| 9 февр.) (Actes de Xéropotamou. 1964. N 8). Монастырское предание приписывает основание К. прп. Павлу Ксиропотамскому , но, по мнению нек-рых исследователей, этот святой построил др. обитель, которая сейчас посвящена прп. Павлу, а в X-XI вв. именовалась «Ксиропотам». Д. Папахрисанфу считает, что оба мон-ря носили название Ксиропотам и оба основаны Павлом Ксиропотамским ( Παπαχρυσνθου Δ. Ο Αθωνικς μοναχισμς: Αρχς και οργνωση. Αθνα, 1992. Σ. 182-188). Анализ данных о Павле Ксиропотамском в афонских актах, предпринятый П. Гунаридисом, показал, что существовало 2 одноименных подвижника, прозванных Ксиропотамскими. Павел, жаловавшийся императору в 972 г. на нововведения прп. Афанасия Афонского, в молодости основал К. и нек-рое время был его игуменом (не позднее 980 - не ранее 996), а в кон. 90-х гг. Х в. стал протом Св. Горы (упом. в 1001). Оставив должность прота, прп. Павел подвизался как простой монах. До или после исполнения обязанностей прота он ради уединения основал ближе к оконечности Афонского п-ова мон-рь прп. Павла, игуменом к-рого впосл. стал его ученик и тезка Павел, упоминаемый в актах в 1007-1018 гг. ( Γουναρδης. 1989). К. процветал в XI-XII вв., его границы на юго-западе простирались до мон-ря прп. Павла (т. е. включали территории мон-рей Симонопетра, Григориат и Дионисиат), а на севере - до владений Ивирона. В 1010 г. была достигнута договоренность между К. и Великой Лаврой о границе между ними в местности Вулевтирии (Actes de Xéropotamou. 1964. N 2), в 1081 г.- с Иверским мон-рем (Ibid. N 6). Мон-рь Ксиропотам Мон-рь Ксиропотам Среди покровителей К. были члены имп. семьи: напр., ок. 1140 г. сестра имп. Мануила I Комнина Мария предоставила мон-рю владения в Девеликии близ Иерисса и в Озолимне. Права на них были подтверждены ок. 1200 г. внуком Марии Комнины севастократором Никифором Петралифой. В Житиях свт. Саввы Сербского повествуется о том, как в нач. XIII в. этот святой помог восстановить К., пришедший в запустение из-за нападения морских разбойников. |
| Несмотря на небольшое число рукописей «Хроники» М. С., она оказала значительное влияние на средневек. историописание. С ней был знаком хронист Сигеберт из Жамблу († 1112), к-рый использовал заимствованные из нее материалы в «Liber decennalis» (1092), а также во «Всемирной хронике» (хронология доведена до 1111) и в «Каталоге знаменитых мужей» (ок. 1111). В 1086 г. в Англии Херефордский еп. Роберт в трактате «Excerptio de Chronica Mariani» (известно не менее 10 рукописей; см.: Шмидт 2015) суммировал основные положения хронологической системы М. С. Из Херефорда копия «Хроники» М. С. в кон. XI в. (до 1095) попала в Вустер, где составила основу «Вустерской хроники», над к-рой работали, в частности, монахи Флоренций († 1118) и Иоанн († после 1140). В этой хронике была принята датировка в соответствии с эрой, предложенной М. С., хотя параллельно были отмечены и даты согласно Дионисию Малому. «Вустерская хроника» и основанные на ней компиляции активно распространялись в Англии в XII-XIII вв., нередко под заглавием «Хроника Мариана Скотта». С сочинением М. С. были также знакомы английские авторы XII в. Уильям из Малмсбери, Симеон Даремский, Ордерик Виталий, Генрих Хантингдонский, Гервазий Кентерберийский. Уильям из Малмсбери в «Деяниях английских королей» и «Деяниях английских епископов» дал высокую оценку учености М. С., но не стал однозначно высказываться в поддержку его взглядов. При этом, как обнаружила Э. Лоренс-Мейдерс, в пасхальных таблицах, к-рые Уильям как регент хора составил для аббатства Малмсбери, он исходил именно из предложенной М. С. даты Рождества Христова. В Англии идеи М. С. получили особенно широкое распространение: еще в нач. XIV в. в их поддержку высказывался богослов-доминиканец Николас Тривет ( Nothaft C. P. E. Nicholas Trevet and the Chronology of the Crucifixion//The Mediaeval Journal. Turnhout, 2012. Vol. 2. N 2. P. 55-76). Хронологическая система М. С. наряду с другими использована в ирл. «Ольстерских анналах» (XV в.; см.: Verbist. 2002. P. 334). Вместе с тем к XI-XII вв. хронологическая система Дионисия Малого стала уже общепризнанной в католич. мире. Ни М. С., ни др. ее критики не смогли привлечь на свою сторону достаточное число ученых или церковных иерархов, поэтому вопрос о пересмотре даты Рождества Христова в средние века не обсуждался. |
