| Предметом пения в Греко-восточной церкви во весь этот период служит установившийся еще в третьем периоде обычный круг богослужебных песнопений, который лишь пополняется отдельными, подражательными песнопениями и службами, но требованию обстоятельств и благочестивому усердию песнописцев. Так в 14 веке Никифор Ксанфопул, сын Каллиста написал „Последование к Богородице“, которое потом было внесено в Пептикостарион. Несколько позднее та же участь выпала канону, которым патриарх Филофей прославлял защитника православия Паламу. В 16 веке Николай Малакс писал церковные песнопения, из которых некоторые были внесены в Пентикостарион и в Минею. Даже в 19 веке церковная поэзия получила повое приращение; именно, когда православная церковь в 1869 году канонизировала патриарха Фοтия и сильного защитника православия Марка Евгеника, то в их честь были написаны два новые тропаря, которые и приняты в Часослов (ρολγιον). 443 В собственной области церковного пения 14 век, установивший музыкальные основы этого периода, был цветущим временем мелодического пения Греческой церкви. И, прежде всего, в это время обращено было внимание на сохранение и восстановление древних достойных церковного употребления мелодий. Так, Иоанн Кукузель собственноручно переписал для себя древний „Ирмолог, содержащий все последование“ церковного пения с нотами Иоанна Дамаскина , перебеленный потом в 1309 г. Ирнпой Агиопетриссой и сохраняющийся доныне. 444 Не преданы забвению и другие мелодии прежних песнотворцев. Они также были в употреблении на клиросах церковных, но, как сказано будет ниже, обыкновенно исправлялись и украшались сообразно с новыми современными певцам началами церковного пения. С этого же времени в разных греческих нотных сборниках появляется множество церковных мелодий с надписаниями имен их авторов; появляются и целые последования служб того или другого песнотворца, или даже, и все последование круга церковного пения. Так, в нотном Ирмологе Синайской обители, собственноручно написанном в 1332 году доместиком, иеромонахом Ксенон Парепидимом, помещены: теория знаков пения и образцовые мелодии Кукузеля, Лампадария, Кукумы и Никодима Петропула. Подобное сему обилие новых мелодий мы видом и в других певческих книгах: Стихирарях, Обиходах разных названий, Анфологиях, Псалтиках, Ирмологах и других книгах. К отдельным службам относится особенно часто встречающийся в нотных рукописях акафист Богоматери. Иоанном же Кукузелем вновь положено на ноты „все последование церковного чина, начиная со всенощного бдения до конца лптургии“. 445 |
| Разнообразие мелодических традиции в раннехристианской церкви . В период от апостольских времен до установления христианства как религии государственной при Константине Великом (IV в ) богослужебное пение еще не представляло собой целостной канонической системы, организуемой церковным уставом. Для данного периода было характерно большое разнообразие самых разнородных мелодических традиций и довольно свободное их применение в практике отдельных церквей. Так в I веке христианское богослужение находилось в близких отношениях с богослужением ветхозаветным, совершающимся в Иерусалимском храме. В то же время апостолы и первые христиане устраивали так называемые домашние христианские собрания, сопровождавшиеся пением гимнов и песен в честь Христа и мучеников. Таким образом, певческая практика первоначальной новозаветной церкви складывалась из двух компонентов: из ветхозаветного храмового пения и из народного или домашнего пения христианских собраний. Известны следующие свидетельства о самостоятельности и импровизационном характере пения христианских собраний: «Они (первые христиане – А.К.) не только занимаются созерцанием, но и составляют песни и гимны во славу Божию в разных размерах и напевах, непременно приспособляя к этому приличный ритм» (Филон философ иудей I века), «По омовении рук и возжжении светильников каждый вызывается на середину песнословить Господа кто как может от Святого Писания или от своего ума» (Тертулиан богослов и писатель рубежа II–III вв.) – (89, 37). Три вида (способа) богослужебного пения в раннехристианской церкви . В процессе певческой практики в первые века христианства сложились следующие виды или способы пения: – ипофонный. Пение с припевом, который поется после какого-либо стиха псалма. Этот вид пения был довольно простой и доступный по форме: «Один мерным и благозвучным пением начинает псалом. а прочие внимают ему молча и только в последних стихах присоединяют свой голоса» (Филон) – (89, 37). Так пелся к примеру псалом 135 с припевом «Аллилуия яко в век милость Его», |
