| Я бы хотел, чтобы как еретические учения были охарактеризованы (а они действительно таковыми являются) папизм, протестантизм, англиканство, монофизитство и экуменизм (который современный сербский святой Иустин Попович называл всеересью»). Митрополит Месогейский Николай также полагает, что собор должен определить границу между православием и ересью: «Собор несёт огромную ответственность за то, чтобы нас защитить от любой такой опасности, не строго и немилостиво обличая тех, которые от неведения унаследовали заблуждение, но обнаруживая его с болью, любовью и богословской точностью». Митрополиты Новой Смирны Симеон и Калавритский Амвросий выражают сожаление, что не включены в повестку дня действительно значимые вопросы, которые беспокоят Православие, например, вопрос диптихов, автокефалия и способ ее провозглашения, а также календарный вопрос. Митрополиты Пирейский Серафим и Кифирский Серафим полагают, что на Соборе необходимо осудить экуменизм, участие Поместных церквей в Всемирном совете церквей и модернистскую экклезиологию. Пирейский владыка также предлагает разрешить проблемы православной диаспоры и интронизовать православного Римского папу, не признавая ересиарха Франциска. Митрополита Глифадского Павла беспокоит вопрос: «Осудит ли Святой и Великий собор новоявленные, не имеющие исторического обоснования экуменистические теории?» К числу таких «злочестивых заблуждений» владыка относит учение о «двух легких Христа», Церквях-сестрах и теорию ветвей. По словам митрополита Павла, вопросы о таинстве брака и посте (составляющие одну треть повестки дня предстоящего Собора) не нуждаются в дополнительном обсуждении, так как «нашли решение много веков назад». Глифадский митрополит подчеркнул, что в конченом итоге правомыслие Критского собора будет зависеть от того, признает ли он итоги «Восьмого (879-880 г.) и Девятого (1351 г.) Вселенских соборов, утвердивших учение Фотия Великого и Григория Паламы». Если же он проигнорирует их решения, станет " псевдособором " : «Если будет предпринята попытка ревизии решений Соборов прошлого, у нас останется только один выбор отвергнуть Всеправославный собор». Признать Вселенский статус соборов 879-880 и 1351 также требуютмитрополиты Флоринский Феоклит, Пирейский Серафим, Кифирский Серафим, Навпактский Иерофей и Елевтерупольский Хризостом. |
| 31 Cougar Y. Op. cit. P. 139. Богословы не римляне, как, напр., великий блаж. Августин, многажды упоминая в экзегетическом смысле Мф. 16:18 , связывают это место с «Церковью» без всякого упоминания Рима (cp. La Bonnardiere А.-М. Tu es Petrus... La péricope Matthieu 16, 13–23 dans l’oeuvre de St. Augustin//Irenikon 34, 4 (1961). P. 461 – 499). 33 О знаменитом отвержении африканской Церковью transmarinum judicium см. Послание Optaremus (Mansi, Collection conciliomm, IV, col. 515–516; cp. Brisson J. B. Autonomisme et christianisme dans l’Afrique romaine. Paris, 1958. P. 233–234. 35 Хорошо документированное обсуждение этого титула находится у Beck Н. G. Kirche und theologische Literatur ит byzantinischen Reich. München, 1959. P. 63–64. Относясь к социальным и политическим аспектам, связанным с служением патриарха в столице ойкумены, титул этот не был связан с какими-либо требованиями положения «вселенского епископа». 37 Сам свт. Григорий несомненно продолжал быть уверенным в этом своем качестве и выражать его в своих письмах; см., напр., Conte Р. Chiesa е Primato nelle lettere dei Papi del Secolo VII. Milan, 1971. P. 192–201. 38 Cp. текст и материалы у Congar Y. Op. cit. P. 204–205; cp. Meyendorff J. Imperial Unity. P. 239–332. 39 Об этом см. гл. обр. Dvornik F. The Photian Schism. History and Legend. Cambridge, 1948; более специально о соборе 879–880 гг. см. Meijer J. A Successful Council of Union. A Theological Analysis of the Photian Synod of 879–880. Thessaloniki, 1975. 40 Этот контраст между Григорием I и Григорием VII Гильдебрандом ясно описан в очень знаменательной книге Tillard J. М. R. The Bishop of Rome. Wilmington, DE, 1983. P.50–55; о переходном периоде см. Klinkenberg Η. М. «Der römische Primat im 10. Jahrhundert», Zeitshcrift der Saviguy- Stiftung für Rechtsgeschichte 72. Kanonische Abteilung 41 (1955). P. 1–57. В этом развитии важную роль сыграли так называемые Лже-Исидоровы Декреталии, составленные около 850 г. в неизвестном месте неизвестным фальсификатором; они представляли власть Рима и духовенства так, как ее видели реформаторы в своих программах, то есть как явление, существовавшее в Церкви во все времена (см. хороший анализ у Congar Y. Op. cit. Р. 226–232). |
