| По мнению канцлера, следовало остерегаться даже давать повод подозревать Речь Посполитую в нарушении условий мира с Россией, поскольку помимо сдерживания османской экспансии у государства было еще немало неотложных задач как внешних, так и внутренних. Канцлер убедительно призвал подойти к отношениям с восточным соседом со всей возможной осторожностью, не спешить даже с действиями против Самозванца (наследниками московского престола он считал Шуйских). В пользу мира высказались также канцлер литовский Ян Сапега и воевода брест-куявский Андрей Лещинский, категорически Самозванца отвергавшие. Сейм предложил " всеми силами и со всем усердием... принимать меры, чтобы утишить волнение, произведенное появлением Московского государика (Самозванца. — А. Б.), и чтобы ни королевство, ни Великое княжество Литовское не понесли какого-либо вреда от Московского государя. А с теми, которые бы осмелились нарушать какие бы то ни было наши договоры с другими государствами, поступать как с изменниками! " Король Сигизмунд III наложил вето на этот пункт сеймового постановления , но позиция основной массы польско-литовской шляхты была выражена в нем более чем ясно. Чтобы поднять Речь Посполитую на войну с Россией, требовались экстраординарные события. Понимая это, Дмитрий Иванович после своего воцарения не замедлил показать, что отнюдь не намерен считаться с разнообразными обещаниями, которые вынужден был раздавать, будучи беспомощным просителем в Польше. В мае 1604 г. Дмитрий поклялся в Самборе жениться на дочери тамошнего воеводы Марине Мнишек, обещая будущему тестю превеликие дары, а жене — земли Великого Новгорода и Пскова в качестве удельного княжества, в котором позволено будет вводить католичество. Впрочем, сам претендент на престол собирался " о том крепко промышляти, чтоб все государство Московское в одну веру римскую всех привести и костелы б римские устроити " . Этого полякам показалось мало: в июне 1604 г. они взяли с Дмитрия клятву навечно передать всю Северскую и половину Смоленской земли Юрию Мнишеку и его наследникам, а другую половину Смоленщины — королю Сигизмунду III и его преемникам . В письменных " кондициях " (условиях) король требовал также военной помощи против Швеции, вплоть до того, чтобы Дмитрий сам повел войска на Стокгольм. Идея была горячо поддержана Ватиканом, ненавидевшим протестантского короля Швеции Карла IX . |
| Закрыть «Патриарху Кириллу это не нужно» Диакон Владимир Василик об опасностях избрания Предстоятеля Русской Церкви на пост главы государства 20.09.2010 2457 Время на чтение 9 минут Наша страна приближается к порогу очень важных событий и, весьма возможно, тяжелых испытаний. Без всякого преувеличения можно сказать, что происходящее сейчас страшное стихийное бедствие - жара, засуха и как следствие - пожар , - сильно напоминает пожар и, возникший по этой причине, недород обстановку, предшествующую «Смутному времени». Если мы вспомним 1604 год, то мы обратим внимание на то, что перед этим годом были два неурожайных года и страшный голод, возникший по этой причине, а также болезни. Стоит также вспомнить, что смуте 1604 года предшествовали и большие пожары. Не хотелось бы проецировать ситуацию того времени на наше время, но аналогии напрашиваются сами собой. Именно поэтому во главе государства требуется человек, горячей веры, глубокого ума и железной воли, а главное, пользующийся подлинной любовью и безусловным авторитетом среди большинства граждан России. Это необходимо, поскольку будущему правителю придется решать целый ряд острых проблем, прежде всего, проблемы бюджетного дефицита, продовольственной безопасности, коррупции, преступности, прежде всего организованной преступности, проблемы межнациональных отношений, особенно на Кавказе, проблемы внешней безопасности России, в частности, на Дальнем Востоке и, вероятно, на западных рубежах Российской Федерации. В связи с этим некоторые общественные деятели