| Рассматривая приведенные слова святых авторов о введении ума в сердце, возникает вопрос: что подразумевается ими под словом «ум»? Ответ на это находим у святого Григория Паламы : «Умом называется деятельность ума, состоящая в мыслях и разумениях» 311 . Иначе говоря, под умом подвижники разумели то, что принято называть сознанием. «Все согласны, – продолжает развивать свою мысль святой Григорий, – что ум внутрь нас есть, расходятся только в том, каким внутренним органом, как орудием, пользуется он. Ибо один водворяет его в мозгу, как в некоем акрополе (кремле); другие дают ему седалище в сердцевине сердца. С последним и мы согласны, поясняя только, что разумная сила наша в сердце не как в сосуде каком заключена, как нетелесная, и не вне его есть, как соединенная с ним, но есть в сердце, как в органе своем, как мы наверное это знаем, не от человеков сему научены быв, но от Самого Создателя человека, Который говорит в Евангелии: «Не входящее во уста сквернит человека, но исходящее из уст, то сквернит человека. От сердца бо исходят помышления» ( Мф.15:11, 19 ) 312 . При этом святой Григорий высказывает характерную и оригинальную мысль: «Никто никогда не думал, чтобы ум обитал в ногтях или ресницах, в ноздрях или ланитах. Но... одни водворяют его в мозгу... другие... в сердцевине сердца» 313 . Итак, умом называется сила, производящая мысли и разумения, называемая в Писании еще и сердцем 314 . Сердце, по выражению святого Макария Великого , есть «первый плотской орган мыслительной силы» 315 . Из приведенных слов святых подвижников видно, что они разделяют в человеке два сознания. Под одним они разумеют обычное сознание нашего разума, мозговое сознание, исходный пункт которого полагают в голове, в мозгу. Другое же, высшее, сознание, по их учению, заключается в жизни сердца, согласное вышеприведенным словам Спасителя: «От сердца бо исходят помышления» ( Мф.15:19 ). 6.6. Цель упражнения в умной молитве Для того чтобы достигнуть успеха в умной молитве, надо вывести наше обычное рассудочное сознание из головы, отрешить его от всех мирских и греховных помышлений и водворить в сердце, где мысль, не развлекаемая ни памятью, ни привходящими со стороны впечатлениями, не будет рассеиваться, но лишь пламенно призывать имя Господа. Это будет способствовать отрешению сознания человека, по словам преподобного Нила, «от всех помышлений, исходящих из чувственных впечатлений или из памяти» 316 . Тогда-то имя Господа «вкоренится внутрь сердца» 317 , и, по словам святого Златоуста, «поглотит сердце Господа, и Господь – сердце, и будут два сии едино» 318 . Вот идеал, к которому должен стремиться молящийся умной молитвой. При таких условиях ум, по утверждению святого Максима Исповедника , «умирая в действии совершеннейшей молитвы, отторгается от всех мирских помышлений. И если он не умирает такою смертию, то с Богом быть и жить с Ним не может» 319 . 6.7. Сведение ума в сердце вместе с вдыхаемым воздухом |
| Совершенно такого же взгляда на покаяние для, иноков независимо от преп. Антония держался и сам преп. Феодор 312 . В чем же его особенность? По тогдашнему церковному воззрению существовало несколько путей, которые вели к прощению грехов, несколько путей покаяния. Такого взгляда на сакраментальную исповедь, что она есть единственное, исключительное и неизбежное средство для прощения грехов, Допущенных человеком после крещения, не существовало тогда. Исповедь и покаяние представлялись только одним из многих способов очищения от грехов. Свт. Иоанн Златоуст указывает пять таких способов: публичную исповедь («грешник ли ты – войди в церковь , чтобы рассказать грехи свои»); второй путь – плач о грехах; третий – смирение; четвертый – милостыня, царица добродетелей; пятый – молитва 313 . Очевидно, преподобные Антоний и Феодор выбирают второй путь покаяния, как наиболее удобный для иноческого звания, – плач о грехах. И вот картина общего покаяния в Тавеннском монастыре по описанию очевидца, епископа Аммона: «Все мы, выслушавши [приведенное письмо преп. Антония], пав лицем на землю, так