| В дальнейшем мнения об участии Сына в изведении Святаго Духа можно встретить у папы святого Льва Великого , Проспера Аквитанского, Павлина Ноланского , папы Гормизда и Исидора Севильского . Впервые Filioque получило церковное признание в Испании, на Толедском Соборе 589 года , причем скорее по практическим, чем догматическим соображениям. На этом Соборе Православие приняли вестготы-ариане, и для того чтобы догматически восполнить арианское умаление ипостасного достоинства Сына Ему, было усвоено участие в изведении Третьего Лица Святой Троицы, которое должно было утвердить в глазах ариан равное достоинство Сына и Отца. Первая попытка добиться общего признания Filioque Западной Церковью произошла на Аахенском Соборе 809 года. Однако папа Лев III отказался принять это нововведение именно потому, что изменение Символа веры было запрещено Вселенскими Соборами, в частности 7-м правилом III Вселенского Собора. На Свято-Софийском Соборе 879–880 годов был подтвержден запрет изменять Никео-Цареградский Символ веры , и Западная Церковь в лице легатов папы Uoahha VIII подтвердила это фактическое осуждение Filioque. В это же время на Востоке появляется первое критическое богословское рассмотрение западного понимания исхождения Святаго Духа в труде знаменитого Константинопольского патриарха святого Фотия «Тайноводство о исхождении Духа Святаго» . Однако решения Свято--Софийского Собора лишь на время приостановили догматизацию этого учения. В 1014 году папа Бенедикт VIII включил Filioque в западный Символ веры и ускорил этим назревавший Великий раскол. Как частное богословское мнение Запада оно было известно Востоку в течение нескольких столетий, но «многие западные отцы Древней Церкви, проповедавшие Filioque, жили и умирали в общении с Восточной Церковью, которая равно чтит их память. Патриарх Фотий, боровшийся с этим учением, тем не менее имел общение с Западной Церковью» 63 . Неприятие Востока, как и на Свято-Софийском Соборе 879–880 годов, вызвало не столько западное понимание исхождения Святаго Духа, а попытку его утверждения в качестве общеобязательной догматической истины. |
| Второй Софийский собор явился фактором, сдерживающим самодержавные тенденции Рима и утверждающим православную экклезиологию. Недаром впоследствии папа Климент II (XI век) в этом соборе видел главную причину «схизмы». Нам не может показаться странным, что потом, после возрождения и утверждения на Западе идеи папского единодержавия, римско-католической стороной делалось много, чтобы умалить значение этого собора. Известный Алляций (XVII век) пытался даже доказывать, что собора 879–880 годов вообще не было. Сейчас еще некоторые римско-католические историки ставят под сомнение факт 6-го и 7-го заседаний этого собора, считая теоретически невозможным для папы и его легатов участие в столь решительном осуждении Filioque. Ученый-августинец М. Жюжи (Jugie), профессор Латеранской понтификальной семинарии в Риме, по этому поводу резонно замечает, что 6-е и 7-е заседания – это еще куда ни шло, ведь до этого и Лев III решительно не допускал включения Filioque в Символ веры , что, однако, не мешает римо-католикам видеть в этом папе сторонника учения о двойном исхождении Святого Духа; гораздо хуже для римско-католического сознания обстоит дело с 1–5-м заседаниями: на них был осужден собор 869–870 годов (Малый Софийский), выражавший волю папы Адриана II и доныне причисляемый Римско-католической церковью к Вселенским. Не приходится особенно удивляться, что у церковных историков Запада (да и не только Запада) до недавнего [времени] имела хождение версия о том, что сам папа Иоанн VIII, разобравшись во всем как следует, выступил решительным противником собора 879–880 годов (Великого Софийского) и лично торжественно произнес новую анафему на Фотия в феврале 881 года (кардинал Гергенрётер и др.). В учебнике Евграфа Смирнова, по которому в течение многих десятилетий изучали церковную историю кадры нашего духовенства, рисуется такая картина: «Папа Иоанн VIII, получив соборные акты и узнав, что его требования не выполнены, с раздражением потребовал от императора, через легата Марина, уничтожения постановлений собора. Марина за дерзкие объяснения в Константинополе посадили в тюрьму. Теперь папа ясно увидел, что Фотий не сделает ему никаких уступок и не подчинится его влиянию, и потому предал его новому проклятию. Опять началась полемика между Константинополем и Римом, опять началась распря. Последующие папы также подвергали Фотия проклятию, так что всех папских проклятий, постигших его, насчитывают до 12. Разрыв между Церквами начался» 122 . |