| Определяющим свойством трудов Н. является комплексный историко-филологический подход к историческому материалу на основе углубленного источниковедческого анализа и получение качественно новых результатов на междисциплинарном и типологическом уровнях исследования. Заслуги Н. в деле развития церковно-исторической науки, сотрудничества светских и церковных историков были неоднократно отмечены наградами РПЦ: орденами прп. Сергия Радонежского 2-й степени (1997), равноап. кн. Владимира 3-й степени (2008), патриаршими грамотами (2000, 2006). Соч.: Немецкие латиноязычные источники IX-XI вв. М., 1993; Русь и Германия в IX-X вв.//ДГВЕ, 1991 г. М., 1994. С. 5-138; Русская Церковь в Х - 1-й пол. XV в.//ПЭ: РПЦ. М., 2000. С. 38-60; Русское самосознание между Царством и Церковью//Москва. 2000. 12. С. 133-144; То же [испр. и доп.] Русское нац.-гос. самосознание между Царством и Церковью//Восточнохрист. цивилизация и восточнослав. общество в совр. мире. М., 2001. С. 76-96; Др. Русь на международных путях. М., 2001; Империя Карла Великого - идеологич. фикция или полит. эксперимент?//Карл Великий: реалии и мифы. М., 2001. С. 11-24; Русско-нем. связи домонг. времени (IX - сер. XIII в.): Состояние проблемы и перспективы дальнейших исследований//Из истории рус. культуры. М., 2002. Т. 2. [Ч.] 1. С. 261-308; Россия и Запад в свете их генезиса из единой christianitas//Восточнохрист. цивилизация и проблемы межрегион. взаимодействия. М., 2004. С. 60-76; От Дамиетты до Калки (восточнохрист. исповедания глазами Запада между II и VI крестовыми походами)//ППС. 2005. Вып. 102. С. 112-121; О методе церк. историка//Родное и вселенское: К 60-летию Н. Н. Лисового. М., 2006. С. 250-266; Владимир Мономах и Вельфы в кон. XI в.//Средневек. Русь. 2007. Т. 7. С. 71-119; Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московии. М., 2008. Т. 1: Лат., нем. тексты, рус. переводы с лат. А. И. Малеина и А. В. Назаренко; с ранненововерхненем. А. В. Назаренко; Др. Русь и славяне: Ист.-филол. исслед. М., 2009. (ДГВЕ, 2007 г.); Об обстоятельствах учреждения Смоленской епископии//Великий Новгород и средневек. |
| О дальнейшей церковной истории Л. сведения отрывочны. Известны в основном лишь имена епископов Л., участвовавших во Вселенских и в др. крупных Соборах К-польской Церкви. В 381 г. еп. Маркиан участвовал во II Вселенском Соборе в К-поле, где примкнул к осужденной партии македониан. В 20-х гг. IX в., в период правления визант. императора-иконоборца Михаила II Травла , епископ Л. свт. Евсхимон выступал как сторонник иконопочитания и был отправлен в ссылку. В списках (нотициях) епархий К-польского Патриархата Л. упоминается до XII-XIII вв. В 1235 г. в Л., к-рый в то время входил в состав Никейской империи , состоялся Всеправославный Собор, на к-ром был официально возвращен автокефальный статус Тырновской Патриархии Болгарской Православной Церкви. В нач. XIV в. в Л. известна ц. Богородицы Панагнос, которую посещал прп. Максим Кавсокаливит до своего монашеского пострига на Св. Горе Афон. Л. перешел под управление турок-османов в 1356 г. В 1847 г. близ Л. тур. крестьянами случайно был обнаружен т. н. Лампсакский клад - коллекция из 28 серебряных литургических и бытовых предметов визант. производства VI-VII вв. (среди них - подсвечник, паникадило и др.). В наст. время большинство вещей из клада хранится в Британском музее. Известные епископы Л.: свт. Парфений (до 337), Маркиан (50-е гг.- 381), Даниил (451), Гармоний (458), Константин (681), Иоанн (787), свт. Евсхимон (20-е гг. IX в.), Никита (X в.), Фома (XI-XII вв.). Лит.: Dalton М. Catalogue of Early Christian Antiquities and Objects from the Christian East in the Department of British and Mediaeval Antiquities and Ethnography of the British Museum. L., 1901; Pauly, Wissowa. Bd. 8. Sp. 588-592; Hefele, Leclercq. Hist. des Conciles. T. 1. P. 974-976; Janin. Grands centres. P. 206; Fedalto. Hierarchia. Vol. 1. P. 144; EEC. P. 472; Болотов. Лекции. Т. 4. С. 85; Baratte F. Vaiselle d " argent, souvenirs littéraires et manières de table: l " example des cuillers de Lampsaque//Cah. Arch. 1992. T. 40. P. 5-20; Карташев. Соборы. C. 80-81; Hobbs R. Late Roman Precious Metal Deposits, c. AD 200-700: Changes Over Time and Space. Oxf., 2006. |