плакали пред Богом, что, когда бывший с нами священник ( πρεσβτερος) окончил молитву, преп. Феодор сказал: «Поверьте моему слову, что вся небесная разумная тварь возрадовалась об этом плаче (κλαυθμ) вашем» Бог принял молитву нашу и простил грехи некоторым монахам, которые здесь так горько плакали» 314 . Здесь несомненное указание на Таинство покаяния, совершенное лицом иерархическим – пресвитером, который читал молитву, вероятно разрешительную. Итак, в описанной форме монашеского покаяния не было исповеди грехов как составной его части. То было покаяние без исповеди. Публичная же исповедь, которая служила начальным моментом публичного покаяния в Древней Церкви, прямо не одобрялась первыми устроителями монашеского жития. Преп. Феодору Освященному ангел открывал грехи каждого брата, соделанные после крещения. Видя это, монахи решились «открыться пред всеми» (πσιν αυτος καταφανες παισαι) в своих грехах. |
| Та одежда, которая скоро станет классической и традиционной как для отшельников, так и для киновитов, могла существовать со времени преподобного Пахомия, то есть уже около 320 года. После трех месяцев испытания Пахомий получил ее от своего духовного наставника аввы Паламона: «Увидев его упорство и стойкость, старец взял монашеское одеяние и пояс и возложил их на алтарь, затем они провели ночь, молясь о них. Затем на рассвете нового дня он одел в них Пахомия» 306 . Упоминание алтаря уже придает такой церемонии литургический характер. Но это, скорее всего, анахронизм – автор Жития Пахомия руководствуется обычаями, которые в то время уже существовали в пахомианских общинах. По словам аввы Коприя, которые сохранила нам «История монахов», изобретателем или «творцом» монашеских одежд был авва Патермуфий. Испытав юношу, который хотел стать его учеником, он одел его в левитон – тунику без рукавов, куколь – покрывающий голову капюшон, на плечи накинул милоть и, наконец, опоясал его 307 . Согласно Иоанну Кассиану , туника, как и наплечник (аналав), была из льна (о чем не говорит Коприй) и имела лямки или ремни, стягивающие ее для того, чтобы монаху было удобнее работать 308 . Евагрий также в своем «Монахе» упоминает все эти одеяния и объясняет их символику 309 . Согласно сведениям источников, которыми мы располагаем, к концу IV века такая одежда стала распространена почти по всему Египту. Она выделяла монахов из среды мирян. Вероятно, именно к этому времени вошло в обычай получать эти одеяния из рук старцев. Одному брату, который, как кажется, игнорировал все представления о монашеской вежливости, иноки Скита задали вопрос: «Иоанн, кто дал тебе одежду? Кто сделал тебя монахом?» 310 . Одна апофтегма клеймит неосмотрительность некоего юноши, который, «взяв одежду, тут же ушел в затвор, провозгласив: “Я – отшельник”» 311 . Некий старец давал одежды каждому своему новому ученику, но если тот становился не достоин своего призвания, он эти одежды отбирал 312 . Когда в Нитрии и Келлиях уже сложилась определенная иерархия, то одежды вновь пришедшему давал священник, и он же отбирал их у тех, кто изгонялся из пустыни 313 . Тогда же и облачение в монашеские одеяния стало торжественным обрядом. Один великий старец говорил, что он видел Божию благодать, сходящую на монаха в тот момент, когда его облачали в монашеские одежды, как будто это – новое крещение 314 . |
| Так даже самые высочайшие христианские догматы Астерий раскрывал нравственно-практическим методом. Но Амасийский епископ редко всходил на такие высоты христианского умозрения. Как богослова-моралиста его наиболее интересовали те догматические истины, которые стояли в близкой непосредственной связи с практической жизнью, определяли ее нравственное настроение и направление. Это – учение о загробной жизни, раскрываемое Астерием в „Беседе о Богаче и Лазаре», и Суде и мздовоздаянии 311 , о доброделании 312 особенно о почитании мощей и святых 313 . Этот последний догмат, наиболее относящийся к области практических отношений христианина, раскрыт Астерием с особой определенностью и ясностью. Об этом он говорит и в слове на мученика