| Синоду, желая получить от него бракоразводные дела в новые, тогда еще только проектированные, суды. Много потрудился Св. Синод и тогдашние деятели духовного ведомства в устранении предъявленной претензии и в защищении дела, которое справедливо почитали делом существенной и величайшей важности. И труд их имел успех. Соображения, представленные тогдашними деятелями, были в виду Государя Императора, и претензия была отклонена. Бракоразводные дела были оставлены в церковных судах, хотя эти суды не были еще преобразованы и существовали на прежних основаниях, проект усовершения которых вырабатывает теперь особый Комитет. Едва ли последовательно было бы ныне отвергнуть мысль столь настоятельно и постоянно – защищаемую Св. Синодом. Удобно ли было бы, если бы сам Св. Синод, столь сильно девять лет тому назад защищавший мысль об оставлении бракоразводных дел в духовных судах против претензии привлечь их к светскому суду и в удовлетворение своих настояний получивший Высочайшее одобрение, ныне возбудил вопрос и возвел до Высочайшего воззрения предложение, совершенно противоположное прежнему? Апологетическая деятельность Св. Синода по вопросу о бракоразводных делах не составляет тайны для Православного общества. Она известна даже в среде, не разделяющей основной мысли, которую защищал Св. Синод. И этой именно, а не другой какой деятельности со стороны Св. Синода ожидала и ожидает даже эта среда. В журнале „Гражданского и торгового права” (1872 кн. 3, 420) говорится, что Св. Синод высказался, как и следовало ожидать, против предложения Комиссии, составлявшей Судебные уставы, о передаче производства бракоразводных дел по причине прелюбодеяния из дух. судов в светские, и оно было отвергнуто Государственным Советом.... Далее говорится, что Синод энергически восстал и против того нововведения, чтобы дела о расторжении брака по неспособности были переданы в гражданские суды, и оно было отвергнуто. Духовное ведомство, говорит тот же писатель (стр. 432), упорно отстаивает самостоятельность своей юрисдикции против притязаний светской власти. |
| В виду такого умолчания светским судебным кодексом предметов церковного суда, в делах сего рода является необходимость: 1) в точном и ясном обозначении предметов и рода деятельности духовного ведомства в делах о многобрачии, 2) в определительном указании последовательности действования одного ведомства за другим и 3) значения деятельности одного ведомства для другого. 1) Деятельность дух. ведомства в делах о многобрачии имеет важные предметы, и эта деятельность должна быть судебною, а не иною какою. Предметом церковного суда в делах о многобрачии должно быть разрешение следующих вопросов: 1) совершен ли, где, когда, кем и с кем первый брак подсудимого или подсудимых? 2) Если совершен, – то законен ли? 3) Если совершен и законен, – то продолжает ли существовать и не прекратился ли? 4) Если прекратился, то в какое время – прежде ли заключения нового брачного союза подсудимым, или уже после? 5) Имел ли о сем сведения подсудимый при заключении нового супружества? 6) За утвердительным ответом на все вышепоставленные вопросы – следуют дальнейшие – совершен ли новый брак при существовании законного прежнего – когда, где, кем; на основании каких документов и с соблюдением ли всех предосторожностей? Далее: 7) суду же духовному принадлежит разрешение вопроса о том, – подлежат ли ответственности священно и церковнослужители, совершившие последний брак, и – какой именно – по законам ли только Церкви, или же и уголовной? („Улож. о наказ.” 1557). 8) Суду духовному принадлежит решение вопроса об уничтожении нового брака, как незаконного и недействительного („Свод Зак.” Т. X, 1, 37, 38; „Уст. Угол. суд.” 1012.). 9) Разрешение вопроса: может, или не может быть восстановлен признанный законным брак? 10) Определение о запрещении виновному лицу и по прекращении восстановленного законного брака вступать в какой-либо новый брак („Св. Зак.” X, 1, 40, 41) и 11), назначение епитимии виновному („Св. Зак.” X, 1, 38, „Улож. о наказ.” 1554) и венчавшим незаконный брак священно и церковнослужителям (1557). |