| Бронзовое било (кимвал) колокольни афонского Свято-Пантелеимонова мон-ря, изготовленное в 1910 г. на московском колокольнолитейном заводе Самгина В VI - нач. VII в. использование деревянных Б. (ξλον букв.- дерево) зафиксировано в Житии прп. Феодосия Киновиарха, написанном Феодором , еп. Петрийским ( Казанский. С. 312), и в «Луге духовном» блж. Иоанна Мосха (Евкратийского) (Гл. 11, 50, 104, 105). Упоминания об использовании различных видов Б.- великого и малого, деревянного и металлического - встречаются в полных Типиконах XI-XII вв.: Патриарха Алексия Студита 1034 г., известном по более поздним слав. спискам (ГИМ. Син. 330. Л. 202об., 246об., 247, 254об., 263об., XII-XIII вв.), мон-ря Спасителя в Мессине (Messin. gr. 115. Fol. 171, 179v, 184, 256v, 1131 г.), а также в сочинениях Патриарха Антиохийского Феодора IV Вальсамона (XII в.) и в более поздних памятниках. Сир. название Б., перешедшее в араб. язык и в фарси, встречается в Персии в перечислениях муз. инструментов эпохи Сасанидов (III-VII вв.), что позволяет предположить, что Б. попало туда вместе с распространением христианства (со II в.). В Армянской Церкви Б. известно с VI в. С сер. X в. оно сосуществовало с колоколами, затем в связи с запретами колокольных звонов (в 986 и 1000) в ряде арм. городов деревянное Б.-кочнак преобладало и сохранялось вплоть до XIX в. На Западе с VII в. Б., называемые «lignum sacrum» (лат., букв.- священное дерево), стали заменяться колоколами. Колотушки или трещотки остались в употреблении, но лишь в т. н. «пост колоколов» на Страстной неделе (с четверга по субботу). В источниках встречаются упоминания таких функциональных разновидностей Б., как келейное, трапезное, для чина Viaticum ( Hieronymi Magii Anglarensis De tintinnabulis liber postumus. Amst., 1664. P. 76-78). В IX в. в Византии продолжали использовать Б., несмотря на появление колоколов, к к-рым долгое время относились как к языческим атрибутам. Патриарх Феодор Вальсамон писал, что «у латинян существует другой обычай созывать народ в храмы, ибо они употребляют один знак, разумею - кампан» (Μελται τοι ποκρσεις//PG. 138. Col. 1074; рус. пер. по изд.: Скабалланович. Типикон. Вып. 2. С. 9-10). По свидетельству Антония , архиеп. Новгородского, «колокола не держат в святей Софеи; но бильцо мало в руце держа, клеплют на заутрени… била же держат по ангелову учению, а в колоколы латины звонят» (Путешествие Новгородского архиеп. Антония в Царьград в кон. XII ст. СПб., 1872. Стб. 84). На христ. Востоке обычай использования Б. сохранился, в частности, благодаря запрещению колоколов на всей территории Османской империи (в К-поле вплоть до 1856). |
| Благоустраивая урочище, св. Иннокентий узнал, что здешние пещеры упоминаются в «Киево-Печерском Патерике» — сборнике житий первых подвижников Киево-Печерской Лавры. Согласно «Патерику», один из основателей и первых настоятелей обители прп. Феодосий (+1074) уединялся иногда от руководимой им монашеской братии в некую тайную пещеру возле одного из принадлежавших Лавре сел. В примечаниях к первому печатному изданию «Патерика» (1635) сказано, что пещера эта находилась «в Лесниках, где Глинецкий был монастырь». Старший современник ст. Иннокентия митрополит Киевский Евгений (Болховитинов; +1837) в своем «Описании Киево-Печерской Лавры» (1826) утверждал, что Глинецкая обитель была основана уже после кончины прп. Феодосия. Учитывая расположение вблизи Гадючьего Лога села Лесников, местные предания о существовании в прошлом в урочище