Фоку, и в похвальной речи арх. Стефану, и в панегирике Первоверховным Апостолам, и особенно в похвале мученикам. Значение и силу этого догмата Астерий раскрывает также чисто практически, с присоединением исторических свидетельств. Против „иудеев нового покроя» – евномиан, „бесчестивших мучеников», и „имевших больше отвращения к местам успокоения святых, нежели здравомыслящие люди к жертвенникам языческим и к нечистым и скверным местам бесов» 314 , Астерий говорит: „Разве вы не знаете, что начальник мучеников – Христос. Он первый пострадал и оставил рабам ревность Свою, а после Него пострадали Стефан ратоборец, названый так вследствие прославления своего у Бога, и все ученики и апостолы Христовы» 315 . „Знаю, что ты думаешь и скажешь, слыша это: „и я могу получить то же; если буду жить добродетельно, то ничем не буду хуже и буду почтен не меньше тех, которым теперь удивляются». Так подлинно: слова эти суть слова гордеца, оправдывающего себя по примеру известного фарисея и совершенно чужды смирения. Но слишком известно, что кто прежде не смирит себя сам, тот не поднимется на высоту: такова мысль Господа» 316 . Помощь и благоволение святых людям Астерий доказывает историческими примерами Елисея, Иосифа, вынесшего из Египта останки своего отца, свидетельствами из книг Моисеевых, Царств, из жизни Церкви Новозаветной, а особенно опытом современной ему жизни. „Каждый день явно совершаются одно за другим различные благодеяния мучеников, коими освобождаются страждущие от сатаны. Кто недавно лаял и подвержен был невыразимым несчастиям бешенства, те стали теперь здравомыслящими и мы видим на них силу предстательства святых, засвидетельствованную самым делом» 317 . |
| Так и в случае с Ильёй Федосеевичем. Этот именитый «денежный мешок» – любитель и устроитель диких разгульных вакханалий – достопочтенный член общества, уважаемый «первыми лицами»: «большой вес в Москве имеет. Он при всех встречах всегда хлеб-соль подаёт... всегда впереди прочих стоит с блюдом или с образом... и у генерал-губернатора с митрополитом принят...» (VI, 302 – 303). Размышляя о «плотском» и «внутреннем» человеке, Апостол Павел говорит: «по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Рим. 7: 22 – 23). Преподобный Ефрем Сирин учит: «Если на дворе не даёшь накопляться нечистотам, то не давай и внутри себя усиливаться пожеланиям плотским» . В рассказе «Чертогон» грешная душа истинного – «внутреннего человека» – в надежде спасения от растления и распада требует молитвенного омовения покаянными слезами. Это происходит на второй день Рождества Христова, когда празднуется Собор Пресвятой Богородицы, потому так закономерно духовное тяготение к святому образу Пречистой Девы – Царицы Небесной: «пасть перед Всепетой и о грехах поплакать» (VI, 312). «Восстановление» даётся нелегко. Грешник раздираем между небом и адом. Монахини, наблюдая за коленопреклонённой молитвой распластавшегося пред иконой Богородицы купца, замечают физические проявления терзающих его бесовских искушений: «видите, он духом к небу горит, а ножками-то ещё к аду перебирает. Вижу, что и действительно это дядя ножками вчерашнего трепака доплясывает, но точно ли он и духом теперь к небу горит? А он, словно в ответ на это, вдруг как вздохнет да как крикнет: – Не поднимусь, пока не простишь меня! Ты бо один свят, а мы все черти окаянные! – и зарыдал. Да ведь-таки так зарыдал, что все мы трое с ним навзрыд плакать начали: Господи, сотвори ему по его молению» (VI, 313). И случилось святочное чудо. При поддержке свыше именитому богачу – старому греховоднику, как нашкодившему школяру, даётся вразумление: «Прямо с самого сверху, из-под кумпола, разверстой десницей сжало мне все власы вкупе и прямо на ноги поставило...» (VI, 314). Во время покаяния перед иконой Владычицы какая-то невидимая сила оттрепала московского «туза» за волосы, приподняв его, «как поднимают за вихор мальчишек» (VI, 313). |
