| Икона Божией Матери, именуемой «Отрада или Утешение», на кипарисовой дске; риза на иконе серебряная, позлащенная. Богоматерь изображена держащею на левой руке Иисуса Христа, отводя правою рукою руку Иисуса от уст своих. У Иисуса Христа в левой руке свиток; около лика Богоматери оклад сделан в виде покрывала и на средине сего покрывала серебряновызлащенная звезда, по ней зерна белого стекла, кругом 6 зерен красного и бирюзового цвета, а в середине зерно красного цвета; венец около лика Богоматери отгравирован разною резьбою, местами прозрачною; около лика Спасителя такой же венец, а в венце буквы белого цвета: « Ν». На сей иконе три финифтяных клейма; на двух из них слова: «МРθУ», а на третьем внизу надпись: «Образ Пресвятые Богородицы Отрады или Утешения». Весу 30 фун. и 75 зол. За двумя дальними от алтаря столбами находятся два киота столярной работы, по сторонам сих киотов колонны резные, вызлащенные, выше назначенного для помещения икон места на сих киотах по одному херувиму резной работы с позолотой, а на самом верху по деревянному кресту, вызлащенному; устроены сии киоты для помещения икон «Пресвятые Троицы» и «Воскресения Христова». Сооружены сии киоты иждивением В. Ив-ча Макарухина в 1888 году. – Кроме того, примечательны: Образ Божией Матери Владимирской в серебряной ризе вызолоченной, длиною 5½ вершк., шириною 4¾ вершк., поднесен строителем Богородичного монастыря В. Ив-чем Макарухиным иеромонаху Иоанну по избрании его братиею в настоятели сего монастыря 24 февраля 1886 года. И образ «Господь Вседержитель» с предстоящими Божией Матерью и Предтечею в серебряной вызолоченной ризе, длиною 6 вершк., шириною 5 вершк. Сия икона также поднесена В. Ив-чем Макарухиных настоятелю Богородичного общежительного, что в Щеглове, монастыря, отцу Иоанну в память посвящения его в сан архимандрита 21 апреля 1886 года. Преимущественно чтимая святыня Богородичного монастыря – это части св. мощей: Великомученика и Целителя Пантелеимона, Евфимия, Акакия и Игнатия. На дске, в которую вложены части св. мощей, серебряная позлащенная риза; на ней в средине изображен крест прорезной, а в сем изображении вложен серебряный позлащенный небольшого размера крест, в коем вложена часть Животворящего Древа. Ниже креста – часть от Гроба Господня, и ниже сего надпись под чернью: «Часть от Гроба Господня». На одной стороне креста, с правой стороны, изображения: первое – Великомученика Пентелеимона с надписью наверху: «Ч. М. С. Пантелеймона», второе – Игнатия с надписью наверху: «Ч. М. С. Игнатия»; с левой стороны изображения: первое – св. Евфимия с надписью: «Ч. М. С. Евфимия», второе – Акакия с надписью наверху: «Ч. М. С. Акакия». Дска вложена в ковчег в виде гробницы; на средине оной крест накладной, серебряный, вызолоченный с изображением Распятия Спасителя и со словами над главою: «I. Н. Ц. I.». По углам гробницы накладные изображения серафимов малого размера, серебряные, вызолоченные. |
| 447 Причин такого явления надо искать глубже. Если жаркие сторонники архиеп. александрийского Кирилла, горячие поборники православия стали вдруг его врагами, то является вопрос, не перешла ли ревность их по вере должные границы? Современные монофизитским волнениям на Востоке церковные деятели так и смотрели на увлечение монахов ересью Евтихия. Папа Лев Великий в одном из своих писем к Юлиану, еп. Косскому, спрашивал последнего: не представляют ли волнения палестинских монахов следствие излишней ревности их по вере? 448 На основании исторических данных мы можем дать утвердительный ответ на этот вопрос. Раскроем эту мысль подробнее. После Ефесского собора 431-го г. положение церковных дел на Востоке не сразу приняло прежнее правильное течение. Целый ряд лиц, занимавших епископские кафедры и пользовавшихся уважением, как Иоанн, архиеп. Антиохийский, в силу недоразумений, стали во враждебное отношение к вождям православия: Св. Кириллу и друг. Потребовалось немало времени, пока эти недоразумения были улажены и, при посредстве Акакия еп. Веррийского, последовало примирение иерархов Александрии в Антиохии. Выше мы заметили, что нет ясных исторических указаний для определения взгляда палестинского монашества на это примирение; но на основании косвенных, побочных