монастыря и наличие около пещер остатков какого-то каменного строения, прослывших в народе Церковищем, св. Иннокентий предположил, что в примечаниях к «Патерику» подразумевался именно Гадючий лог. Эту гипотезу настоятель Братской обители высказал своему другу Михаилу Максимовичу — выдающемуся историку и первому ректору Киевского Университета. В 1840 г. М. Максимович обнаружил документы XVI—XVIII вв., свидетельствовавшие о правоте св. Иннокентия. Выяснилось, что, во-первых, в прошлом Гадючий лог назывался Гнильцом или Гнилеччиной, во-вторых, некогда в урочище действительно располагался монастырь, к началу XVI в. уже прекративший существование, и в-третьих, обнаруженные св. Иннокентием пещеры были более-менее известны киевлянам и ранее. Пытаясь восполнить пробелы в истории Глинецкой (Гнилецкой) обители, М. Максимович предположил, что монастырь возник на рубеже XI—XII вв. и развивался подобно Лавре, т. е. вначале был пещерным, но еще до монгольского разорения Киева (1240) стал наземным, продолжая использовать свои подземелья в качестве иноческого кладбища и жилища наиболее строгих подвижников, а запустел вследствие монгольских нападений на Киевщину XIII—XV вв. Хотя конкретное указание места уединения св. Феодосия появилось в «Патерике» только в XVII в., ученый считал сведения о подвигах преподобного в Гнилеччине достоверными, заимствованными из устного лаврского предания или какой-либо утраченной древней рукописи. Дальнейшие исследования письменных источников привели к новым открытиям. Так, в 1861 г. свт. Филарет (Гумилевский; +1866), архиепископ Черниговский, выдвинул вполне обоснованную гипотезу о том, что Гнилецкая обитель была местом пострига прп. Герасима Вологодского, который около 1147 г. ушел из Киева на Север Руси (вероятнее всего — для миссионерских трудов) и, основав в г. Вологде Свято-Троицкий Кайсаров монастырь (не сохранился), почил в 1178 г. |
| Почитание Н. О. в чине преподобных возникло на юго-западе Болгарии в X в., до завоевания страны Византией. В XI-XIII вв. оно развивалось на территории Охридской архиепископии , а после возобновилось в Болгарском царстве Иоанна Асеня II (1218-1241). Его память вместе с памятями Кирилла и Мефодия и их самых известных учеников включена в Борила царя синодик . В XIV-XVIII вв. Н. О. вместе с равноап. Климентом почитался в Охридской архиепископии как чудотворец и целитель, с XVII в.- в составе Седмочисленников , учеников слав. первоучителей. Рассказы о деяниях Н. О. как «великого чудотворца и лечителя» еще при его жизни распространились в областях вокруг Охрида. Нек-рые из рассказов вошли в славянские и греческие Жития. В устных местных преданиях он представлен более ярко по сравнению с письменной традицией, к-рая отдает предпочтение равноап. Клименту. Центром почитания Н. О. стал основанный им мон-рь. Среди паломников, стремившихся получить исцеление у мощей Н. О., прежде всего от «душевных» болезней, были болгары, албанцы, греки, валахи и много мусульман, о чем свидетельствуют дарственные записи. После упразднения Охридской архиепископии его почитание сохранилось в Македонии, Греции, Албании и Болгарии. Целебные свойства мощей святого обусловили его широкое почитание не только на Балканах, но и в империи Габсбургов, где переселенцами в его честь был основан храм в г. Мишкольц (совр. Венгрия). Болг. издания о Седмочисленниках XVIII-XIX вв. способствовали распространению почитания в Болгарии. В контексте почитания равноапостольных Кирилла и Мефодия и их учеников Н. О. стал известен в XIX в. в России и др. странах. Агиография и гимнография В балканской книжности о Н. О. сохранились агиографические и гимнографические тексты. По наказу ученика равноап. Климента - Марка, «четвертого епископа славянского языка» г. Девола, вероятно, уже в X в. было составлено краткое Житие Н. О., к-рое большинство исследователей считают извлечением из несохранившегося обширного Жития равноап. Климента. Это Житие рассказывает и о судьбе учеников первоучителей после смерти равноап. Мефодия. По словам автора Жития, оно было написано после кончины Н. О., «чтобы не остался без почитания брат сего блаженного Климента, и сподвижник, и сострадалец, с которым пресвитер Наум перенес многие беды и страсти от еретиков». Его единственный список сохранился в стишном Прологе нач. XVI в. (Ath. Zogr. Slav. 47), но текст Жития не является частью Пролога, а был прибавлен к концу рукописи свящ. Иоанном Милошевым из Дебра. Существование текста Жития в этой местности в нач. XVI в. указывает на длительное почитание здесь святого. |