| В ученой литературе вопрос об этом памятнике и вообще вопрос о миланском эдикте имеет уже довольно длинную историю и с давних пор высказываемы были в этом случае различные мнения. О сущности вопроса и разных его решениях может дать понятие краткий очерк этой истории в главнейших ее фактах, с обозрением высказанных и в самое последнее время мнений. Не знавший еще значительно позже найденного и изданного сочинения Лактанция De mortibus persecutorum, Бароний в своих Анналах (1590) мог привести этот документ только в переводе с греческого текста Евсевия. Заглавие у Евсевия: «ντγραφον βασιλικν διατξεων», Бароний переводит: «Imperatoriorum edictorum exemplar», и называет обычно всюду документ «эдиктом». Издан «эдикт» был, по нему, собственно Константином, Ликиний же, как язычник, лишь уступая Константину согласился на его издание («edictum per Constantinum elicitum a Licinio»), хотя и Константин должен был в свою очередь сделать ему уступку, когда провозгласил свободу и для язычников. Этот эдикт у Барония не отличается, от «закона», который был послан, по Евсевию, к Максимину. 11 Так как для того, чтобы изменить положение христиан на востоке, требовалось согласие и Максимина, то послано было к нему особое письмо от имени Константина и Ликиния. Максимин тогда адресовал свой рескрипт Савину. Так как это, по Баронию, было в 313 г., то изданный в следующем году эдикт Максимина и смерть его он относит уже к 314 году. 12 До появления в печати сочинения Лактанция вышло и издание истории Евсевия В а л у а (Valesius), с высоко ценными примечаниями издателя (1659). 13 На основании находимых у Евсевия же данных, Валуа, в отличие от Барония, признает существование уже двух законов Константина и Ликиния: одного – изданного в Риме в 312 г. и немедленно посланного Максимину, другого – изданного в Милане в 313 г. Оба были адресованы к префектам претории. 14 Первый лишь упоминается у Евсевия и не дошел до нас. В нем, по предположению Валуа, говорилось о возвращении христианам богослужебных мест, но не было сказано о вознаграждении за это лишавшихся их владельцев (подобно тому как нет ничего об этом в позднейшем эдикте Максимина). Отсюда явилась необходимость в дополнительных разъяснениях, данных во втором законе. 15 Сверх того, в первом провозглашение свободы для христиан (кафоликов) казалось стеснением для всех державшихся иных религиозных убеждений (язычников, еретиков). Во втором устраняется различение между церковью и иномыслящими и всем одинаково предоставляется в отношении религии свобода. Так Валуа пытался истолковать выражение в греческом тексте документа у Евсевия (6) «φαιρεθεισν παντελς τν αρσεων». 16 Между прочим, определяя в одном случае различие между epistolae и edicta императоров, 17 Валуа в отношении к законодательным актам Константина и Ликиния 312 и 313 г. употребляет лишь выражения общего характера – constitution, lex. Письмо Максимина Савину он относит к 312 г., дальнейший его эдикт – к 313. |
| Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Оставьте комментарий Закрыть Закрыть 314. Ответ на 312., Иванович Михаил : Я даже не знаю, что вам ответить, потому что вы все равно не поймете, т.к. наша профессия - защищать, а ваша - предавать. И это ответ " юриста " ? РНЛ действительно в опасности, когда её защищает такой " проффи " . Совет. Если не знаете ответ на поставленный вопрос, честно об этом признайтесь и обешайте на него ответить после соответствуюшей подготовки. Так будет честнее и профессиональнее. Согласитесь, что лучше быть, чем казаться. А пока вы только профессионально оскорбляете, пользуясь безнаказанностью. Вы, я так понял, все еще не можете выйти из образа учителя: советы даете, ответов требуете. Мы, " профессиональные защитники " , благодарны за любые советы нормальных людей, кстати, такие советы были и очень действенные, спаси ,Господи, р.Б. Константина, Сергия и др! И молитвы были отцов и мирян, спаси их, Господи! По их святым молитвам и отвел Господь беду. А Ваши советы " профессиональных предателей " оставьте себе и иже с Вами. Ответ понятен? Другого не будет. 