предложили Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла избрать на должность Президента России в 2012 году . Мотивы этой инициативы понять можно: народ устал от дуумвирата, от различных игр с подставными лицами, кредит доверия прежнего и нынешнего Президентов, похоже, уже исчерпан. Вполне понятна тоска народа по честному, достойному и, не побоюсь этого сказать, святому правителю. Я бы сказал, что в этих чаяниях выражается монархическое начало русского народного характера. Царь, согласно народному представлению, выше всякой критики, суд Царев праведен и свят, Царем и Богом Русская земля управляется. С этой точки зрения, вполне естественно обратить взор на Святейшего Патриарха Кирилла потому, что единственное место, где устоялись монархические институты, - это в Русской Православной Церкви. Сам институт Патриаршества берет своё начало в Империи. Недаром в Болгарии и на Руси говорили: нет Царя без Патриарха. К тому же нравственный авторитет Святейшего Патриарха Кирилла в обществе весьма высок, как в силу его личных дарований и трудов, так и в силу его высокого церковного статуса, в силу его сана Предстоятеля Русской Православной Церкви. |
| Т. о., к кон. XVI в. образовалось 2 казачьих центра: в З. С. (нереестровое казачество) и в Трахтемирове (реестровые казаки). Антагонизма между реестровыми казаками и запорожцами не было. Реестровое казачество во главе с гетманами Я. Бородавкой и П. Сагайдачным сыграло решающую роль в создании условий для восстановления в 1620 г. Иерусалимским патриархом Феофаном IV правосл. иерархии Западнорусской митрополии во главе с Киевским митр. Иовом (Борецким) . В том же году Сагайдачный со всем реестровым Запорожским войском вступил в Киевское правосл. братство. З. С. на о-ве Томаковка в 1584 г. была описана польским историком Б. Папроцким и итальянцем Гамберини. После нападения крымских татар запорожцы в 1593 г. перенесли свой центр на о-в Базавлук, здесь в 1594 г. побывал посол императора Свящ. Римской империи Э. Лассота, дневник к-рого стал одним из основных источников по истории казачества. Существование З. С. на Томаковке и на Базавлуке было тесно связано с казачьими восстаниями кон. XVI - 1-й трети XVII в. под предводительством Х. Косинского, С. Наливайко, М. Жмайло, Т. Федоровича (Трясилы), П. Павлюка (Бута), Я. Острянина (Остряницы), Д. Гуни. Среди др. лозунгов они провозглашали своей целью защиту Православия против католицизма и позднее униатства. В 20-х гг. XVII в. запорожское казачество активно выступало против планов соглашения с униатами, которые вынашивались частью западнорус. правосл. епископов. Др. стороной деятельности запорожцев в защиту православных были их походы в Крым, Болгарию и на Чёрное м. с целью освобождения правосл. населения, захваченного в плен крымскими татарами и турками. Особенно удачными стали походы 1589, 1604, 1614-1615 гг. В 1604-1610 гг. запорожцы воевали в России (см. Смутное время ), поддержав сначала Лжедмитрия I , затем Лжедмитрия II . В 1618 г. запорожцы участвовали в походе королевича Владислава IV Вазы против России, за что были осуждены Иерусалимским патриархом Феофаном. В 1620 г. казаки впервые открыто подняли вопрос о службе рус. |
| Полемические М. М. Т. вызвали широкий резонанс в Англии и получили известность на всех уровнях общественной иерархии. Реакцией королевы на столь радикальные идеи стала «Прокламация против известных мятежных и раскольнических книг и клеветы» (A Proclamation against certaine seditious and Schismatical Bookes and Libels, 13 февр. 1589): «…в последние годы личности, враждебные королеве и установленному церковному порядку, замыслили, написали, издали и тайно распространили мятежные, раскольничьи книги и др. фантастические писания, содержащие ошибочную доктрину, заведомо неверную, позорящую государство, выступающую против благочестивой реформации религии и церковного управления, установленного законом». Активное противодействие