| 58 По книге В. О. К л ю ч е в с к о г о «Древнерусские жития святых», с. 352. Кроме Четиих Миней Тулупова и Милютина к XVIp в. относятся следующие списки Миней – в собрании гр. Уварова: месяцы: ноябрь (Макарьевская) 1039 и ноябрь и декабрь, февраль, апрель и август 1040–1044 по описи архим. Леонида в МДА; месяц август по описи архим. Леонида, с. 69 и в Тр.-Серг. Лавре: месяцы сентябрь и октябрь 664 и 667). 60 Проф. А. С. А р х а н г е л ь с к и й. Очерки из истории западнорусской литературы XVI и XVII в. М., 1888, прилож., с. 13. 63 Такими монастырями были: Виленский Свято-Троицкий, Свято-Троицкий Новогрудский, Жировицкий Киевский-Печерский, Михайловский, Межигорский, Супрасльский, Слуцкий-Троицкий Дерманский, Пересопицкий-Луцкий и др., но и в них, когда они захвачены были униатами, многие древние и новые рукописи подверглись уничтожению и искажению. Полного списка сохранившихся до нашего времени произведений юго-западной русской литературы до XVI в. нет, да и составить его весьма трудно. Некоторые сведения по этому вопросу сообщаются у проф. М. Н. Сперанского в его «Истории древней русской литературы» (с. 561 и 562), у проф. А. С. Архангельского в его «Очерках из истории западно-русской литературы», в книге Н. В. Волкова, в описаниях – Виленской библиотеки, куда поступили книги из Супрасльского монастыря, – библиотек Киевских (проф. Н. И. Петрова ) и некоторых других. Мы возьмем отсюда только то, что относится к агиологии: XIII в. – 1) Сборник житий, так называемый Выголексинский (в Румянц. Музее), 2) Сборник житий во Львове, в Васильянском монастыре; XIII и нач. XIV в. – 3) Сборник житий во Львовской библиотеке; XIV в. – 4) Сборник житий и слов 1390 г. (в собрании гр. Уварова, 1045), архим. Леонид говорит, что эта рукопись писана в западной (литовской) Руси, чем свидетельствует и подпись: «А писа (написа) книгы сия в лето (6898 г.) року ти многогрешный дьяк Василько, а сия книга имать тетрадей 32», – здесь жития и слова на все месяцы, но далеко не на все дни; XV в. |
| Такой усердный труд священника Иоанна Милютина, предпринятый им для собрания житий Святых и сочинений писателей церкви, действительно замечателен и весьма полезен; потому что эти четии-минеи по множеству житий Святых, внесенных сюда и по собранию сочинений, после Макариевских четии-миней составляют в этом отношении лучший и единственный сборник древней духовной литературы. Кому из просвещенных любителей древностей не известны Макариевские четии-минеи, именуемые по своей огромности «Великими» составляющие целую библиотеку сочинений? Тем не менее замечательны полнотой житий разных сочинений и Милютинские четии-минеи, и имеют свое особенное значение и важность; потому что в них заключается много таких житий и сочинений, которых нет в Макариевских. В Макариевские четии-минеи внесены все жития греческих и русских Святых известных в 16 веке, все творения греческих отцов и писателей церкви и вообще почти вся древняя духовная литература. Но жития русских Святых, прославленных церковью в 17 веке, равно как и сочинения писателей русских, живших после Макария митрополита, не могли взойдти в его четии-минеи. Таких житий очень немало, и они заключаются только в четиих-минеях Милютинских. Укажем напр. жития преподобных отцов: Авраамия Городецкого – июля 20, Александра Куштского – июня 9, Антона Сийского – декабря 7, Артемия Веркольского – июля 23, Варлаама Пенежского – июня 19, Геннадия Костромского – января 23, и многих других русских угодников. Что касается до сочинений русских писателей, заключающихся в Милютинских четии-минеях, то в этом отношении, они имеют важное значение для истории русской церкви и государства, потому что в них помещено много исторических сказаний и повестей, напр. о русской земле, о Москве, сказания о русских великих князьях, сказания о чудотворных иконах, о Успенском соборе в Москве и много других подобного рода сочинений, которые можно найдти нередко в одних только Милютинских четии-минеях. Полагая, что эти четии-минеи священника Иоанна Милютина, или лучше сказать, сборник различных сочинений, состоящий из 12-ти книг будет полезен и православному чтителю святых угодников Божиих и занимающемуся историей русской церкви, мы решились сделать оглавление оным четии-минеям и, для библиографических справок, выписать начальный строки из каждого жития и сочинения с означением месяца, числа и листов, на коих они читаются по рукописи. |