313. Анатолию Макарчуку, адвокату Так и порешим, коллега: я со своим счастьем ухожу, дабы не растерять его здесь, а вы со своим несчастьем оставайтесь. Все равно потом выгонят. Несчастных, гонимых, рассеянных и много тяжело работающих не любят. От них исходит негатив неудачников. Удачи вам, ищите счастье не только в нашей профессии. Его там нет. Оно совсем в другом месте. 312. Ответ на 307., Адвокат: Я даже не знаю, что вам ответить, потому что вы все равно не поймете, т.к. наша профессия - защищать, а ваша - предавать. И это ответ " юриста " ? РНЛ действительно в опасности, когда её защищает такой " проффи " . Совет. Если не знаете ответ на поставленный вопрос, честно об этом признайтесь и обешайте на него ответить после соответствуюшей подготовки. Так будет честнее и профессиональнее. Согласитесь, что лучше быть, чем казаться. А пока вы только профессионально оскорбляете, пользуясь безнаказанностью. |
| VII. Бл. Симеон» Солунский: а) «Бог..., поставив нас владыками (всех) видимых тварей, Он теперь вновь делает нас распорядителями высших благ чрез священство, о чем и Давид говорит: поставиши я князи по всей земли ( Пс.44:17 ): ибо Он вручил нам ключи неба» (т. II, стр. 14). б) «О том, что ради тайны покаяния дарована архиереям благодать решить и вязать, и именно от Христа. По этой причине и силу решить и вязать Он даровал нам – человекам, Сам от Себя дохновением сообщив вначале этот дар апостолам. Ибо дуну, сказано, и глагола им: приимите Дух Свят. Имже отпустит грехи, отпустятся им», и имже держите, держатся ( Ин.20:22–23 ). Для того это, чтобы те, кои пришли в смирении души на исповедь, чрез искреннее раскаяние отклонившись уже от греха, открыто получали разрешение. И это совершается постоянно до ныне. Сия-то сила Духа, проявляющаяся и действующая чрез священнослужителей, и по смерти, открыто для всех, одних являет разрешенными, других – держимыми в узах (т. II, стр. 19). в) «Подобным образом и служение духовных отцов не должно вверять простым монахам, вовсе не имеющим рукоположения. Ибо это служение столь священно, что принадлежит одним епископам и пресвитерам, как говорят правила церковные. Даже, если его исполняют пресвитеры, то это бывает по необходимости только и с разрешения епископа, и когда его нет, когда он в отсутствии. И большую часть вин, каковы: отречение от веры, грех убийства, падения лиц священных, должно представлять на суждение епископа: сколько и разных других грехов ускользает от ведения выслушивающего их – и все надобно делать с согласия епископа: потому что это – дело собственно епископа» (т. II, гл. 214, стр. 312). г) «Итак, если такая внимательность и такой порядок соблюдается по правилам в отношении к пресвитеру: то как предоставлять служение духовничества тому, кто не имеет степени священства? Ибо принимающему исповедание грехов нужно и благословлять, и говорить разрешительную молитву, и разрешать, и налагать епитимью и достойных приобщать божественных Таин. Как же будет совершать это тот, кто не имеет священства? Может быть, кто-нибудь скажет: он будет делать это так, что будет передавать и представлять о грехах архиерею; но что за необходимость? К тому же, это противно правилам. Ибо, если правила о пресвитерах говорят так, что они могут исполнять это; по необходимости, в отсутствии епископа и с дозволения епископа: то как будет исполнять это неполучивший священства? Благодать эта, говорят отцы, – апостольская; а благодать апостольскую имеют епископы, а не пресвитеры... Итяк, если пресвитеры на это не имеют права без позволения, а о диаконах правила не упоминают: то как иной простец, вовсе не получивший священства, будет совершать это таинство и священнодействовать святое покаяние»? (т. II, гл. 215, стр. 313–314). |