| На ряду с деятелями древнего времени Бессонов отметил заслуги в области изучения древнерусского церковного пения и позднейших деятелей: кн. Одоевского, Потулова, протоиерея Разумовского и др. Ему же принадлежит первый опыт истории богослужебных певческих книг 2027 . Не мало потрудился в области изучения Древнерусского церковного пения также Юрий Карлович Арнольд, сын выходца из Германии, но сам православный. Им было много собрано и изучено материалов для решения важнейшего вопроса в истории церковного пения: происходит или нет христианское пение от древнеэллинской музыки? Ю. К. Арнольд привлёк массу исторических и теоретических, данных, ведущих к решению спорного вопроса, обнаружив при этом глубокую начитанность по части греческих и латинских писателей о музыке. В своём сочинении: „Древние греческие гласы в историческом и акустическом развитии“ он с замечательной эрудицией излагает древнегреческую музыкальную систему и её все стадии развития от времён Пифагора до Средних веков. Он приурочивает введение пения по гласим к четвёртому веку, признавая за неопровержимый исторический факт, что четыре основные, или автентические гласа церковной музыки именно в этом веке вошли во всеобщее употребление у христианских общин как восточных, так и западных. „Благоприятное положение христианских общин со времени гражданского признания их религии, постепенное развитие религиозного культа, переход в церковь высокопоставленных и образованных членов античного мира, а вместе с ними вторжение греческого —304— вкуса и культуры в тогдашнюю христианскую среду – всё это не могло, по мнению Арнольда, не отозваться и в области церковного пения, которому старались тогда дать обработку и технический строй по образцу древнегреческой музыки“ 2028 . Учредителем гласового пения в христианской церкви Арнольд считает Св. Василия Великого . В первенствующей церкви господствовала полная свобода в составлении и исполнении церковных мелодий, а потому не могло быть и особенного порядка в способе пения. Св. Василий Великий положил начало упорядочению церковных напевов, подчинив их определённым законам. Он воспользовался для этого четырьмя ладами современной ему греческой музыки, которые и послужили ему основанием для четырёх главных ладов – автентических. А от этих последних произошло ещё 4 других гласа – побочных, или плагальных. |
| Так все верующие единодушно воздвигли глас к Богу после чудесного освобождения из темницы апостолов Петра и Иоанна ( Деян. 4:24–30 ). Св. Иоанн Златоуст , сравнивая апостольские времена со своим говорил: «В древности все пели вместе, что и мы теперь делаем». В другом месте он говорит: «Жены, мужи, старцы и юноши, различаясь полом и возрастом, нисколько не отличаются песнями, т. к. все составляют одно сладкопение». Второй род пения, состоявший в том, что один пел, выходя на средину храма, а все прочие безмолвно слушали, был в употреблении в египетских монастырях. Третий род пения, называемый антифонным, состоял в том, что все собрание разделялось на два хора (лика) и пели попеременно. Этот род пения был известен и ветхозаветной церкви. Так после чудесного перехода израильтян через Чермное море, Мариам с женами пела в соответствии лику сынов израильских. Образ составления многих псалмов указывает на антифонное пение их, т. к. стихи их расположены по строфам, и второй стих выражает другими словами содержание первого стиха, а иногда в двух стихах выражаются противоположные мысли. Введение в восточных церквах антифонного пения приписывается св. Игнатию Богоносцу , который видел ангелов, воспевавших Св. Троицу попеременными песнями, и образ пения передал Антиохийской церкви. Св. Василий Великий , защищая, видимое им в Неокессарийской церкви антифонное пение, взамен общего в один голос, установленного св. Григорием Неокессарийским, говорит, что антифонное пение позволяет размышлять о содержании песнопения. Ревностными распространителями этого образа пения были Диодор, впоследствии епископ Тарсийский, и Флавиан, епископ Антиохийский. В Константинополе антифонное пение, распространил св. Иоанн Златоуст , для противодействия арианам, которые увлекали этим пением православных. В Западной церкви антифонное пение введено св. Амвросием Медиоланским (ок. 383 г.). Четвертый род пения состоял в том, что один возглашал часть стиха или весь стих, а прочие за ним припевали. Это пение посредством припевов употреблялось вместе с антифонным пением для разнообразия. |