распространению трактатов оказал Р. Банкрофт (епископ Лондонский, 1597-1604, архиепископ Кентерберийский, 1604-1610), сумевший установить местонахождение подпольной типографии и давший показания в Звездной палате против задержанных по этому делу. 9 февр. 1589 г. он прочитал проповедь («A Sermon Preached at Paules Crosse», опубл. в 1589), содержащую ответы авторам памфлетов. В 1589 г. был опубликован анонимный трактат «Ум Мартина Монта» (Martin " s Month " s Mind; нек-рые исследователи приписывают трактат Т. Нэшу), направленный против М. М. Т. и начавший т. н. войну трактатов. В нем говорилось, что все зло - с севера (ab aquilone omne malum); вероятно, автор хотел связать М. М. Т. с сочинениями шотландцев-пресвитериан. Ответом на сатиры стало также «Предостережение людям Англии» (Admonition to the People of England, 1589), написанное Т. Купером, еп. Уинчестерским (упом. в одном из памфлетов). Впосл. власти привлекли к полемике известных писателей - Дж. Лили (Pappe with an hatchet, alias a figge for my Godsonne, 1589), Нэша (The Anatomie of Absurditie, 1589), Р. Грина (Quip for an Upstart Courtier, 1592), получивших от архиепископа Кентерберийского и правительственных кругов задание вступить в лит. полемику с авторами М. М. Т. Пародией на Марпрелата, возможно, был образ малограмотного, но исполненного рвения сельского свящ. Оливера Путаника в комедии У. Шекспира (симпатизировавшего католикам) «Как вам это понравится» (1599). |
| «Окрестные помещики с упреком говорили нищим: зачем вы заходите к ней? Чего взять с нее? Она и сама помирает с голоду. «А мы вот что скажем, – говорили нищие: много обошли мы сел, где нам подавали настоящий хлеб, да и он не елся нам так всласть, как хлеб этой вдовы...» Тогда соседи-помещики начали подсылать слуг к Ульяне за ее диковинным хлебом. Отведав его, они находили, что нищие были правы, и с удивлением говорили меж себя: мастера же ее холопы хлебы печь! С какой любовью надобно подавать нищему ломоть хлеба, ... чтобы этот ломоть становился предметом поэтической легенды тотчас, как был съедаем!» ( В. О. Ключевский . Исторические портреты. М. «Правда» 1990, стр. 84). Иулиании приходилось бороться не только с опасностью смерти, спасая своих слуг и близких, но и с еще более страшной опасностью духовной гибели. Ужасна была власть голода… Чтобы добыть пищи, люди шли на любое преступление. Иулиания любила своих слуг и считала себя ответственной за их души, которые по ее словам, «были поручены ей Богом». Как воин на поле битвы, она непрестанно боролась со злом, и так сильна была ее молитва и влияние на окружающих, что ни один из близких ей людей не запятнал себя преступлением. Во время общей разнузданности это было настоящим чудом. Никто и никогда не слышал от нее ни слова ропота или печали; напротив, все три голодных года она была в особом приподнятом и радостном настроении: «Ни опечалися, ни смутися, ни поропта, но паче первых лет весела бе», – пишет ее сын. Жизнь Иулиании была подвигом жертвенной любви, до конца отдающей себя людям. Никакие земные блага лично ей были совершенно не нужны, но она знала, что без этих благ людям не прожить и потому жила для других, забывая о себе. 26 декабря 1603 г. милостивая Иулиания заболела. На восьмой день, 2 января 1604 г., на рассвете, праведница призвала своего духовного отца, священника Афанасия. Причастившись Святых Таин, она преподала окружающим наставления в Богоугодной жизни, попросила у всех прощения, со всеми простилась. Затем обвила вокруг руки четки, трижды перекрестилась; последними словами праведной Иулиании были: «Слава Богу за всё! В руце Твои, Господи, предаю дух мой»,– и скончалась... Перед кончиной Иулиания призналась, что давно желала ангельского образа, но «не сподобилась ради грехов своих». Присутствовавшие при кончине праведницы видели, как вокруг головы ее появилось сияние в виде золотого венца «яко же на иконах пишется». Произошло это 10 января 1604 г. |
