| Между тем Акакий подал государям челобитную, в которой между прочим заявлял: «По древней лести диавольской позавидовал архимандрит Хрисанф, что привез он (Акакий) ради царского здравия некую часть честного древа и иные святые мощи и присылал к нему своего человека, чтобы никому о том не объявлял, если хочет себе добра. Он же не хотел изменить своего намерения и потому оболгал его, Хрисанфа, в Посольском приказе, будто все, что он привез, краденое». Акакий умоляет царей освободить его из заточения и запретить Хрисанфу писать об нем к патриарху Досифею, что будто бы он на него клевещет, «ибо тогда патриарх (Досифей) грамотою своею его, конечно, погубит». Эта челобитная Акакия, подкрепленная, вероятно, ходатайством за него Лихудов, имела успех. Акакию велено было давать обычное для архиереев-просителей содержание и сверх того ему дано было 10 руб. на милостыню, «так как святыню свою он не повез к польскому королю или венецианскому князю, но к ним, великим государям». Тогда Досифей прислал в Москву новую грамоту, в которой заявляет, что Акакий «был хиротонисан от беззаконников некиих, или образом беззаконным, того ради епископом называться не достоин, посему и низвержен от Цареградского великого Собора и от нас самих». Затем Досифей описывает соблазнительные похождения низверженного Акакия в разных странах, где он выдавал себя за действительного епископа и называл себя то архиепископом Иоппии, то епископом андрусским, то уполномоченным от Святого Гроба на сбор пожертвований. Досифей просит заточить лжеепископа в какой-нибудь дальний монастырь. Так как в это время пришла в Москву грамота Константинопольского патриарха и Собора, вполне подтверждавшая донос Досифея на Акакия, то этот лжеепископ-авантюрист был сослан нашим правительством в город Казань, где, вероятно, он и умер (7201 г. 33). 514 Хотя и при таких условиях едва ли возможно было ожидать, чтобы у нас мог действительно выработаться и прочно водвориться какой-либо особый тип греческой именно школы, уже просто потому, что такой школы не выработалось и у самих греков. Досифей, настаивая на обучении в московской школе только греческому языку и безусловно изгоняя латинский, требовал от Лихудов и их преемников почти невозможного, тем более что он ради господства у нас греческого языка готов был сузить московскую школу, этот первый рассадник образования на Руси, до пределов только специально церковной школы, в которой бы не забавлялись около физики и философии, как это было при ненавистных ему Лихудах. Читать далее Источник: Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях/Н.Ф. Каптерев. - Изд. 2-е. - Сергиев Посад : Изд. кн. магазина М.С. Елова, 1914 (Тип. Вильде). - 567, IX, с. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| р. 15–27). Нам остается сделать несколько замечаний по поводу последнего из напечатанных у Амелино памятников – именно, о переписке между Петром Монгом, патриархом Александрийским, монофизитом, и Акакием, патриархом Константинопольским, сохранившейся на коптском языке. (Переписка эта напечатана на стр. 196–228). Петр Монг и Акакий довольно значительные личности 5-го века. Поэтому всякое умножение достоверных сведений о них весьма желательно для церковного историка. К сожалению, напечатанная у Амелино переписка Петра и Акакия не отвечает даже самым скромным желаниям. Амелино очень подробно рассматривает вопрос о подлинности и исторической важности указанной переписки (introd. р. 31 – 66). Но в этом не настояло особенной надобности. Переписка, нет сомнения, – не подлинна; к этому же результату приходит и Амелино, в противоположность прежде упоминаемому нами Ревильу, который знал этот памятник и считал его, как ни странно это, совершенно подлинным. Чтобы наглядно убедиться в не подлинности рассматриваемой корреспонденции, достаточно познакомиться, хоть слегка, с содержанием первых писем Петра и Акакия. Как открывается из самого первого письма Петра к Акакию, патриарх