| О толкованиях Фиофилакта св. Никодим говорит, что в них многое подчерпнуто из толкований св. Иоанна Златоуста, текстам которого Феофилакт следовал очень близко. После Златоуста толкования Феофилакта своею ясностью и краткостью выражений превосходят все прочие толкования. Но написанные на древнегреческом языке, «они оставались скрытым сокровищем для неученых и простых христиан». Вот почему, говорит св. Никодим. Он перевел эту книгу на современный греческий. И добавляет, что для наибольшей ясности текста, он расширил краткие объяснения и добавил цитаты из Священного Писания и Отцов, подтверждающие толкования. Все три тома «14 Посланий Апостола Павла в толковании Феофилакта» были опубликованы в 1819 году. Уже после кончины св. Никодима. Св. Никодим предавал большое значение чтению не только Священного Писания и писаний святых Отцев, но также чтению житий святых. Так он занялся подготовкой житий святых к публикации. Он подготовил три книги житий: «Новый Еклогион»», «Новый Мартирологион» и «Синаксарий». Он собрал рукописи 50 житий святых мужей и жен I — XYII веков, которые вели духовную подвижническую жизнь. Прежде эти жития не издавались. Многие из них, находившиеся в старых рукописях, написанные на древнегреческом, он перевел на новогреческий. В своем введении к «Новому Еклогиону» св. Никодим подчеркивает великое значение, которое имеет чтение житий святых для всех: духовенства, монахов и мирян. Он говорит, что жития святых очень поучительны, поскольку дают прекрасный пример для подражания. Эта его книга впервые была издана в 1803 году. Второе ее издание вышло в 1863 году, третье — в 1974 году. «Новый Мартирологион», впервые опубликованный в 1799 году без указания автора. Вероятно был подготовлен св. Никодимом совместно со св. Макарием. Св. Макарий подготовил первый, черновой вариант книги и передал ее св. Никодиму для дополнений, исправлений и перевода некоторых житий на новогреческий. В книге собраны 85 житий православных новомучеников периода 1492 — 1794 годов. Более поздние издания этой книги (1856, 1961) содержат еще и другие жития святых последующего времени, по 1838 год включительно. |
| И. А. Шляпкин называет «превосходным» и говорит, что оно редактировано А. В. Горским из двух сочинений студентов Московской Духовной Академии – Нечаева и Барского, представляет из себя уже вполне научный, ценный труд, не утративший своего значения и в настоящее время. Это исследование распадается на две части – в первой описывается жизнь свят. Димитрия от рождения до кончины, во второй – рассматриваются все его творения, причем дается внимательная и серьезная их характеристика. Четиим-Минеям посвящен здесь особый обширный отдел (с. 130–203), где после краткого замечания об источниках житий указывается, какую цель ставят себе составители исследования при их рассмотрении. Цель авторов книги, как они говорят, состояла в том, чтобы «раскрыть историческое достоинство житий святых», поэтому, пишут они, «мы намерены указать только те из них, для которых свят. Димитрий имел сказания, составленные современниками святых или людьми, к ним близкими по времени». Из этих слов видно, что авторы сочинения вопроса о действительных источниках житий святых в Четиих-Минеях касались лишь косвенно, научно их они не выясняли, а искали в агиологических сборниках, которыми пользовался и не пользовался Святитель, только тех свидетельств достоверности, которые их интересовали. Этому они посвятили много внимания и труда; в книге, в порядке месяцев года, рассмотрено около 200 житий, при этом сначала всегда указывается, на какие источники ссылается сам Святитель, а потом приводятся из разных книг свидетельства достоверности житий. Чаще всего они берутся из «Актов святых» Болландистов, и даже из тех томов, которых у свят. Димитрия не было. Из сказанного ясно, что рассматриваемое нами сочинение вопроса об источниках житий в Четиих-Минеях не исчерпывает и дальнейшего изучения и определения их не исключает. В 1891 году вышла докторская диссертация профессора Петроградского Университета И. А. Шляпкина «Святитель Димитрий и его время». В предисловии Илья Александрович говорит, что при знакомстве с сочинениями свят. |