свидетельств этот взгляд не может быть назван благоприятным. В числе таких свидетельств должна быть помещена исторически установленная враждебность к примирению Акакия, еп. милитинского 449 ревности которого в защите православной веры, во время несторианских споров, так много радовался Св. Евфимий, а на него самого, как например для подражания, указывал Петру, еп. Сарацинскому. Невозможно допустить, чтобы нерасположенность Акакия к примирению не повлекла за собой, по крайней мере, недоверия палестинского монашества к представлявшейся им, в акте примирения, уступчивости Св. Кирилла несторианству. С точки зрения палестинских монахов, как и многих других приверженцев монофизитской ереси, деятельность архимандрита Евтихия могла казаться продолжением той борьбы, какую вел Кирилл Александрийский против несторианства. |
| В противном случае митрополиту Макарию отчего ж бы не воспользоваться Феодоритовым свидетельством из сборника своего предшественника митроп. Даниила, по крайней мере, – почему бы не привести в пользу двуперстия известные слова Петра Дамаскина , после которых выражение: «якоже предаша нам Св. отцы», или: «яко Св. отцы рекоша» – имело бы какой-нибудь смысл, без которого стоит теперь оно в 31 главе стоглава? Кто восседает на соборе 7059 (1551) года с мудрым Макарием? Между прочими иерархами мы здесь видим Акакия Тверского и Кассиана Рязанского. Акакия незадолго до Стоглавого собора, по случаю пожара бывшего в Твери (1537 года), обличал препод. Максим Грек , называя его благочестие гнилым, а сердце нечистым 90 . Но особенно достойно замечания следующее обстоятельство, показывающее, что Акакий был неразумным ревнителем буквы. Когда препод. Максим Грек в псалме 89 изменил прежнее чтение (как погрешительное против грамматики): Господи, прибежище бысть.... на был еси: тогда епископ Тверской понимал, что последнее, исправленное Максимом, выражение «отлучает нас Божиего промысла и прибегства». Препод. Максим написал в успокоение Акакия толкование (сл. 46, а по др. 13. см. Опис. Слав. рукоп. отд. втор. 2. стр. 534), в котором доказал, что «пословица «был еси» не отлучает нас от Божияго промысла и прибегства, якоже владыка толкует, но наипаче исповедует и твердо являет Божий, иже о нас, промысел, яве глаголя: яко не точию ныне прибежище еси нам Господи, но искони человеческаго рода бысть, или был еси прибежище нам. Безлепо убо смущается о мне добрый государь наш, пишет Максим к брату Григорию о Акакии, пословицею сею: Бог волен, да он. А различие пословицам сим таково есть: егда пословица сия сочетается к первому (второму) лицу, рекше, егда благодарящее Содетеля, глаголем к нему самому о его, еже к нам, милосердии, тогда сойдется глаголати составне: Господи, прибежище был еси нам в род и род, еже есть выну. А егда к второму (третьему) лицу сочетается, рекше, хвалящеся иным сказывает бывшее еже его к нам благодарение, тогда составне глаголет: Господь прибежище бысть нам, якоже и инде глаголет: крепость моя и пение мое Господь, и бысть мне во спасение. А что еже (бысть) не вместо (всегда) полагается в писании, как владыка государь толкует его, слышите внятно евангелиста глаголюща: вся тем быша, и без него ничтоже бысть, еже бысть. Разсудите же: единою быша всяческая, а не всегда бывают нова небеса, и земля и прочая творения. Господа ради, не смущайтеся безлепо на мене. Скажи пожалуй без боязни святителю сей склад» 91 . Мы с намерением сделали выписку Максимова толкования, потому что наши старообрядцы не перестают и до ныне, подобно Акакию, укорять православных за то, будто бы в исправленных патриарх. Никоном псалтирях, не исповедуется прибежища нашего к Господу 92 , так как у старообрядцев, вопреки исправлению и толкованию Максимову, напечатано при Иосифе не был еси, a бысть. |