Константинопольский будто бы пожелал отречься от учения собора Халкидонского в пользу монофизитства и пожелал об этом довести до сведения патриарха Александрийского, монофизита; посредником в этом случае он выбирает Монга, тогда еще простого архимандрита. Из этого же письма узнаем, что Акакий посылал от себя диакона Юлиана, который должен был объявить Монгу, что он, Акакий, готов отвергнуть указанный собор, и что таково его давнее желание. В ответ на это заявление, Монг пишет письмо к Акакию, желая удостовериться, верно ли все это. Вот первое письмо Монга, где рассказывается вышеизложенное. Акакий поспешил отвечать Монгу. Но последний не удостоил прочитать полученное письмо; он был недоволен как тем, что Акакий присваивает себе титул архиепископа, так и тем, что он прилагает тот же титул к Монгу, который еще был архимандритом. Мало того, что Монг не прочел письма Акакия; он, к тому же, возвратил письмо обратно, сопровождая эту отсылку своим письмом, в котором всячески порицал патриарха Константинопольского. Таково второе письмо Монга и т. д. Без особенного старания видно, что в этих письмах Акакий является слишком приниженным, а Монг – непомерно возвеличен. Амелино справедливо признает эту переписку совершенно подложной. Он думает, что эта мнимая переписка сочинена каким-нибудь коптским монахом (?), имевшим под руками, быть может, подлинные письма Монга и Акакия, но письма другого содержания. Автор, но словам Амелино, вероятно имел в виду показать, как де высоко стоял Монг по сравнению с Акакием. Тот же Амелино предполагает, что переписка измышлена, или вскоре по смерти Монга или, даже, при жизни его; составлять эту подделку спустя много лет по смерти Монга не было бы никакой цели. |
| Он доводит свою страстность до того, что отрицает за Константинополем простое наименование митрополии, потому что древняя Византия не была ею. Таким образом, осуждая и обвиняя Акакия за мнимое отвержение Халкидонского собора, Рим стремился попрать ногами определения того же самого собора. Какая важность в том, что папа Лев протестовал против этих определений под предлогом определений Никейских; тем не менее достоверно, что Халкидонские определения имеют силу, равную Никейским, потому что этот собор равно есть вселенский. Мы не раскрываем наконец всех исторических ошибок и всех ложных утверждений Геласиева письма; мы хотим только установить, что чем более Константинополь усиливался по своему влиянию, тем более Рим хотел унизить его. Понятны мотивы этого. Рим находился под властью варваров; с каждым днем он терял свое обаяние, напротив того, для Константинополя наступила эпоха блеска. В одном из своих сочинений против Акакия 197 Геласий возвращается к определению Халкидонского собора, усвоившего второе место в церкви Константинопольскому епископу. Он заявляет, что это определение не имеет силы, так как оно было отвергнуто римским престолом. Но в таком случае, зачем же этот престол полагает в основу своей аргументации Никейский собор, как имеющий для него высший авторитет, которому сам Рим должен подчиняться? Не потому ли это, что Никейский собор был вселенским? Но разве Халкидонский собор не был тоже вселенским, и его авторитет разве не был равен авторитету собора Никейского? Папские намерения стали обнаруживаться в письмах и папских инструкциях, касающихся того, что относилось к смутам, причиненным мнимым низложением Акакия. Почти весь Восток смотрел на это решение, как на ничтожное. Папы же держались его и смешивали это дело с делом Халкидонского собора, чтобы сообщить ему больше важности; однако же учение, господствовавшее даже в этих документах, было то, что только собор может положить основание для примирения; а это исключало идею власти центральной и верховной, будет ли то в Риме, или в ином месте. |