| ведомство? Признать новый брак, заключенный при существовании прежнего, недействительным, подвергнуть вступивших в оный епитимии? Но присяжные сказали, что обвиняемое лицо во вступлении в новый брак, при существовании прежнего, невиновно, и уничтожать новый брак, или назначать наказание невинным значило бы поступить вопреки приговору присяжных. Оставить в силе новый брак признанного присяжными невиновным лица? Но это будет значить поступить вопреки церковным правилам. И что тогда делать с первым законным браком и оставленным супругом? Если принять, что духовное ведомство в делах этого рода должно действовать только в качестве административного ведомства, а не в качестве суда, то при этом закреплялись бы и легализировались все вышеуказанные, ненормальные явления. Действуя исключительно в качестве администрации, духовное начальство, по получении подобных приговоров из светского суда, могло бы произвести только сообразные с сими приговорами светского суда исполнительные действия. Следовательно, если присяжные подсудимого, представленного в суд с двумя женами, сознавшегося во вступлении в новый брак, при существовании прежнего, и изобличенного в этом всеми документами, признают невиновным, епархиальное начальство, имеющее право делать только исполнительные, т. е. соответственные с приговорами светского суда распоряжения, должно будет признать действи тельными браки подсудимого с обеими, а иногда может быть и с несколькими женами. Затруднительно будет при таком отношении духовному ведомству преследовать и духовных лиц, участвовавших в совершении таковых браков, что оно должно исполнить на основании 200 ст. „Уст. Дух. Консисторий”. Если главный виновник признан в светском суде невиновным и брак его законным, то, очевидно, что за сим не может уже быть речи о предании суду, или о каком бы то ни было взыскании с духовных лиц, участвовавших в совершении таковых браков, хотя бы по сведениям духовного ведомства и было ясно, что брак венчан с несоблюдением духовными лицами предосторожностей, или даже не без ведома о препятствии („Уст. |
| Это мнение в первый раз высказано г. Победоносцевым („Курс. Гражд. права”, 2, 29). Он пишет: «Строгое церковное правило повторено было и у нас в действовавшем до 1850 года уставе („Св. изд. 1842 зак. гражд.” ст. 52): виновный в прелюбодеянии супруг осуждался на безбрачие безусловно. В новом уставе по сему предмету, 1850 г., правило это не повторяется; оно не вошло и в новое издание „Свода”; следовательно, надо почитать его исключенным и недействующим». Этим ошибочным открытием сильно обрадована была либеральная печать. Г. Спасович, без поверки повторяя ошибку г. Победоносцева, строит догадку о том, как просто и легко это случилось. По его словам: «из простой перемены нескольких слов в „Своде Зак. гражд.” 1857 г. против издания 1842 г. в ст. 52 выходит, что виновный в прелюбодеянии супруг не осуждается уже теперь безусловно на вечное безбрачие» („Журн. Гражд. и торг. права» 1871, кн. 1, 139). За ними тоже повторяет г. Оршанский, утверждая, что «в X томе нет правила о том, чтобы в случае расторжения брака по прелюбодеянию, виновный супруг обрекался на безбрачие („Журн. Гражд. и торг. права” 1872, кн. 4, 617, 618). – Ошибка откроется от одного простого сопоставления текста статьи „Свода” 1842 и 1857 г. 52-я статья „Свода” 1842 г. есть буквальное воспроизведение 217 статьи „Устава Дух. Консисторий”. Здесь в п. г. говорится, что законными браками не признаются брачные сопряжения лиц, которым за нарушение супружеской верности по расторжении брака возбраняется вступать в новый. Неполнота этого пункта статьи очевидна. По тому же „Консисторскому Уставу”, из которого заимствована в „Свод” эта статья, осуждаются на всегдашнее безбрачие, не только лица, за прелюбодеяние которых расторгнут брак, но и те, по неспособности которых брак расторгнут, а равно разлученные по причине вступления в новый брак при существовании законного прежнего брака („Уст. Конс.” 256, 222). Положением Высоч. утв. 6 февр. 1850 г. тому же подвергаются и те супруги, за безвестным отсутствием которых брак расторгнут (ст. |
