| В христианской римской империи даже обычай церковный, как это видно из правил св. Василия Вел. (пр. 9 и 48), не одинаково относился к мужьям, оставляющих своих жён, и к жёнам, поступающим таким же образом. Ибо жена, говорит св. Василий Вел., если вступит в связь с другим, не принимается мужем, если он того не пожелает, а неверного мужа жена оставить не может. Отцы церкви, конечно, с неодобрением относились к этому обычаю. Так, св. Григорий Богослов , затрудняясь объяснить «несправедливый» и «недостойный» закон об этих преимуществах мужа на супружескую неверность, замечает: «Я нисколько не одобряю этот закон, ничуть не хвалю этот обычай». Лактанций , христианский писатель IV века, говорит: «закон божественный не то, что право римское: Евангелие не полагает различия по отношению к неверности мужа и жены и признаёт виновным каждого из супругов, при равных условиях падения». Св. Иоанн Златоуст тоже замечает: «как мы наказываем неверных жён, так и сами подлежим наказанию, если не по законам римским, то по законам божественным». Но должно пройти не мало времени, пока это христианское учение о равноправности супругов получило осуществление в жизни и в законодательстве. Следующим основанием развода cum damno для мужа было – Покушение жены на жизнь мужа, а также тот случай, когда жена, зная о существовании злого умысла против мужа у других лиц, не довела этого до его сведения. Муж мог требовать развода с женою в случае вытравления ею плода. Об этом поводе к разводу упоминается в кодексе Юстиниана и повторяется в 22-й новелле его. Законодатель замечает при этом, что жена, вытравляющая плод обличает в себе крайнюю испорченность и глубоко оскорбляет мужа тем, что лишает его потомства. В 117 новелле Юстиниана, в которой перечислены поводы к разводу, об этом основании не упоминается. Но император Лев Философ (886–911) в 31-й новелле подтвердил прежнее постановление Юстиниана. Основаниями развода cum damno для жены служили следующие причины: Точно так же государственное преступление, состоящее в том, что муж составлял злой умысел против императора или, зная об умысле других, не доводил об этом до сведения властей. |
| Таким образом, здесь, как и в предыдущих пророчествах, предсказана страшная братоубийственная война и появление праведного царя по имени Иоанн, имеющего помазание от Самого Господа. ПРОРОЧЕСТВА ИМПЕРАТОРА ЛЬВА МУДРОГО Сын Василия I Македонянина Византийский император Лев VI Мудрый царствовал в 886–911 годах. Ему принадлежит ряд поэтических и нравоучительных текстов, в том числе пророческого характера, и среди них следующий: О многоглаголемом царе, обитающем на окраине Византия [Константинополя], убогом и [бого]избранном, знаменитом и безвестном. Истинный царь... изгнанный людьми из своего жилища... объявится при конце [владычества] исмаильтян... в третий час... Подобает ему открыться в сиянии света и [иных] знамениях. Сей будет призван от Ангела, имеющего образ человека-евнуха в белых ризах, который возглаголет в ухо ему, объятому сном: «Восстани, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос» (Ср. Еф. 5, 14 ). Ибо Он призывает тебя пасти народ великий». И в другой раз речет: «Изыди, сокровенный, и не таись, ибо многие тебя ищут». А на третий раз вручит ему скрижали каменные с начертанием двух законов, из коих первый – «Отомсти [врагам] и дай народу все потребное», второй – «Истреби нечестие, покарай огнем творящих дела содомские. Сверх сего, иереев порочных из храма изгони, а достойных вновь на служение Богу поставь». Царь тот имеет особые знаки. На ногте правой ноги у него светлое пятно, а на обеих лопатках пурпуровидное начертание креста... имя же царя сего сокровенно в народах. И возложит Господь на главу ему руку Свою. В те дни люди будут претерпевать великую тесноту, и преклонят лица долу, и посыплют прахом главу, и возопиют ко Господу Богу неба и земли. Тогда услышит Господь молитву их, и обратит слух Свой к населяющим землю, и пошлет Архангела Своего в человеческом образе, и тот водворится на островах. И обретет святого Божия, дотоле невидимого и незнаемого. Потаенный и для всех безвестный, ведомый лишь Господу и себе самому, будет он из удела княжеского и от рода царского... свят Богу. Сего откроет и помажет в конце дней Сам Бог... |