| Библиография работ о персоне: Алексий (Дородницын), митрополит. Византийская церковная мистика 14–го века: (Препод. Григорий Палама, Николай Кавасила и Григорий Синаит). – Казань, 1906. С.3–6, 49–69. Бибиков В.М. Николай Кавасила//Новая философская энциклопедия в четырех томах. – М.: Мысль, 2000–2001. – Т. III. Бычков В.В. 2000 лет христианской культуры sub specie aesthtica. – Т. 1: Раннее христианство. Византия. – М.; СПб.: Университетская книга, 1999 . С.281–283, 310–314. Бычков В.В. Византийская эстетика в XIII – XV вв.//Культура Византии: XIII – первая половина XV в. – М.: Наука, 1991. С.429–436. Бычков В.В. Малая история византийской эстетики. – Киев, 1991. С.367–377. Васильев А.А. История Византийской империи. Время до Крестовых походов (до 1081). – СПб.: Алетейя, 1998. Воробьева И.А. Кавасила Николай//Всемирная энциклопедия: Философия. – М.: АСТ; Харьков: Харвест, 2001. Горянов Б. Николай Кавасила//Философская энциклопедия/Гл. ред. Ф.В.Константинов. – М.: Советская энциклопедия, 1960–1970. – Т. 3. Грюнебаум Г.Э. фон. Основные черты арабо–мусульманской культуры: Статьи разных лет. – М.: Наука, 1981. С. 105–110. Иоанн Мейендорф. Введение в святоотеческое богословие. – Клин: Христианская жизнь, 2001. С.349–354. Иоанн Мейендорф. Византийское богословие: Исторические направления и вероучение. – М.: Когелет, 2001. С.193–196. Иоанн Мейендорф. История Церкви и восточно–христианская мистика. – М.: Институт ДИ–ДИК; Православный Свято–Тихновский Богословский институт, 2003. С.319–320. История эстетической мысли: Становление и развитие эстетики как науки: В 6–ти томах. Т. 1: Древний мир. Средние века/Ред.составитель Бычков В.В. – М.: Искусство, 1995, с189–190. Красиков С. В. Идейная полемика в Византии 50–х гг. XIV в. (Николай Кавасила и Никифор Григора)//Античная древность и средние века. – Екатеринбург: Уральский университет, 1997. – Вып. 28. Лебедев А.П. Исторические очерки состояния Византийско–восточной церкви от конца XI до середины XV века: От начала Крестовых походов до падения Константинополя в 1453 году. – СПб.: Алетейя, 1998. |
| В XIII в. в О. появились общины нищенствующих орденов: доминиканцев (1221), францисканцев (1224), кармелитов (1256), августинцев-еремитов (1268), тринитариев (1293) и др. В эпоху Реформации монашеские общины были ликвидированы. С 1542 г. О.- центр англиканского епископства (до 1546 резиденция епископа находилась в упраздненном монастыре регулярных каноников в Озни близ О.), тогда же получил статус города (city). Среди англикан. епископов Оксфордских были известные богословы С. Уилберфорс (1845-1869), Ф. Пейджет (1901-1911), К. Керк (1937-1954), историк-медиевист У. Стебс (1889-1901). К XVI в. экономическое и политическое значение О. снизилось, в дальнейшем он развивался гл. обр. как университетский город, сохранял также значение транспортного узла. Во время Английской революции XVII в. в О. нек-рое время находилась резиденция кор. Карла I , в 1644-1646 гг. город неск. раз осаждали войска парламента. В 1844 г. открылось железнодорожное сообщение. В XX в. О.