| Обновление политической, экономической и общественной жизни России ни в коем случае не должно пониматься как отказ от традиционных ценностей, лежащих в основе нашей цивилизации. Подлинное возрождение нашей страны возможно не только при условии поступательного развития политической системы и передовых технологий, но и при бережном сохранении традиционной духовной культуры и осознании того, что Россия является оплотом восточно-славянской православной цивилизации. Чтобы духовные смыслы православного христианства стали реальной вдохновляющей и созидательной силой нашего общества, необходимо дать нашему народу ключ к той сокровищнице церковного Предания, где они хранятся. Духовное послание, адресованное святыми равноапостольными братьями будущим поколениям, должно быть актуализировано. В свете этой задачи церковнославянский язык предстает не как архаичный языковой концепт, но как «ключ разумения», открывающий нам вечно живые истины Божественного откровения. Епископ Евфимий (Моисеев), председатель Синодального миссионерского отдела. Автор благодарит за помощь в подготовке публикации И. В. Бугаеву, доктора филологических наук, профессора, заведующую кафедрой Общей и славянской филологии Института славянской культуры Российского государственного университета им. А. Н. Косыгина. Во избежание терминологических разногласий поясним, что святые равноапостольные Кирилл и Мефодий создали общеславянский литературный язык богослужения. Термин «старославянский» является наиболее принятым в современной русскоязычной науке, этот термин достаточно поздний. В разных лингвистических традициях старославянский язык называется древнецерковнославянским (в русской традиции XIX — начала XX веков), древнеславянским (Н. И. Толстой, Ф. Мареш, Н. А. Мещерский), древнеболгарским или староболгарским (в болгарской традиции). До середины XIX века в русской традиции назывался наряду с церковнославянским словенским, славенским (у Ломоносова, Шишкова и др) и просто славянским. См. М. Фасмер. Этимологический словарь русского языка. М., 2004. Т.3, С.664-666. |
| НН 22 января 2019, 16:49 Для сведения. Е.А.ГАЛИНСКАЯ Сфера науч интересов—историческая славистика и русистика, исследование памятников древней письменности.Окончила русское отделение филологического факультета МГУ в 1981г.Защитила дипломную работу на тему " Нормы орфографии средневековой Руси в их отношении к церковно-книжному и живому произношению (на материале рукописей«Скитский патерик XV в. и «Слова и поучения Исаака Сирина XVI в.)»(научн руководитель — доц. к.ф.н. Е.Ф Васеко). Разные выпускники бывают, и верующие, и неверующие. Впрочем, как и специалисты, закончившие один ВУЗ. Мой муж, свекровь и подруга- оч хорошие специалисты, давно ещё в один голос твердили, что латиница -зло для православия. Простите! Иоанна_ 22 января 2019, 11:17 Дорогая Катерина! Можно было бы поспорить с этой, скорее всего, неверующей преподавательницей насчёт того, что старославянский (он же церковнославянский) язык является " искусственным образованием " , но формат комментария к этому не располагает. Прежде чем попрощаться, предлагаю доказывать и отстаивать только то, в чём ты сам (а не с чужих слов) действительно разбираешься. С уважением, выпускница того самого филфака. НН 22 января 2019, 10:28 Иоанна:/НН, ваша подруга изучала предмет " старославянский язык "/-Возможно. Но это ничего не меняет, т.к Вы должны знать, что: " Церковнославянский язык древнерусской (восточнославянской) редакции употреблялся в богослужебных целях на Руси, и кроме этого, он стал функционировать как литературный язык, на котором писались и оригинальные русские сочинения, такие, как летописи, жития, повести. Церковнославянский язык использовался как литературный до конца XVII века " (Е.А.ГАЛИНСКАЯ). В голову не приходит сетовать на то, что в гуманитарн ВУЗах не изучали напр, сопромат илм начертательную геометрию. Есть логика и здравый смысл, и политика здесь ни при чём. А вот перевод на латиницу - чистая политика. АлександрГ. 