| Стихиры на «Господи, воззвах» исполняются на вечерне в связи с псалмами 140, 141, 129. Первоначально эти стихиры назывались тропарями (например, Симеоном Солунским b XV в.). В зависимости от ситуации таких стихир может быть 4 (на малой вечерне), 6 (на вседневной вечерне), 8 или 10 (на великой вечерне). В день Собора святого архангела Гавриила (26 марта) поется 11 таких стихир. В среду пятой седмицы Великого поста используется 30 стихир (6+24). Литийные стихиры поются на вечерне во время выхода священнослужителей в притвор на литию. Если в последовании службы текст этих стихир отсутствует, а лития совершается, используются храмовые стихиры. Стихиры на стиховне называются так потому, что они используются вместе с особыми стихами. Такие стихиры бывают на вечерне (постоянно) и на утрене (в дни памяти святых без знака или с черным праздничным знаком). На вечерне они более торжественны, чем предшествующие им стихиры на «Господи, воззвах». Хвалитные стихиры исполняются на утрени в связи с псалмами 148, 149, 150. Имеют славословный, торжественный характер. Исполняются в самой торжественной части утрени. В древности эти стихиры называли тропарями. Этих стихир может быть 4 или 6. В воскресный день поется 8 стихир. При этом на «Славу» используется особая утренняя стихира, которая находится в приложении Октоиха. Таких утренних стихир 11, поскольку они пересказывают содержание воскресных утренних Евангелий. Автор воскресных утренних стихир на «Славу» – император Лев IV Мудрый (886–911). Если с воскресным днем совпадает великий праздник, утренняя стихира (славник) переносится и поется перед 1 часом. Седален Седальном называется небольшое молитвословие, при исполнении которого сидели. Исключение составлял седален на утрени Великой Пятницы, который поется между чтением 12 страстных Евангелий. В древности седален предварял назидательное чтение (житие, святоотеческое толкование) и назывался тропарем. В современном православном богослужении седален используется Светилен Светилен – небольшое молитвословие, которое поется после канона. Светилен называется также эксапостиларием. Название светильна происходит от того, что он исполнялся в конце утрени, перед рассветом, а также перед возгласом «Слава Тебе, показавшему нам свет». |
| Относительно следующей генерации писателей следует упомянуть о двух чертах: 1) о страхе перед бездной премудрости, заключавшейся в трудах предшественников, который выразился в их стремлении сократить труды и без того краткие (Михаил Глика, ХПв., Константин Манасси, XII в., Иоиль, XIII в., Ефрем, XIV в.), и 2) об их византийской слабости к цветословию, сказавшейся в своеобразной форме трудов трех последних историков, передававших исторические события в политических стихах (тонического размера). Несмотря, однако, на столь своеобразную форму их трудов, они в изложении содержания замечательно строго держатся буквы трудов своих предшественников и более всего Зонары. Последним церковным историком в Византии был Ники–Фор Каллист, константинопольский монах (около 1333 г.), намеревавшийся написать церковную историю в 23 книгах; но до нас дошло только 18 книг (доведена история до 610 г.), а от следующих книг сохранились только заглавия (до 911 г.). Его историю издал по единственной венской рукописи в 1630 году Fronton le Due. С этого издания она перепечатана в «Патрологии» Миня (тт. 145—147) ). Латинская церковная историография Латинская литература по церковной истории в древний период отражала на себе сильное влияние литературы греческой. Мы знаем, что крупные труды греческой литературы были почти все переведены на латинский язык. Так, например, была переведена церковная история Евсевия, потом — труды трех его продолжателей — Сократа, Созомена и Феодорита. Труд Евсевия был переведен Руфином в 410 году, а сочинения Сократа, Созомена и Феодорита — схоластиком Епифанием (historia tripartita), который занялся этим делом по желанию сенатора Кассиодора (t ок. 562 г.). Следующая серия греческих трудов по нашему предмету ускользает от внимания латинских ученых, но труды Георгия Синкелла, Никифора и Феофана были переведены (отчасти обработаны) на латинский язык Анастасием, римским библиотекарем (f ок. 886 г.). Хроника Евсевия, именно вторая часть — каноны, переведена, обработана и продолжена Иеронимом. |