- важный центр автомобилестроения, издательского дела и полиграфии. В 1929 г. территория города была расширена за счет присоединения промышленных пригородов. В июле 1937 г. в О. прошла 2-я конференция экуменического движения «Вера и церковное устройство» (см. в ст. Всемирный Совет Церквей ). Во время второй мировой войны город почти не пострадал от бомбардировок. В О. действуют правосл. приходы св. Николая Чудотворца Сурожской епархии РПЦ (с 2006), Св. Троицы (с 1973) и Благовещения (с 1959, до 2006 - в юрисдикции РПЦ) К-польской Православной Церкви, Вознесения Господня Сербской Православной Церкви. Университет Значение О. как важного центра образования укрепилось на рубеже XI и XII вв., когда в одной из местных школ, возможно при ц. св. Георгия, преподавал (до 20-х гг. XII в.) нормандский богослов Теобальд Этамский, ученик Ланфранка , архиеп. Кентерберийского (1070-1089). С 1133 по 1137 г. в О. читал лекции по Свящ. Писанию (в то время это было новшеством в Англии) богослов Роберт Пуллен († 1146), позднее переехавший в Париж (в 1145 он первым из англичан был возведен в кардинальское достоинство, в 1145-1146 канцлер Римской Церкви). В 40-70-х гг. XII в. настоятелем мон-ря св. Фридесвиды был видный богослов и экзегет, знаток древнеевр. языка Роберт из Криклейда († после 1174). В кон. 80-х гг. XII в. церковный писатель Гиральд Камбрийский называл О. главным центром учености в Англии. Там преподавали «свободные искусства» (см. Artes liberales ), богословие, каноническое и рим. право, с XIII в.- медицину. Притоку студентов в О. способствовал королевский запрет (ок. 1167), согласно к-рому англичанам нельзя было уезжать на обучение в Париж из-за конфликта англ. кор. Генриха II с франц. кор. Людовиком VII. |
| Практическое назначение потеряла и фибула: если раньше она скрепляла края плювиала на груди, то в XIII-XIV вв. ее начали прикреплять как декор к полоске ткани, которая стала выполнять ее первоначальную функцию. Фибула при этом увеличилась в размерах. Сохранились средневек. фибулы, являющиеся образцами ювелирного искусства. Все более роскошными становились и мантии. Для кон. XIV - нач. XV в. были характерны К., вся поверхность к-рых была покрыта вышитыми изображениями святых или сценами из Свящ. Писания и агиографической лит-ры. Позднее такие «иллюстрированные» плювиалы вышли из употребления, однако К. и по сей день остается торжественным, зачастую богато украшенным облачением. Помимо К. как литургического облачения существовала и др. К., к-рую использовали монахи или каноники во время совместных молитв (cappa choralis). Она была закрытой спереди и сохраняла капюшон. К нач. XII в. появился обычай, согласно к-рому при вступлении в капитул каноник должен был заказать для себя К. После его смерти она переходила в ризницу той церкви, к которой он был приписан (т. н. cappa professionis). Благодаря этому обыкновению сохранилось значительное количество таких средневек. мантий. От cappa choralis произошла и т. н. большая К. (cappa magna). Эта длинная, открытая от ног до груди, с подбитым мехом капюшоном и длинным шлейфом мантия появилась в кон. XIV в. Ее носят кардиналы, у к-рых она красного цвета, патриархи, архиепископы, епископы и некоторые прелаты, когда они присутствуют на торжественных богослужениях. Литургическим облачением она не является. Известна также «красная каппа» (cappa rubea) папы Римского - длинная, открытая спереди и лишенная капюшона накидка. Одним из важнейших элементов коронации понтифика в средние века была его инвеститура этой красной мантией-плювиалом (immantatio), которая должна была символизировать наделение новоизбранного понтифика властью над «городом и миром». Такая церемония сохранялась вплоть до возвращения пап из Авиньона (до кон. XIV в.), но когда именно она была введена - неизвестно. Некая красная мантия (chlamys purpurea) числится среди даров св. имп. Константина папе Сильвестру I в «Константиновом даре», датируемом сер. VIII - сер. IX в., что с нек-рой вероятностью может свидетельствовать о том, что ее использовали уже в те времена. Первое прямое упоминание подобающей понтификам красной К. встречается у св. Петра Дамиани в сер. XI в. Однако полное описание церемонии облачения избранного папы в мантию относится только к 1-й пол. XIII в. (Ordo Romanus XII). В наст. время инвеститура красной К. уже не проводится, однако рим. понтифики используют ее (а также и ее аналог белого цвета) во время нек-рых торжественных церемоний. |
|
|