| Гл. 28. Мелетий поставлен был на епископскую кафедру в Антиохию Акакием. С того времени у Акакия явилось намерение хотя несколько уклониться от зловерного их учения и выставить себя православным, так как он вышеупомянутого Мелетия утвердил на его месте. Этот Мелетий, поставленный приверженцами Акакия, считался у них последователем их мнения, но не таковым оказался, как многие о том рассказывают. Теперь те, которые примкнули к нему и к его партии с того времени, как он был изгнан и низложен со своего престола, во время продолжительного гонения сходились к нему и ради Бога присоединялись к православным. Много было народу в этой партии на соборе, и они, поставив себе епископов, дивно исповедовали учение о Сыне и не отвергали слово: единосущный, но говорили, что они готовы, если составится совершенный собор, признать слово: единосущный, и никаким образом не отвергать его. И так вот что случилось с тем вышеупомянутым, почтеннейшим Мелетием, который поставлен был Арианами, приверженцами Акакия, чтобы повести в церкви первую беседу, как начаток его обязанностей по отношению к Антиохийцам. Многие говорят, что он вел эту беседу православно. Я предложу здесь его беседу. Вот она. Список беседы Мелетия Гл. 29. Блага последняя словес паче начала его ( Еккл.7:9 ), говорит мудрейший Екклезиаст, потому что лучше и безопаснее прекратить речь о споре, нежели начинать. Особенно, когда тот же Екклезиаст говорит: и мудрость нищаго уничижена, и словеса его не суть послушаема ( Еккл.9:16 ). Так как тело есть не один член, а многие, и все члены заботятся друг о друге, чтобы не произошло нестроения в теле, и голова не может говорить ногам: не имею в вас нужды, но Бог раствори тело, худейшему большу дав честь ( 1Кор.12:24 ), то отсюда само собою ясно, что при движении всего тела нельзя не двигаться и каждому члену. С чего начну я свою речь к вам? Не ясно ли, что всякому начинающему и слово и дело прилично ставить началом и концом мир, им начинать, им и оканчивать? Ибо Апостол говорит, что это полезно будет для спасения, при помощи наших молитв и при содействии Духа, которого дарует Иисус верующим в Него. |
| Свт. (пам. 12 февр., 23, 24 авг.), архиеп. Антиохийский (осень 360 - май 381; фактически на кафедре: осень 360 - нач. 361, весна 362-365, ок. 366/7-371, осень 378 - май 381), еп. Севастийский (ок. 358-359), участник арианских споров. М. происходил из Армении, где владел имением Гитасы близ Мелитины (ныне Малатья, Вост. Турция). Первые сведения о нем как о человеке из окружения еп. Акакия Кесарийского относятся к кон. 50-х гг. IV в. Ок. 358 г. М. был избран на кафедру Севастии (ныне Сивас, Вост. Турция) вместо изгнанного омиусианина еп. Евстафия ( Sozom. Hist. eccl. IV 28; Theodoret. Hist. eccl. II 31). Однако Евстафий вскоре вернулся на кафедру, и М. удалился в Верою Сирийскую. Феодорит Кирский объясняет уход М. из Севастии конфликтом между ним и паствой ( Theodoret. Hist. eccl. II 32). Из слов церковного историка Сократа Схоластика следует, что и в Верое М. стал епископом города ( Socr. Schol. Hist. eccl. II 44). Однако это обстоятельство вызывает сомнения, т. к. др. авторы упоминали о том, что М. просто жил в Верое нек-рое время. Из сведений Сократа Схоластика также следует, что М. принимал участие в Селевкийском Соборе в 359 г. (см. Аримино-Селевкийский Собор; Socr. Schol. Hist. eccl. II 49), на к-ром в споре с омиусианами фактически родилась новая богословская партия омиев, одним из лидеров к-рой стал покровитель М. еп. Акакий Кесарийский. Свт. Епифаний Кипрский в трактате «Панарион» не упоминает М. среди участников Селевкийского Собора, но в другом месте своего сочинения обвиняет М. в принадлежности к партии еп. Акакия ( Epiph. Adv. haer. [Panarion]. 73. 23). Вероятно, именно рекомендации еп. Акакия М. был обязан своим возведением на кафедру Антиохии в нач. 360 г. В этот момент омии, преобладавшие среди вост. епископата и пользовавшиеся поддержкой имп. Констанция II , считали М. своим единомышленником. Еп. Евдоксий , ранее руководивший Антиохийской Церковью, 27 янв. 360 г. был возведен на К-польский престол, Антиохийская кафедра осталась вакантной. Имп. Констанций взял этот вопрос под собственный надзор, прибыв в Антиохию осенью 360 г. |