| Но кроме канонов, в состав церковного кодекса входили, как мы знаем, и гражданские законы по делам церкви, заимствованные из законных книг Юстиниана и его ближайших преемников. Когда Юстинианово законодательство, с течением времени во многих отношениях устаревшее и потерявшее практическое значение, подверглось в Базиликах Льва Философа (886–911) значительным изменениям, в Номоканонах оказалось множество законов, утративших обязательную силу; некоторые же гражданские законы, хотя и сохранили практическое значение, были, однако, несогласны с церковными канонами. Вопрос о том, как примирить это противоречие, являлся на практике весьма трудным, так как ни в древних канонах, ни в государственном законодательстве не было положительного его разрешения 102 . Еще более трудным делом было применение на практике Синопсиса церковных правил. Кроме указанных выше особенностей полного канонического кодекса разновременности и разноместности правил, в Синопсисе мы встречаем некоторые недостатки присущие собственно сокращенному тексту: стремясь к возможно краткому изложению, составители Синопсиса иногда переходили необходимый предел, последствием чего была неточность или неясность сокращенного канона 103 , а в некоторых случаях даже совершенно неправильная передача его в сокращении 104 . Необходимость устранения этих недостатков полного и сокращенного канонического кодекса сознавала не только церковная власть, но и государственная. Так, император Алексей Комнин в 1107 году в своей новелле, данной на имя Константинопольского патриарха и синода, жалуется на всеобщее забвение древних канонов и почти совершенную неизвестность, т. е. непонимание их самим духовенством, и предписывает прочитать на соборе весь Номоканон с тем, чтобы необходимое из забытого восстановить, а негодное и потерявшее практическую важность исключить; император требовал, следовательно, полной материальной переработки церковного кодекса. Эта жалоба императора не осталась без последствий, но способом устранения указанных недостатков канонического кодекса была избрана не материальная переработка правил, а систематический комментарий на них (этот способ был более согласен с консервативным духом церкви). Полный текст церковных правил получил толкователей в лице Иоанна Зонары и Феодора Вальсамона (последний из них, как увидим ниже, комментировал также Номоканон); Синопсис же был комментирован Алексеем Аристином. |
| По старообр. уст. стихи - с 1 ст. 150 пс. и «Всякое дыхание» - отдельный стих. Евангельские стихиры принадлежат, как показывает и нынешнее надписание их, императору Льву VI Мудрому (886—911) и назначаются упомянутым иерусалимским последованием для пения тотчас после Евангелия на Славу и ныне. Они, может быть, - остаток древнего обычая петь Евангелие, сохранившегося доныне в Римской Церкви (например, в Неделю ваий на процессии поется Мф. 21 и Ин. 12; ср. нашу стихиру в Нед. ваий «Прежде шести дней Пасхи»). По песненному последованию на евангельской стихире происходил вход с Евангелием (Вступ. гл., 347). - Песнь «Преблагословена еси» в уставе Великой Константинопольской церкви IX b. и по Синайскому Канонарю (IX-X b.) служит входным тропарем на литургии 3-го дня Пасхи. Она на нынешнем месте воскресной утрени в Евергетидском уставе и в песненном последовании при Симеоне Солунском (Вступ. гл., 347). Но по Студийско-Алексиевскому уставу здесь Богородичен настоящего гласа. В старопеч. и у старообр.: «благословен Бог (ср. ниже: «Сый благословен Бог», «Слава Тебе Боже, упование наше») изволивый тако», без «Слава Тебе». СЛАВОСЛОВИЕ ВЕЛИКОЕ Подробное прославление Бога за различные частные благодеяния Его заключается на бдении общим прославлением Его за все благодеяния. В этом прославлении одушевление молящихся, сила и теплота их чувства достигают зенита, при котором мысль уже не может останавливаться на частностях, на тех или других милостях Божиих, хотя бы то и таких великих, как спасение нас смертью и воскресением Сына Божия, а всецело погружается в благодарное созерцание всей высоты Божией и всего ничтожества и недостоинства нашего пред Ним. Такого характера то славословие, которым заключаются все песнопения бдения и которое справедливо названо великим. Слава Тебе, показавшему нам свет Такой взрыв религиозного чувства, какой представляет собою это славословие, ближайшим образом вызывается наступающим в этот момент всенощного бдения первым проблеском утренней зари. Если «достигше на запад солнца и видевше свет вечерний», верующие изливают свои чувства в такой восторженной песни, как «Свете тихий», то вид рождающегося из тьмы ночной утреннего света должен настраивать их еще глубже и теплее к созерцанию Бога как несозданного Света («во свете Твоем узрим свет»). Утренняя песнь - гораздо длиннее и полнее вечерней и начинается поэтому прямым благодарением Бога (в вечерней песни благодарение косвенное: «поем Отца и Сына…») за утреннюю зарю, которое и выражается торжественным возгласом: «Слава Тебе, показавшему нам свет». |