| Благодеянием, оказанным христианам указами 312 и 313 годов, была веротерпимость, а не преимущество их над другими религиями; и если мы попытаемся проследить за развитием собственных мнений Константина по его актам и законодательству 747 , то найдем много необычайного и странного в истории его последующих лет. Он говорил о «божестве» в неопределенных и двусмысленных словах. Он отменил светские игры, которые по обычаю, должны бы совершаться в 314 году, и к великому негодованию римлян отказался принять участие в обрядах Юпитера Капитолийского; покровительствовал христианам различными способами, наделял общины щедрыми дарами и строил церкви; вверил воспитание своего сына Криспа знаменитому христианскому ритору Лактанцию 748 ; много беседовал с епископами, часто делая их собеседниками за своим столом и сотоварищами при путешествиях; вмешивался в дело улаживания религиозных споров 749 . В 313 г. он освободил православное духовенство от декурионата 750 , то есть должности, которая, будучи сначала предметом честолюбия, стала вообще считаться стеснительным бременем вследствие тех расходов, трудов и непопулярных обязанностей, которые связывались с ней 751 . Так как оказалось, что вследствие этого закона многие лица, собственность которых давала им право на избрание в качестве декурионов 752 , старались поступить в низшие степени церкви с целью добиться подобного изъятия, то Константин в последствии повелел, чтобы ни какое лицо, способное к избранию в декурионатство, не допускалось к рукоположению, что духовенство должно избираться из более бедных членов церкви, и что посвящать можно лишь столько, сколько необходимо для восполнения вакантных мест 753 . Но, когда некоторые города попытались возвратить в первобытное состояние тех, которые сделались служителями церкви с целью избежать гражданских обязанностей, то император повелел, чтобы такие лица, как уже посвященные, оставлены были в покое 754 . В 315 году Константин, по-видимому, освободил земли духовенства от обычных налогов, каковое изъятие было отменено впоследствии 755 . |
| Большинство ученых полагают, что пролог Луки в целом принадлежит к традиции греческой историографии: для первых читателей он служил указателем на то, что им предстоит прочесть своего рода историческое сочинение. Однако Лавдей Александер бросила этой гипотезе серьезный вызов: тщательно изучив прологи в древнегреческой литературе, она пришла к выводу, что по своей форме и риторике пролог Луки гораздо больше напоминает предисловия к техническим и профессиональным трактатам 312 (например, к учебникам по медицине, математике, инженерному делу или риторике), чем к историческим трудам. (Она не отрицает, что по содержанию Евангелие от Луки и Деяния следует классифицировать как своего рода историографию, но утверждает, что сами по себе прологи к Луке и Деяниям на это не указывают 313 .) Другие ученые, отвечая Александер, признают, что приведенные ею свидетельства и аргументы сообщают нам нечто новое о социо-культурном уровне и контексте трудов Луки, однако не считают, что ее аргументы опровергают параллели с терминологией и концепциями греческой историографии 314 . Дэвид Луни верно отмечает, что «лишь малая доля греческих исторических трудов дошла до наших дней», и «из тех, что дошли до нас, большинство написано авторами такого социального положения, к какому Лука не мог даже приблизиться – поэтому нельзя ожидать, что он стал бы подражать их изысканному стилю» 315 . Он приводит некоторые, хотя и немногочисленные, свидетельства того, что в своем прологе Лука мог ориентироваться не на лучшие образцы эллинистической историографии (единственные, дошедшие до наших дней), а на «сотни посредственных исторических сочинений, ныне утерянных» 316 . Кроме того, замечает он, «представляется все более вероятным, что различие между историческими и научными [техническими или профессиональными] prooimia [прологами] – в сущности, ложная дихотомия» 317 . Дэрил Шмидт, в очередной раз пересматривая риторику эллинистической историографии, отмечает, что «рамки эллинистической историографии включали в себя широкий круг повествований, отличавшихся и уровнем достоверности, и стилем», и приходит к выводу, что пролог Луки носит в себе явные следы влияния риторических условностей эллинистической историографии. Это делает Луку автором «исторического» сочинения, хотя и не обязательно историком в точном смысле слова. Евангелие от Луки и Деяния входят в широкий спектр «эллинистической историографии» 318 . |
|
|
