| В Греческой Церкви анафематствования эти произносятся и до наших дней, как это видно из текста греческой Триоди. Тем не менее сознание значения догматических решений Собора 1156-1157 гг. в школьном богословии почти утратилось, и в сборниках символических памятников Православной Церкви они опускаются или упоминаются только " мимоходом " . Объясняется это отчасти тем, что составители таких сборников интересуются преимущественно текстами, направленными против западных вероисповеданий римо-католицизма и протестантства, между тем как постановления Собора 1156-1157 гг. направлены против заблуждений, возникших в недрах Византийской Церкви, хотя и не без некоторого западного влияния, как можно думать. С таким ограничительным подходом к символическим текстам согласиться, однако, невозможно. Церковные постановления, принятые против " внутренних " заблуждений, могут иметь не меньшее, а иногда даже большее богословское значение, чем решения о западных вероисповеданиях. Вот почему догматические постановления Собора 1156-1157 гг. должны найти подобающее им место среди символических памятников Православной Церкви, как подлинные и авторитетные выразители ее веры и учения в евхаристических вопросах. То же и даже в большей степени можно сказать и о так называемых " исихастских " Соборах в Константинополе в 1341, 1347 и 1351 гг. Формально эти Соборы, даже самый большой из них Собор 1351 г., не были Вселенскими. Фактически на них был представлен почти только один епископат Константинопольской Церкви в общем от 20 до 50 епископов, судя по числу подписей под Деяниями Соборов, причем некоторые из подписей были даны впоследствии по местам. Правда на Соборе 1347 г. присутствовал иерусалимский патриарх Лазарь, а на Соборе 1351 г. представитель Антиохийского патриарха Игнатия митрополит Тирский Арсений. О последнем, впрочем, лучше не говорить, так как он вел себя позорно, принял сторону противников св. Григория Паламы и удалился с Собора, не дождавшись его конца. Он даже сделал письменное заявление, в котором оспаривал право Константинопольской Патриархии одной, без участия других патриархов, решать догматические вопросы. |
| Церковь св. Софии имела до последнего времени патрональное значение для Новгорода и всей его Земли. Там хоронили владык, иногда князей, и тех граждан, которые особенными подвигами и услугами отечеству удостаивались по смерти такой чести, преимущественно, когда они положили головы в бою за веру и новгородскую свободу. Быть погребенным во храме св. Софии считалось самою высокою честью. В XI-м веке почти не упоминают летописи о построении церквей а Новгороде, кроме Софии, и Бориса Глеба, построенного на месте прежней Софии в 1050 году. Несомненно, однако, что существовала церковь Илии в Славне, упоминаемая как существующая в 1105 году, и Спасопреображенская, первая, как можно думать, христианская церковь в Новгороде. К этому времени можно отнести и первое построение Михайловской церкви на Софийской стороне на Прусской улице, если только по Новгородской Летописи ее надобно разуметь под освященною 1088 года церковью св. Михаила. 537 Вообще в этот век не могло быть такого обилия церковных построек, как в последующие века, потому что тогда еще христианство не успело привиться и войти в плоть и кровь новгородского народа. В XII-м веке упоминается о тридцати двух церквах. и сверх того, о восьми деревянных, погоревших в Славенском конце, из которых две оказываются в числе выше поименованных. На Торговой стороне были каменные: Николая Чудотворца на Ярославовом Дворище (1113), Иоанна-на-Опоках, построенная Всеволодом Мстиславичем (1127–1130), Успения Богородицы на Козьей- Бородке (1135–1144), Климента на Иворовой улице (1153), Пятницы на Торгу (1156), св. Отец на Дворище (1182), Иоанна Предтечи на Дворище (1184): все они в Славенском конце; деревянные: Георгия (1133), Илии (упоминается в 1146 году – старая церковь ). Петра и Павла на Холме (1146), Михаила Архангела (сгорела 1152 года), Иоанна Ищкова (1181), Ипатия на Рогатице (1183), Спасопреображенская (упоминается 1169г. старая церковь ). Из каменных церквей: Успения на Козьей-Бородке прежде была деревянная, а потом на ее месте построена каменная. |