| 3. Первой задачей, вставшей перед Юстинианом после восшествия его дяди на престол, было восстановление единства с Римом. Он уже тогда планировал свои походы по отвоеванию у варваров Италии, и поддержка папства для него была вопросом первоочередной важности. Сразу же после воцарения Юстина I (518 г.) в св. Софии была проведена торжественная церемония, на которой имена патриархов Евфимия и Македония и папы Льва были восстановлены в диптихах, а Севир Антиохийский анафематствован. 16 июля было провозглашено днем литургического празднования Халкидона. Всем епископам, всем государственным чиновникам и всем военнослужащим было велено подписать халкидонское исповедание веры. Новая политика означала полный отказ от «Энотикона». Местные соборы, подтверждающие халкидонскую веру, были проведены в Иерусалиме, Риме и в Тире. Халкидонец Павел был избран епископом Антиохийским, а Севиру пришлось бежать в остававшийся под контролем монофизитов Египет. Папе Гормизде было сообщено о всех этих переменах в торжественных письмах от императора Юстина, его племянника Юстиниана и патриарха Иоанна. Все они предлагали восстановить общение со столицей. Папа понял силу своей позиции и выдвинул собственные требования - вычеркнуть из диптихов всех, отлученных от Церкви Римом после подписания «Энотикона», - т.е. не только Акакия, но Евфимия и Македония, а также всех восточных епископов, чье служение проходило при режиме «Энотикона». Папские легаты даже привезли в Константинополь декрет (libellus) для подписания всеми восточными епископами, который на самом деле был торжественным провозглашением римского учения, объявляющего папу единственным критерием правой веры. Перечислив всех еретиков от Нестория до Акакия, каждый из подписавших этот документ должен был поклясться в следующем: «Первое условие спасения состоит в соблюдении правила православной веры и неуклонении от отеческих преданий. Поелику не может быть отменено изречение Спасителя: «Ты еси Петр, и на сем камени созижду церковь Мою» (Мф.16:18), то, как сказано, подтверждается самым делом: на апостольском престоле всегда невредимою сохраняется вера православная. Не желая, таким образом, отпадать от этой веры и следуя во всем установлениям отцов, мы предаем анафеме Нестория - Евтиха и Диоскора - Тимофея Элура - Петра Александрийского, - подобным же образом Акакия, бывшего епископа города Константинополя, сделавшегося сообщником и последователем их, а равно и тех, которые упорствуют в общении и соучастии с ними. Посему, как выше мы сказали, следуя во всем апостольском престолу, мы и проповедуем все, что определено им, - обещаясь в будущем времени имена отлученных от общения кафолической церкви, то есть не соглашающихся во всем с апостольскою кафедрою (курсив мой. - А.Д.), не поминать при совершении Св. Таин. Если же я от этого исповедания позволю себе сделать какой-либо обратный шаг, то я сам делаюсь участником осуждения тех, которых я сам осудил». |
| Акакий описывается так: «подобием сед, борода аки Богословля, ризы святительския и в омофоре» (Филимонов, стр. 43). На иконе «Тверских Святых» святитель Акакий изображён согласно подлиннику: в левой руке держит на персях Евангелие, а правой рукой благословляет. Изображения св. Акакия находятся в Апостольской церкви в городском архиерейском доме, в церкви св. Николая, что в Капустниках, в церкви на колокольне кафедрального собора... Несмотря на продолжительное святительство Акакия, немногое сохранилось в Тверской епархии об его деятельности, и то благодаря сочинениям Максима Грека , который из Волоколамского монастыря, и вероятно, по ходатайству его (Акакия), был перемещён в Тверской Отроч монастырь (в коем пробыл 20 лет). Несмотря на преследование Максима сильными мира сего (Великим князем Василием) владыка Акакий нередко приглашал его к себе для бесед и на трапезу, утешал невинного страдальца. – Из сочинений его видно, что епископ Акакий много заботился о благоукрашении Тверского кафедрального собора. Так, им обложены были местные иконы серебром и золотом и украшены драгоценными камнями. Акакий устроил в соборе величественный амвон, для которого Максим Грек составил похвальные надписи. К сожалению, страшный пожар (22 июля 1537 г.), истребил почти весь город, и кафедральный собор сделался жертвой огня; не могли спасти церковной утвари; иконы, сосуды, книги, облачения – всё сгорело, и самого епископа едва спасли, умчали из пылавшего города, «промеж двух коней». (Карамзин, т. VIII, прим. 66). Впоследствии святитель Акакий возобновил кафедральный собор. – Видно святитель в беседе с Максимом нередко выказывал свою печаль об истреблении огнём великолепных дорогих украшений в соборе; а это подало повод Максиму написать сочинение: «Какие речи рекл бы к Содетелю всех епископ тверской Акакий», наполненное укоризнами не только к жителям Твери за их наружное благочестие, но и в отношении к самому святителю, что охладило доброе расположение его к узнику. – Епископ Акакий принимал участие в церковном управлении того времени, потому часто проживал в Москве; так он был при избрании и поставлении Московского митрополита Иоасафа (Скрыпицына) в 1539 г. |