22 января 2019, 09:36 Алла21 января 2019, 20:46 " Наталия Ростова, " Благословен плод чрева твоего " - это из РУССКОГО синодального перевода. " ......... Это фантазии. Эта фраза практически без изменений взята из Церковно-славянского языка. Прозвучала она впервые в Евангелие от Луки гл.1 п 42. И по Церковно-славянски она звучит так: " и рече: благословена ты въ женах, и благословенъ плодъ чрева твоего " . Простое сравнение показывает, что на деле это не перевод, ибо в переводе эти слова не нуждаются. Так, что в русский язык эти слова перешли из Церковно-славянского практически без изменений. |
| Какой шрифт самый православный? Шрифт надписи «Витязь» на трусах боксёра не добавляет ему духовности и православности 26 ноября, 2014 Шрифт надписи «Витязь» на трусах боксёра не добавляет ему духовности и православности Дизайнер Дмитрий Растворцев на секунду удивляется термину «православный шрифт». Дмитрий Растворцев – Что делает шрифт православным? – Вообще, в профессиональной среде термином «правосланый шрифт» не оперируют, но в широком круге общения можно, пожалуй, и так сказать. Вот вы же так говорите. Если говорить о кириллице – шрифты, основанные на византийских и старославянских исторических образцах IX–XVI веков, условно можно назвать православными. Но старославянский шрифт – не всегда необходимое и тем более достаточное условие. Например, шрифт надписи «Витязь» на трусах боксёра не добавляет духовности и православности. Скорее, «лапотности-хохломы». Влияет и текст, и контекст. Выходит, «православным» делают шрифт традиции применения, материал и сфера использования. – Какие шрифты вы могли бы назвать православными? Или – ассоциирующимися с православием? – Устав, полуустав, вязь, отчасти скоропись. Из современных компьютерных самый распространённый – «Ижица», думаю. Но он до того часто встречаемый, что использовать его уже, мне кажется, знак пошлости и моветона. Я рассуждаю сейчас с дизайнерской точки зрения. Ничто не мешает моим коллегам использовать любой другой старославянский шрифт. Вот бесплатная библиотека Ирмологиона. Можно погуглить по тегам slavic, orthodox, slavonic, russian, vyaz. – Что для вас «православные» шрифты – нечто, к чему вы относитесь с трепетом, или анахронизм? Классический пример качественного брендинга или возможность для свежего, наглого дизайнерского решения? – Старые шрифты – источник вдохновения. Чего-то там добавить, переосмыслить, поставить на новые рельсы – может получиться крутая штука. Вот, например, современный шрифт «Балкан» Николы Джурека. Вроде бы ничего особенного (вспоминаем НЕ курить/сорить), но раньше такого компьютерного шрифта не было, а теперь есть, и он удостоен множества наград и похвал. |
| В., положенная им в основу его одноименного сочинения. Примерно в то же время сделан и перевод беседы 19, «На святых 40 мучеников», содержащийся в старослав. Супрасльской рукописи (Минее-Четьей на март) XI в. (Супрасълски, или Ретков сборник. София, 1982. Т. 1. С. 81-97); та же редакция перевода вошла в состав Великих Миней-Четьих. Возможно, современен ей и перевод беседы 27, «На святое Рождество Христово» (нач.: «Христово рождьство еже убо свое и прьвое и особное...»), представленный целым рядом серб. и рус. списков XIV-XVI вв. (см.: Hannick Ch. Maximos Holobolos in der kirchenslavischen Literatur. W., 1981. S. 163), в т. ч. очень древним по составу серб. Торжественником посл. четв. XIV в. (Загреб. Архив ХАЗУ. III С. 22) и тоже помещенный в Великих Минеях (во 2-й пол. XIV в. обе беседы были переведены заново). Не позднее сер. X в. был осуществлен также перевод Пространных монашеских правил В. В., сохранившийся в старослав. кириллическом отрывке XI в. (Афон. Зограф. 