| Это имело быть советование, конечно, не о чем-либо другом, как об устройстве хорватской церкви в ее новом положении. Здесь-то, в числе других вопросов, и мог разуметься вопрос о национальном духовенстве и славянском богослужении в Хорватии, о котором, по всей вероятности, хлопотал и Феодосий, имея в виду недавний пример Мефодия. Если этот вопрос не обозначен в письме папы, то потому, что папа предпочитал говорить о делах Хорватии, подлежащих советованию, только в общих выражениях, что лично он не особенно интересовался им и что теперь важнее были для папы другие вопросы, каков особенно вопрос об обеспечении верности ему Хорватии и хорватской церкви. Правда, самый этот вопрос или интерес и мог именно предрасполагать папу к покровительству славянскому богослужению в Хорватии, которое в данный момент являлось наиболее желанным и дорогим для хорватского народа. Поэтому есть вероятность в том, что когда состоялось предполагаемое советование представителей Хорватии перед римской кафедрой, и на нем поднят был вопрос о славянском богослужении, то папа волей-неволей дозволил это последнее для Хорватии, как дозволил недавно перед тем для Моравии. Во всяком случае несомненно то, что с последних десятилетий IX века славянское богослужение существовало в Хорватии, ибо в начале X века оно оказывается столько распространенным здесь, что вызывает преследование с осуждением самого имени Мефодия, как лица, от которого хорваты приняли это нововведение. Но речь об этом впереди. Дополним прерванную речь о Болгарии. Мы остановились на тех сношениях папы Uoahha VIII с Болгарией, направленных к отторжению ее от греческой Византии под власть Рима, которые имели место в 878–879 годов, одновременно со сношениями папы с самой Византией. Было упомянуто и о неудачном исходе таких притязаний папы как в самой Болгарии, так и в Византии, где на соборе 879–880 годов вопрос о Болгарии был устранен, как устранены и другие притязания папы. Сберегши для себя возможность не утвердить определений собора в том, что окажется в них несогласным с этими притязаниями, папа в конце 880 или начале 881 года посылал в Царьград нового легата диакона Марина, который своими гордыми речами до того раздражил императора, что был заключен на месяц в тюрьму, так что, возвратясь в Рим, принес весть только об окончательной неудаче папских притязаний в Царьграде. |
| 276 Надо сознаться, что данных для совершенно точного определения момента вступления папы Стефана на престол пока не имеется. Едва ли может считаться твердо установленным и время смерти его предместника Адриана III. Более точное определение этих моментов послужило бы к установлению того наиболее раннего момента, в какой могло явиться письмо Стефана V. 277 Известно, что папа Марин, тотчас по вступлении на престол, отверг Константинопольский Собор 879–880 годов и предал Фотия отлучению. Известно, что папа Стефан V, говоря о Марине, относил к особенным достоинствам его то, что он «мыслил и чувствовал одинаково с папой Николаем I» Известно, что папа Марин, тотчас по вступлении на престол, отвергнул Константинопольский собор 879–880 года и предал Фотия отлучению. Известно, что папа Стефан V, говоря о Марине, относил к особенным достоинствам его то, что он «мыслил и чувствовал одинаково с папою Николаем 1» (Mansi, Plena Collectio Conciliorum, T. XVIII, 11, Baron., Annales ad an. 885). 278 О папах Адриане и Стефане V (VI) и их времени см. в Patr. Latin. edit. Migne, T. 126, p. 971–974; T. 128, p. 1398 и далее. 279 Древнее римское сказание о папе Стефане с великими похвалами изображает ревностную деятельность этого папы, проявленную им тотчас по вступлении на престол. А что он склонен был принимать строгие духовные меры, видно, например, из того, что в своей проповеди, говоренной скоро по вступлении на престол, он грозит каким-то суеверам отлучением от причастия, а в случае противления – анафемой. Patr. Latin. edit. Migne, T. 128, p. 1398–1403. 280 Из того же древнего сказания о папе Стефане видно, что по вступлении на кафедру он застал крайнюю во всем скудость и нужду как в папском дворе, так и в городе, бывшую последствием ряда бедствий, тяготевших над Римом в предшествовавшее время. Понятно, что и Вихингу, при таких обстоятельствах Рима, жилось тяжело в Риме, что средства его истощались и он должен был спешить с достижением решения по своему делу, как скоро стало это возможным при новом папе. |