| Он же не хотел изменить своего намерения и потому оболгал его Хрисанф в Посольском Приказе, будто все, что он привез, краденое». Акакий умоляет царей освободить его из заточения и запретить Хрисанфу писать о нем к патриарху Досифею, что будто бы он на него клевещет, «ибо тогда патриарх грамотою своею его конечно погубит». На эту челобитную Акакия, благодаря , конечно, ходатайству Лихудов, последовала от государей очень милостивая резолюция: Акакию велено было давать в Москве обычное для архиереев-просителей содержание и сверх того ему дано было 10 рублей на милостыню, «так как святыню свою не повез он к польскому королю или венецианскому князю, но к ним, великим государям». Но Досифей не мог, конечно, уступить в этом деле Лихудам и тем уронить свое значение и авторитет в Москве. В сентябре 1694 года Досифей обращается с особою грамотою к государям, в которой опять подробно описывает все похождения Акакия и просит немедленно заточить его в дальний монастырь. Вместе со своей грамотой Досифей прислал государям и грамоту Константинопольского патриарха, содержащую в себе соборное осуждение и низложение Акакия. Ввиду этого бывший епископ Арсений или Акакий был сослан в Казань, где он, вероятно, и умер 136 . Дело о епископе Арсении сильно повредило Лихудам, показав, что они действительно, как писал Досифей, покровительствуют в Москве грекам крайне сомнительной репутации. Кроме того, это дело вызвало открытое резкое столкновение между Лихудами и Иерусалимским патриархом, так что нашему правительству пришлось выбирать между двумя ссорившимися сторонами. Конечно, Лихуды были в Москве люди нужные и полезные, их деятельностью наше правительство было вполне довольно, и ему тяжело было удалить их из школы только ради гнева на них Досифея и Хрисанфа. Но, с другой стороны, правительство сильно дорожило и своими добрыми отношениями к Досифею, который был самым ревностным сторонником и слугою русских интересов в Турции – это был человек решительно незаменимый для нашего правительства, которым никак нельзя было пожертвовать ради Лихудов, почему последним и пришлось поплатиться за свою борьбу с Иерусалимским патриархом. |
| Теперь Витовт повторил прежнее требование учредить отдельную митрополию для литовской России. «Мы обладаем Киевом, – писал он к Ilampuapxy Константинопольскому, – и потому, нужно, чтобы митрополит жил у нас и управлял делами митрополии, как наш». Но Патриарх Матфей, не предвидя в настоящем случае для многолюдной Церкви литовско-русской подобной опасности, какая угрожала Церкви галицкой, не нашел нужным отступать от древнего порядка, для удовлетворения требованиям Витовта, и рукоположил в Митрополита всея России известного своими добродетелями инока Фотия (2 сент. 1408 г.) 4 . Фотий был урожденец морейский из города Монемвасии 5 , одного из тех немногих городов, которые, во время владычества латинскаго в Морее, умели возвратить себе независимость и составляли собственность империи греческой на этом полуострове 6 . С юности он воспитывался в пустыне, пользуясь наставлениями благочестивого старца Акакия, которого весьма уважали благочестивые Цари и Патриархи. Посвятив себя богомыслию, он отказался от всех мирских связей, «Одно было у меня желание, говорит он в своем предсмертном завещании, одна забота – спасти душу свою и представить себя непорочным Владыке и Богу, Творцу моему». При таком расположении духа, он никогда не питал в себе желания домогаться высшего сана, – оставался при своем наставнике, Акакии, даже и тогда, как тот возведен был на престол митрополии монемвасийской. Но судьбы Божии устроили иначе. В то время, как получено было Патриархом требование нового митрополита в Россию, Фотий находился в Константинополе, по поручению от Акакия, и, не смотря на все отрицания, должен был принят жезл