| Здесь Обер-Прокурор указывал на неудобства, какие могут происходить в практике по делам о многобрачии. Он представлял пример, когда духовным судом признано, что известное лицо Правосл. исповедания, состоявшее в брачном союзе, вступило в новый брак при существовании прежнего; посему, признав такое лицо виновным в двоебрачии, духовный суд, на основании церковных законов, уничтожает второй брак сего лица, восстановляет первый и осуждает виновное лицо, если другое оставленное от первого брака не пожелает пребывать с ним в союзе брачном, на всегдашнее безбрачие. По смыслу же 23 ст. проекта, в которой было правило, что решение духовного суда не обязательно для уголовного суда в отношении виновности подсудимого, такое решение духовного суда может быть обязательно для светского уголовного суда собственно в том отношении, что в вышеприведенном случае действительно совершено двоебрачие; в отношении же виновности в этом преступлении того лица, которое признано таковым судом духовным и осуждено им на всегдашнее безбрачие, решение сего суда не обязательно. Но при действии такого правила, если означенное лицо, по приговору суда уголовного признано будет невиновным в означенном преступлении, – какую силу и какое значение должно иметь после сего окончательное решение суда духовного относительно расторжения второго брака сего лица и осуждения его на всегдашнее безбрачие? В виду того, что это правило повлекло бы за собою, по отношению к окончательным решениям судов духовных, кроме многих тягостных последствий в семейном быту частных лиц – неуважение в православном народе к постановлениям духовного правительства, основанным на церковных законах, Обер-Прокурор предлагал не помещать в этой статье упоминания о духовном суде, что и было исполнено. В другой раз в замечаниях собственно на 1013 ст. „Уст. Угол. суд.”, содержащую правила производства дел о многобрачии, Обер-Прокурор Св. Синода предлагал статью о многобрачии дополнить тем, что дела о многобрачии подлежат светскому суду во всем, что относится до определения виновности в сем преступлении, или невиновности подсудимых, и в присуждении их к наказанию, или оставлении без ответственности, не касаясь в своих решениях вопроса о законности, или незаконности брака, совершенного при существовании прежнего, и об оставлении его в силе, или о расторжении, равно о последствиях таких браков в отношении виновных и невиновных в оном, что по закону („Уст. |
| По сим основаниям, а равно и для избежания указанных затруднений, – представляется естественным и совершенно необходимым в отношении к сим трем родам дел остаться при нынешнем порядке, закрепленном и „Судебными Уставами” по предложению Святейшего Синода. Отступление от сего порядка в том смысле, чтобы дела сии были судимы уголовным судом, а не духовным, повлекло бы за собою многочисленные и весьма важные затруднения и несообразности. Г) Дела о вступлении в брак прежде или позднее узаконенного возраста, порядку, указанному в 1014 п 1015 статьях „Устава Уголовного судопроизводства”, должны следовать: 1) потому, что законы о наибольшем возрасте для брака дозволенном суть исключительно церковные (Вас. Вел. 24; „Синод. указ.” 12 дек. 1744 г. „Собр. Зак.” 9087). Законы о наименьшем возрасте, дозволенном для браков, хотя первоначально не церковного происхождения, а заимствованы из римского права, но с древнейшего времени, по самому естественному ходу вещей, поставлены под охрану Церкви и нарушения их были судимы и доселе судятся исключительно церковным судом и в Греческой церкви, и в Русской. 2) Второе основание к тому, чтобы дела о нарушении правил касательно возраста при браках следовали порядку, указанному в статьях 1014 и 1015, „Уст. Уголов. судопр.”, заключается в самой естественности этого порядка. Все основания к разрешению этого вопроса в духовном ведомстве: метрические и другие акты, на основании коих можно определить возраст – в церквах и Духовных Консисториях. Лица, которые ведут сии акты, которые совершают крещение и браки, в сих делах, если нет тут подлога, подлежат духовному суду („Улож. о наказ.” 1574). Производить следствие и суд по сим делам в духовном ведомстве прежде, – предписывает самая естественная необходимость. По окончании суда духовного виновные предаются суду уголовному для определения им наказания по статьям 1563, 1571 и 1572 „Уложения о наказаниях”. Таковы частные из каждого рода дел заимствованные соображения в подтверждение мысли об оставлении сих дел на нынешних основаниях в духовном суде. Остается представить еще некоторые общие соображения, имеющие приложение ко всем делам о незаконных браках. |