281) - «Зографские листки» (см.: Минчева А. Старобългарски кирилски откъслеци. София, 1978. С. 40-42). Большинство переводов полных текстов сочинений В. В. сделано южнослав. книжниками в XIV в. Не позднее середины того столетия в Болгарии (либо болгарами на Афоне) был выполнен слав. перевод «Аскетикона», вошедший в рукописную традицию под названием «Книга о постничестве». Этот перевод сохранился в неск. десятках списков XIV-XVII вв. и был положен в кон. XVI в. в основу печатного издания. Древнейшие списки памятника: среднеболг. извода (Лондон. Британская б-ка. MS Add. 27, 442, 2-я четв. или сер. XIV в.; Афон. Зограф. 3 (I. б. 3), 1368 г.; РГБ. собр. ТСЛ. 129, посл. четв. XIV в.), рус. списки с посл. четв. XIV в. (ГИМ. Чудовское собр. 10, 1388 г.; ГИМ. Собр. А. С. Уварова, 506-1°, 1397 (?) г.; ЦМиАР. КП 952, не позднее 1406 г.), серб. с рубежа XIV-XV вв. (РНБ. собр. М. П. Погодина. 979; Афон. Зограф. 126; Хиландар. 396 - все того же времени). Не позднее конца века серб. книжниками (возможно, на Афоне) были переведены 9 бесед «Шестоднева» В. |
| Вышло первое критическое издание и исследование одного из популярных византийских житий — Мучения Ирины Исследование будет интересно специалистам по палеославистике, византинистике, истории русского языка, южнославянских языков и славянской письменности МОСКВА. Вышло первое критическое издание и исследование одного из популярных византийских житий — «Мучение Ирины. Византийское житие в старославянском переводе: Издание. Исследование. Указатели». Авторы исследования Вадим Борисович Крысько, Вольфганг Хок. Книга издана Институтом русского языка им. В. В. Виноградова РАН и Гумбольдтовским Университетом в Берлине. АННОТАЦИЯ Книга представляет собой первое критическое издание и исследование одного из популярных византийских житий — Мучения Ирины — в старославянском переводе. Эдиционная часть включает постраничную публикацию славянского текста по древнейшему списку — Успенского сборника XII в. (ГИМ, Усп. 4 перг.) — с двумя критическими аппаратами, в которых отражены важные для истории текста разночтения всех остальных списков памятника, отмечены отличия от греческого оригинала и важнейшие языковые особенности, предложены и обоснованы реконструкции первоначальных чтений. Параллельно печатается наиболее близкий к славянскому переводу греческий текст краткой редакции Мучения, в основу которого положен список Ватиканской апостолической библиотеки Pal.gr.27 (XI в.), с приведением разночтений по другим спискам краткой и пространной редакций жития, релевантных для славянского перевода. К изданию греческого текста примыкают критические аппараты, в которых отражены палеографические характеристики рукописи Pal.gr.27 и разночтения по пяти другим рукописям краткой редакции. Далее помещаются реконструированный текст славянского перевода и его перевод на современный русский язык. Исследовательская часть книги состоит из двух глав: «Филолого-лингвистический комментарий к греческому тексту Мучения Ирины» и «Мучение Ирины — переводное житие древнейшего периода славянской письменности». Третья часть включает «Славяно-греческий указатель слов и форм» и «Греческо-славянский словоуказатель». Исследование будет интересно специалистам по палеославистике, византинистике, истории русского языка, южнославянских языков и славянской письменности. Ссылки по теме Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла © Православная Энциклопедия, 2001–2024. Все права защищены © Сделано в Stack Group , 2008–2024 Поделитесь с друзьями |