| С другой стороны, анализ текста Жития показал, что ряд сюжетов, тем, литературных формул, уподоблений, встречающихся в Житии, являются топосами определённых типов агиографических текстов – житий основателей монастырей и житий преподобных, причём в Житии Варлаама Важского они употребляются именно в тех ситуациях, в которых они обычно встречаются в такого рода житиях. Это означает, что и в Житии Варлаама Важского их можно рассматривать как топосы 539 . При этом в Житии есть и топосы, характерные для житий праведных мирян. Рассмотрим схему Жития Варлаама Важского, составленную на основе использованных в нём топосов. В первой главе основной части памятника встречаются темы, характерные для житий праведников: благочестие и милосердие. Уподобление посадника Василия Аврааму в сюжете о переселении его из Новгорода на Вагу имеет параллели в житиях разных типов, но по смыслу оно ближе к тому варианту, который встречается в житиях основателей монастырей, где особое значение придаётся месту переселения. Во второй главе обнаруживается ряд топосов, связанных с сюжетом основания монастыря, которые присущи житиям основателей монастырей: божественные знамения на месте будущей обители, молитва основателя о новом монастыре, мотив собирания братии. Тема основания монастыря сменяется рассказом о добродетелях посадника Василия, в котором опять находим черты, характерные для образов праведных мирян: забота о бедных и уподобление праведному Иову по этому признаку, нищелюбие до полной раздачи имущества, забота о странниках и уподобление праотцу Аврааму. Сопоставление структуры Жития Варлаама Важского со структурой традиционного жития основателя монастыря показало, что описание добродетелей посадника Василия заменяет традиционное для этой части жития описание молитв и трудов монашествующего основателя монастыря в новой обители. Наконец, третья глава, повествующая о пострижении посадника Василия, построена на использовании некоторых топосов, характерных для житий преподобных: мотивов «отъятия влас» и облечения в «ангельский образ», а также аскетических подвигов. В то же время в главе отсутствует ряд топосов, обязательных для житий преподобных и основателей монастырей. |
| Словом, указанная выше приписка разрешает вопрос о подлинных житиях Метафраста, которые должны дать категорический ответ как по отношению к приёмам работы Метафраста, так и времени его жизни. Изучение материала, заключающегося в этом последнем из десяти томов Метафраста, как свидетельствуется припиской, составляет первый шаг, первую научную потребность, за которой неизбежно следует другая задача – подвергнуть изучению другие сборники житий с целью выделить в них произведения Матафраста от житий, составленных другими авторами. Мы не будем следить за процессом изучения московского сборника, ограничимся лишь указанием результатов, к которым пришёл Васильевский. Несомненно, метод изучения отдельных житий по их редакциям и по процессу исторических и литературных наслоений – образцовый. В этой области наш автор не знает себе соперника, и никто лучше его не подготовлен был для этой работы предшествующими занятиями. Стоит здесь вспомнить анализ его житий Георгия Амастридского, Стефана Сурожского и др. В разбираемой статье он подвергает тщательному анализу житие преподобного Арсения и определяет на основании тонких соображений, какая редакция жития должна быть приписана Метафрасту, и как отнёсся составитель к имевшемуся в его распоряжении материалу. На анализе жития преподобного Сампсона выясняется, что оно составлено современником не только Иоанна Цимисхия, но и Василия Болгаробойцы. Изучение мучения св. Пантелеймона, при котором в одном кодексе стоит заметка το λογοθτου, приводит к заключению, что оно составлено во второй половине X века, и что Метафраст жил при И. Цимисхии и В. Болгаробойце. Точно к таким же выводам приводит разбор и других пьес: житие Богородицы и слово о рождестве, воспитании и усекновении Иоанна. Агиографическое исследование подтверждает мысль автора о времени жизни Симеона Метафраста и может служить прекрасным образцом для последующих изучений литературы греческих житий. Мы уже замечали выше, что вопрос о Метафрасте выдвигается в литературе с двух сторон и может быть рассматриваем в двояком отношении: Метафраст, как составитель громадного числа житий святых, и Метафраст, как летописец. |