| В разъединении с Московским государством православные юго-западные братства не обращались к великорусской Церкви по предметам обрядового богослужения, а в частности и по предмету церковного пения, и из ее богослужебной практики не делали заимствований. Ибо великороссийская Церковь не была первоисточником православного богослужения и имела обрядность, тождественную с обрядностью юго-западной Церкви. Кроме того, в период господства Унии на юго-западе России сама она колебалась разными обрядовыми мнениями. Богослужебные ее книги и обряды, а равно и церковное пение также имели не мало недостатков и нуждались в исправлениях. Рассматривая в частности содержание церковного пения по юго-западным ирмологам, мы видим, что оно действительно опирается на твердых началах восточной Православной Церкви и состоит, как и пение древней христианской Церкви, в совмещении напевов разных народов восточного исповедания. Юго-западная система совмещения распевов с некоторыми изменениями принята затем со второй половины XVII века и великороссийскою Церковью, но отвергнута старообрядцами, сомневающимися в православии всех народов, кроме самих себя. В основание церковного пения в юго-западных ирмологах положено знаменное или столповое пение по древнему преданию русской Церкви и дополнено частью местным киевским и греческим, а главным образом болгарским распевом. Но в ирмологах нет и следов напевов, заимствованных от инославного запада. Южнорусская редакция знаменного распева. Первым и главным основанием юго-западного пения по юго-западным нотно-линейным ирмологам служит столповое пение или большой знаменный распев. Им распета в ирмологах большая часть богослужебных песнопений, как-то: некоторые литургийные песнопения, все ирмосы, стихиры воскресны, богородичны, догматики и на стиховне, антифоны, подобны стихир и большая часть праздничных песнопений. Юго-западные ирмологи составлялись, распевались и переводились на квадратную нотопись независимо от великорусских толкований, исправлений и преобразований русского церковного пения, последовавших в XVII веке и в разобщении с великорусскими мастерами церковного пения. Отсюда естественно, что знаменные напевы, в них заключавшиеся, имеют свою особую редакцию. Что же это за редакция, какова она сама по себе и в каких отношениях находится к старым хомовым и Иосифовским изложениям столпового пения, к истинноречному изложению А. Мезенца и, наконец, к нотно-линейным великорусским переводам XVII и XVIII века? |
| Приступая к изучению истории богослужебного пения Православной Церкви, необходимо осознать разницу между историей богослужебного пения и историей музыки. Прежде всего, богослужебное пение и музыка различны по своему происхождению. История богослужебного пения начинается на Небе, ибо впервые хвалебная песнь Богу была воспета бесплотными силами небесными, образующими собой мир невидимый и духовный, сотворенный Господом прежде мира видимого и вещественного. Таким образом, начало богослужебного пения лежит за пределами земной истории и за пределами истории видимого мира вообще. Песнь эта, воспетая в момент творения, продолжает быть воспеваема и будет воспеваться вечно святыми ангелами, однако человек, извративший преступлением заповеди свою первоначальную природу и впавший во власть греха, тления и смерти, не в состоянии более слышать это пение и быть ему причастным. Только в исключительные моменты отдельные избранники Божии обретали дар слышать пение ангелов. Священное Писание упоминает святого пророка Исайю, слышавшего серафическую песнь; вифлеемских пастырей, видевших воинство небесное, благовествующее Рождество Христово; святого Иоанна Богослова, сподобившегося откровения высочайших тайн на острове Патмос. Свидетельства о слышании ангельского пения отдельными угодниками можно найти также и в церковном предании. В отличие от богослужебного пения, небесное происхождение которого лежит за пределами мировой истории, история музыки начинается на Земле в конкретный исторический момент, ибо изобретение, или открытие, музыки Священное Писание связывает с одним из потомков Каина – Иувалом, называя его «отцом всех играющих на гуслях и свирелях». Связывая появление музыки с конкретным лицом, Священное Писание не только указывает определенный момент в истории человечества, до которого музыки не было и с которого она начинает свое существование, но и координирует этот момент с другими историческими событиями. Так, согласно Священному Писанию , музыка появляется на исторической арене одновременно с зарождением ремесел, с началом обработки железа и одомашнивания животных, то есть в момент формирования основ материальной цивилизации и начала активного освоения внешнего мира. Развитие же цивилизации и освоение мира сопровождаются накоплением зла, насилия и несправедливости, о чем свидетельствует песнь отца Иувала – Ламеха, убившего человека за нанесенную рану и отрока за удар. |