| —714— не велю». 958 Костомаров должен был знать, что письмо Лжедимитрия к папе от 30 июля было уже второе, так как о первом, посланном в апреле, упоминает Велевицкий. Между тем во втором письме излишне было упоминать о «принятии католичества», когда этому именно посвящено все первое письмо от 24 апреля. Велевицкий сообщает в своей истории, что первое письмо Лжедимитрия к папе Клименту VIII было писано между 17 и 24 числами апреля 1604 года, из Кракова, по-польски и другими переведено на латинский язык. Нунций Рангони доносил от 24 апреля 1604 года: «он дал мне собственноручно им писанное и подписанное по-польски письмо к его святости, прося меня извинить дурной почерк и не складность и переслать его», причем нунций сообщает, что приложенный латинский перевод сделан о. Савицким. Этот латинский перевод был впервые издан в 1877 году о. Перлингом, членом Общества Иисуса, в его произведении «Rome et Demetrius»; впоследствии ему же посчастливилось найти польский оригинал: причем оказалось, что сделанный о. Савицким перевод неточен и неполон. 959 Этот, говорит В.А. Бильбасов, польский оригинал письма Лжедимитрия к Клименту VIII очень характерен. Мы находим очень много исправлений и поправок в правописании, из которых одни сделаны во время самого писания, другие после написания письма: затем пишущий очень часто ставит прописные буквы в средине слова, некоторые буквы принимают церковно-славянский вид. Отсюда ясно, что писавший письмо не имел навыка в польском письме. Но этого мало. Некоторые буквы взяты писавшим из греческой азбуки, которой в Польше нельзя было научиться. Иногда попадаются титла, которые суть отличительный признак только русского письма. В некоторых местах пишущий вместо латинских букв употребля- —715— ет русские. Прежде всего, что приходит на мысль, это, что лицо, писавшее письмо, имело хорошую практику в московском письме и было знакомо с азбукой греческой. Вывод же, следующий из этих фактов, таков: составитель письма на польском языке и переписчик письма – две разные личности. Письмо было составлено кем-то, кто прекрасно владел этим языком, а переписано человеком, который едва умел писать по-польски. Обнаруживается такой процесс: человек, знавший прекрасно польский язык, составил письмо, но так как необходимо было, чтобы Лжедимитрий собственноручно написал его, то он своей рукой переписал составленное письмо и, не умея писать по-польски, делал ошибки во время писания; некоторые ошибки ему исправили после писания, но все-таки Лжедимитрий наставил еще русских и греческих букв, которые трудно было исправить. |
| Издание 1652 года, вышедшее с отмеченными исправлениями и некоторыми переделками, было последним в преемственном порядке после издания 1602 года. С 1654 года книжная справа на Московском печатном дворе получает новое направление и черпает для себя образец уже в греческих печатных венецианских изданиях, преследуя с упорною настойчивостью недостижимый идеал: «да во всем великая Россия православная со вселенскими патриархи согласна будет», дабы «в незазорном с греческими православными законы согласии жить». 30. Стрятинский служебник 1604 года и его место в истории славянского Служебника 172 Для истории чина Литургии св. Василия Великого в нашем современном Служебнике виленские издания, как равно и издания почаевские, черниговские и др., ровно ничего не дают. История Служебника из Венеции прямо переносится на юго-запад России – в Стрятин и Киев и здесь задолго ещё до патриарха Никона довольно громко заявляет о себе, подготовляя благоприятный путь в Москву. О влиянии южнорусских изданий на московские издания ясно говорят сохранившиеся до нашего времени корректурные, или «кавычные» экземпляры их в библиотеке Московской синодальной типографии. В Стрятинском служебнике 1604 г., «кавычном», по поводу изъятия Св. Агнца из просфоры и слов, произносимых при этом: «иереи же вложь святое копие от ребр десныя страны» и т.