| Но в настоящем случае не представляется возможности избежать двоякой подсудности, по крайней мере в том смысле, чтобы предоставить эти дела по всем их сторонам светскому суду: ибо и суждение о действительности, или недействительности брака и определение ответственности духовных лиц, совершивших бракосочетание – суть предметы неоспоримо и непременно принадлежащие духовному, а не светскому суду. Последний из сих предметов, именно определение ответственности духовных лиц, отходит из духовной подсудности только в случае содействия духовных лиц насилию или обману. Первый же, т. е. вопрос о действительности, или недействительности брака во всяком случае есть вопрос духовной подсудности. Сторонники мнения о совершенной неподсудности светских лиц духовному суду замечают, что в делах сего рода требуется деятельность не духовного суда, а духовного начальства. Чтобы дать место участию дух. суда в этих делах (аргументируют они) необходимо наперед допустить следующие предположения: 1) священнослужитель, совершающий незаконный брак, совершает не таинство, а одно из действий духовного суда; 2) дух. ведомство, получив приговор светского суда относительно событий насилия, или обмана, сохраняет у себя право подвергнуть дело новому пересмотру на своем суде. Но как первое предположение немыслимо, так и последнее на самом деле невозможно; немыслимо считать совершение брака судебным действием, а потому и уничтожение его не может быть приписано суду; невозможно в действительности допустить, чтобы однажды решенное судом по принадлежности дело было снова пересматриваемо по существу в суде другого ведомства, при том для исполнения одних последствий приговора постановленного другим судом. По нашему мнению, оба предположения, признанные сторонниками противного мнения за необходимые, совершенно излишни и придуманы единственно за тем, чтобы легче их опровергнуть. Совершенно нет нужды в предположении, будто священник совершающий незаконный брак совершает не таинство, а одно из действий суда. Все мы признаем, что священник венчающий брак совершает таинство, а не какое-нибудь действие дух. |
| Согласно с сим мнением Св. Синода и мнением большинства Комиссии в проекте VІ-й книги „Устава Гражд. судопроизводства”, составленном Комиссиею, была помещена статья 58, в которой прямо было сказано, что все дела об удостоверении в действительности события браков подлежат ведомству судов духовных, в последствии исключенная вследствие замечания Соединенных Департаментов Государственного Совета, подтверждающего подсудность дел сего рода именно духовному суду. Правила сей статьи признаны не относящимися собственно к светским судам, но составляющими предмет ведомства судов духовных, и, следовательно, поставленными не на своем месте, так как в „Уставе Гражд. судопр.” должна идти речь о судах светских. Обращаясь к вопросу о подсудности дел о законности рождения – должно заметить, что вопрос о законности рождения может быть возбужден и в духовном суде, по поводу, например, просьбы частного лица о выдаче метрического свидетельства о рождении и крещении, или же по требованиям присутственных мест и начальств, коим необходимо иметь в виду по производящимся у них делам определение духовного суда о рождении кого-либо от законного брака. В таких случаях дела о законности рождения не могут не подлежать рассмотрению духовного суда по силе 266 ст. „Уст. Консисторий”. Для устранения всякого повода к сомнениям Обер-Прокурор Св. Синода, при составлении „Судебных Уставов”, предлагал включить в „Уставе Гражд. судопр.” такую статью, которая указывала бы, что дела о законности рождения могут быть производимы и в судах духовных, в случаях, указанных в ст. 266 „Устава Консисторий”. Но в „Уставе Гражд. судопр.” (ст. 1346–1356) не сделано никакого указания на то, что дела о законности рождения могут быть производимы и в судах духовных собственно потому, что в этот устав, при обсуждении вошедших в оный постановлений, Государств. Советом положено не включать таких правил, которые касались бы не светских судов. Подсудность и сих дел духовному суду имеет существенное и непререкаемое основание в том, что и в этом случае в основании и в конце дело приходит к рассмотрению вопроса о законности или незаконности брака, от которого происходит известное лицо. |