| Поводом к возникновению догматических споров, которые охватили широкие круги и привели к Соборам 1156–1157 гг., явилось столкновение между известными преподавателями тогдашней высшей духовной школы, занимавшими кафедры толкования Святого Писания в храмах столицы Византии: Михаила Солунского и Никифора Василаки 127 , с одной стороны, и диакона Василия – с другой. Услышав слова Василия, объяснявшего Евангелие в храме апостола Иоанна Богослова, о том, что «Один и Тот же Сын Божий и бывает Жертвой, и вместе с Отцом приемлет Жертву», они сделали вывод, что Василий вводит две ипостаси, ибо «принести жертву – значит одно, а принять ее – другое " 128 . Этот богословский спор принял вскоре массовый характер. К мнению Никифора Василаки присоединились некоторые иерархи, а также кандидат на Антиохийский патриарший престол диакон Сотирих Пантевген, впоследствии упорно защищавший это мнение. Защитником православного учения, заключенного в общепринятых словах молитвы, явился епископ Николай Мефонский , написавший в опровержение мнений Сотириха и его последователей несколько превосходных догматико-полемических сочинений. Для изучения Соборов 1156–1157 гг. кроме весьма поверхностных сообщений современных историков Иоанна Киннама и Никиты Акомината (Хониата) основным источником являются так называемые «Соборные Акты» 129 . В наиболее полном издании «Актов» (у А. Май) имеются: 1) данные по истории Собора; 2) Диалог Сотириха, явившийся для Собора обвинительным документом при обсуждении и осуждении его мнения (Mai. A. Spicilegium Romanum. P. 3–15); 3) свидетельства из творений Свв. Отцов в защиту православного учения (Ibid. Р. 26–55); 4) общее соборное определение (Р. 70) и 5) четыре определения – анафематизмы (Р. 55–58) 130 . Из анализа соборных актов (например, по наиболее исправному Патмосскому кодексу изд. – 1890 г.) следует, что фактически имели место два Собора, собиравшиеся один после другого более чем через год. Первое соборное заседание датировано 26 января 1156 г., а второе и третье – 12 и 13 мая 1157 г. |
| 931 Во фрагменте описывается эпизод той же византино-венгерской кампании 1151 г. Мануил, желая сразиться с венграми, во главе которых, как он считал, выступил сам венгерский король, идет навстречу венграм. Преследуя венгров, возглавляемых баном Белой (у Киннама – Велосис), Мануил идет к Браничево. 933 Город, именовавшийся в римское время Viminatim, лежал по обеим сторонам Млавы при впадении ее в Дунай. Там находятся остатки городов Браничевац и Костолац. Византийские авторы воспринимали Браничево как город на Дунае (Анна Комнина. Алексиада. С. 394). 935 Борис Коломанович (Кальманович) – сын венгерского короля Кальмана (Коломана) и Евфимии, дочери Владимира Мономаха . Вырос в Киеве. Кальман обвинил жену, русскую княжну, в неверности и потому самого Бориса не признал своим законным сыном лишив наследия. Борис нашел приют в Византии. Во главе ромейских войск неоднократно нападал на Венгрию, пока один слуга-куман не заколол его в 1156 г. 938 Описываемые события битвы у Антра (Андрии) представляют собой эпизод итальянской кампании Мануила. Неудачная попытка экспансии в Сицилию и Италию в 1149 г. после взятия византийцами Корфу в 1148 г., когда буря рассеяла византийские корабли и под угрозой выступления на стороне Рожера союзных с ним сербов и венгров Мануилу пришлось отступить на Балканы, тем не менее не заставила византийского правителя отказаться от планов отвоевать Италию. 940 Граф Антра, или Андрии, салентинского города. Его следует отличать от графа о-ва Андры, о котором упоминается также в 1155 г. 943 Михаил Палеолог – второй византийский командующий. Значение имени – «торговец старьем», но оно могло пониматься современниками как «имеющий давних предков». Киннам пишет о Михаиле: «...Палеолог, человек, принадлежащий к римскому сенату, и саном севаст». Согласно «Тимариону», наместник Солуни, по-видимому, при Иоанне II (Васильевский 1930. С. 114 и сл.). Иоанн сослал его, но Мануил вернул из ссылки 70.6–11). В 1147 г. встречал крестоносцев в Сердике, затем ездил послом к Фридриху I и папе Адриану IV, участвовал в италийских войнах 1155–1156 гг. Погиб в битве у Бари в конце 1155/начале 1156 г. |