д., после исправления слова: «от ребр» на «от косвенныя», рукою справщика замечено: «Киев, левыя» 173 . В оригинале Архиерейского чиновника 1677 г. против слов «и диакони целуют орарии свои» замечено: «Служебник Киев.: и друг друга в лице» 174 . «Глаголющу же патриарху молитву сию (то есть „Еще приносим тебе словесное сие и безкровное служение“) и прочая списать с Киевского» 175 . Об этом влиятельном значении на Печатном дворе южнорусских изданий свидетельствует и Сильвестр Медведев. Напечатанная в Москве богослужебная книга, по словам этого сведущего современника, «всякая имать, яко от древних греческих рукописменных и славенских харатейных, тако и от славенских печатных и от киевских и с новопечатными у немец греческими книгами же разгласна» 176 . |
| Осенью 1603 г. шах Аббас I захватил Тебриз и Нахичевань и по пути в Ереван прошел через Джульфу, где в течение 3 дней пользовался гостеприимством арм. купцов. Захватив Ереван, в июне 1604 г. шах подошел к Карсу, но, столкнувшись с сильным османским контрнаступлением, был вынужден отступить, применив тактику выжженной земли, чтобы остановить продвижение османов. Аббас I приказал депортировать население из Вост. Армении в И. и уничтожить все дома, посевы и пастбища. Джульфа была полностью разрушена, а ее жители были вынуждены переправиться на правый берег р. Аракс, в И. Всего из провинции было депортировано в И. более 300 тыс. чел. Весной 1605 г. армяне были расселены в основном в Гиляне, Мазендеране и сельских районах между Исфаханом, Ширазом и Хамаданом. Шах депортировал также ремесленников из Еревана, Нахичевани и др. городов Армении в Исфахан, где они поселились в 4 отведенных для них кварталах. Армяне Джульфы оказались в более выигрышном положении, т. к. они были предупреждены за 3 дня до депортации и получили разрешение взять с собой необходимое имущество. Зимой 1604/05 г. им были предоставлены средства для переезда и зимовки в Тебризе. В нач. лета 1605 г. арм. община начала строительство Нов. Джульфы (Нор-Джуги), неподалеку от Исфахана, на правом берегу р. Зайендеруд. Итал. путешественник П. делла Валле (1586-1652), посетивший Исфахан между 1617 и 1619 гг., отметил, что армяне построили уже 10 церквей, и в тот же период 6 церквей были возведены в Исфахане. В 1619 г. шах Аббас I пожаловал земли Нов. Джульфы арм. общине. Франц. купец Ж. Б. Тавернье (1605-1689) отмечал, что по сравнению с др. христ. общинами, живущими в И. под властью мусульман, армяне Нов. Джульфы находились в привилегированном положении, им было разрешено владение землей и др. формами собственности. Первые десятилетия Нов. Джульфа была населена исключительно армянами из Джульфы. Иностранные путешественники сообщали, что численность армян была ок. 10 тыс. чел., или 2 тыс. семей, а само поселение занимало ок. 160 га. В Исфахане проживала еще 1 тыс. семей арм. ремесленников, к-рые жили в мусульм. окружении. После десятилетий жалоб на армян (напр., из-за колокольного звона, производства вина и т. д.) шах Аббас II запретил им жить в Исфахане, и между 1655 и 1659 гг. они постепенно переехали в Нов. Джульфу, заселив 7 новых кварталов. Ж. Шарден, ювелир-гугенот, неск. лет проживший в Исфахане, писал, что между 1666 и 1676 гг. в Нов. Джульфе проживало 3,4-3,5 тыс. семей, что составляло ок. 30 тыс. чел. Шарден сообщает, что ежегодные налоги с Нов. Джульфы при шахе Аббасе I составляли 180 туманов, а в последние годы правления шаха Аббаса II - 500 туманов. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ПЕТР КЛАВЕР [Педро Клавер-и-Корберо; лат. Petrus Claver; испан. Pedro Claver y Corberó] (июнь 1580, Верду, Испания - 8.09.1654, Картахена, вице-королевство Нов. Гранада (ныне территория Колумбии)), св. Римско-католической Церкви (пам. 9 сент.), пресв., иезуит, католич. миссионер в Юж. Америке. Род. в семье зажиточных крестьян Педро Клавера-и-Мингуэльи и Хуаны Корберо. Будучи 4-м ребенком в семье, П. К. не мог рассчитывать на наследство и избрал церковное служение. В 1595 г. он принял малую тонзуру и стал клириком. В 1596 г. уехал в Барселону, прослушал 3 курса грамматики и риторики в ун-те. В 1601 г. был принят в иезуитскую коллегию Белен в Барселоне, в авг. 1602 г. стал новицием ордена иезуитов в Таррагоне. В течение года изучал латинский и греческий языки, ораторское искусство в Жироне. 