| Но в самом Риме антивизантийской позиции Геласия противостояла значительная часть аристократии, склонявшаяся к лояльности Константинополю: эта-то партия аристократов, верная идеалу romanitas и тяготившаяся готами, поддерживала Лаврентия, настояла на избрании провизантийского папы Анастасия II (496–498) и выступала за умеренность в отношении к делу Акакия 406 . Избрание папы Гормизда (514–523) примирило римские партии. Переворот же византийской политики в пользу Халкидонского собора, последовавший в 518г. после смерти императора Анастасия, создал новую ситуацию, которая была ловко и грубовато использована новым византийским правительством. Во всяком случае полное восстановление халкидонского православия соответствовало убеждениям Юстина и Юстиниана. Но формальной уступкой папским требованиям (которые они понимали скорее в нравственном, нежели в административном смысле) они также создали возможность внедрения Римской церкви в византийский вариант romanitas, одержав дипломатическую победу над Теодорихом и вновь обретя политическое влияние в Италии. После того как 9 июля 518г. (в самый день смерти Анастасия) Юстин I был провозглашен императором, 15 и 16 июля в св. Софии была совершена торжественная служба, в течение которой имена патриархов Евфимия и Македония, низложенных Анастасией, были восстановлены в диптихах так же, как и имя папы Льва. Севир был анафематствован. Более того, 16 июля назначалось днем ежегодного богослужебного празднования Халкидонского собора 407 . 20 июля состоялся собор, после которого императорский указ предписывал всем епископам представить халкидонское исповедание веры. Признание собора требовалось даже от солдат. Новая политика предполагала полное отвержение «Энотикона». В Иерусалиме, в Тире и в Сирии состоялись поместные соборы, утверждавшие исповедание халкидонской веры. Епископом Антиохийским был избран халкидонит Павел, тогда как Севир бежал в Египет, остававшийся под полным контролем монофизитов. Папу Гормизда, конечно, немедленно известили об этих изменениях торжественными письмами императора Юстина, его племянника Юстиниана и патриарха Иоанна… Письма эти были отвезены в Рим комитом Гратом. Вполне понимая, что в данный момент все козыри для быстрого и всеобщего примирения, к которому стремится византийское правительство, находятся в его руках, папа сформулировал жесткие условия: имена всех, кто после издания «Энотикона» был отлучен Римом, должны быть вычеркнуты из церковных диптихов. Это касалось не только Акакия, но и Евфимия и Македония, ставших жертвами Анастасия, имена которых только что были внесены в диптихи, а также бесчисленных восточных епископов, которые служили при режиме «Энотикона». Папские легаты даже привезли в Константинополь для подписания восточными епископами libellus, который был по сути торжественным провозглашением римской доктрины о том, что папа является критерием православия. Перечислив всех еретиков от Нестория до Акакия, каждый подписавший должен был обязаться в следующем: |
| Но вот в притче, как в малой капле, отражено это безумие. Здесь не свою жизнь видит человек, а ему показуется жизнь людская, и он изумляется: где же его собственные глаза, какое страшное обольщение бесовское! Как же он, в самом деле, мог так жить, зная, что эта жизнь временная, а та жизнь – навсегда? Как он поддаётся этому обольщению бесовскому, и всё тащит этот хлам в свою житницу, и всё старается, все силы свои употребляет на то, чтобы тащить туда как можно больше, как можно больше. «Безумец!» – пусть каждый скажет это себе со всей твёрдостью, со всей скорбью, со всем покаянием душевным, пусть повторит эти слова Господа о безумии своем. Ведь в эту ночь душу твою возьмут от тебя, для чего же ты так живёшь? Какое всё время собираешь ненужное, временное, тленное. С чем ты пойдёшь к Господу? Что ты нажил? Какое богатство для Господа ты собрал в своей душе? Истинное безумие! Истинный ужас! Человек пойдёт в вечность с пустой душой, без всякого накопленного здесь богатства в сердце. Всё, что ему казалось таким нужным, из-за чего он так сердился, из-за чего он так хлопотал, из-за чего огорчался, за что боролся, за что так ненавидел людей, за что проливал слёзы, – всё это хлам, всё это останется здесь, на земле, ибо придёт для каждого та ночь, когда Господь возьмёт у человека душу. Аминь. 