| В отношении внутреннего управления болгарский архиепископ был независим, лишь формально признавая юрисдикцию Константинопольского Патриарха. Избирался архиепископ Собором епископов, по всей видимости, даже без утверждения его Константинопольским Патриархом. Решение Константинопольского Собора 879–880 годов не включать Болгарию в списки епархий Константинопольской Патриархии фактически закрепляло за архиепископом Болгарии права автономии. По своему положению в византийской церковной иерархии предстоятель БПЦ получал независимый статус. Особое место, которое занимал болгарский архиепископ среди глав других Поместных Церквей, засвидетельствовано в одном из списков епархий Константинопольского Патриархата, где он вместе с архиепископом Кипрским поставлен вслед за 5 Патриархами перед митрополитами, подчиненными Константинополю. После 870 года одновременно с созданием Болгарской архиепископии началось и формирование подчиненных ей епархий. Количество созданных в Болгарии епархий и местоположение их центров не поддается точному определению, но, несомненно, их было множество. В письме папы Иоанна VIII князю Борису от 16 апреля 878 года упоминается епископ Сергий, кафедра которого была расположена в Белграде. На Константинопольском Соборе 879–880 годов присутствовали представители БПЦ епископы Гавриил Охридский, Феоктист Тивериопольский, Мануил Проватский и Симеон Девельтский. Рукоположенный во епископа около 893 года свт. Климент Охридский возглавил первоначально 2 епархии — Драгувития и Велики, а позже под его духовный надзор была передана треть болгарской державы (Экзархат юго-западных земель). Между 894 и 906 годами епископом Преслава стал один из крупнейших болгарских церковных писателей Константин Преславский. Вероятно, после 870 года были восстановлены и епархии, существовавшие на Балканском полуострове до заселения его славянскими племенами, с центрами в Средеце, Филиппополе, Дристре и другие. Папа Иоанн VIII в письмах в Болгарию утверждал, что болгарских епархий стало так много, что их количество не сообразуется с нуждами Церкви. |
| На предпоследнем заседании было принято суровое постановление против попыток внесения в Символ веры добавки Filioque. В I каноническом правиле сего Свято-Софийского собора говорится: «...В преимуществах (πρεσβεα), принадлежащих святейшему престолу Римския Церкви и ея председателю, да не будет никакого нововведения ни ныне, ни впредь». Согласно этому же правилу «италийские» клирики, отлученные папой Иоанном, где бы они ни находились, не могут приниматься в общение Фотием, точно так же как клирики, отлученные патриархом Фотием, не должны приниматься в общение папой Иоанном. Единодушные приветственные возгласы на соборе в честь папы Иоанна и патриарха Фотия были ярким выражением радости Церкви о восстановлении православного единомыслия и церковного единства. Только наиболее упорные противники Фотия (Митрофан Смирнский, Стилиан Неокесарийский и другие) и после собора продолжали свое малополезное для Церкви дело; ими был осужден и сам папа Иоанн VIII за общение с Фотием. (Митрофан Смирнский примирился с Фотием значительно позже, а Стилиан Неокесарийский, как некоторые предполагают, лишь после смерти Фотия изменил свое отношение к памяти патриарха.) Сведениями о заседаниях собора 879–880 годов мы обязаны протокольным записям, сохранившимся на Западе: рукопись ватиканская; две рукописи Мюнхенских (характерен заголовок в одной из них: Πρακτικ τς γας συνδου π Φωτου π νσει τς το Θεο γας κα ποστολικς κκλησας) [Деяния Святого собора при Фотии относительно единства Святой и Апостольской Церкви]; сборник канонов кардинала Деусдедита (конец XI века). У нас, в Православной Церкви, собор 879–880 годов известен прежде всего по его трем каноническим правилам, вошедшим в Книгу правил. Деяния собора у нас были опубликованы Досифеем Иерусалимским в Τμος χαρς [«Томос радости»] (Римник, 1705) вскоре после появления аналогичной публикации в западном издании. Трудно переоценить значение Константинопольского Свято-Софийского собора, причислявшегося некогда весьма авторитетными православными канонистами даже к ряду Вселенских! «Вселенским» он именуется и в 1-м своем правиле. Его естественно было бы называть Великим Софийским, в отличие от диаметрально противоположного ему по направлению, бойкотировавшегося, как мы знаем, большинством епископата и в конце концов осужденного Церковью Малого Софийского, состоявшегося в том же храме десятью годами раньше. |