| В гости к Богу Или рассказ о том, как пятеро смелых учили старославянский язык 16 января, 2014 Или рассказ о том, как пятеро смелых учили старославянский язык Канун Рождества 1989 года студентки третьего курса филологического факультета должны были провести в муках. 7 января им предстояла сдача дифференцированного зачёта по старославянскому языку самому строгому преподавателю кафедры, Соколовой Т.С. Никто не мог прорубить полынью этой мудрёной лингвистики — ни победительница всех школьных олимпиад Светочка Русакова, ни дочь профессора языкознания Аня Митрофанова, ни уж тем более две красотки — Маша и Даша, — случайно очутившиеся на филфаке по причине маленького конкурса в год поступления. Только отличница Вера Васина кое-что понимала в «юсах больших» и «юсах маленьких», но ей хотелось «5», а не «4». Эти пять девушек, таких разных и, в общем-то, не друживших между собой, кроме Маши и Даши, оказались сплочёнными одной бедой. Вечером 6 января все пятеро стояли перед заснеженным корпусом филфака и ждали Люсю Жданову. Люся училась на пятом курсе, писала диплом о дифтонгах, собиралась в аспирантуру и являлась любимицей той самой Соколовой. На Люсю вышла профессорская дочка Митрофанова. Пятикурсница пообещала позаниматься с Аней накануне зачёта. Хитросплетениями судьбы остальные четыре девушки тоже попали в эту группу счастливиц. Конечно, за два часа разобраться в грамматике древнего языка невозможно. Но все пятеро знали, что следующим утром, увидев Соколову, Люся замолвит за всех пятерых словечко. Мол, хоть звёзд с неба не хватают, но такие прилежные, занимались вечером, практически ночью, со мной на кафедре. Жданову знали на факультете все, включая вахтёршу, поэтому ключ дали без проблем. Два часа Люся пыталась вдолбить в эти хорошенькие головки то, к чему они, кажется, не были приспособлены изначально. Только в глазах отличницы Веры мелькал какой-то отблеск понимания, но Люся чётко видела, что это слабая «4», но уж никак не «5». Вера же, как сломавшийся проигрыватель, твердила: мне нужна повышенная стипендия. |
| Безусловно, каждый язык – творение Божье: и русский, и церковнославянский, и творение свв. Солунских братьев – старославянский язык, первый письменный язык всех славян (этот язык, возникший в IX веке на основании солунского диалекта южнославянского языка, изначально является близкородственным, но не тождественным древнерусскому языку). Но если мы говорим о языковой материи как таковой, очевидно, что носителю русского языка без особой подготовки понять церковнославянский, имеющий свою особую грамматику, лексику и во многом копирующий греческий синтаксис, невозможно. Например, развернутая система прошедших времен – аорист, перфект, имперфект и плюсквамперфект – в древнерусском языке была утрачена уже к XIII веку, а особые формы двойственного числа – на пару веков раньше. Что же касается заимствований из греческого синтаксиса, то такая конструкция как «Дательный самостоятельный» в русском языке вообще никогда не использовалась. Ощущение инородности создается не только за счет разницы в грамматиках, но и потому что церковнославянским языком была заимствована греческая поэтика, и первые тексты на только что созданном языке были в подавляющем большинстве своем переводами с греческого. Через возникшую в середине IX века письменность на славян буквально обрушилась почти двухтысячелетняя греческая литературная традиция. Как пишет акад. В.В. Виноградов, «общеславянский письменный язык начало свое получил за пределами Руси. Он формировался из славянского языкового материала при посредстве высокой греческой литературной и филологической культуры». Богослужебный язык очевидным образом отличается (и должен отличаться) от языка повседневного общения. Но это не должны быть два разных языка. Отличие же церковнославянского языка от повседневной русской речи постоянно менялось на протяжении веков: во времена крещения Руси было одним, сегодня же стало другим. В основе ставшего литературным языка церковнославянского лежал язык староболгарский в его обоих диалектах – восточном и западном. Была в этом языке и некоторая доля языка чехо-моравского, проникшего в него еще в самом начале славянской письменности и затем позднее, в X-XI вв. Это произошло с помощью учеников Кирилла и Мефодия, переселившихся в Болгарию после изгнания их из Моравии. На старославянском языке русские люди впервые восприняли книжную славянскую речь, которая тогда была им вполне понятна. Старославянский язык и стал для них языком литературным. «Русская стихия с силой врывалась в этот язык. Таким образом, в эпоху Киевской Руси русский литературный язык быстро развивается в двух направлениях: язык народный обогащается художественным опытом книжной литературы; язык славяно-русский проникается стихией живой восточнославянской речи. Промежуточное положение между этими двумя разновидностями древнерусской литературной речи занимает деловой язык, язык грамот и договоров» . |