| Соломон со всем своим войском, почтив праотца, покрыл его множеством камней на месте, которое с тех пор названо «постланное камнем». Величайшие из святых говорят, что, по преданию, Адам был погребен там Ангелом. Итак, где был труп, туда пришел и орел – Христос, Вечный Царь, Новый Адам, древом исцеляющий ветхого Адама, павшего через древо. Христе Боже, по чудному и неизмеримому Твоему милосердию к нам, помилуй нас. Аминь. Примечания: 1 Преподобный Косьма, епископ Маюмский († ок. 787 г., память 12 октября), автор канонов на Успение Богоматери, Воздвижение, Сретение, Богоявление, Преображение, Пятидесятницу и Вход Господень в Иерусалим. Также автор трипеснцев на первые дни Страстной седмицы, канона на Великий Четверток, четверопеснца на Великую Субботу и многих других. 2 Феодор и Иосиф Студиты – родные братья. Преподобный Феодор Студит , игумен Студийский († 826 г., память 26 января, 11 ноября). Предание приписывает ему составление Постной Триоди (канон в субботу мясопустную и сырную, четверопеснцы 2, 3, 4 и 5 суббот Великого поста и 35 трипеснцев из Постной Триоди, многие стихиры, и особенно Богородичны во многих канонах, которые их до этого не имели). Святитель Иосиф Студит, архиепископ Солунский († ок. 830 г., память 26 января). Принимал участие в дополнении песнопений Постной Триоди. Ему приписывается канон в Неделю блудного сына, четверопеснцы на Недели Великого поста и трипеснцы сыропустной седмицы. 3 Лев VI, Мудрый – Византийский император (886–911), известен также как автор т. н. евангельских стихир на утрени воскресного всенощного бдения. 4 Триодион (греч.) – трипеснец. 5 Святитель Григорий Двоеслов , папа Римский († ок. 604 г., память 12 марта). В некоторых ранних житиях свт. Григория Двоеслова имеется рассказ о том, как душа императора Траяна была «крещена» в аду слезами святителя. Траян был гонителем христиан, однако он совершил одно дело милосердия (заступился за вдову), о чем стало известно святителю. Преисполненный жалости, он пошел в церковь и молился со слезами за душу гонителя до тех пор, пока не был услышан. |
| Все историки искусства наиболее интересовались в этой иконе портретом императора: Зальценберг первый на том основании, что Богородица и Архангел были патронами Юстиниана, и потому что этот ученый во всем видел здесь этого императора, и, кажется, для утверждения этого мнения, придавал, особую широкость стиля своим рисункам, отнес мозаику к основателю храма. Но немногие согласились с этим, так как императоры византийские – они же римские – до Гераклия не носили бороды, а этот представлен в полной бороде. Было бы излишне здесь описывать подробно все признаки и черты типа и стиля, заставляющие видеть в мозаике работу именно IX или X столетия: один признак, указанный нами в миниатюрах этого времени, будет достаточен: мозаика эта представляет уже шраффировку мелких теней, но без оживок или бликов. Все побуждает нас верить, что это и есть изображение имп. Льва VI Философа (886 – 911), исполненное притом при жизни его. Боковые медальоны мы объясняем также иначе, чем Зальценберг: ни тип, ни место не оправдывают изображения Богородицы; напротив, слова Евангелия 212 указывают нам в лике Архангела – (Михаила) f%wv, в женской фигуре Ирину – мир. Притом эта мозаика, явно, не чужда воспоминаний о только что пережитой эпохе иконоборства и прославляет восстановительницу иконопочитания. За этим у Антония следует место о чудном медном засове (норове) царских дверей, имевшем свойство извлекать змеиный яд слюной, если кто возьмет его в рот, а потом дополнительные слова о той же южной стороне храма: «у олтаря же великого на левой стрнпе место, идеже глаголал Ангел Господень ко отрочищу: не иду от места сего, дóндеже стоит святая София». Для нашей задачи именно важно, что в абсиде, с Ю. стороны Фоссати открыл колоссальное изображение Архангела вверху, которое по стилю почти единственное эпохи Юстиниановой, если сравнить его с известным изображением Архангела на диптихе этого времени. Мы не имеем сведений о том, что скрывается под штукатуркой на противоположной С. стороне, но пока не раскрыты эти тайны для историка, позволяем себе предположить: что это изображение во – первых аналогично с теми образами «Ангела Божия», которые видим напр. |