| В отношениях Игнатия и Римского папы камнем преткновения продолжал быть вопрос о Болгарской Церкви. Преемник Адриана II Иоанн VIII категорически требовал от Игнатия, чтобы он в 30-дневный срок очистил Болгарию от греческого духовенства и передал Церковь этой страны в юрисдикцию папы, грозя ему лишением Патриаршеского престола. Но Игнатий умер Патриархом (877 г.), а с его смертью рухнули и те фальшивые основы, которые заложило папство для своего главенства на Востоке. §4. Восстановление Патриаршего правления Фотия и его дальнейшая судьба После смерти Игнатия к управлению Церковью вторично был призван Фотий. Василий Македонянин видел, что Фотий был единственным человеком, который способен был положить конец церковной смуте. Но император понимал, что для устойчивого положения Фотия необходимо было отменить тяготевшее над ним отлучение Собора 869 года. Только тогда партия Игнатия могла войти в общение с Фотием, и раскол в Константинопольской Церкви мог прекратиться. В 879–880 годах в Константинополе состоялся великий Собор, получивший по месту своего прохождения наименование Свято-Софийского . В нем участвовало 380 епископов, три папских легата, а также представители восточных Патриархов. Собор реабилитировал Фотия, чем был нанесен тяжелый удар папскому авторитету. Иоанн VIII пытался представить восстановление Фотия делом его милости, рассчитывая на подчинение ему Болгарской Церкви. Свое неудовольствие результатами Собора папа выразил в письмах императору и Фотию. Неудачной была попытка и нового папского легата Марина вырвать Болгарскую Церковь из канонического подчинения Константинополя. После Собора 879–880 гг. Патриарх Фотий продолжал твердую и независимую от Рима политику. В 886 году по неизвестным причинам Фотия низложил с первосвятительского престола новый император Лев Мудрый и его жизнь закончилась 6 февраля 891 года на покое в монастыре. §5. Юридическое завершение раскола В первой половине XI века Константинопольскую кафедру занимал Патриарх Михаил Керулларий (1043–1058 гг.) – человек, по твердости своего характера повторивший Фотия. Римскую кафедру в это время занимал папа Лев IX, церковная политика которого направлялась поборником папского главенства Григорием Гильдебрандтом. Столкновение между папой и Патриархом произошло в связи со следующими обстоятельствами. |
| Так или иначе, «вселенский собор», который вновь соединит Восток с Западом, для Византии представлялся самым разумным и полезным исходом, если вообще объединению суждено было совершиться. Существовал даже и прецедент: собор 879— 880 г., на котором произошло примирение между папой Иоанном VIII и патриархом Фотием. Собор сам назвал себя «вселенским» и действительно отвечал институционным требованиям, предъявляемым к таковому. В византийских источниках он часто упоминается как «собор согласия». Однако евхаристическое общение между Фотием и папским легатом было восстановлено до начала соборных прений, так что сам собор был собором объединенной церкви. В 1438 г. евхаристического общения между Востоком и Западом не было, чем частично объясняется то, почему греки при подготовке к собору не упоминали о прецеденте 879— 880 г. Византийцы знали, конечно, что латиняне ни в малейшей степени не считают «Фотиевский» собор действительным, так что бесполезно было прибегать к нему как к бесспорному для обеих сторон авторитету. Показательно, однако, что на протяжении XIV столетия — даже после крестовых походов, после водворения на Востоке латинской иерархии, после неудачи Лионской унии — византийцы прежде всего уповали на объединительный собор, провести который не раз предлагали папам. Не приходится, конечно, сомневаться, что эти предложения, как и прочие попытки достичь объединения в этот период, в сильной степени определялись необходимостью заручиться помощью Запада против наступавших турок. Но идея собора — в корне отличная от чисто политических решений, которые вели к прямому и безусловному подчинению папской власти, как, например, попытка императора Михаила VIII в XIII веке,— выдвигалась также наиболее ответственными православными кругами. Здесь невозможно рассмотреть все предложения такого рода, я приведу лишь те, которые непосредственно предшествовали Флорентийскому собору. а. В 1339 г. (может быть раньше) знаменитый Варлаам Калабриец представил константинопольскому синоду проект объединения, основанный на проведении общего вселенского собора. Ему было позволено отправиться с этим проектом в Авиньон к папе Бенедикту XII. У Варлаама было свое собственное особое мнение в споре о Filioque, и он рассчитывал, что в предполагавшихся соборных прениях тринитарный вопрос отойдет в сторону и его можно будет практически не обсуждать (при условии, что латиняне исключат Filioque из Символа веры!), но без собора, по его мнению, этот путь объединения Востоком быть принят не мог. Папа Бенедикт XII, который не желал никаких обсуждений уже принятых Римом догматов, проект отклонил. |
|
|