| Традиция уставного пения поддерживалась не только крепким устным преданием, но, после 1772 г., и синодальными богослужебными нотными книгами, держалось в монастырях, особенно многолюдных и удаленных или по крайней мере обособленных от более или менее крупных центров, где махровым цветком процветал итальянский светский стиль. Совершенно особо стоит пение в Киево-Печерской лавре, твердо хранившей традицию XVII в. и давно уже, со времени Киево_Могилянской какдемии, практиковавшей многоголосие (пение в терцию с басом) и даже для некоторых песнопений партес (например, большое тройное «Господи, помилуй», «Блажен муж» др.). как сами песнопения, так и манера петь остались в Киево-Печерской лавре неизменными. Пение исполнялось (понятно, на два клироса) двумя большими хорами, составленными из отборных голосов. Такие исключительные по своему значению монастыри, в которых многочисленные певчие твердо держали, передавая от поколения в поколение певцов, певческую традицию – и мелодии, и способ спонтанной, при пении (а не по школьным правилам),гармонизации уставных, свойственных данному монастырю вариантов уставных напевов и манеры их исполнения. Тоже свою манеру пения и свои варианты напевов при богослужении имели и некоторые большие древние сборы, где местную певческую традицию хранили не хоры певчих, а дьячки. К сожалению, такие местные напевы были записаны (да и далеко не все) лишь в середине XIX в., в третьем периоде второй эпохи в истории богослужебного пения Русской Православной Церкви. Но при этом не могла быть фиксирована не поддающаяся никакой записи манера исполнения, которая и составляет главную, непередаваемую никакими словами или нотнолинейной системой особенность и индивидуальные отличия манеры пения, придающие славу пению того или иного монастыря или собора 466 . Все это нивелировалось при распространении «культурного» (т.е. итальянизированного) метода пения. Но ведь итальянский метод пения (способ подачи звука) и манера пения были выработаны с одной стороны итальянским языком, отличающимся в механике произношения и звукоподачи от церковнославянского русского богослужебного языка. |
| Успех такого приема в еретической пропаганде понудил и Церковь к использованию того же оружия в борьбе с лжеучением. Отцы Церкви, часто даже не изменяя самих мелодий, употребляемых еретиками, противополагали ересям свое правовое учение, поддерживая его в умах верующих посредством хорового же пения. Действенность такого способа в отстаивании Православия привела к тому, что увлекательно красивые напевы вместе с театральностью приемов их исполнения остались в церковном употреблении, воспитав вкус и слух христиан в данном направлении и отразившись на характере всего богослужебного пения. Так произошло обмирщение и вообще порча стиля в церковном пении, утратившего в значительной степени целомудренную чистоту и строгость апостольских времен. Все это, вместе взятое, то есть постепенно создавшаяся сложность пения, его изысканность, дошедшая мало-помалу до явного обмирщения и общей порчи внутреннего характера, привело к тому, что вопрос о церковном пении не переставал быть предметом особого внимания и забот со стороны отцов и учителей Церкви за все время со II по IV век (и далее). Следствием этих забот было: во-первых, полное уяснение вопроса о родах музыки, приемлемых в церковном пении, а также и о чисто вокальном характере его, во-вторых, образование определенного цикла употребительных в Церкви ладов, положенных в основу богослужебных напевов и послуживших началом церковного осмогласия, окончательно установленного в течение следующих век. Задачи и средства христианского пения по взгляду святых отцов Церкви II–IV веков Постепенно расширяясь и принимая в свое лоно новых членов из среды разных народов, Церковь старалась быть верной завету апостольских времен относительно свободы пения: новообращенным христианам по-прежнему предоставлялось петь так, как они привыкли и с чем сроднились до своего обращения. Поэтому пение христианское было, как и в I веке, трех родов, с тем, однако, различием, что наиболее часто встречалось применение только двух родов музыки — диатонического (главным образом) и хроматического (отчасти), тогда как к энгармоническому пению почти всюду наблюдалось заметное охлаждение. Следствием этого было то, что Церковь в лице своих предстоятелей постепенно склонилась к признанию за диатоническим родом пения права исключительной пригодности его для богослужебных целей и нежелательности других строев музыки. |