| Изданием этих слов почтенный о. архимандрит значительно прояснил для нас внутреннюю историю сколько интересного и важного, столько же и темного и запутанного богословского спора о смысле слов одной из молитв 1 в литургиях Василия Великого и Иоанна Златоуста : «Ты еси приносяй и приносимый....», – спора, не мало волновавшего константинопольскую церковь в пятидесятых годах XII-ro века. Доселе мы знали об этом споре по рассказам современных ему византийских историков: Никиты Хониата (по Боннскому изд. р. 275 t. I, по русскому перев., изданному при С.-Петербургской Д. Академии в 1860 г. т. I, стр. 272–274. Сн. также Tafel – Annae Commenae supplem. hist. eccles. graecorurn sec. XI. XII. Tubingae. 1832), и Иоанна Киннама (по Боннскому изд. p. 176, по русск. перев., изданному при С.-Петербургской Духовной Академи в 1859 г., стр. 193–195), по актам константинопольского собора 1156 г., на котором был решен этот спор (изд. Маи в X т. Spicilegium Romanum, р. 16–93. Romae. 1844), по трем коротеньким определениям, состоявшимся на этом соборе и помещаемым обыкновенно в Синодик первой недели великого поста, также в триоди в неделю православия (когда эти определения должны были, по воле собора, быть возглашаемы в слух всей церкви вместе с другими подобными же определениями, составленными на разных соборах прежнего времени и направленными против разных заблуждений, ересей и расколов, которым положено возглашать анафему в этот день), и наконец из диалога, составленного одним из главных участников этого спора Сотирихом Пантевгеном, нареченным патриархом антиохийским (диалог этот первоначально напечатан был Тафелем в цитованном выше Supplem. hist. eccles. graecor. Tubingae. 1832 p. 9–17 и потом А. Маи в виде интродукции к изданным им в X т. Spicil. Rom. актам константинопольского собора 1156 р. 1–15); но сведения, сообщаемые поименованными источниками слишком кратки и притом касаются почти исключительно одной внешней истории спора: диалог Сотириха передает взгляд на сущность спора только одной из споривших сторон, – именно осужденной собором 1156 г.; акты этого собора, равно как и его определения вместе с внешней историей спора, затрагивают и внутренюю, но ограничиваются только приведением мест из творений отцов церкви и богословов прежнего времени, положенных им в основание своих определений по предмету спора и почти не касаются его диалектической стороны. |
| 1161. Святцы , в 16 долю листа, 123 л., поморским полууставом XIX в., в дощатом с кожею переплете. На лл. 89–123 Зрячая Пасхалия и Лунное течение. Первый год означенный в Пасхалии – 1833. Памяти русских святых, отмеченныя, а равно и неотмеченныя в современном Церковном Уставе, славянские святые и Богородичные праздники русского происхождения – здесь те же, что в 1156. 1162. Святцы , в 16 долю листа, 133 л., полууставом XIX в., в дощатом с тисненою кожею переплете с застежкою. Состав: 1) месяцеслов (1–90 об.). Памяти русских святых, отмеченныя в современном Церковном Уставе здесь не показаны те же, что в 1156 и, сверх того, следующия: под 9 сентября – Иосифа Волоцкаго ; под 30 сентября – Григория Пельшемского; под 1 октября – Саввы Вишерского; под 23 октября – Иакова Боровицкаго; под 5 ноября – Ионы Новгородского; под 24 ноября – Меркурия Смоленского; под 3 декабря – Саввы Сторожевского; под 7 декабря – Антония Сийского; под 4 февраля – Кирилла Новоезерского; под 19 мая – Корнилия Комельского; под 25 июля – Макария Желтоводского и под 3 августа – Антония Римлянина. Из не отмеченных в современном Церковном Уставе памятей русских святых в святцах рукописи показаны следующия: октября 5 – святителей: Петра, Алекеия и Ионы; января 17 – Антония Римлянина марта 30 – Ионы митрополита; апреля 14 – Антония, Иоанна и Евстафия, Литовских мучеников; апреля 30 – Никиты Новгородского; мая 7 – Антония Печерского; мая 15 – Евфросина Псковского; мая 27 – Киприяна, Фотия и Ионы; июня 3 – Димитрия Царевича; июня 29 – Петра царевича Ордынокаго; июля 24 – Бориса и Глеба; июля 27 – Николая Кочанова. Славянские святые отмечены: января 14 – Савва Сербский ; февраля 14 – Кирилл просветитель славян; мая 26 – Георгий новый Болгарский; июня 2 – Иоанн Сочавский; августа 16 – Иоаким Сарандапорский. Из отмеченных в 1156 Богородичных праздников русского происхождения не показаны: октября 22 – празднество Казанской Божией Матери; июня 21 – Сретение иконы Владимирския Пресвятыя Богородицы и июня 26 – Явление иконы Тихвинския Пресвятыя Богородицы; 2) круг вруцелетия (91–93 об.); 3) Зрячая Пасхалия (94–114 об.), первый год, означенный в Пасхалии – 1845; 4) Лунное течение (114 об.– 133 об.). |