18 авг. 1604 г. принес первые торжественные обеты. Закончив новициат в Таррагоне, П. К. отправился на Мальорку. В 1605-1608 гг. изучал философию в иезуитской коллегии Монтесьон. Там во многом благодаря пожилому иезуиту привратнику Альфонсо Родригесу он обнаружил в себе склонность к миссионерской деятельности. В 1608 г. П. К. вернулся в Барселону, чтобы изучать богословие, однако курс не окончил, поскольку в 1610 г. получил разрешение отправиться в Нов. Свет. П. К. прибыл в Таррагону, чтобы присоединиться к другим иезуитам, отправлявшимся в заокеанские владения Испании. 15 апр. 1610 г. галеон «Сан-Педро» отплыл из Севильи и через нек-рое время прибыл в Картахену. Оттуда П. К. отправился вверх по р. Магдалена в Санта-Фе-де-Богота, столицу вице-королевства Нов. Гранада. Там П. К. должен был учиться в коллегии св. Варфоломея, 1-м учебном заведении вице-королевства, основанном иезуитами в 1604 г. Коллегии покровительствовал занимавший пост губернатора Нов. Гранады дон Хуан де Борха, внук 3-го генерала ордена иезуитов Франсиско де Борхи (1565-1572, канонизирован в 1671 папой Римским Климентом X ; см. в ст. Борджа ). Однако к тому моменту, когда прибыл П. К., в коллегии не оказалось преподавателей богословия, и ему пришлось ждать, чтобы продолжить обучение. Затем П. К. отправили в недавно открывшийся новициат в Тунхе, где он провел один год. В нояб. 1615 г. он снова попал в Картахену. |
| Началом истории Библии короля Иакова можно считать второй день Хэмтон-кортской конференции, 16 января 1604 года, когда Иаков I c энтузиазмом поддержал предложение Джона Рейнольдса о новом переводе Священного Писания. Эта идея возникла довольно неожиданно, поскольку в поданной пуританами петиции, из-за которой и стали проводить встречу в Хэмптон-корте, ни о чем подобном не упоминалось. Возможно, замысел был в том, чтобы подыграть желаниям короля и ослабить позицию официального епископата. Как и предполагал Рейнольдс, король с готовностью откликнулся на предложение, поскольку тема библейских переводов была ему интересна. За три года до того, на Генеральной Ассамблее в Бернтисленде, Иаков «ревностно» защищал идею нового перевода Библии для Церкви Шотландии. В дальнейшем он организовал перевод Псалтыри, который вышел в свет под его именем в 1631 году , когда сам король уже умер. Из всего вышесказанного можно заключить, что Иаков I играл активную роль в подготовке новой английской Библии. Король указом назначил переводчиков, при его участии были составлены 15 принципов, которых им следовало придерживаться, он потребовал от епископата и капитулов взять на себя расходы по их содержанию и озаботился тем, чтобы переводчики получили места соборных каноников или настоятелей приходов с годовым доходом не менее 20 фунтов стерлингов . Ближайшим помощником монарха в этом деле был епископ Лондонский Ричард Банкрофт, который вскоре занял первенствующую в Церкви Англии Кентерберийскую кафедру. В июле 1604 года Банкрофт заявил главам колледжей Кембриджского университета: «Вы представить себе не можете, как Его Величество желает начать сию работу». Королю, добавил он, этот замысел «доставляет более удовольствия», чем недавний мирный договор с Испанией. Но после этого монарх, как может показаться, утратил интерес к переводу . Единственное после указанного момента упоминание об участии Иакова в деле перевода – это письмо, написанное в декабре 1608 года, в котором Уильям Эйри сообщает Джеймсу Ашеру, что король передал через архиепископа Банкрофта свое повеление «завершить и издать» новый перевод . |
|
|
