| При ближайшем рассмотрении тождественных элементов состава чтений всех трех Уставов, оказывается, что как седмичный, так и триодный, а также, в специально учительной группе, минейный круги чтений непременно включают в себя толкования Златоуста на евангелия Матфея и Иоанна? но в различной степени и порядке. Седмичный круг чтений состоит из последовательного чтения этих толкований, а для триодного и минейного из тех же толкований выбираются слова, имеющие своим предметом истолкование евангельских чтений того или другого дня. Седмичный круг почти полностью (кроме великопостного периода) состоит из толкований Златоуста на евангелия, цветной триодный круг – главным образом, круг постный триодный включает слова на евангельские чтения субботы Лазаревой, недели Ваий, круг минейный специально-учительный – четыре слова, имеющие предметом евангельские чтения Рождества Христова, предпразднества Крещения и самого Крещения и, наконец, – Преображения. Это обстоятельство дает основание полагать, что древнейшим ядром Уставных чтений является чтение толкований Златоуста на евангелия, чтение, во-первых, последовательное и, во-вторых, эпизодическое по выбору применительно ко дню. Для эпизодического чтения каждый из трех Уставов, указывая определенное количество слов совершенно тождественно, кроме того, указывает еще слова, не отмеченные другими. Нет особой нужды устанавливать вполне точно, какие из последних слов входили в первоначальный иерусалимский строй, какие нет, но все же, принимая во внимание большую близость Иерусалимского Устава к древней практике, можно признать, что в первоначальный иерусалимский состав входили все толковательные слова Златоуста на евангелия Матфея и Иоанна, помеченные в Иерусалимском Уставе, как одновременно тождественно указанные и в обоих константинопольских Уставах, так и указанные только в одном из них, или вовсе не указанные. В Константинопольских Уставах на месте отсутствующих толковательных слов Златоуста обычно стоят специальные праздничные слова: это значит, что процесс развития системы чтений шел путем постепенной замены простых по построению, изложению и форме толковательных слов Златоуста чисто-учительного характера словами специально праздничными, похвально-торжественными. Евергетидский Типикон, отражающий более поздний момент развития Чтений, чем Алексеевский, имеет и больше случаев такой замены: последний иногда сохраняет еще указанные в Иерусалимском Уставе толковательный слова там, где Евергетидский уже заменяет их специальными праздничными словами. Отсюда все толковательные слова Златоуста на первые дни страстной седмицы, указанные в Иерусалимском одновременно с Алексеевским, но выброшенные в Евергетидском, несомненно входили в первоначальный состав; слова же, указанные только в Иерусалимском – на великую пятницу и великую субботу, на Воздвижение, на Рождество Христово (четвертое слово толкования на Матфея) и на 29 декабря (память младенцев Вифлеемских) – наверное принадлежали к первоначальному составу. |
| Вся наша книжность расширялась применительно к учительной задаче уставных чтений, расширялся и круг этих последних, обмениваясь между прочим материалами и с келейными рукописями. В пользу такого обогащение новыми памятниками свидетельствует история Прологов и Четь Миней, где были сосредоточены чтение месяцесловные, история Торжественников (избранные чтение на праздники) Златоустников постных и проч. В до-Макарьевскую эпоху на некоторые дни и праздники уже полагалось до 15–20 чтений, а в течение всего дневного богослужение прочитывалось иногда до 100 листов большого формата. А во время Макария количество таких чтений приумножилось. В грандиозный сборник митр. Макария «Четии-Минеи», т. е. в книгу уставных чтений, распределенных по месяцеслову, вошло большинство литературных памятников, обращавшихся в новгородских библиотечных рукописях до 40-х годов XVI в. Предприятие проникнуто было мыслью, что четие книжность должна совпадать с уставными «божественными» чтениями. Чтение происходили в церкви, на трапезе и в кельях. В церкви чтение предписывались уставами за утренним богослужением и своим содержанием они так тесно примыкали к священным песнопениям и службам или применялись к церковным памятям, что составляли как бы дополнительную и неразрывную часть самого богослужебного чина. Чтение учительных книг во время трапезования составляло в общежительных монастырях как бы часть общественного богослужения. Трапезница устраивалась нередко как церковь , братский обед происходил здесь вслед за литургией и совершался по определенному чинопоследованию. Наконец чтение книг по кельям подчинено было монастырскому уставу. Братия имела право брать для чтения книги только из монастырской библиотеки и по неволе читала те же книги, которые прочитывались в церкви и за трапезой. Итак, преобладающим просветительным средством в Московские века было богослужебное и учительное содержание соборной книги. Уставные чтение заправляли духовным воспитанием народа. «Существовало самое тесное внутреннее единство между церковно-богослужебною жизнью и ее просветительными средствами. Церковность была последствием этого единения». |
