| Ю. А. Артамонов Орден свт. Кирилла Туровского. 1996 г. Почитание К. началось, вероятно, сразу же после его смерти первоначально в Туровской епархии. В Проложном житии К. имеется молитвенное обращение к нему как к святому. В составе Пролога 2-й редакции Житие К. получило широкую известность на территории всей Киевской митрополии. При составлении в XIV в. древнерус. редакций сборников уставных чтений (ГИМ. Чуд. 20; Увар. 589; РГБ. Троиц. 9) в них включаются поучения К., которые почти полностью вытесняют переводные Слова на послепасхальный цикл. В указанных рукописях в заглавиях проповедей К. наряду с покаянными эпитетами: «грешнаго Кюрила мниха», «Кюрила, недостойнаго мниха» к имени К. добавляются и определения автора как святого: «святаго Кирилла», «блаженаго Кюрила», а в сб. ГИМ. Увар. 589 уже во всех гомилиях к имени К. прилагаются эпитеты «блаженный» и «святой» (см.: Сон Джонг Со. 2004. С. 236-237). Память К. под 28 апр. приведена в месяцеслове «святых Великой и Малой России» в «Палинодии» Захарии (Копыстенского) 1621 г. (РИБ. Т. 4. С. 4), в святцах нач. XVII в.; в святцах Коряжемского монастыря (1621) она указана под 30 апр. (ГИМ. Унд. 237) (см.: Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 2. С. 124). Житие К. 1-го вида вошло в издание Пролога 1643 г. В 1878 г. по инициативе Минского и Туровского еп. Евгения (Шерешилова) состоялось торжественное празднование памяти К. как покровителя Минской епархии, было издано собрание его сочинений. К освящению придела во имя К. в соборе апостолов Петра и Павла в Минске еп. Евгений составил тропарь и величание святителю. К. упоминается как общецерковночтимый святой в составленном архиеп. Сергием (Спасским) «Верном месяцеслове всех русских святых, чтимых молебнами и торжественными литургиями общецерковно и местно» (М., 1903. С. 14). В 1984 г. по инициативе Минского и Белорусского митр. Филарета (Вахромеева) и по благословению патриарха Московского и всея Руси Пимена (Извекова) было установлено празднование Собору Белорусских святых (в неделю 3-ю по Пятидесятнице), в состав которого включен и К. |
| Тезисы проф. Никольского ставят Уставные Чтения средоточным центром, около которого вращалась вся идейная жизнь древнерусского общества. А если так, то Уставные Чтения претендуют быть фактом первостепенной важности в общей истории древней Руси. Но данный факт, литургический по внешнему положению, есть факт, собственно, гомилетический по внутренней своей природе. Уставные Чтения – ведь это поучения, богослужебная проповедь , и потому тезисы проф. Никольского устанавливают факт первостепенного гомилетического интереса: факт проповеди с чрезвычайным господствующим влиянием в целой истории народа. Этот то чрезвычайно высокой научно-исторической и, в частности, историко-гомилетической ценности факт и является предметом обследования в нижеследующей работе. II План и составные части исследования Будучи сложной, литургико-гомилетической природы, Уставные Чтения представляют из себя факт настолько чрезвычайно широкого объема, что научное исследование его – задача не единоличной, а коллективной систематической работы. Уставные Чтения – проповедь , но это – проповедь своеобразная, не живая, не непосредственно-личная; это – проповедь книги. Здесь проповедует не живая личность, а коллективный идейный фактор – книга, проповедует в течение длинного ряда веков, в бесчисленных пунктах, на широком пространстве христианского мира. Обозреть и изобразить историю, так сказать, жизни и деятельности этого многовекового проповедника – задача, невыполнимая силами одной личности и в рамках единичного учено-литературного труда. Здесь требуется целый ряд работников и ученых трудов. С трех основных точек зрения обследует гомилетическая наука каждого деятеля в области церковного учительства. Она исследует, во-первых, внешние условия и общий объем его учительной и деятельности. Во-вторых, она исследует внутреннее содержание учительного слова и внешние формы его, в их генетической зависимости от процесса внутреннего и внешнего развития, как самого проповедника, так и его слушателей. В-третьих, наконец, она устанавливает значение данного учительного слова в истории церковного учительства и церковной жизни. Научное исследование с этих трех точек зрения коллективного многовекового фактора церковного учительства – Уставных Чтений естественно должно принять сложный план и разбиться не только на соответствующее число основных частей, но и на ряд отделов, посвященных серьезнейшим проблемам, способным, каждая по себе, стать предметом самостоятельных литературных трудов. |