| То замечание, в частности относящееся к бракоразводным делам по причине безвестного отсутствия одного супруга, что дела о безвестном отсутствии производятся в светском суде, („Спб. ведом.” 1870 9) не имеет такого значения, чтобы по силе сего замечания признать возможною передачу дел сего рода в светские суды и в случае иска о расторжении брака по этой причине. Разные цели истцов возводят одно и тоже дело к разным судам. Когда предъявляется притязание к имуществу находящихся в безвестном отсутствии лиц, тогда, по точному смыслу 1451–1460 статей „Уст. Гражд. судопроизводства”, производят исследование о безвестно-отсутствующих окружные суды. Но когда оставшийся супруг безвестно отсутствующего ищет расторжения брака с ним, тогда по самому предмету иска (который есть расторжение союза освященного таинством брака), он должен обращаться к духовному суду, который исследование о безвестном отсутствии в сих случаях, по предметам обозначенным в 58 и 59 статьях 1 ч. X т. „Свода Законов”, производит при содействии полиции, как это с точностью разъяснено Правительствующим Сенатом (18 мая 1871 898 „Собр. Узакон.”). Разные цели иска, – от этого и разная компетенция; духовный суд не может разрешать вопроса об имуществе, а светский о таинстве брака. И как светский суд не признает бракоразводный приговор духовного суда по причине безвестного отсутствия одного супруга за достаточное и обязательное для себя основание к определению и имущественных последствий для безвестно отсутствующего; так и духовный суд, не может признать для себя обязательным приговор светского суда постановленный по иску об имуществе безвестно отсутствующего так, чтобы единственно на основании этого приговора постановить и расторжение брака. Разные иски, разные и суды и каждый в своей компетенции. По сим соображениям изменять ныне существующий порядок производства дел сего рода и передавать оные из духовного суда в светский, не представляется оснований. Церковное правительство признает необходимым стоять на этой точке зрения и в самое недавнее время (см. „Сенатский Указ” 18 мая 1871 898 „Собр. Узакон.”) заявило это положительным образом. Светская литература противоположного направления находит это заявление интересным в том отношении, что оно «обнаруживает стремление дух. ведомства (Св. Синода) удержать свои отношения к светским властям в том виде, как они существовали до судебной реформы», и хвалит Комитет духовно-судебной реформы за то, что он не держится стремлений духовного ведомства, а предоставляет эти дела светскому суду („Журн. Гражд. и торг. права” 1872, кн. 3, 439, 440). Смысл похвалы ясен. |
| Вот это-то мнение должно быть выслушано. А это мнение может быть кратко выражено так: «если священник свенчал, то только он может и развенчать». Проектируется закон для этой многомиллионной массы и прежде всего конечно должно справиться с мнением этой массы. Что мнение этой массы таково – в этом лучшие свидетели священники, имеющие близкое соприкосновение с народом и могущие засвидетельствовать, что народ Православный в делах брачных и бракоразводных единственно и исключительно имеет доверие к священникам и к суду из них составленному. И это естественно по самой простой причине. Дела брачные и разводные такого интимного, нежного и задушевного свойства, что об них может быть поставлен в известность только священник – духовник. Отсюда естественно же и в тех случаях, когда чувство сокровенности, свойственное семейным делам, вследствие несчастья, профанируется, экзотерируется, выходит пред взоры не только судьи – сокровенного, духовника, а и пред взоры судей внешних – естественно и в этих случаях желать, чтобы и судьи внешнего суда были те же и такие же как судьи сокровенного суда. Этим судьям Православный народ уже привык вверять свою совесть, свою душу. Этим судьям в делах совести он верит, их слушает, потому что крепко убежден, что эти судьи слово воздати хотят о душах наших в день судный. А какое великое дело и важное дело для успехов суда, когда известно, что судья уже опытно, по должности знаком с состоянием подобным тому, какое повергается на его суд, когда являются судьями те, которым уже прежде была открываема совесть и душа судимого! Не всякому врачу можно открыть свои язвы и раны. В пользу этой мысли есть даже стороннее свидетельство, которое никак нельзя заподозрить в пристрастии. Это свидетельство Соединенных Департаментов Госуд. Совета. Они говорят: «Не всякий решится начать дело о прелюбодеянии на суде уголовном, где и собственные его проступки будут обнаружены пред судьями, принадлежащими к одному с ним обществу и где признание вины, служащей основанием расторжения брака, сопряжено с посрамлением и наказанием неверного супруга». |
|
|