| Но если анализ состава Уставных Чтений не допускает факта сколько-нибудь серьезного прямого реформирующего влияния студийской практики XI–XII века на литургический строй, записанный в Иерусалимском Уставе, то наполнение студийской практики средины XII века, как ее представляет Евергетидский Типикон, новыми, сравнительно с Алексеевским Уставом, тождественными с Иерусалимским У ставом элементами означает, что между срединой XI и срединой XII века студийская практика произвела новое второе фундаментальное заимствование из иерусалимской. Но в это время иерусалимская практика уже усложнилась сравнительно с тем, какой она была в момент первого заимствования. Студийские уставы не имеют ряда произведений, наличных в Иерусалимском. Некоторые из этих произведений, вероятно, были в иерусалимской практике и в момент заимствования из нее студийскою, но не были восприняты последнею, будучи заменены другими, более соответствовавшими константинопольскому литературному вкусу; таковы: слово Ефрема Сирина на субботу сыропустную, замененное в студийской практике словом Дамаскина, толковательные слова Златоуста на Воздвижение, на Рождество Христово (4-е слово толкования на ев. Матфея), на 29 декабря, замененные в студийских Уставах специальными праздничными, более торжественными словами Андрея Критского (14 сент.), Григория Богослова (τς τυραννς – 25 декабря), Афанасия Великого (25 декабря), Григория Нисского (29 декабря) и друг. Но далеко нельзя сказать того же о всех произведениях Иерусалимского Устава, не имеющихся одновременно в обоих Константинопольских. Если бы все эти произведения были в иерусалимской литургической практике в момент позаимствования из нее студийской строя Уставных Чтений, то трудно допустить, чтобы выкинуты были среди них такие классические слова, как Василия Великого «еже внимай себе», Георгия Никомидийского на великий пяток, Епифания на великую субботу (последние два слова имеются в Евергетидском Типиконе, но отсутствуют в Алексеевском); или чтобы опущено было слово Амфилохия на Сретение и заменено мало относящимся к празднику словом Григория Богослова о нищелюбии. Очевидно, что часть не имеющихся ни в Алексеевском, ни в Евергетидском Уставах слов Иерусалимского Устава вошла в иерусалимскую практику вследствие самостоятельного усложнения ее после момента передачи студийской практике строя Уставных Чтений и до времени написания Иерусалимского Устава, т.-е. до второй половины XII века, причем самая скудость усложнения неоспоримо свидетельствует, что оно могло произойти только в условиях сравнительно бедного литературной производительностью и учительной письменностью Иерусалима, но не Константинополя. |
| Начиная со 154-го слова в Погодинской «М. З.» следуют минейные чтения, но их расположение повторяет структуру триодной части - не по дням солнечного календаря, а по неделям, воскресным и будним дням. При этом точкой календарного отсчета здесь служит праздник Рождества Христова («неделя по Рождестве Христове» и т. д.) и далее Богоявления («неделя третья по Богоявлению» и т. д.). Источниками статей 2-й части Погодинской «М. З.» послужили прежде всего «Пролог» , «Измарагд», Киево-Печерский патерик Феодосиевской редакции, а также дидактические тексты, естественнонаучные сочинения и апокрифы, бытовавшие в сборниках смешанного состава. Круг тем, отраженных в этих сочинениях, тот же, что и в «М. З.» НСРК, хотя сами тексты почти не повторяются. В отличие от «М. З.» НСРК в Погодинской «М. З.» много статей из визант. патериков, попавших сюда через Пролог. За исключением Пролога, почти все эти тексты имеют календарную отнесенность только в «М. З.», хотя известны списки XV-XVI вв. Феодосиевской и Арсениевской редакций Киево-Печерского патерика, статьи к-рых также разнесены по дням календаря. Индивидуальная структура Погодинской «М. З.» особенно выделяется при сравнении с антиграфом части Погодинской рукописи (РГБ. Ф. 304/I. 39), не имеющим присущих «М. З.» календарных отсылок. Наблюдения за обоими списками «М. З.» позволяют сделать вывод, что сборник формировался из циклов статей, уже имевших хождение в древнерус. рукописях. Формирование сборника следует отнести к сер. XV в. (учитывая данные Индекса истинных книг и датировку «М. З.» НСРК). Именно в это время наиболее интенсивно происходит процесс формирования различных по составу сборников, прежде всего сборников Уставных чтений из переводных и оригинальных рус. сочинений. «М. З.» не получила типологической завершенности и, как следствие, широкого распространения в древнерус. традиции. В какой-то степени сборник такого неопределенного статуса был вытеснен типологически выдержанными и четко структурированными календарными сборниками Уставных чтений - Торжественником и несколько позднее «Златоустом». А 2 известные рукописи «М. З.» - это индивидуальное творение составителей, объединенное ярким названием и отражающее общие тенденции развития древнерус. книжной традиции, процесс освоения памятников, накопленных к сер. XV в. |
| Вероятно, с последним связано наличие в конце утрени Великой субботы, согласно Типикону Великой церкви, отдельного цикла литургийных чтений (заменяющих собой отсутствующую литургию) — причем по доиконоборческому чину, с паремией. Как константинопольские «огласительные» паремия тритекти и две паремии вечерни и «крещальные» паремии Великой субботы, так и константинопольские литургийные чтения Великих понедельника — субботы и утренние чтения Великой субботы полностью перешли в памятники послеиконоборческого византийского монастырского богослужения и после IX века образовали основу служб Страстной седмицы в православной традиции. Особенности страстного и пасхального богослужения Иерусалима в IV-VII веках Самым ярким отличием цикла страстных служб в Иерусалиме IV-VII веков от аналогичных циклов других христианских центров был совершенно особый строй богослужений Великого четверга — Великой пятницы. Согласно «Паломничеству» Эгерии (конец IV века), Божественная литургия в Великий четверг совершалась сначала в Мартириуме (главном храме Иерусалима), а затем — в часовне «позади Креста» (то есть у Голгофы ). После Причащения все снова шли в Мартириум, там произносились заключительные молитвы и благословения, и служба завершалась. После службы каждый, как пишет Эгерия, «спешил возвратиться в дом свой, чтобы поесть» перед тем, как на Елеонской горе должно было начаться посвященное Страстям Христовым бдение, продолжавшееся всю ночь под Великую пятницу. В более позднем памятнике иерусалимского богослужения — армянском переводе святоградского Лекционария (указателя библейских чтений, уставных особенностей и некоторых гимнографических произведений на весь церковный год), отражающем практику V века, говорится уже об одновременном совершении двух литургий в Мартириуме и в часовне позади Креста; после окончания обеих литургий все шли в храм «на Сионе» , где совершалась аналогичная литургийной служба чтений: пелся псалом и читались Апостол и Евангелие; бдение Великой пятницы начиналось сразу после этой службы. |
| Затем следует ряд других текстов аскетического содержания 1708 . В другом сборнике этой же библиотеки 1709 проповедь о Римлянине следует после Лествицы Иоанна Синайского, ею начинается ряд великопостных чтений, в том числе «В неделю третью поста Федора Студита об избиении в болгарх христианъ в святые посты за мясъ неядение», потом чтения на средопустную неделю, на память Марии Египетской и повесть об Акафисте, то есть чтения отчасти организованы по календарному принципу, но ещё несут следы связи с более ранним составом сборников. Контекст проповеди о Римлянине здесь смешанный, отчасти это сборник аскетического содержания, отчасти – уставной. Другой ранний сборник сочетает Патерик скитский, произведения патриарха Филофея (которые вводились в русскую традицию Киприаном) 1710 и проповедь о Римлянине с повестью об Акафисте и соответствующими службами 1711 . Затем следуют различные наставления о крестном знамении, о постничестве инокам и «зачало» умной молитвы. В ещё одном раннем троицком сборнике проповедь о Римлянине и повесть об Акафисте следуют после Маргарита 1712 . Очевидно, что начальная судьба проповеди в русской традиции связана с Троице-Сергиевым монастырём. Проповедь вводилась в струе актуальной, тогда аскетической и новой константинопольской литературы. Исходной, по-видимому, была позиция этого чтения, как уставного на Торжество Православия. И в списке ТСЛ 167, и в ряде других, в проповеди о Римлянине отмечено место в тексте, с которого нужно читать «вышшимъ гласомъ»: «Аще кто не покланяется Богородици, на икон написанои, да будет проклят» 1713 . Этим даётся указание на роль проповеди в праздновании Торжества Православия. Она употребляется, по-видимому, в основном в монастырском богослужении и выполняет в нём ту роль, которую в архиерейском выполнял Синодик. Важным, распространённым в сборниках в XV в. было сочетание проповеди о Римлянине с повестью об Акафисте, как тоже великопостной и тематически близкой, прославляющей Богородицу и чудо от иконы. Хотя эта повесть и не была новым произведением для русской традиции, но вместе с проповедью о Римлянине они образовали новое актуальное ядро богородичных чтений. |