| Время совершения чтений на каноне в памятнике не указано; но из того, что на пасхальной утрене чтения положены по 3 и по 6 песнях канона 120 , следует вывод, что чтения вообще полагались именно по 3 и 6 песнях. О продолжительности каждого из утренних чтений можно судить потому, что во время их братия, с трудом борясь с утренним сном, не только могла задремать, но и прямо заснуть, так что ее нужно было будить. Склонность братии ко сну во время чтений отмечена прямо еще св. Феодором в его приведенном уже у нас предостережении братии: быть во время чтения διπνιστικο. Тот же св. Феодор в XXXI слове первой части Великого Оглашения сообщает, что во время утрени братия неоднократно была пробуждаема особым поставленным для этого братом 121 ; но он не указывает здесь, в какие именно моменты утрени это происходило. В ‘Υποτπωσις-е прямо заявляется, что это происходило именно во время чтений: «надлежит знать, что... есть еще особый будильщик, который во время чтений утрени тихо обходит братию и пробуждает спящих» 122 . Согласно примеру и завету св. Феодора, по окончании утрени три раза в неделю – среду, пятницу и воскресенье – игумен произносит наставление братии, но эти наставления не признаются достаточными, чтобы вполне заменить те «оглашения», которые говорил сам св. Феодор, и потому предписывается, чтобы на утрене слову наличного игумена предшествовало запечатленное в письмени слово почившего «богоносного» началоположника монастырского быта Студийской обители: прежде «наставления» от игумена полагается читать оглашение св. Феодора, при чем братия уже не сидит, а стоит «со всяким благоговением». За послеутренним оглашением св. Феодора, восполненным поучением наличного игумена, следовало: «слава»... отче наш... благословите святии... благослови отче, и отпуск 123 . В течение Четыредесятницы чтения полагаются и на часах, имеющих кафизмы, за исключением I-ro часа 124 . Ежедневные чтения на трапезе в ‘Υποτπωσις-е рельефнее выступают с характером простого средства отвлечения братии от праздных разговоров во время вкушения пищи: продолжительность чтения на трапезе ставится в зависимость не от содержания самого чтения, а от окончания вкушения последнего кушания. Как только чтец заслышит шум ложек, бросаемых на блюда после последнего кушания, он должен прекратить чтение, независимо от того, допускается ли ото в данный момент смыслом читаемого 125 . |
| Но и такая зависимость оригинальной духовной литературы от Типика не исчерпывала всего исторического и воспитательного значения церковно-учительных чтений. Переводный четьи материал, среди которого произведения русских писателей кажутся незначительной крупицей, распространялся в 1000-х списков, прежде всего вследствие богослужебных потребностей. В свою очередь самая численность переписанного обеспечивала его преобладающее влияние на общество, так как наряду с прочитыванием божественных писаний в церкви, тот же четий материал употреблялся и для домашнего или келейного чтения, которое в древности было почти равносильным, хотя и менее общедоступным, источником просвещения. Трудно установить точные цифры прироста народонаселения в московском государстве, но как бы то ни было оно велико, оно располагало значительными книжными запасами, так как число сохранившихся рукописей допетровского времени, не включая сюда печатных изданий, едва ли не превышает 80 000, даже в настоящее время, несмотря на разнообразие способов, коими они истреблялись (в XVIII u XIX веках). Между тем история развития этой богатой письменности долгое время почти исключительно отражала на себе насущную потребность в круге уставных чтений. Если нельзя отрицать существования в древней Руси переводов светских сочинений 6 , то эти переводы приняли заметное участие в судьбах русской книги уже сравнительно поздно, после того как в библиотеках скопилось достаточное количество четьих рукописей, а ранее они оставались случайными свидетелями частных запросов мысли. На первых шагах русской книжности мы встречаемся с самыми ясными признаками ее зависимости от истории уставных чтений. В общем итоге пергаментных книг, сохранившихся от четырех первых русских столетий, около 67°/ приходится на долю богослужебных рукописей, 29% на долю четьих церковных и только 3°/ на долю келейных, не соборных. При этом два первых столетия – XI u XII оставили нам по преимуществу книги специально богослужебные, и