| 7 Хотя нельзя не отметить, что за последние столетие, в певческом быту старообрядческих общин (в особенности городских) поповского согласия, стали наблюдаться тенденции некого «омузыкаливания» хорового богослужебного пения, появляются оригинальные старообрядческие хоровые коллективы (как правило, долго не живущие), с влиянием академической манеры пения, записывающие диски и выступающие на концертной эстраде (достаточно вспомнить знаменитый Морозовский хор). 8 Напр., св. свщмч. Игнатий Богоносец 9 А также рассматривали его не как музыкальное искусство, но как нечто подобное философии и богословию. 10 А также и другие виды церковного делания, как опять же составление песнопения, вышивание и проч. 11 А некоторыми подвижниками — и постом, как в древние времена 12 Возможно ли во время певческого произнесения определённого богослужебного текста творить, например, молитву Иисусову? 13 т.е., выражаясь музыкально-исполнительскими категориями, слаженность ансамбля исполнителей, уровень постановки их голосов, владение певческой артикуляцией и др. 14 Вообще, определение понятия красоты богослужебного пения весьма относительно. Даже, если предположить, что существует некая объективная эстетическая красота этого пения, то его восприятие всегда будет субъективно, поскольку оно напрямую связано с уровнем нашего духовного развития и состояния (на данный момент). 15 Тогда ещё единой Церкви 16 Поскольку в Храме, согласно преданию, пели только левиты 17 Матф., зач. 108 (26:30) Марк., зач. 64 (14:26) 18 Бож. Литургия по чину Свт. Иоанна Златоуста . Заамвонная молитва. 19 Также, как и свв. Апостолы, будучи малограмотными, получили совершенный дар Св. Духа знания Свщ. Писания. 20 «Да не убо со гласом пения молитву творим, но со усердием сердец, ниже в показание, но со всякою кротостию и вниманием ума». См. сноску 2. Далее ниже следует толкование, что эти слова сказаны не ради уничижения богодухновенных гимнов, поскольку через них действовал Св. Дух, но ради «нравов пения» поющих. 21 Там же. |
| В другом послании Святейший Патриарх Алексий пишет: «Большая часть молящихся в Церкви не является знатоками пения, но спросите у этого большинства, чего оно ожидает от церковного пения и какого пения оно желало бы? И большинство ответит вам: дайте нам такое пение, которое трогало бы сердце, которое вызывало бы у нас слезы умиления, которое поднимало бы наш дух и помогало бы молиться. Народ прекрасно понимает истинный дух и надлежащий тон церковного пения и лучше всякого знатока отличает пение церковное от пения театрального. Зачем ему навязывать то, чего не принимает его молящийся дух? Зачем навязывать ему в лучшем случае наслаждение, притом мирское, душевное, когда он ищет умиления духовного? Если в просьбах наших к людям, от которых мы ожидаем получить то или иное, мы выдерживаем нужный, часто почтительный и, во всяком случае, серьезный тон, то почему в прошениях наших к Господу мы дерзаем брать тон дерзновенных и легкомысленных театральных излияний, исключающих всякое благоговение? Исполнение церковных песнопений в крикливом тоне светских романсов или страстных оперных арий не дает возможности молящимся не только сосредоточиться, но даже уловить содержание и смысл песнопения. Такое пение дает лишь впечатление слуху, но в душе не оставляет никакого следа». Забвение уставности пастырями порождает равнодушие верующих к службам, приучает их довольствоваться певческими концертами. Духовно-нравственный пастырь-молитвенник сам первый почувствует, что во время концертно-театрального пения нельзя молиться и что оно не настраивает на благоговейную молитву. В заботах о молитвенной стороне церковной службы он, безусловно, обратит сугубое внимание на богослужебную уставность и церковность пения. Двунадесятые праздники Общие понятия о них Церковные службы годовые, то есть совершаемые однажды в год, посвящаются всегда особым воспоминаниям, которые и раскрываются в изменяемых частях богослужения. Дни годового круга, отмеченные особыми воспоминаниями и предназначением, – это дни праздников и дни Великого поста. Отсюда и годовые службы подразделяются на праздничные и великопостные. В праздничные службы Святая Церковь воспоминает выдающиеся события из земной жизни Спасителя, свидетельствующие о Божественном домостроительстве нашего спасения и спасительных плодах его. Отсюда праздники в Церкви получили значение обширной и разнообразной системы нравственно-религиозного обучения и назидания. |
|
|