| Указанием только на такое чтение исчерпывается здесь весь устав для некоторых дней (не упоминаются ни стихиры, ни канон, ни тропарь), например 13 октября: «св. мч. Карпа и Папилы. Чтется мучение их»; 20 октября: «св. вмч. Артемия. Чтется мучение его» [ 744 ]. Неудивительно поэтому, если уже в IV b. появляются сборники таких «мученичеств», а потом и житий (Вступ. гл., 174), — мартирологи (275 и д.). Когда умножилось число святых, становилось все труднее составлять полные собрания житий их или даже иметь под рукою все жития их; посему дальнейшие полные месяцесловы (VI–VIII b.) ограничиваются указанием имен святых, места и времени кончины их для поминания их на литургии (там же, 320 и д.), предполагая, очевидно, чтение их житий по мере доступности. Но с IX b. начинаются попытки сборников кратких житий святых в несколько строк; такие биографические сведения даны между прочим в Типиконе Великой Константинопольской церкви IX b. под каждым числом месяца; эти сведения, может быть, легли в основу «Месяцеслова (Μηνολγιον) императора Василия» (XI b.), где сказания уже обширнее; с XI же века появляются такие же сборники под именем Прологов, древнейший из которых — стишной Пролог Христофора Митиленского (Вступ. гл., 400— 401). Слав. Пролог близок к позднейшим редакциям греч.; следовательно, тоже в основе своей имеет упомянутый месяцеслов Великой церкви, и особенно Василиев; он обширнее и последнего (или пользуется более пространной редакцией его), но гораздо короче житий Симеона Метафраста и Четьи-Миней свт. Димитрия, опуская многие данные из житий, но давая и избыточествующие подробности, по местам важные для характеристики святого и занимательно-назидательные. Сохранившийся в ркп. XII–XIV b. славянский Пролог имел несколько печатных изданий, присоединяя к Васильеву прологу и стишной, 1-ое изд. 1641–1643, последнее 1792 г. Греч. Синаксари (тоже стишные и нестишные) печатались и печатаются в Минеях месячных (по 6 песни канона), самый полный в Минеях 1843 г. Венецианского издания (не только святым, коим службы, но и другим, чья память в тот же день); отдельным изданием на новогреч. |
| На этом основании было принято не прямо описывать подвиги святых, но всегда писать их целые биографии, начиная от дня рождения и ведя через детство и юность до возраста мужеского или вообще до времени действительных подвигов. На самом деле, не всякий святой подходил под помянутое общее положение, а, главное, далеко не каждого святого действительно были известны детство и юность. Но так было принято писать, и эта часть житий, в случае отсутствия действительных сведений, наполнялась общими принятыми местами и риторикой, представляя писателям житий крайний соблазн давать волю своему воображению. Что касается до стороны внешне-писательской или той, что называется художественной, то жития святых ни малейше не представляют собой безыскусственных исторических рассказов, а напротив имеют решительную наклонность к искусственности, к холодной сочинённости, к витийству и риторике. У всех риторов считается важным делом приступ. В особенности он считался таковым у писателей житий, которых большинство было из риторов не лучших: начинать по возможности ab ovo составляло почти общий обычай. Что бы ни говорить, только поговорить как можно более и хитросплетённое и сделать приступ как можно длиннее, было совершенно обязательно. В таковом виде находилось писание житий святых у Греков. Само собой разумеется, что мы не могли усмотреть его недостатков и создать какой-нибудь новый, лучший тип. Мы могли только рабски подражать. Это уже и делает, как мы сказали, самый первый наш писатель житий – преподобный Нестор. Оба его жития, представляя собой подражание житиям греческим, носят их характер и страдают их недостатками 1424 . Приступ к житию Бориса и Глеба автор начинает краткой молитвой к Богу о подаянии разума, и довольно обычным у писателей житий смиренным, искренним или притворным, исповеданием своих грубости и неразумия. Затем его содержание составляет та, на этот раз довольно идущая к делу, речь ab ονο, о которой говорили мы выше, именно – изображение всего божественного домостроительства о спасении людей, которому начало: искони сотвори и Бог небо и землю и в котором о часе единонадесятом дошла очередь озариться светом христианства и до нас Русских. |