только в последующее время возрос процент дошедших до нас сборников типикарных чтений. Это наблюдение не может не служить показателем взаимности, которая установилась между книгой и богослужением на первых порах русской жизни и сохранилась затем на долгие годы. Какой книге, как не Библии , по принятии русскими христианства следовало бы привлекать к себе внимание переписчиков, если бы их заботы не были отвлекаемы настоятельными потребностями. Между тем ни одного полного списка ее до времени Геннадия не сохранилось. Даже древнейший русский кодекс Нового Завета в полном составе его книг относится лишь к XIV веку. Этого не случилось бы, если бы богослужебные потребности не покрывали собою самых мотивов по распространению списков. Из библейских книг у нас переписывались, прежде всего, те, которые необходимы были для церковного богослужения. |
| В ‘Υποτπωσις-е, чтения на утрене (ες το ρθρον) уже ясно связаны с кафизмами и каноном: каждая кафизма сопровождается чтением, и на каноне два чтения. Поэтому, когда кафизм вовсе не полагается, на утрене указываются только два чтения 113 : когда кафизма одна, именно от Фоминой недели до Воздвижения, чтений – три: когда, именно от Воздвижения до Четыредесятницы, прибавляется вторая кафизма, – прибавляется и новое, четвертое чтение (προστθεμεν κα τερον κθισμα v τος ρθροις, προστθεμεν δ κα νγνωσιν) 114 . В субботы всегда кроме обычных рядовых кафизм поются «непорочны», т. е. псалмы 18-ой кафизмы, но пение их в ‘Υποτπωσις-а, отличается от кафизм, как нечто самостоятельное и своеобразное и чтения не имеющее 115 . В Четыредесятницу в будние дни чтений на утрене полагается соответственно числу кафизм, так как в эти дни полагается вместо канона пение трипеснца (τριδιον), который в ‘Υποτπωσις-е, также очень определенно отличается от канона, как нечто, принадлежащее к иной категории и чтений не имеющее. Поэтому, когда полагается петь трипеснец, чтение бывает только после кафизм, а когда почему-либо трипеснец соединяется с каноном полным, чтения восстановляются и на каноне 116 . Такт, в 3-ей редакции под понедельником 1 седмицы Великого поста находится следующее указание: δι τ π π ρακλσεως εναι τος δελθο, δο μνον ντφωνα ψαλμος, κα β’ ναγνσεις ποιομεν, κα τ τριδια κτοτε δ τρα κα ναγνσεις τρες... Ε μντοι τχει τ δευτρ κανν ενιυσιος, ν κθισμα ψαλμος μετ, το ξψαλμον, ετα το πεντηκοστν, ετα το καννα κα τα τρδα. Γνονται δ κα ναγνσεις β 117 . Два чтения положены здесь только на двух кафизмах, а на трипеснце – нет, но если при трипеснце исполняется канон, то кафизм полагается только одна и с ней одно же чтение, а другое полагается на каноне, который в данном случае, вместо двух обычных, имеет только одно чтение, в виду особых условий дня: δι τ π παρακλσεως εναι τος δελφος. На кафизмах чтения следуют непосредственно за стихирами или тропарями кафизм (στιχηρ καθισμτων, τροπρια καθσματος, στιχρο-καθσματα) 118 и соединяются с следующей кафизмой возглашением двенадцатикратного «Господи помилуй» 119 . |
| Такова общая схема тех передвижений в евангельских зачалах, благодаря которым все дни года напаяются евангельским словом. Необходимо теперь уяснить некоторые частные уставные вопросы, которые подают повод к затруднениям и разногласиям, упомянутым в начале заметки. Но прежде чем ставить эти вопросы, необходимо назвать те уставные источники, на основании которых могут быть разрешаемы подобные вопросы. Источники Церковного Устава чтений. Главным из этих источников является печатаемая в начале богослужебного (напрестольного) Четвероевангелия статья под заглавием «Сказание, приемлющее всего лета число евангельское и евангелистом приятие, откуду начинают и до где стают». Это Сказание (I) является основным документом, от которого исходят и на котором строятся у нас все толкования и руководственные указания относительно порядка евангельских чтений. К сожалению, это «Сказание» изложено настолько темно и сбивчиво, по выражению Преосвященного Пахомия, что попытки обосновать на нем какое-нибудь утверждение сводятся, в сущности, к пространным, но гадательным объяснениям этого текста. Между тем вся темнота «Сказания» зависит, к сожалению, от крайне неудачного перевода, в котором налицо и пропуск слов, и смешение терминов, и замена одних слов другими, и неверная пунктуация. Нам удалось 5 достать греческий текст этого «Сказания», и притом текст, изданный с рукописей, которыми, несомненно, пользовались переводчики нашего славянского «Сказания». Это – издание C. F. de Matthaei: Novum Testamentum graece ad codices Mosquenses utriusque bibliothecae St. Synodi et cet. T. primus. Wittenbergae a. MDCCCIII (1803). Наше «Сказание» находится здесь на с. 725–727. В нижеследующем изложении мы будем пользоваться этим текстом для восстановления истинного содержания Сказания (I). Здесь же отметим, что уже само заглавие «Сказания» должно быть точнее переведено с греческого следующим образом: «Сказание, распределяющее годичное чтение Евангелий и преемство (διαδοχν) евангелистов, – отколе начинаются и где оканчиваются». |