| Лет десять назад проф. Н. К. Никольский в актовой речи 17 февраля 1900 года 6 высказал по этим вопросам самые положительные и решительные тезисы, которые поднимают вопрос об Уставных Чтениях до высоты первостепенной важности для истории древней Руси? А. «Уставным Чтениям выпало на долю быть главным источником русских духовных идеалов... Склад идеальных понятий древнерусского человека и его убеждений свою коренную основу имел в том учении, которым Церковь наделяла его в Уставных Чтениях 7 . Типикарные чтения заправляли духовным воспитанием народа; 8 … распространением христианского просвещения и церковного быта наша древняя отсталая Русь была обязана более книге, чем устному слову 9 , особенно ввиду того факта, что на ряду с прочитыванием божественных писаний в церкви, тот же четий материал употреблялся и для домашнего или келейного чтения, которое в древности было почти равносильным, хотя и менее общедоступным, источником просвещения» 10 . Б. «Огромное большинство памятников древнерусской оригинальной литературы возникло в силу житейских потребностей, между которыми самыми существенными были требования Церковного Устава, разъясняющие нам происхождение преобладающих особенностей так называемой древнерусской литературы 11 . В истории Церковного Устава и назначенных им чтений следует искать разгадку и основного направления древнерусской духовной литературы, и последовательности в ее развитии, и частных интересов ее, и стилистических вкусов ее писателей, живших до половины XVII века включительно 12 . Переводный четий материал, среди которых произведения древних русских писателей кажутся незначительной крупицей, распространялся в тысячах списков прежде всего вследствие богослужебных потребностей. История развития этой богатой письменности долгое время почти исключительно отражала на себе насущную потребность в круге Уставных Чтений 13 . Почти до половины XVII века церковно-учительные задачи не покидали нашей библиотечной письменности, если не во всей ее совокупности, то в самом обширном ее отделе. Доступные нашему изучению древнерусские библиотеки были не хранилищами памятников науки и литературы, но хранилищами богослужебного и церковно-учительного материала 14 . |
| Менее значительные по объему, но легче осуществимые изменения предлагал священник Петр Кремлевский: дополнить пропущенные в нашем лекционарии начала перикоп, составляющие вводные слова к притчам о мытаре и фарисее ( Лк.18:9 ), о неразумном богаче ( Лк.12:15 ), о блудном сыне ( Лк.15:10 или даже 15:1–10). Предложены были и некоторые разумные меры по перераспределению чтений с учетом посещаемости храмов на различных службах предпразднства и праздника Рождества Христова 976 . Б.А. Тураев в докладе богослужебному отделу Поместного Собора предлагал вычитывать евангельские чтения предстоящей седмицы на молебнах, совершаемых после воскресной вечерни, чтобы и в храмах, где не совершается ежедневная служба, выполнялся годовой круг чтения Евангелия 977 . В общих выражениях за увеличение новозаветных чтений в составе богослужения на Соборе выступали протоиерей Иоанн Завитаев, священник Николай Карташев, А.А. Востоков 978 . Накануне Собора такое предложение выдвинули депутаты Новгородского и Псковского епархиальных съездов, а также Н.Э. Глокке и В.И. Экземплярский 979 . Подобные мнения и ранее высказывались в церковной периодике 980 . Обсуждался в богослужебном отделе и вопрос о соблюдении долгое время пренебрегавшегося в Русской Церкви уставного правила о «Воздвиженской отступке», требующего начинать чтение Евангелия от Луки вслед за неделей по Воздвижении. Соответствующее предложение было внесено в доклад «Об упорядочении богослужения» 981 . Ектений и молитвы после Евангелия Для сугубой ектении Е.С. Швидченко предлагал некоторое сокращение: Зачем нам столько отдельных прошений? (...) Многие прошения можно было бы соединить в одно, а некоторые и совершенно опустить. Например, все прошения о государе и царской фамилии, а также о воинстве их, могут составить одно прошение; следующие – о Св. Синоде, о епископе и о братии их – дадут второе прошение; а прошение о монашествующих и братии можно было бы совершенно опустить вне монастырей 982 . Чтение поминаний на сугубой ектении и особенно на ектении заупокойной, тем более в воскресные и праздничные дни, вызывало много нареканий. |