| языка, однако было неск. произведений с сир., арм., араб. языков: напр., Житие Симеона Юродивого и его брата Иоанна (Атн. Iver. 7 - Имнаишвили. Жития отцов. 1975. С. 285-311). Первым среди житий основателей монашества и отшельников было переведено в 353 г. Житие прп. Антония Великого, принадлежащее прп. Афанасию Великому (Кекел. А 1109, IX в.). На груз. язык было переведено ок. 35 житий преподобных (Макария Великого, Павла Фивейского, Илариона Великого, Ефрема Сирина, Онуфрия Великого, Евфимия Великого, Харитона Палаврского, Саввы Освященного, Феодосия Великого, Иоанна Отшельника, Кирика Палаврского, Феодора Эдесского, Феодора Студита, Афанасия Великого; нет сведений о переводе на груз. язык Жития прп. Пахомия Великого); 18 житий св. жен (Макрины, Мелании Римлянки, Марии Египетской, матери прп. Симеона Столпника Марфы и др.); 20 житий святителей (Николая Мирликийского, Спиридона Тримифунтского, Порфирия, еп. Газского, Иоанна Милостивого, Афанасия Александрийского, Василия Великого, Григория Богослова, Епифана Кирского, Иоанна Златоуста, Григория I Двоеслова). Переводы житий столпников (Симеона, Даниила, Симеона (Младшего), Тимофея Антиохийского, Алипия) и блаженных (Симеона, Павла Коринфского, Андрея Юродивого, Феодора, Иоанна Нищего, Алексия, человека Божия, Онисима Постника) не представлены в груз. оригинальной агиографии. Известны переводы житий с сир. (мц. Дросиды, свт. Порфирия Газского), арм. (18, среди них - мц. Сундухт, мч. Сухия и 16 воинов с ним, свт. Георгия Партева и др.), араб. (14, среди них - мч. Иулиана Эмесского, мч. Романа Нового и др.) языков. В XI в. на груз. язык были переведены составленные Симеоном Метафрастом следующие агиографические произведения на 5 месяцев - 24 сочинения на сентябрь (16 имеют кименные переводные соответствия, 8 представлены только в пространной редакции); 23 - на октябрь (12 и 11 соответственно); 20 - на ноябрь (11 и 19); 22 - на декабрь (12 и 10); 13 - на январь (7 и 6). Большая часть этих переводов принадлежит иером. Феофану, а также преподобным Евфимию и Георгию Святогорцам, Ефрему Мцире, Арсению Икалтойскому и др. |
| Но отмечая это сходство и устанавливая несомненное влияние Петра Скарги на Святителя, как списателя житий, мы все же должны сказать, что свят. Димитрий не простой подражатель и тем более не переводчик Скарги. Он многому научился у знаменитого польского агиографа, многое у него заимствовал, что и сделало его Четии-Минеи так мало похожими на древнеславянские и Московские сборники житий, – но эти уроки и заимствования он претворил в свои личные качества и окрасил чертами своего природного ума и писательского таланта. Положение свят. Димитрия, как православного агиографа, как противника унии и католичества, побуждало его не столько подражать Скарге, сколько искать своих путей и разрабатывать собранный материал самостоятельно. Вот почему и в подборе источников, и в способе изложения мы, и после сравнения с Скаргой, находим у свят. Димитрия еще много самостоятельного, что должны приписать уже его собственному искусству и темпераменту. Эти-то своеобразные черты мы, главным образом, и постараемся выяснить в нашем дальнейшем изложении. Чтобы составить Четии-Минеи, свят. Димитрию необходимо было написать на каждый день года или одно, или несколько житий прежде всего обще христианских святых. Древнерусский агиограф, когда ему предстояла та же задача, легко справлялся с нею. Он брал для этого из богатой греческой сокровищницы нужное ему житие и буквально, слово за словом, переводил его. Если имелось несколько редакций одного и того же жития, русские книжники переводили их все, а разбирать, переделывать и по-своему комбинировать имеющийся у них материал не решались. Самым ярким доказательством в пользу сказанного могут служить Четии-Минеи Московского митроп. Макария. Этот замечательный любитель агиологии собрал в свои книги множество славянских переводов с греческого и часто под одним числом помещал несколько редакций одного и того же жития. Никаких переделок или переработок житий, кроме словесного исправления, он, по-видимому, не допускал. Свят. Димитрий, разрешавший подобную Макарьевской задачу, поступил не так. Он дал не переводы, а пересказы житий и притом не по одному источнику, а по нескольким. Этим способом работы Святитель, полагаем, обязан Скарге, который также, после внимательного изучения источников, дал в своей книге пересказы житий, полные индивидуального почина. |
|
|