| Для сличения славянского перевода Евангелия с греческим оригинальным текстом, я пользовался критическими изданиями Нового Завета Миллия 18 , Грийзбаха 19 , Рейнекция 20 , Маттея 21 , Шольца 22 , Тишендорфа 23 и О. Гебгардта 24 . В нижеследующем обозрении рукописей Евангелия, вошедших в настоящее издание, указываются: 1) название рукописи, место нахождения, номер, материал (пергамин, бумага), формат, число листов, характер письма (устав, полуустав, скоропись), век, послесловие (если имеется), орнаменты, т. е. рисунки заставок и заглавных букв, правописание; 2) степень сохранности, наличность содержания, наиболее важные календарные отметки, и 3) перечень трудов по изучению той иди другой рукописи Евангелия. О рукописях Евангелия малоизвестных или еще вовсе неизвестных (напр., о только что поступивших в Императорскую Публичную библиотеку из собрания Верковича, о рукописных Евангелиях Синод. Типографской библ. и др.) делаю некоторые филологические заметки. Славянские списки Евангелия I. Первой редакции А 25 Галичское четвероевангелие, рукопись Московской Синодальной библиотеки писано на хорошем пергамине, в небольшую 4-ку (5 вершк. длиною, 4 шириною), на 260 л. прямым четким уставом в 1144 году, как видно из записи на л. 228-м: в л. s хив. напсаш книгы си. и дньи. почты псати октбр въ. а. а кончшс нобр въ. Оглавления пред евангелиями писаны в два столбца; самый же текст в один столбец, за исключением начала Евангелия от Матфея, именно листа 3-го, писанного, как и оглавления, в два столбца. На полях пишутся Аммониевы отделения сличительно по канонам или таблицам Евсевиевым, а также вновь пишутся вверху или внизу страниц главы, которые помещены в начале пред евангелиями. Правописание русское. – Самое Евангелие оканчивается на лицевой стороне 228-го листа. С л. 229-го другим мелким уставным письмом, века XIV-ro, иным правописанием и языком, на пергамине же написаны столп евангельских чтений, месяцеслов, указания чтений из Евангелия на разные случаи, примечания о чтении воскресных евангелий на утрени и о времени чтения каждого евангелиста, краткие сказания о жизни св. |
| Вот! Пускай она скажет, что она христианка, что она верующая. За нее уцепятся и на руках будут носить — это еще сохранилось в русском народе. Это поймут. А если будущий муж не хочет этого понять, а хочет блудить направо и налево, такой муж никому не нужен. И ей тоже не нужен — с таким мужем не будет ни семьи, ни счастья. Пусть из детского дома ребенка возьмет. Блуд – это кнопка самоуничтожения — Чтение жития Марии Египетской, как казалось бы, давно должно было всем надоесть. До смерти. Но мы каждый год слушаем и слушаем как бы заново. Мы за целый год изменились. А за семь лет, говорят, все клетки меняются. Мы уже другие. Так многие люди по нескольку раз в жизни перечитывают классические книги. Они прочитывают их новыми глазами, своей новой изменившейся личностью. И это чтение жития — чудом сохранившийся пласт глубокой древней культуры и Уставных чтений. Они нас формируют, учат слезы проливать, радоваться освобождению Марии Египетской в тяжелых, жутких условиях — в пустыне каталась по земле. Но она смогла это сделать. Так и мы должны устоять — мыслью даже не грешить. Она дисциплинирует всех нас, поддерживает всех нас. И поэтому мы и читаем про нее каждый год. И помоги нам, Господи, молитвами преподобной Марии Египетской, удержать то, что у нас есть. И нашим детям и внукам помоги. Иначе мы сами себя не только окрадем, но и уничтожим. Потеря девственности вне брака — это кнопка самоуничтожения. Когда ракета падает, чтобы она никого не задела, на ней запускают механизм самоуничтожения. Запускать такой механизм у себя ни в коем случае нельзя. Если бы люди это поняли, если бы наука это подтвердила, от блуда бы бегали как от огня. И я думаю, со временем люди поймут, как это страшно, если раньше не наступит Конец света. Помоги, Господи, чтобы люди поняли. Кстати, в христианском браке, когда венчание совершится, девственность нарушается. А свет не уходит! Вот парадокс, вот чудо. Верующие, верные друг-другу люди сохраняют легкость и юношескую светлость, радость, веселье до конца своей жизни. Это чудо — большая радость, но мало кто его замечает. А оно стоит того, чтобы об этом подумать и сделать если не научные, то общечеловеческие выводы для самих себя и своих близких. |