| Во-первых, хотя и изображается щит с зубцами раковины, но фигура Феодоры своей головой иногда выступает из круга щита, так что является уже как бы не в щите, а впереди щита; и во-вторых, щит с бордюрами иногда переходит в какую-то неопределенную форму облака, поддерживаемого ангелами. Другое и притом собственно представление души в виде младенца также очень рано было принято у нас, как это явствует из иконы Успения Пресвятой Богородицы, – из иконы, предание о которой в Киево-Печерском монастыре восходит до XI века. В миниатюрах жития Василия Нового душа Феодоры, в виде младенца, принята во второй, позднейшей редакции, и это представление, как более понятное для наших предков, было особенно распространено в лицевых рукописях этого жития в XVIII столетии. Но русская иконография и для изображения души в виде младенца представляет любопытные данные, которые могут обогатить науку о христианской археологии. Для этого я указываю на одну миниатюру, с надписью на ней: Святая душа Христова, в лицевой рукописи жития Андрея Юродивого цареградского, принадлежащей мне, начала XVIII века, но без сомнения – копии с древнейшей редакции. Это одно из самых поздних византийских житий, потому что сам Юродивый цареградский относится ко времени императора Льва Мудрого (886–911). Древнейшие списки этого жития в славянском переводе редки; но от XVII века осталось их очень много, и вообще надобно заметить, что, вместе с житием Василия Нового, житие Андрея Юродивого было одним из любимейших чтений наших предков. Интерес к нему, кроме занимательной личности Юродивого, особенно поддерживался чествованием праздника Покрова Пресвятой богородицы, который в видении был указан Андреем его ученику Епифанию во Влахернском храме (в 909 г.). Так как ради этого видения и прославился особенно Андрей Юродивый в православных святцах, то и память его (октября 2) помещается вслед за празднованием Покрова Пресвятой Богородицы (октября 1-го). Так как помещено это житие в Макарьевских Минеях 124 . Как обыкновенны рукописи жития Андрея Юродивого XVII и XVIII вв., так редки они с миниатюрами. |
| Относительно следующей генерации писателей следует упомянуть о двух чертах: 1) о страхе перед бездной премудрости, заключавшейся в трудах предшественников, который выразился в их стремлении сократить труды, и без того краткие (Михаил Глика, XII в., Константин Манасси, XII в., Иоиль, XIII в., Ефрем, XIV в.), и 2) об их византийской слабости к цветословию, сказавшейся в своеобразной форме трудов трех последних историков, передававших исторические события в политических стихах (тонического размера). Несмотря, однако, на столь своеобразную форму их трудов, они в изложении содержания замечательно строго держатся буквы трудов своих предшественников и более всего Зонары. Последним церковным историком в Византии был Никифор Каллист, константинопольский монах (около 1333 г.), намеревавшийся написать церковную историю в 23 книгах; но до нас дошло только 18 книг (доведена история до 610 г.), а от следующих книг сохранились только заглавия (до 911 г.). Его историю издал по единственной венской рукописи в 1630 году Fronton le Duc. С этого издания она перепечатана в «Патрологии» Миня (тт. 145–147) 32 . Латинская церковная историография Латинская литература по церковной истории в древний период отражала на себе сильное влияние литературы греческой. Мы знаем, что крупные труды греческой литературы были почти все переведены на латинский язык. Так, например, была переведена Церковная История Евсевия, потом – труды трех его продолжателей – Сократа, Созомена и Феодорита. Труд Евсевия был переведен Руфином в 410 году, а сочинения Сократа, Созомена и Феодорита – схоластиком Епифанием (historia tripartita), который занялся этим делом по желанию сенатора Кассиодора († ок. 562 г.). Следующая серия греческих трудов по нашему предмету ускользает от внимания латинских ученых, но труды Георгия Синкелла, Никифора и Феофана были переведены (отчасти обработаны) на латинский язык Анастасием, римским библиотекарем († ок. 886 г.). Хроника Евсевия, именно вторая часть – каноны, переведена, обработана и продолжена Иеронимом. |
|
|