10 декабря 1927 г. За всенощной Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! Ныне я имею побуждение сказать похвальное слово достопочитаемому послушанию. Св. Иоанн Лествичник рассказывает об одном великом послушнике – преподобном Акакии, о том, как у этого послушника, по словам Великого Иоанна Савваита, был злой недобрый старец, который всячески притеснял, оскорблял и бил послушника Акакия, и когда знавшие это спрашивали Акакия, как он живёт, то удивлялись, слыша его ответ: «Как перед Богом – так хорошо». Девять лет был в послушании Акакий и девять лет переносил эти тяжкие испытания, которым подвергал его злой старец, и преставился ко Господу Акакий, и вот пришёл злой старец к некоему Великому Отцу и сказал ему: «Умер ученик мой Акакий». И ответил Великий Отец: «Не может быть». – «Пойди к его гробу и убедись». И пришёл Великий Отец ко гробу почившего послушника Акакия и вопросил его: «Умер ли ты?» И вдруг услышал ответ: «Нет, Отче, ибо тот, кто обязался послушанием, никогда не умирает». И так был потрясён этим старец, что просил игумена дать ему келию около того места, где погребён был Акакий, и сам стал подвижником. |
| Если же он и здесь будет все время охвачен тем же духом мирским, который он принес с собой, то и выйдя из храма, он не почувствует, что вынес ту твердость, которая нужна для сохранения духовной жизни, которую нужно вынести из храма, чтобы рано или поздно вовсе не отойти от Церкви. Чем ближе к антихристу, к последним временам, тем уже путь спасения – тем труднее будет идти по нему. Не увеличиваться будет благополучие церковное, а все более и более умаляться; об этом свидетельствует нам Слово Божие, Откровение Иоанна Богослова и горящие страницы пророческие в творениях святых отцов. Но они же утверждают нам и то, что до последних дней вселенной сохранится Бескровная Жертва. Вот наше утешение, вот наше утверждение, вот назидание сегодняшнего празднества. Аминь. За всенощной Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! Ныне я имею побуждение сказать похвальное слово достопочитаемому послушанию. Св. Иоанн Лествичник рассказывает об одном великом послушнике – преподобном Акакии, о том, как у этого послушника, по словам Великого Иоанна Савваита, был злой недобрый старец, который всячески притеснял, оскорблял и бил послушника Акакия, и когда знавшие это спрашивали Акакия, как он живет, то удивлялись, слыша его ответ: «Как перед Богом – так хорошо». Девять лет был в послушании Акакий и девять лет переносил эти тяжкие испытания, которым подвергал его злой старец, и преставился к Господу Акакий, и вот пришел злой старец к некоему Великому Отцу и сказал ему: «Умер ученик мой Акакий». И ответил Великий Отец: «Не может быть». «Пойди к его гробу и убедись». И пришел Великий Отец ко гробу почившего послушника Акакия и вопросил его: «Умер ли ты?» И вдруг услышал ответ: «Нет, Отче, ибо тот, кто обязался послушанием, никогда не умирает». И так был потрясен этим старец, что просил игумена дать ему келлию около того места, где погребен был Акакий, и сам стал подвижником. Славно и велико послушание! На послушничестве созидалась вся духовная жизнь. На послушничестве созидалась и великая православная Церковь . |