| «Суди ми, Боже, и разсуди прю мою» (Пс. 42). Пря – спор, ссора, тяжба. «Разгневался еси, и ущедрил нас» (Пс. 59). «Ущедряю – в старославянском: «сжаливаюсь», «оказываю милость». «Очи мои выну ко Господу» (Пс.24). «Выну» в переводе со старославянского – «всегда». Впитывал в себя русский язык по мере расширявшегося общения с миром и слова, пришедшие, по мере надобности, в наш язык из других языков. Насколько мы должны пользоваться высоким слогом церковно-славянского языка? Что из языка простонародного можно ввести в состав литературного языка? Насколько позволительно использовать неологизмы или же слова заимствованные у других народов? Об этом всегда размышляли наши соотечественники, вершители слова. Понимая, что «язык есть живой доступ к духу народа» (И.А. Ильин) и призывая хранить самобытность и богатство отечественного языка, наши классики предлагали идти «царским путем», не отвергая необходимого, пришедшего из внешних пределов, и не отбрасывая нужного из народной и церковно-славянской сокровищницы русского языка. А.С. Пушкин, который советовал молодым литераторам изучать русский язык по простонародным сказкам и которого порой упрекали в излишней приверженности к языку народному, говорил в то же время: «Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмеренности и сообразности». Итак, откуда же мы должны черпать «свои родные, унаследованные от наших отцов и дедов слова» : из древнеславянского языка? из церковно-славянского? или же из общерусского литературного языка? Должны ли мы по каким-то мелким, незначительным поводам использовать высокий слог духовных текстов и должны ли отказываться от тех заимствованных в течении нескольких столетий лексических единиц, которые вросли в русский язык и стали его неотъемлемой частью, как то же слово «цифра»? В свое время еще М.В. Ломоносов, любуясь красотой, емкостью и насыщенностью старославянского языка, в то же время призывал к «бережному и осторожному употреблению сродного нам коренного языка купно с российским» , дабы употреблять их «в приличных местах, по достоинству предлагаемой материи». То есть, как и учит Слово Божие – не употреблять всуе. То же и со словами, имеющими иноземное происхождение – хотя греческие слова в переводах духовных текстов и умножают «довольство российского слога» , употреблять их нужно, «соблюдая равность слога». |
| В старославянском переводе дело представляется иначе, и всё это место читается таким образом: «аще ли от иные страны обретаются, и суть малоценнейша и просто немятежное и неукрасимое и неудобнейшее подобает во всем гонити». Т.е. словом (и просто) должно стремиться во всём (гонити) к скромному, ненарядному и неудобному. Исправитель принял слово гнать в противоположном значении – отвергать, избегать – и переделал текст подлинника в этом смысле. «Такожде и верхняя мантия от нищетных и простых волн имети подобает, яко да служат зиме». В старославянском переводе это место читается иначе: «такоже и верхняя мандия от нищетных, и чехлы едины, яко да служат зиме». Тут нет и слова о шерстяных мантиях, а говорится о чехлах, которые употребляются зимой. «Шапку должно есть имети едину и плат имущ покров». Под шапкой здесь разумеется нижний головной покров монахов (подкап, как пояснено это слово на полях) а под платом – кусок шерстяной, или другой какой материи, служащий для неё покрывалом. В службе по месяцеслову вынос креста и поклонение ему в праздник Воздвижения представляются таким образом: накануне «во время вечера» и, как будет видно