| Псков. Спасо-Преображенский Мирожский монастырь. Собор Спаса Преображения. Карта и ближайшие объекты Самый древний сохранившийся храм Пскова - Спасский собор Мирожского монастыря был возведён в 1156 г. по велению и на средства новгородского епископа Нифонта, имеющий уникальный для древнерусского искусства архитектурный тип,выстроенный в греко-византийском стиле . Монастырь появился либо одновременно с собором, либо совсем незадолго до начала его строительства. Мирожский монастырь, занимавший пойму реки Мирожи и часть берега реки Великой, стал одним из главных культурных центров Пскова, здесь размещалась богатая библиотека, мастерская переписчиков, здесь же какое-то время велась псковская летопись. Сложенный из местного плитняка Спасский собор был крестообразным в плане. Центральный объем здания имеет форму равноконечного креста, западно, северное и южное окончания его прямоугольные, а восточное завершается полукруглой апсидой, по бокам имеются две малые апсиды. Позднее храм был несколько перестроен, но в целом сохранил свои первоначальные формы. В XV-XVI вв. к собору пристроили звонницу. Храм украсили уникальные фрески, сохранившиеся до нашего времени в очень хорошем состоянии. Это «Спас на престоле» (в центральной апсиде) и «Тайная вечеря», в алтарном своде размещена композиция «Преображение», а одной из самых красивых фресок собора стала сцена «Благовещение», сложная по композиции сцена «Страшного суда», уникальная по исполнению фреска изображающая «Положение во гроб». Фрески Спасо-Мирожского монастыря – один из ценнейших памятников древнерусской живописи, они находятся под особым покровительством ЮНЕСКО. Единственное летописное свидетельство о начальной истории Спасо-Преображенского собора ( " Новгородская первая летопись " ) выглядит так: " В лето 6664 (1156)... Тои же весне преставися архиепископ Нифонт, априля в 21... О сем бы разумети комуждо нас: которыи епископ тако украси святую Софию, притворы испьса, кивот створи и всю извъну украси, Пльскове святого Спаса церковь създа камяну, другую в Ладозе святого Климента... " Таким образом, мирожский собор был построен не позднее 1156 года. Заметим, что в летописи говорится только о храме, монастырь же не упомянут. Большинство учёных сходится на том, что обитель на берегу реки Великой основали чуть раньше, в первой половине XII столетия. |
| А включение этих решений в провозглашения “вечной памяти” и анафематствования Недели Православия свидетельствует о принятии Церковью догматических определений Собора. Эти анафематствования провозглашались Русской Церковью до 1766 г., когда чин Православия был заменен новым, в котором имена отдельных еретиков и ересей не упоминались и вместо того произносились другие анафематствования, в большинстве случаев более общего характера. В Греческой Церкви анафематствования эти произносятся и до наших дней, как это видно из текста греческой Триоди. Тем не менее сознание значения догматических решений Собора 1156–1157 гг. в школьном богословии почти утратилось, и в сборниках символических памятников Православной Церкви они опускаются или упоминаются только “мимоходом”. Объясняется это отчасти тем, что составители таких сборников интересуются преимущественно текстами, направленными против западных вероисповеданий – римо-католицизма и протестантства, между тем как постановления Собора 1156–1157 гг. направлены против заблуждений, возникших в недрах Византийской Церкви, хотя и не без некоторого западного влияния, как можно думать. С таким ограничительным подходом к символическим текстам согласиться, однако, невозможно. Церковные постановления, принятые против “внутренних” заблуждений, могут иметь не меньшее, а иногда даже большее богословское значение, чем решения о западных вероисповеданиях. Вот почему догматические постановления Собора 1156–1157 гг. должны найти подобающее им место среди символических памятников Православной Церкви, как подлинные и авторитетные выразители ее веры и учения в евхаристических вопросах. То же и даже в большей степени можно сказать и о так называемых “исихастских” Соборах в Константинополе в 1341, 1347 и 1351 гг. Формально эти Соборы, даже самый большой из них – Собор 1351 г., не были Вселенскими. Фактически на них был представлен почти только один епископат Константинопольской Церкви – в общем от 20 до 50 епископов, судя по числу подписей под Деяниями Соборов, причем некоторые из подписей были даны впоследствии по местам. |