святительский и путнеческий, чтобы идти в страну отдаленную, иноязычную, но единоверную. Хотя в Морее, в числе разноплеменных обитателей, много было и Славян 7 , – Фотий едва ли знал наш язык 8 . Тяжко было ему оставить своих друзей. Он взял с собою бизких к нему: иеромонаха Пахомия, из болгар, с которым жил вместе в пустыне у Акакия, и священника Патрикия, из греков. В Морее и Константинополе не забыли его. В синодике Церкви Монемвасийской встречаешь имя Фотия, Митрополита русского, между именами пастырей монемвасийских, как благотворителя сея Церкви, возрастившего ее своими трудами и украсившего многими священными приношениями 9 ; из Константинополя, с ним поддерживал дружеские отношения славившийся тогда своим благочестием и красноречием, учитель великой Церкви константинопольской, Иосиф Вриенний 10 . Патриарх снабдил Фотия настольной грамотой, которая дошла до нас, одна из всех, с какими отпускаемы были наши первосвятители из Константинополя. В этой грамоте, указав достоинство иовоизбраннаго Митрополита, и изъяснив его обязанности, Патриарх просит Великого Князя и прочих Князей, также русских Епископов и прочее духовенство, оказывать ему должное послушаше, как своему отцу духовному и наставнику в вере и благочестии 11 . |
| После ссылки свт. Евстафия престол Антиохии надолго перешел в руки ариан, а строгие никейцы (их стали называть «евстафианами», по имени сосланного православного епископа) не имели в Антиохии ни одного храма. Селевкийский собор в 359 г. низложил с Антиохийской кафедры крайнего арианина Евдоксия, который вскоре смог занять Константинопольский престол. Антиохийская кафедра стала вакантной. Именно в этой ситуации в 360 г. на неё взошел свт. Мелетий. Практически все доступные источники однозначно говорят о том, что свт. Мелетий был поставлен на Антиохийский престол по протекции Акакия Кесарийского. При этом большинство древних писателей столь же однозначно свидетельствуют, что Мелетий не оправдал надежд партии омиев. Когда Мелетий прибыл в Антиохию, то публично «выразил прямой смысл учения о Боге» (Кн. II, гл. 31) . Свт. Епифаний также пишет, что партия Акакия обманулась в своих ожиданиях относительно Мелетия: «Этот Мелетий, поставленный приверженцами Акакия, считался у них последователем их мнения, но не таковым оказался, как многие о том рассказывают» (Панарий. 73, 28) . Именно к 360 г. относится и первый доступный документ, излагающий богословскую позицию свт. Мелетия. Это его беседа на слова из Книги Притч Господь созда мя начало путей Своих в дела Своя (Притч 8, 22). По версии блаж. Феодорита, избрание нового епископа происходило в Антиохии в присутствии императора Констанция, который пожелал, чтобы все кандидаты произнесли речь на указанный библейский стих . Выбор этого стиха был неслучайным, ибо именно на нем ариане основывали свое учение. Потому в толковании этого стиха могла с полной очевидностью проявиться богословская позиция каждого кандидата. Опираясь на это свидетельство Феодорита, некоторые исследователи полагают, что фактически в Антиохии был проведен богословский диспут, по результатам которого и принималось решение о назначении нового епископа . Однако другие источники не связывают проповедь свт. Мелетия с процедурой избрания Антиохийского епископа. Например, свт. Епифаний пишет, что это была первая беседа свт. Мелетия, обращенная к антиохийской пастве уже после назначения на кафедру (Панарий. 73, 28) . Именно свт. Епифаний и сохранил для нас текст этой беседы (Панарий. 73, 29-33) . |
