохого не делаю». – «Совсем ничего?» – «Совсем». – «Так ты что, святой?» – «Ну, почти…» – «А что же тогда тебя тревожит?» – «Да, видите ли, я с матерью часто ругаюсь». 19. «Познайте, что Господь есть Бог…» (Пс. 99:3). Непрестанно думать об Истине Если человек будет непрестанно думать об Истине: Как ребенок думает о матери, Юноша о любимой девушке, Муж о своей семье и детях, То такой человек несомненно познает Истину. 20. «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали.» (Лк. 11:52). Переименованная улица Сестра пригласила брата в гости и написала свой адрес: «Улица им. Иванова». Пока брат раздумывал, пока собирался, прошел год. Сестра прислала еще письмо, сообщила, что ее улицу уже переименовали, она стала называться «Улицей им. Петрова», и просила не запутаться в названиях. Брат собирался, собирался, наконец, приехал. Ищет «Улицу им. Петрова», а их оказывается, несколько. Он все обошел, – не те улицы. Стал спрашивать у прохожих, но никто ничего не мог ему подсказать. Наконец, нашелся один человек, который догадался: «Так это та улица, которая раньше была «Улицей им. Иванова»?» – спросил он. «Она самая». – «Идите вон туда». Пошел, опять не та. Он снова спрашивает: «Где же «Улица им. Петрова», которая раньше была «Улицей им. Иванова»?» А ему люди говорят: «Да нет уже «Улицы им. Петрова». Недавно ее опять переименовали. Теперь это – «Улица им. Сидорова». Может, вас проводить?» – «Нет, спасибо! – поблагодарил всех приезжий. – Я лучше побегу быстрее, пока ее снова не переименовали». |
|
|