| Он стоял таким образом, без привета и ответа, пока обед не кончился; а когда встали, то преподобный послал его в вышеупомянутому великому Исидору сказать ему начало тридцать девятого псалма: терпя потерпех Господа, и внят ми. Я же, как лукавейший, не упустил случая испытать втого старца и спросил его: «о чем он помышлял, стоя пред трапезою?» Он отвечал: «представляя себе пастыря во образе Христа, я никогда не помышлял, что получаю повеления от него, но от Бога; посему и стоял я, отче Иоанне, не как пред трапезою человеческою, но как пред жертвенником Божиим, и молился Богу; и по вере и любви моей в пастырю я не имел против него никакого лукавого помышления, ибо некто сказал: любы не мыслит зла. (Из Леств.). III. Великий Иоанн Савваит рассказал мне следующее, говорит св. Иоанн Лествичник : «в обители моей, в Азии, был блин старец весьма нерадивой жизни и дерзкого нрава; говорю это, не судя его, а дабы показать, что говорю правду. Не знаю каким образом, приобрел он себе ученика, юношу именем Акакия, простого нравом, но мудрого смыслом, который много жестокостей перенес от этого старца, который мучил его ежедневно и не только укоризнами и ругательствами, по и побоями: терпение же послушника было не безрассудное. Видя, что он, как купленный раб, ежедневно крайне страдает, я часто говаривал ему, при встрече с ним: «что, брат Авакий, каково сегодня?» В ответ на это он тотчас показывал мне иногда синее пятно под глазом, иногда уязвленную шею или голову. А как я знал, что он добрый терпеливец, то говаривал ему: «хорошо, хорошо, потерпи и получишь пользу». Прожив у своего немилостивого старца девять лет, Акакий отошел во Господу и погребен в усыпальнице отцов. Спустя пять дней после этого наставник его пошел к одному, пребывавшему там, великому старцу, и говорит ему: «отче, брат Акакии умер». Но старец, услышав это, сказал ему: «поверь мне, старче, я сомневаюсь в этом». «Поди и посмотри», отвечал тот. Немедленно встав, старец приходит в усыпальницу с наставником блаженного подвижника, и взывает к нему, как бы к живому: «брат Акакий, умер ли ты?» Этот же благоразумный послушник, оказывая послушание и после смерти, отвечал великому: «отче, как можно умереть делателю послушания?» Тогда тот суровый старец, который был прежде наставником Акакия, пораженный страхом, пал со слезами на землю, и потом, испросив у игумена лавры келлию близь гроба Акакия, провел там остаток жизни уже добродетельно, говоря всегда прочим отцам: «я сделал убийство». |
| Вслед за папой Феликсом III , который еще в 484 г. запретил православным монахам в Константинополе общение с Константинопольской церковью, пока не будут официально осуждены Петр Монг и Акакий, либеллус папы Гормизда анафематствует восточных патриархов: александрийских – «убийцу» Тимофея Элура и Петра Монга, антиохийского Петра Кнафея и константинопольского Акакия, вместе с теми, кто пребывал с ними в общении. При этом ничего не говорится о нехалкидонских приверженцах Монга и Элура. He упомянуты и имена патриархов Тимофея Константинопольского и Севира Антиохийского – последователей Монга и Элура, пользовавшихся благосклонностью императора. В заключение либеллус требует признать известное догматическое послание Льва Великого , адресованное второму Эфесскому собору в 449 г. («Томос к Флавиану»), и все прочие его письма по вопросам веры. Только на этих условиях восточные христиане могли быть допущены к причастию в западных диоцезах. 28 марта 519 г. в присутствии легатов патриарх на Престоле храма св. Софии подписал libellus Hormisdae и вычеркнул из диптиха имена Акакия и его преемников, а также императоров Зинона и Анастасия (хотя имена патриархов Евфимия и Македония II удалось в диптихе сохранить). Все прочие греческие епископы также должны были подписать либеллус. Церковный раскол на высшем уровне был преодолен, однако не все греческие епископы согласились с таким решением. Особое неприятие вызывало осуждение Акакия, Евфимия и Македония: восточные епископы считали, что для низложения патриарха требуется решение собора, тогда как Рим полагал, что для этого вполне достаточно соборного осуждения ереси в целом, что и было сделано Халкидонским собором. Эфесский епископ Феозебий, вызванный для подписания либеллуса, просил три дня отсрочки, провел это время в молитвах, а на третий день был найден мертвым. Это спровоцировало в Эфесе беспорядки, во время которых звучали нападки и оскорбления в адрес Халкидонского собора. Епископ Фессалоникийский Дорофей, викарий римского папы, состоявший в общении с Константинопольской церковью, собрал собор и высказался в том смысле, что libellus Hormisdae угрожает вере. Начались народные волнения. |
|
|