| Споры велись по вопросу о несотворенности или тварности тела Христа, о Его ведении или неведении. На терминологической почве возник тритеистский спор. В учении о Троице термины «усия»/«фисис» и «ипостасис»/«просопон» различались, а в христологии монофизитов они отождествлялись. В качестве попытки исправить это терминологическое противоречие возникло стремление пожертвовать троичной терминологией. Некоторые монофизиты стали допускать высказывание о том, что в Боге три естества и сущности. Состояние церковных дел при императоре Юстине I С 484 г. между Римом и Константинополем было прервано церковное общение. Рим обвинял Акакия Константинопольского в монофизитстве. С 518 по 527 г. византийским императором стал слабо образованный боевой генерал Юстин, сменивший Анастасия. При Юстине произошло возвращение к Халкидонскому собору. В 518 г. народ потребовал от патриарха анафематствовать Севира, внести в диптихи Евфимия, Македония и папу Льва. Севиру пришлось бежать в Александрию. Встал вопрос и о примирении с Римом. Для возвращения церковного общения Рим требовал осуждения Акакия Константинопольского и имевших с ним общение, т.е. его преемников. Но преемниками Акакия были православные Евфимий и Македоний. Поэтому на Востоке назревало недовольство Римом и противостояние ему. И хотя в Константинополе в 519 г. примирение состоялось, вне столицы с вычеркиванием из диптихов имен Евфимия и Македония не согласились. Пятый Вселенский собор Предыстория Пятого Вселенского собора. Император Юстиниан I и его церковная политика С 527 по 565 г. императором был племянник Юстина Юстиниан. В отличие от своего дяди, ставившего свою подпись через золотой трафарет, Юстиниан получил превосходное образование. Существует мнение, что этот император происходил от иллирийских славян. Одним из его учителей был ученый скифский монах Леонтий Византийский . Взойдя на престол, Юстиниан короновал себя и свою жену, Феодору, дочь хранителя зверинца столичного ипподрома. Феодора, имея вкус к власти, охотно оказывала влияние на ход дел в империи. |
| При этом он посылает ему конец первого слова на агарянскую прелесть и другое слово о том же, в котором помещено и сказание о кончине века, в переписанной тетрадке им самим, и шесть других тетрадок, руки Григория (конечно, того же), главы Самуила Евреина и свод возражения на них и иную тетрадку, писанную собственной рукой, а также возвращает ему какое-то произведение, присланное для переписки, не зная где начать и где кончить и не имея хорошего (отрадного) чернила и киновари, побуждая его переписать самому, как лучше и прося ему отписать о своем здравии и пребывании 1947 . «Господину Ивану благоразумному и верному другу, доброхотно к нему прилежащему», он пишет длинное послание с объяснением непонятных речений в свящ. писании 1948 . В таких же отношениях к нему стояли некоторые инокини, обращавшиеся за советами и он отвечал им длинными посланиями о преимуществе внутреннего религиозного чувства перед внешними обрядами; иногда, писал утешительные слова в случае скорби об умерших 1949 ; иногда изливал свое настроение в молитвенных обращениях на разные случаи 1950 , а иногда привлекала его чья-либо общая с ним участь. Когда в 1540 г. были оказаны милости некоторым лицам, томившимся в темнице, а у кн. Димитрия, сына Андрея Ив. углицкого, сняли только оковы, не смотря на проведенные 50 лет в тюрьме, то М.Грек написал ему утешительное послание (см. выше 1951 ). § V По словам летописи, в 1537 г., в Петров пост, в июне, от молнии загорелась городская стена в Твери, от чего выгорело 87 городень 1952 и погорели житницы, а 22 июня (в воскресенье) вторично произошел пожар, которым был уничтожен весь город, все церкви и собор, украшенный древними иконами, покрытыми золотом, серебром и драгоценными камнями, дорогие сосуды, книги и прочее без остатка, торги и много людей и самого епископа Акакия едва живого из города вывезли 1953 . М.Грек подтверждает это событие, как свидетель ужаса, объявшего всех жителей. Он замечает, что епископ Акакий вскоре принялся за восстановление своей святыни, не щадя средств и трудов и пригласив лучших мастеров, возвративших храму прежнюю красоту, посредине же храма возведен был амвон, украшенный разными узорами и красками, для которого М.Грек составил надпись 1954 , причем в больших похвалах распространяется о заботах Акакия на пользу церкви. |
|
|