| Н. История рус. летописания XI - нач. XVIII в. М., 1969. С. 422, 473, 475); о др. списках см. при изд. текста ( Панченко. 1969). Содержание рассказов об И. Ч. в составе «Космографии» и в «Истории о Бохеме» чрезвычайно близко друг к другу (отдельные мелкие детали не имеют исторического значения) и восходит в итоге к «Хронике» Бельского, язык (в отличие от эпизода в Хронографе Западнорусской редакции) последовательно русифицирован. Отдельные отличия в деталях изложения (напр., сообщение, что кн. Борживой был «греческого закона») понятны из контекста; вполне объяснимо с т. зр. конфессиональной принадлежности рус. редактора повести и устранение явно нехрист. имени отца И. Ч. (Гестимул). Рукописная традиция повести остается недостаточно исследованной, имеющиеся в лит-ре указания на существование лишь 5 ее списков отражают совр. уровень изученности. Ни в одном из списков текст не именуется житием, не имеет календарной приуроченности и не помещается в агиографических сборниках; литургическое почитание И. Ч. в правосл. восточнослав. традиции отсутствует. Наряду с т. зр. о позднем происхождении и вторичном характере восточнослав. повести об И. Ч. в лит-ре (прежде всего чешской - обзор мнений см.: Панченко. 1961 . С. 650-651; Он же. 1969) существует мнение о том, что она является старослав. памятником кон. IX или X в., попавшим на Русь в домонг. период, подобно житиям первых чеш. святых - кн. Вацлава (Вячеслава) и его бабушки Людмилы. Однако эта гипотеза не учитывает реальных текстологических связей повести об И. Ч. и специфики бытования чеш. житий на Руси. Последние присутствуют в древнерус. книжности в совершенно ином контексте (с заметной литургической составляющей) - они включены в сборники уставных чтений (Торжественники, Минеи-Четьи, Пролог), их влияние обнаруживается в памятниках древнейшей рус. агиографии (сочинения Борисоглебского цикла, Житие кнг. Ольги). В последние годы защитником гипотезы древнего происхождения «славянской легенды» выступает чеш. исследователь Й. Шевчик ( Ševik . |
| Первое собрание членов общества устраивалось обычно в день открытия. Из наличного числа членов, присутствовавших на собрании, по предложению старшего из учредителей или утвержденного руководителя, обычно священника или диакона, избирались председатель и секретарь данного собрания. Учредители представляли очерк своей работы по созданию общества и устава. «Иногда руководитель общества докладывал программу работ и проекты некоторых инструкций. Но это бывает редко» . После дня открытия общество начинало жить своей уставной жизнью: теперь оно должно было двигаться к цели – бороться с пьянством среди населения. Общества трезвости проводили разные мероприятия, направленные на отвлечение народа от пьянства. Самыми распространенными были духовно-нравственные, религиозные и антиалкогольные чтения, которые проводились в воскресные дни после богослужений. Руководители обществ пытались создать для своих членов альтернативу походам в кабак в свободное время. Председатель Рогожского отделения 1-го Московского общества трезвости не раз в своих речах подчеркивал, что «главной причиной пагубной страсти во многих случаях является неимение возможности у простого рабочего человека употребить приятно, разумно и с пользою свой праздничный досуг. Духовная слепота неграмотных, отсутствие у грамотного простолюдина хорошей книги, невозможность пользоваться небогатому трудовому человеку разумными и полезными развлечениями, отсутствие нравственной поддержки умных, добросердечных людей – вот почва, на которой развивается пьянство» . Так что в первую очередь общества стремились занять воскресный день трезвенников, обеспечить их полезным досугом. Например, в Кожевническом отделении 1-го Московского общества трезвости «по воскресным дням в отчетном (то есть 1900-м. – А.К.) году, начиная с 8 октября, в чайной устраивались публичные чтения с туманными картинами» . План этих чтений каждое общество имело свой, не было каких-то определенных предписаний по этому поводу. Где-то курс был рассчитан на три месяца, а где-то чтения велись в течение года. |
|
|