| Д вопрос о Евхаристии не рассматривается с т. зр. богословия, о причащении говорится только в 2 местах «Увещания...» ( Petr. Damasc. Admonitio//Θιλοκαλα. 1991. Τ. 3. Σ. 104, 110) вне контекста споров 1156-1157 гг. Во-вторых, в «Послании Захарии...» и в трактате «О пречистом Теле...», к-рые безусловно не принадлежат прп. Иоанну Дамаскину, отражено богословие, осужденное Собором 1156-1157 гг. В одной из рукописей (Athen. Bibl. Nat. gr. 2337, кон. XVIII - нач. XIX в. P. 395-402) содержится небольшая анонимная заметка, написанная против этих 2 подложных текстов ( Ермилов. 2008. С. 93-100 (с рус. пер.)). Автор заметки цитирует фрагмент из «Истории» Никиты Хониата ( Nicet. Chon. Hist. P. 147-150, 514-517), рассказывающий об обстоятельствах спора о Евхаристии в XII в. Два указанных подложных сочинения, по мнению автора заметки, были написаны мон. Михаилом Сикидитом, к-рый утверждал, что евхаристическое Тело Христово «не является также исповеданием воскресения, но только жертвой, а значит, пребывает тленным, неразумным и неодушевленным, и что приступающий к причащению приемлет не целого Христа, но часть, поскольку части и причащается» ( Ермилов. 2008. С. 98). Автор 2 подложных сочинений действительно считает, что Тело Христово в Евхаристии - это Тело до воскресения, «смерти и страданию подлежащее»; оно «в нас погребается и нас сооживляет», а «прежде восприятия нашего претерпевает все смертное»; до воскресения Тело было тленным, но сверхъестественным образом не подверглось тлению во гробе и в нас оно не истлевает (Epistula ad Zachariam episcopum//PG. 95. Col. 404; De immaculato corpore. 4-5//PG. 95. Col. 409). Если П. Д. был братом Льва, еп. Навплии, к-рый участвовал во Влахернском Соборе 1156-1157 гг., осудившем такого рода учение, то он вряд ли мог разделять последнее. Т. о., гипотезу о тождестве П. Д. и Петра Мансура следует отвергнуть. Два сочинения о Евхаристии не могут быть приписаны П. Д. Нельзя, однако, исключать возможность существования писателя, носящего имя Петр Мансур или использовавшего это имя в качестве псевдонима (PMBZ, N |
| Приведенные соображения подтверждаются историко-литературными данными, касающимися жизни и деятельности церковного писателя Николая Мефонского . О жизни его имеются однако весьма скудная данные, получившие в недавнее время значительное освещение через издание его мелких сочинений. Епископ города Мефоны в Пелопоннесе, Николай известен, как ревностный обличитель неправых церковных мнений, народившихся в царствование Мануила Комнина; его церковные слова и обличения показывают в нем не только хорошего богослова, но и человека философски образованного. Приняв горячее участие в борьбе против заблуждения Сотириха, Николай посвятил толкованию слов «Ты еси приносяй и приносимый» четыре сочинения, хранящиеся в Московской Синодальной библиотеке и изданные архимандритом Димитракопуло 159 . Полагали, что жизнь Николая Мефонского падает на вторую половину XII века, и видели основания к тому в актах Константинопольского собора 1166 года, в которых есть его подпись 160 ; но по исследованиям о. Димитракопуло оказывается, что в актах находится имя Николая не из Мефоны, а из Мефимны (Μεϑυμνης). Усматривая далее, что наш писатель уже в 1156 и 1157 годах был в преклонном возрасте 161 , можно думать, что он не дожил до 1166 года и что время его деятельности падает на первую половину XII века. Как сказано выше, четыре его сочинения прямо касаются вопросов, волновавших церковь в 1156 – 1157 годах. Особенно любопытны для нас: Обличение на Сотириха (αντιρρησις) и Слово к Мануилу Комнину. В первом писатель между побудительными причинами, заставившими его выступить против нового догмата, указывает на то, что «он стал теперь предметом разговоров и споров в публичных местах, что некоторые осмелились даже письменно изложить нечестивое мнение и смело явиться на заседание собора». Отсюда можно заключить, что Обличение появилось вскоре после собора 1156 года. Обличитель смотрит на учение Сотириха, как на чуждое, не туземное учение 162 . Это несколько странное притязание имеет себе объяснение в дальнейших словах Обличения, где писатель ведет речь о платонизме и аристотелизме. С точки зрения нашего автора, заблуждение Сотириха имеет причину в усвоении платоновского учения об идеях 163 . |
|
|