| Помимо четьего материала κ προκειμ νου βιβλου, в седмичный круг чтений входят указанные по Алексеевскому Уставу: пять слов Златоуста о богатом и Лазаре, читаемые с 27-го октября до конца месяца 426 ; слово Златоуста об Аврааме в неделю праотец 427 и слово Василия Великого на святое крещение в неделю по просвещении 428 ; положенное по Алексеевскому Уставу в неделю св. отец слово Григория Нисского об Аврааме в Евергетидском Типиконе переносится на неделю св. праотец, где читается на каноне вместе с «видениями пророка Даниила» 429 и мучением св. трех отроков 430 , в случае отсутствия чтения святому дня; в неделю же св. отец полагается слово св. Ефрема Сирина о прекрасном Иосифе: Боже Авраамов 431 . В порядке седмичного же круга совершаются и чтения на панихидах бдений – παννυχς γρυπνας. Четьим материалом здесь являются книги свящ. Писания, именно Деяния и послания ап. Павла; Деяния читаются последовательно от Антипасхи до Пятидесятницы 432 , послания –от недели всех святых и до недели Ваий (кроме нее), начинаясь посланием к Римлянам; в случае прочтения всех посланий, они повторяются чтением в том же порядке, но Деяния не повторяются 433 . Чтения эти называются чтениями – ναγνεις ν τ Πραξαποστλω κατ τν κολουθαν τν κυριακν 434 . Отделы (χμα) для каждого такого чтения определяются приблизительно восемью листами (φλλα) 435 . Из порядка последовательного чтения исключается послание к Евреям, которое приурочивается нарочито к панихидам недель св. отец и праотец и прочитывается все в два приема 436 . Кроме того, панихиды утрени – в преполовение и Вознесение, а также иногда пасхальная, имеют чтения, κ προκειμνου βιβλου 437 ; и несколько панихид в отношении чтений, выступая из порядка круга седмичного, определяются воспоминаниями минейного и триодного кругов церковного года: 29 июня и 6 августа читаются послания ап. Петра 438 ; 8 сентября – слово Иоанна Дамаскина : «Приидите все народы 439 ; 8 ноября «Пантолея диакона о чудесах бесплотных: Велиа и преславна и многоразлична 440 ; в неделю Ваий – одно из слов Златоуста на праздник 441 . |
| Создание цикла уместно связать с введением Студийского устава в 60-х гг. XI в. в Киево-Печерском мон-ре по инициативе прп. Феодосия (показательно присутствие 1-й редакции цикла седмичных поучений в середине сборника «оглашений» прп. Феодора Студита, представляющего, по нек-рым данным, древнейшую рус. редакцию их перевода - см.: Ищенко Д. Ф. Поучения огласительные Феодора Студита//Методические рекомендации по описанию славяно-рус. рукописей для Сводного каталога, рукописей, хранящихся в СССР. М., 1976. Вып. 2. Ч. 1. С. 232-233). 2-я и 3-я редакции цикла Г. Ф., время создания к-рых не поддается надежному определению (можно опираться здесь на даты дошедших списков - соответственно сер. и посл. четв. XV в.), представляют попытку приспособить поучения, предназначавшиеся первоначально для Октоиха, в качестве уставных чтений Минеи общей (о соотношении и частичной функциональной взаимозаменяемости этих богослужебных книг см.: Темчин С. Ю. Этапы становления слав. гимнографии (863 - ок. 1097 г.). Ч. 1//Славяноведение. 2004. 2. С. 29-31). При такой «переадресовке» цикла воскресное поучение превратилось в «общее» слово на Господские праздники, гомилия во вторник - в проповедь на праздники, посвященные св. Иоанну Крестителю, или в проповедь, прославляющую преподобных, поучения в понедельник и в среду-пятницу - в «общие» слова, соответствующие их заглавной теме. На связь 2-й и 3-й редакций цикла Г. Ф. с Минеей общей указывает и то обстоятельство, что один из 2 списков 2-й редакции (Керженский) и оба списка 3-й редакции входят в 3-ю ч. именно этого богослужебного сборника (в рукописях, содержащих 3-ю редакцию, присутствуют также большие циклы чтений для Октоиха, но они сгруппированы отдельно и не соседствуют с поучениями Г. Ф.; см.: Леонид (Кавелин), архим. Сведение о слав. рукописях, поступивших из книгохранилища Св. Троицкой Сергиевой лавры в б-ку Троицкой ДС в 1747 г. М., 1887. Вып. 2. С. 323-328). В процессе редактирования поучения были изменены в разной степени. Практически без изменений сохранились субботнее поучение, не имеющее соответствия в Минее общей, и слово в понедельник. |
|
|