далее, именно перед началом малой вечерни, «иерей входит в сосудохранильницу и полагает честный крест с благоуханными василки на жертвенник, на мисе». Затем следует малая вечерня, по окончании которой «екклесиарх с иереем диаконом и параекклесиархом входит в жертвенник... и, кадив честный крест... взимает его с блюдом на главу, вносит в алтарь... и полагает... на святой трапезе на евангельском месте». Таким образом, совершаются два переноса креста: один из сосудохранильницы (скевофилакия, ризницы) в жертвенник перед малой вечерней и другой – из жертвенника в алтарь и на престол, после малой вечерни. Как смотреть на это двукратное перенесение, и было ли оно на самом деле? Ни рукописные, ни печатные уставы, как греческие, так и славянские, не знают о таком обычае, и мы полагаем, что его никогда не было, как нет и теперь. В названных источниках говорится только об одном переносе креста из сосудохранильницы в алтарь, после малой вечерни, и этот обряд представляется таким образом: «τ ατ μρα (13 сентября) μετ τν πλυσιν το μικρο σπερινο πρχεται ερυς κα κκλησιρχης σν τ κανδηλπτη ν τ σκευοφυλακω... |
| Это создало определенный уровень развития нашего языка. Толчок. У нас барьер – язык берестяных грамот. Мы делаем перевод: «Остромирово Евангелие». Ведь все, даже немцы – а они дотошный народ, они есть-спать не будут, пока не выяснят, почему стоит запятая, – в один голос: «Это литературный язык, старославянский – литературный язык». Мы в один прыжок преодолели ту пропасть, которая была между народным языком и литературным, благодаря буквальному переводу. Об Академии А как так вышло, что Вы церковнославянским языком стали заниматься и преподавать его? На это сподвигла одна учительница. Она не просто учитель была, она – профессор, и не просто профессор, а доктор филологических наук. Бородич Вера Владимировна – гроза всего Московского университета. Ее отправили на пенсию в 55 лет. Что такое для женщин 55 лет? Это самый расцвет для науки. И, конечно, ее подхватили церковные… Отец Матфей (Мормыль) говорил, что это была первая ласточка из университетской среды у нас в духовных школах советского периода. Да. Вы ее уже здесь встретили? Да, я закончил уже Академию, это было после 1971 года, она пришла где-то в конце 60-х годов. Ей хотели предложить профессорскую должность, но такой должности не было свободной. Она говорит: «Я готова и просто преподавателем быть». Какое смирение. Да, действительно, такое христианское смирение. Человек удивительный был, доступный, с ней разговаривать – одно удовольствие. Она простым и понятным языком об очень высоких материях рассуждала, чтобы студент понимал, о чем идет речь. Когда я начал преподавать греческий язык, она, видимо, почувствовала, что подходит конец ее земному бытию и что хорошо бы оставить после себя человека, который мог бы продолжить церковнославянский вести. Это была ее светская специальность в университете – славянский? Да, она занималась славистикой и старославянским языком. Она преподавала на первых курсах, где был старославянский язык. Это «русский язык и литература», исторический факультет, «русская история». Она говорила, что церковные тексты не положено было использовать. А какие-нибудь грамоты купли-продажи или юридические – это пожалуйста. Считала, что ее рано уволили за то, что любила часто церковные тексты вставлять в свои объяснения. И она стала преподавать церковнославянский во 2-м классе, там было много часов. А потом она предложила подготовить того, кто бы смог ее заменить. Ректор – мы с ним учились вместе – владыка Александр (Тимофеев) предложил мне. Он знал, что я увлекался старославянским языком. Не то чтобы увлекался – любил писать твердый знак в конце слов. Мне это очень было любо, я даже попал под подозрение: «Ты это переписал, там твердый знак в конце, источник выдал тебя». Потом признали, что все написано нормально. Я персонально занимался не один год. Конечно, это великое счастье. |
|
|
